Спасательные работы на С-350

Спасательные работы на С-350

Из заключения экспертной комиссии: «В результате взрыва на подводной лодке Б-37 1-й и 2-й отсеки подводной лодки С-350 получили настолько большие повреждения, что заполнились почти мгновенно. Это подтверждается заключением экспертизы по непотопляемости. Эксперимент, проведенный медицинской экспертизой на подводных лодках, показал, что в простых условиях обстановки для включения в аппарат ИДА необходимо около 1-й минуты. Сложность обстановки: сильный поток воды, отсутствие освещения, большие разрушения в отсеке, пребывание части личного состава в рубках, в каютах и аккумуляторной яме при наличии контузии и травм, не позволила своевременно включиться в аппараты ИДА. Это дает основание экспертной комиссии заключить, что возможности спасения личного состава, находящегося в 1-м и 2-м отсеках подводной лодки С-350 были исключены. Действия командования подводной лодки С-350, направленные на воспрепятствование распространению воды из 2-го отсека в другие отсеки, при наличии запаха хлора в воде, поступающего из 2-го отсека, и отсутствия признаков жизни людей во 2-м отсеке, следует признать правильными, это обеспечило спасение людей остальных отсеков».

На С-350 оказались затопленными два носовых отсека. Помимо всего прочего, С-350 спасло еще и то, что она только вышла из дока и еще не приняла боезапаса. Можно только представить, что было бы, если бы на ее борту находились торпеды, которые вполне могли сдетонировать!

В первом отсеке С-350 были расположены: торпедные аппараты, запасные торпеды на стеллажах, торпедопогрузочный люк, 13 коек для команды, приводы носовых горизонтальных рулей и шпиля, а также пост аварийного продувания систем главного балласта. Второй отсек – аккумуляторный. Там расположены: одна из групп аккумуляторных батарей и емкости для дистиллированной воды, каюта командира и каюты офицеров, кают-компания, рубка радиосвязи, умывальник, батарейный автомат, 5 баллонов ВВД и цистерна пресной воды.

Тому, что кормовая часть осталась на плаву, способствовала маленькая глубина. Ткнувшись в дно носом, «эска» задрала вверх корму и осталась в таком положении. В это время оставшиеся в живых подводники С-350 вели внутри отсеков отчаянную борьбу за спасение своего корабля и своих жизней. Сразу же, была загерметизирована переборка между 2-м и 3-м отсеками, а также все остальные отсеки в корму. Одновременно для создания противодавления воде в 3-й отсек был подан воздух высокого давления. Кроме этого, подводники задраили нижний рубочный люк, переключили вспомогательные механизмы на питание от кормовой аккумуляторной батареи, начали осушать трюмной помпой трюм центрального поста от фильтрующейся через нижний рубочный люк воды. Командир С-350 капитан 2-го ранга Абрамов передал через телефон кормового сигнального буя задраить водолазами верхний рубочный люк. Во всех отсеках включили аварийное освещение. Оставшаяся в затопленном 2-м отсеке аккумуляторная батарея было отключена от потребителей.

Когда ситуация с лодкой несколько прояснилась и стабилизировалась, был отдраен люк кормового 7-го отсека и через него начался выход оставшихся в живых подводников.

Из объяснительной записки командира С-350 капитана 2-го ранга Абрамова: «11 января 1962 года в 08.24 (по корабельным часам центрального поста) услышан толчок в левую скулу подводной лодки. В лодке была объявлена боевая тревога, одновременно начал нарастать дифферент на нос. Капитан-лейтенант Рощупкин В.А. в это время поднимался на мостик и успел прыгнуть в ЦП, задраив нижний рубочный люк.

