Глава 50. Отродясь не видели. А может и финал

Глава 50. Отродясь не видели. А может и финал

Вот и Новый, 1854 год настал, а Паллада всё ещё в Нагасаки. Особых подвижек в переговорах не наблюдалось. Хотя создавалось впечатление, что на палубе фрегата перебывало едва не всё население порта. А уж баниосы и клерки всех мастей слопали одних пирожков без счёта. Корабль изготовили к встрече гостей с подарками. Наших моряков взбадривали по утрам почти ежедневные тренировки на вантах и реях несколько художественного покроя. Изредка стреляли из пушек. Не ржавели сабли и ружья на абордажных учениях. Настало 4 января. Уже с утра было видно, что день будет на славу. Привезённые камчатские мальчики с чудесными голосами для хора брали последнее «ля» в кают-компании. Развесили по леерам флаги расцвечивания. Матросы отглаживали почти белоснежные робы и ожидали своего выхода на второй деке. Даже кот Васька, любимец команды восседал в канатной вьюшке подле пушки и любовался на своё отражение в ней. На шканцах водрузили стол жюри и переводчика отца Аввакума. К 11 часам прибыли баниосы с подарками от полномочных к адмиралу. Японцы мастера по изготовлению ящичков-шкатулок. И их обилием желали поразить миссию: «Уж теперь-то мы вам отдарили с лихвой!» Все коробки и коробушечки они мастерски разукрасили на японский лад и покрыли отличным лаком. Каждая из минипосылок имела значимое содержимое-подарок. Коробками заполонили всю кают-компанию и каюту адмирала почти доверху. На палубе тоже громоздились вороха лакированных сундучков. Лучшим подарком были японские сабли из булатной секретной стали. Готовые изделия проверяли на качество по отрубанию голов смертникам за один взмах. Число голов выведено на клинке. Раритет вручили статскому советнику Гончарову и адмиралу Путятину (с тремя головами). Иван Александрович был изрядно смущён и восхищён такому подношению (почти от Самого правителя Едо или с его ведома!!!). Все подарки были со значением и выражали отношение Японии к России. Солнышко грело исключительно в меру для юга острова Хонсю. Америка следовала своей методе и вошла своими кораблями уже в три запрещённых порта. Возможность иметь суперприбыли от наркотиков щекотали ноздри. Для России, соседствующей со Страной Восходящего солнца дипломатия натиска и явного неуважения не годилась. Отношения с Японией строились если не навсегда, то на века.

На смотр-концерт и угощения прибыло публики японской принадлежности числом, равным вместимости приличного театра. Сюда же следует добавить до полутысячи наших крепких парней, едоков хоть куда. Надо полагать, что в лодках окружения наверняка пребывала оставшаяся часть населения Нагасаки.

Итак, настало утро 4 января 1854 года. Корабль выглядел как для императорского смотра в Кронштадте: палуба отдраенная пемзой добела, медь горела на солнце. Поручни, блоки, тали и прочее вооружение очищено до пылинки. На шканцах установили судейско-командный стол с таким же для секретаря и переводчика Аввакума. Оркестр дал гром марша. Вахтенный офицер занял пост у трапа, напротив примостился на пушечном канате кот Васька и его величественный друг дог Аврелий (Цезарь) подле ног офицера. Дог подавал выборочно лапу входящим на Палладу: «Гавр-ель-р-р», что должно было означать «Аврелий». Пополудни от берега к Палладе тронулась целая флотилия из не менее полусотни лодок. Две из них напоминали саркофаги задрапированные красной материей и изукрашенной золочёными луками, булавами, стрелами. В этот момент Святой отец гаркнул на японском: «Хо-орь гью!» (пли!). С малым промежутком грохнули канонады из тёх пушек троекратно в сторону скал побережья. Засвистели огромные ядра поверх голов гребцов(в лодках заорали по-японски с испуга что-то вроде нашего: «Ой, мама!». Секундами позже грохнуло эхо от ядер в скалах, прокатилось над заливом. Последовала тишина и восторженные возгласы японцев. Посьет, Гончаров и Аввакум сели в кресла. Адмирал Путятин в рупор огласил: «Абордажные команды к бою!» Батюшка вторил по-японски: «Бу-у-дзю-цу-у!» Выскочили по разные стороны пушечных дек изукрашенные «пираты» и начался яростный бой ятаганами, саблями, пиками. Бой длился около получаса и тела «мёртвых» устелили палубу. Крикам и визгам гостей вторили перепуганные чайки. «Пираты» исчезли так же быстро. Их заменили строевые матросы с оружием. В их руках ружья вращались и летали как пушинки. Движения по командам были исключительно синхронными. «Хи-хи!!!» (Так, так, хорошо!) – просто исходила на рёв публика. Тем временем матросы разбежались по вантам. Приглашённым показали истинное искусство владения парусами на 50-метровой высоте. И тут вышел на импровизированную сцену на шканцах хор мальчиков. Японцы с их утончённым вкусом были поражены чистотой голосов ребятишек. Восторгу присутствующих не было предела. Торжество закончилось гонками на шлюпках под парусом. Далее гости пошли осматривать фрегат во всех тонкостях.

Накрыли столы. Все были усажены согласно занимаемых чинов. Путятин вышел к матросам и от души поблагодарил богатырей: «Спасибо, ребята!» На что четыреста глоток гаркнули: «Рады стараться!» Несомненно, что «спасибо» адмирала было равнозначно дополнительной чарке рома.

Обед японцы просили сделать на европейский лад. Так и было исполнено в изобилии, разнообразии и великолепии. Японцы, привыкшие вкушать и выпивать весьма умеренно, а то и вообще из посуды типа наших блюдец и рюмок, сравнимых с напёрстком, вскоре забыли даже о цели визита. Стали подобно нашим пить из бокалов и «до дна». Зная приверженность гостей к сладкому, каждому вручили по ящику конфет. Горячий саки уложил многих буквально при попытке поклониться до земли (палубы).

Тсутсуй и Кавадзи, чувствуя маловосприимчивость к происходящему своих земляков, объявили, что имеют письмо от Верховного совета и преподнесло тяжеленный сундук по типу наших бабушек в деревнях: «Вот оно!». Адмирал приказал О. А. Гошкевичу (будущий первый консул Японии) вскрыть послание. Вскрывались один за другим сундуки по типу наших матрёшек, пока не дошли до СЕДЬМОГО. Оно было завёрнуто в шёлк. Шёлк был строго запрещён к вывозу из страны и считался дороже золота. В качестве прокладок в ящиках была не менее ценная шёлковая вата, производимая в секретной мастерской в горах на потаённом острове.

И опять продолжался безудержный пир с яствами. Но письмо губернатору уже ушло. Но тот по-прежнему талдычил, что без ведома Едо принять адмирала не может. Сам Едо получит письмо вот-вот. Настало 9 сентября. Благодаря ухищрениям и умасливаниям высоко и среднепоставленных чиновников наши корабли почти беспрепятственно свершали вояжи в Китай и Ост-Индию. Это уже развязывало миссии руки. Но в основе своей дело не свершилось. Хотя губернатор после всего навороченного им смертно боялся самостийного визита русских в Едо и начал суетиться сам, невольно помогая заключению Российско-Японского договора. Путятина начали посещать чиновники, влияющие на главенство Едо «де факто». Умные головы в Японии вполне осознавали, что могут быть спровоцированными теми же американцами и завоёваны со всеми потрохами. Страна была попросту слаба и не имела влиятельных союзников на мировой арене. Союз с русскими мог стать спасительной соломинкой в шаткой ситуации островной страны.

Нагасаки, сентябрь 1854 года.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.