Глава 30. Быт на корабле «Паллада» 19-го века

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 30. Быт на корабле «Паллада» 19-го века

До выхода в море «Паллады», да и на парусниках её лет постройки матросам для проживания отводилось место на корабле отнюдь не лучшее. Вернее, хуже его помещения не сыскать. Оно не годилось даже для маломальских грузов, а то и вовсе остатков от запасов боцмана. Здесь неимоверно качало и трясло при любой волне. Оно и понятно: помещение находилось у форштевня и именовалось форпик. Мечтать об отдыхе, просушке одежды не приходилось.

Нет, здесь, кроме настила сырой палубы, кусков старого паруса, остатков авральных досок и просмолённой пеньки ничего не было. А вот крыс и тараканов проживало тьма. Эти твари ничуть не смущались соседства с людьми, и порой казалось, что истинные хозяева – они. Крыс ничуть не смущала гора потных тел и серые бестии визжали, пищали, забавляясь, прыгали по ногам, а то и над головами. Матросские сундуки были их постоянным объектом нашествия. Случалось, что не найдя съестного в форпике, звери грызли мочки ушей и между пальцами ног. Их слюна обладала обезболивающими свойствами подобно новокаину. Мыться было не в обиходе: от солёной воды трескалась кожа. В тропиках жара и экземы, в северных широтах обморожение и простуда. На нашей «Палладе» матросам и солдатам – морским пехотинцам предоставлялась «целая жилая палуба», она же батарейная. Так что места едва хватало для размещения между пушек гамаков отдыхающей смены. В шторм гамаки бились друг о друга, о борта и пиллерсы. Едва заживающие раны открывались вновь. Не давали «скучать» на нескончаемых авралах боцмана: линьки и кошки то и дело гуляли по спинам марсовых и всех, кто не успел с выполнением команды. Случались и просто зуботычины от вахтенных, но это так, мимоходом.

Пару слов о питании моряков. Не будет большого секрета в том, что питание и его качество напрямую связано со здоровьем. Офицеры, командиры кораблей понимали это воочию и рацион матросов говорил сам за себя: сухарей на довольствующуюся душу в день полагалось шестьсот граммов;

– говяжьей солонины – четыреста граммов;

– литр воды;

– уксус, двадцать граммов оливкового масла;

– лук, чеснок, овощей в достатке и поставкам;

– в постные дни подавали рыбу, рис и сыр;

– для компенсации депрессии полагалось спиртное из расчёта пинта (поллитра) на душу.

Покажется странным отсутствие в меню картофеля, но несколько ранее было упомянуто об отсутствии на кораблях охлаждающих устройств практически до двадцатого века, а овощи портились быстро.

Нередко случалось, что интендантов попросту обкрадывали, подсовывали гниль, огрызки от крыс, а мясо если не откровенно тухлое, то изрядно залежалое и низкосортное. При ситуации, когда продукты и вода иссякали, а штилевая погода делала корабли недвижимыми, то случалось есть крыс.

Многое порассказывали бывалые моряки Гончарову во время его частых бесед с ними, когда они, аки дети, раскрывали пред ним душу. Но справедливости ради приведём изречение Екатерины Второй: «Флотская служба знатна и хороша, то всем известно, но насупротив того столь же вредна и опасна, почему более милости и попечения заслуживает». «Заслуживали» офицеры и представители благородного сословия: появился фарфор и столовое серебро. Отразилось это и на жаловании опять-таки указанных господ. Матросам добавили мяса, сухарей, гороху, гречневой крупы, овса (!!), масла, соли (полкило), ко всему суррогат из смесей воды и рома заменили русской водкой: двадцать восемь чарок в месяц (почти семь поллитровок). Бессрочную службу сократили до четверти века. Брали в команды и юнг десяти-пятнадцати лет. При сваливании с кораблём противника на абордаж первым броском водружали сходни на борт неприятеля. Это были по сути потенциальные смертники и Устав предписывал выделять для этого «людей храбрых и отважных, невзирая на поведение их». Прочие морские пехотинцы рубились топорами, саблями, кололись пиками, подрывали фитильными гранатами, стреляли мушкетами. Следует понимать, что для этой цели годились и уголовники. За всё про всё матросу было положено жалование в два рубля двадцать копеек в год (!!). Умудрялись при этом высчитывать за мундир полтинник. В тюрьмах было куда безопасней и не истязали. А методов наказания «за нерадивую службу» было хоть отбавляй. Одно «килевание» будет почище дыбы. Провинившегося протаскивали под килём корабля, где он режется в клочья наросшими на днище и борта ракушками, а то и захлёбывается.

Что касаемо офицеров, то только питание коренным образом отличалось от матросского. Денежное довольствие у лейтенанта равнялось ста восьмидесяти рублям, у командира корабля – четырёмстам рублям. Полагались пара денщиков (лейтенанту), квартира. Адмиралу семь тысяч деньгами и восемнадцать денщиков (!!!).

Ко всему курить матросам на русских кораблях разрешалось днём и на баке, где всегда находился обрез с водой. Всех видов экзекуций просто не счесть. Набирали же в рекруты целыми командами из дюжего лейтенанта и таких же битюгов-матросов.

Во времена Гончарова изобрели опреснитель морской воды. Продукт получался далёким по вкусу от колодезного, но с ним от жажды уже не умрёшь.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.