В 08:25 был услышан второй удар в левую скулу лодки. Приготовлены препараты ИДА-51. Через 5 – 10 секунд после удара в ЦП через плотности переборочной двери между вторым и третьим отсеками начала поступать вода. Кремольера переборочной двери на 51 шпангоуте была обжата, течь прекратилась. Через нижний рубочный люк значительно поступала вода, под люк попали посторонние предметы, занесенные ударом (взрывом). До второго и первого отсеков дозвониться по телефонам не удалось. На удары в переборку личный состав первого и второго отсеков не отвечал. Переговорная станция «Нерпа» после первого удара вышла из строя. Связь с кормовыми отсеками осуществлялась перестукиванием. Вода из трюма ЦП откачивалась периодической помпой 7-го отсека и главным осушительным насосом ЦП. В 7-м отсеке был ранен матрос Васильев А.С., рулевой-сигнальщик, занимался проворачиванием механизмов между торпедными аппаратами. Вода через нижний рубочный люк продолжала незначительно поступать до 10.15. В 10.15 водолазы задраили верхний рубочный люк и вода в ЦП поступать перестала. В лодке в момент взрыва личный состав находился на своих местах по заведованию, проводя проворачивание оружия и технических средств в противогазах согласно суточного плана. Руководил проворачиванием старший помощник командира капитан-лейтенант Мальков Е.Г., допущенный к самостоятельному управлению лодкой 633 проекта. В 08.25 я находился в районе нижней проходной и шел доложить командиру бригады о плане по переселению личного состава на лодку, так как вопрос нужно было решать и передать личному составу до 09.00. В 9.00 по плану было начало сбора командиров. Услышав один взрыв, а через несколько секунд второй, я побежал на свою пл. Когда подбежал к 4-му причалу, наша подводная лодка уже стояла с носом в воде с дифферентом порядка 12 градусов, корма выходила из воды, имелся незначительный крен на левый борт (на самом деле крен был 7 градусов на левый борт, дифферент 14 градусов на нос). На верхней оконечности подводной лодки в ограждении перископов и РДП находился матрос Красильников, приказал ему раздеться и прыгать воду, что он исполнил. У берега его вытащили и отправили на бербазу. Я побежал на катер, взял катер № 607 и примерно около 8.40 подошел к корме лодки, вышел на подводную лодку, вскрыл аварийный люк и в 8.40 – 8.45 по его телефону установил связь с 7-м отсеком, а через него со всеми отсеками, кроме первого и второго. Предварительный осмотр личным составом показал, что в отсеках, кроме первого и второго, повреждений прочного корпуса нет.

На причале к этому времени (около 8.3 5) было много людей. На корме Б-37 также были люди, кто, я не видел, так как было темно. С причала я слышал команды своего командира бригады капитана 1-го ранга Лихарева, контр-адмирала Ямщикова и капитана 2-го ранга Журавеля. После установления связи выяснил, что в 7-м отсеке имеется раненный в голову матрос Васильев, об этом доложил контр-адмиралу Ямщикову, ко мне был прислан врач подполковник медслужбы и помощник флагманского механика эскадры. Было приказано эвакуировать личный состав 7-го отсека. Личный состав 7-го отсека был эвакуирован. Об этом было доложено контр-адмиралу Ямщикову и капитану 1-го ранга Лихареву. Контр-адмирал Ямщиков руководил на Б-37. По приказанию был эвакуирован личный состав 6-го и 5-го отсеков, для связи с отсеками был оставлен наиболее подготовленный старшина 1-й статьи Максимов. О выходе личного состава 6-го и 5-го отсеков было доложено контр-адмиралу Ямщикову и капитану 1-го ранга Лихареву. По их приказанию был эвакуирован личный состав 4-го отсека. Для связи с ЦП там оставлен старшина 2-й статьи Стеблин. Послан ВРД для задраивания верхнего рубочного люка с помощью водолазов. Личный состав 4-го отсека был эвакуирован в период между 09.32 до 09.40, примерно в 09.35 корма Б-37 погрузилась в воду.

Личный состав 3-го отсека периодически откачивал воду из трюма. Постоянно пытался связаться с личным составом 1-го и 2-го отсеков – связь отсутствовала.

Через пятнадцать минут водолазы задраили верхний рубочный люк, течь воды через нижний рубочный люк прекратилась. Были остановлены насосы, обесточено все электрооборудование. Доложил контр-адмиралу Ямщикову и капитану 1-го ранга Лихареву и по их приказанию начал вывод личного состава 3-го отсека. Приведение механизмов в законсервированное состояние и герметизацию отсеков лично проверяли старший помощник командира подводной лодки капитан-лейтенант Мальков, командир БЧ-5 инженер-капитан-лейтенант Куц.

По моему приказу они проверили с помощью клапанов спуска воды с настила отсека наличие воды во 2-м отсеке. При открывании клапана начала поступать вода в ЦП с резким запахом хлора. Клапан был закрыт. На вызовы личный состав 2-го отсека не отвечал. Весь личный состав покинул подводную лодку. Связь с 1-м и 2-м отсеками установить не удалось. Водолазы выясняли, есть ли живой личный состав в 1-м и 2-м отсеках. Признаков жизни не наблюдалось. Во время эвакуации личного состава из подводной лодки на Б-37 через газовую шахту РДП под давлением вылетали искры, пламя и дым. Цвет дыма – темный. Запаха я не ощущал, так как ветер был не в мою сторону. Во время взрыва в кормовой надстройке проворачивал свое заведование ст. матрос Догадаев КХМ. По его рассказу, он увидел черный дым Больше ничего не помнит, очнулся (пришел в сознание) уже под водой. Всплыл на поверхность в одних трусах и сапогах, когда и как разделся, не помнит, возможно, оборудование было сорвано взрывной волной. Сейчас матрос Догадаев находится в команде и чувствует себя удовлетворительно. Командир подводной лодки С-350 капитан 2-го ранга Абрамов».

Из показаний радиотелеграфиста С-350 матроса Красильникова: «По команде; «Оружие и технические средства провернуть в электрическую, гидравликой и воздухом» вышел наверх, увидел дым и услышал сильный гул (подумал, что на соседней подводной лодке запустили сразу три дизеля). Проворачивание оружия и технических средств производилось в противогазах. Раздался взрыв. Поднялся на площадку командира на мостике и увидел, что нос подводной лодки Б-37 находится под водой и из насадки РДП бьет сильное пламя. Затем заметил, что лодка кренится. Разделся до трусов и тельняшки и поплыл к подводной лодке Б-37, на которую меня вытащил находившийся на ее корме личный состав».

Спустя почти полвека бывший командир С-350 написал свои воспоминания о тех событиях. Они в определенной мере дополняют ту объяснительную записку, которую еще не отошедший от ужаса пережитого командир С-350 писал на следующий день после случившегося. Разумеется, в воспоминаниях О.К. Абрамова отсутствуют кое-какие детали, описанные им в объяснительной, но при этом чувствуется, что воспоминания написаны рукой уже умудренного жизнью и службой человека. А потому, как мне кажется, воспоминания О.К. Абрамова стоят того, чтобы их поместить в повести наравне с объяснительной запиской командира С-350. Они во многом дополняют последние и позволяют взглянуть на трагедию с несколько иной стороны.

Из воспоминаний капитана 1-го ранга в отставке О.К. Абрамова: «Это было в понедельник. Я, как и остальные командиры, шел на доклад командиру соединения. Моя команда в этот день завтракала в 3-ю очередь (в 8.30). Однако именно в этот день вся эскадра почему-то позавтракала в первую смену…

По пути в штаб внезапно увидел яркую вспышку, осветившую все вокруг, затем прогремел сильный рокочущий взрыв (до сих пор все это вижу и слышу). Бросился к своей лодке (С-350 пр. 633), которой тогда командовал, – взрыв произошел в районе ее стоянки.

После взрыва наступила кромешная тьма. На бегу едва не столкнулся с группой офицеров – двое вели, точнее, несли третьего, – определил в среднем из них командира Б-37 капитана 2-го ранга Анатолия Бегебу. Анатолий меня не узнал, чему я, помнится, очень удивился. О том, что его выбросило взрывом с лодки, я узнал только через несколько дней.

Подбежав к месту стоянки своей лодки, обнаружил, что она отброшена от причала и стоит, задрав корму, с дифферентом на нос Носовые отсеки – под водой. Все это было достаточно хорошо видно, так как соседние лодки включили прожектора.

Б-37 стояла, как и накануне, первым корпусом, без крена и дифферента, поэтому я решил, что взорвалась моя лодка. Начал лихорадочно думать, что на ней могло взорваться, так как накануне пришел из дока и боезапаса не имел. Стал к этому причалу 5-м корпусом для погрузки торпед, а к вечеру выпустил три корпуса и попросил А. Бегебу тоже отойти, чтобы с утра начать погрузку торпед. Анатолий объяснил, что он утром уходит в поход и хочет дать своему личному составу отдых. Перешвартовку решили осуществить утром, на том и разошлись (тем более когда по корме 5 корпусов, выйти не так просто – как по маневру, так и по времени).

Прикидывая, как мне попасть на свою лодку, заметил на ограждении рубки своего радиста и приказал ему прыгнуть в воду и плыть ко мне, что он стремительно выполнил. Мы его вытащили из воды с помощью веревок. Уже собираясь бежать на катерный причал, услышал из воды крики и увидел человека, отчаянно гребущего к причалу. Вытащили его, оказался тоже моим матросом. Но предстал он перед нами в совершенно необычном виде: совершенно голым, но в сапогах! В дальнейшем оказалось (забегаю вперед), что ни один человек из моей команды на лодке не слышал взрыва. В том числе и эти два матроса, один из которых находился в ограждении рубки, а второй – в корме подводной лодки.

Этот феномен врачи мне объяснили так: у человека существует порог слышимости, за пределами которого срабатывает защита и мозг не принимает никакой информации. Так ли это? Судить не берусь, делюсь только фактами.

Пока я вытаскивал матросов, из «лепестка» РДП Б-37 все чаще и чаще вылетали форсы огня, сопровождаемые угрожающим гулом. Побежал на катерный причал, чтобы добраться на свою лодку на катере. Однако добраться до причала оказалось не так просто, поскольку причальный фронт был сильно разрушен взрывом. Пробираться пришлось буквально ползком по скользким бревнам. Добежав до катеров, узнал, что на ходу только катер командира эскадры! Командир катера без всяких раздумий доставил меня на лодку, забраться на которую тоже требовалось искусство. Во время перехода договорился с командиром катера о том, что он будет в моем распоряжении в готовности перевезти личный состав.

На подводной лодке открыл лючок аварийного буя – одновременно два барашка, потом третий (на следственном эксперименте во время суда над А. Бегебой я не смог без усилия открыть даже один барашек). Открыв лючок, вынул телефон и связался с людьми в 7-м отсеке. Мне быстро доложили обстановку: личный состав в пяти отсеках жив; связи с 1-м и 2-м отсеками нет; имеется незначительное поступление воды в ЦП через нижний рубочный люк; ощущается слабый запах хлора. После этого доклада запросил об атмосферном давлении в отсеках – оно оказалось в пределах допустимого. Приказал сравнять давление в отсеках, а получив доклад об исполнении, дал приказание приготовиться покинуть корабль. Предупредил, что выходить будут поотсечно, начиная с 7-го.

Решение это далось нелегко, но я его мотивировал следующими соображениями.

Первое: из шахты РДП Б-37 со все большей интенсивностью появлялись языки пламени. Я опасался нового взрыва, последствия которого трудно предусмотреть.

Второе: распространение хлора из-за попадания морской воды в аккумуляторную яму могло погубить весь экипаж, так как средств защиты от хлора на лодке не было!

Это основные причины, да и командованию в то время было не до моей лодки, что чувствовалось по суете и часто – по совершенно невероятным командам.

Уже после выхода людей из отсеков обнаружилась еще одна важная причина, требующая вывода людей: через неплотно закрывавшийся нижний рубочный люк вода в ЦП поступала не так уж медленно – она успела заполнить трюм ЦП почти до настила.

Я совершенно был уверен в грамотности действий личного состава и знал, что старпом капитан-лейтенант Евгений Георгиевич Мальков и командир БЧ-5 капитан-лейтенант Виктор Алексеевич Куц найдут самый правильный выход из создавшегося положения. Однако любой другой выход неизбежно создаст новые трудности, и единственно правильное решение – вывести личный состав до нового взрыва на Б-37.

Выводить людей начал с 7-го отсека. Для меня самым страшным было ожидание внезапного изменения дифферента подводной лодки с носа на корму, тогда все мои усилия по спасению личного состава рухнули бы и потери оказались бы непредсказуемыми. Я долго оттягивал открытие верхнего люка 7-го отсека, но в конце концов, подстегиваемый непрерывными форсами огня из «лепестков» РДП Б-37, приказал открыть люк!

С помощью двух матросов с катера начал принимать личный состав наверху. Первым вышел старший матрос Башмаков. Меня поразил вид его ушей – они были огромными и росли на глазах (уже потом он рассказал, что взрыва не слышал, но находился в то время между кормовыми ТА (торпедные аппараты. – В.Ш.) – его сильно и резко раскачивало из стороны в сторону и било головой о корпус аппаратов). После вывода людей с 7-го отсека приказал осмотреть отсеки. Убедившись, что все нормально, продолжил вывод личного состава в назначенный мной последовательности и таким образом эвакуировал всех, кроме офицеров и командиров отсеков.

Приказал старпому вместе с механиком собрать оставшихся в 7-м отсеке, задраив переборки всех остальных отсеков. После выполнения приказания вывел весь личный состав и перевез его на берег. Затем закрыл люк 7-го отсека и остался на борту, ожидая дальнейшего изменения событий. Из «лепестка» РДП Б-37 продолжал вылетать огонь с угрожающим грохотом, пожар там продолжался. Над люком 7-го отсека Б-37 столпились аварийные партии и пытались спасти личный состав. Как выяснилось потом, сделать этого не удалось. Личный состав Б-37, подгоняемый водой и огнем, мчался в 7-й отсек и так плотно там набился, что никого вытащить не смогли.

Если мне не изменяет память, погибло 78 человек – все они задохнулись в 6-м и 7-м отсеках.

Между тем всполохи огня из шахты РДП Б-37 продолжали угрожающе увеличиваться, я услышал запрос командира эскадры контрадмирала Н.И Ямщикова: «Где твой личный состав? Катер к тебе послан! Снимай людей!» Мой ответ он не услышал.

Продолжаю сидеть на корме своей подводной лодки, через некоторое время вновь запрос «Где твой личный состав?» Ответил, что все на берегу кроме 1-го и 2-го отсеков, связь с которыми не имею. Получив приказание покинуть корабль, на катере добрался на берег.

В казарме начали устанавливать потери. Оказалось, что в числе пропавших без вести – семь человек из моей команды и четверо только что прибывших на практику курсантов. Причина гибели моих людей оказалась трагичной: после взрыва Б-37 два отсека моей лодки отломились (они держались за счет легкого корпуса, 2 погонных метра которого не давали отвалиться совсем) и оба они погрузились в воду, 1-й отсек заполнился водой через разрушенный от взрыва торпедопогрузочный люк. Кроме того, все ТА были превращены в лепешку, и через них также поступала вода. Из трех находившихся там людей один был раздавлен ТА, а двое задохнулись в воде, не успев включиться в ИДА Трудно поверить, но взрыв был такой силы (взорвалось более 12 торпед), что сделанные из особо прочной стали ТА были смяты, как листок обычной бумаги».

Имели ли хоть какие-то шансы на спасение моряки двух носовых отсеков С-350? Эксперты сошлись на том, что, к сожалению, не имели. Дело усугубилось еще и тем, что в первые мгновения были убиты находившиеся в 1-м отсеке старший лейтенант Василий Петров и мичман Константин Семенов. Обоих буквально разорвало взрывом. Остальные находившиеся в 1-м и 2-м отсеках старшины и матросы были тяжело ранены и контужены, а потому никто из них без посторонней помощи не мог бы выбраться наружу. Буквально через минуту-полторы все они захлебнулись в потоках хлынувшей в пробоины воды.

Из воспоминаний капитана 1-го ранга в отставке О.К. Абрамова: «Теперь настало время рассказать о цепи случайностей. Их было много, но остановлюсь на двух – как мне кажется, наиболее необычных. Первая. После проворачивания механизмов «вручную» старпом приказал начальнику РТС Виктору Артемьевичу Рощупкину подняться на мостик и обеспечить безопасность личного состава во время подъема выдвижных устройств. Он начал подниматься на мостик по вертикальному трапу и во время перехода в шлюзовую камеру почувствовал, что у него из-под ног уходит трап и одновременно сильно «заложило» уши. Инстинктивно схватившись за кремальеру нижнего рубочного люка, он провалился вниз, невольно задраив нижний рубочный люк, что спасло ЦП от затопления через верхний рубочный люк, который оставался открытым. Далее, не удержавшись в висячем положении, он оторвался от кремальеры нижнего рубочного люка и упал на настил ЦП, причем таким образом, что голова оказалась под клапаном слива воды с настила 2-го отсека. Через этот клапан активно поступал хлор из аккумуляторной ямы 2-го отсека (яму уже залила морская вода). Не имея возможности сделать что-либо лично, В.А. Рощупкин показал на клапан ближайшему матросу, который быстро закрыл его, прекратив поступление хлора в отсек, чем личный состав 3-ю отсека был спасен от отравления хлором. Эта вторая случайность спасла не только ЦП, но и весь экипаж».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.