Видит око, да зуб неймет

Видит око, да зуб неймет

18 сентября 1650 года новое московское посольство прибыло в Ромны, а оттуда поехало в Лохвицу. Там посол Униковский узнал от местного атамана, что самозванец Тимофей Акундинов уже у гетмана. Действительно, в ночь на 5 октября Тимофей был представлен Выговскому, а через два дня сам московский посол получил письмо от самозванца с предложением встретиться для переговоров. Такой наглости от «вора Тимошки» он не ожидал, но все-таки предложил ему приехать для встречи на посольский двор в Чигирине. Тимофей отказался. В конце концов решили встретиться в церкви Пречистой Богородицы, но переговоры окончились безрезультатно. А 13 октября, когда московитяне были приглашены к гетману на обед, за столом они увидели молдавских и польских послов, генеральную старшину, московского перебежчика, боярина Бориса Грязнова и «князя Шуйского», то есть Тимофея Акундинова собственной персоной. Униковскому, как послу царя, нельзя было уйти и пришлось сесть за один стол с «вором Тимошкой».

Гетман принял послов для разговора через день. Василий Униковский сразу же повел речь о выдаче самозванца, но гетман отказал наотрез, подчеркнув, что Войско Запорожское беглых не выдает. В ходе разговора он дал понять послу, что если царь примет Войско под протекторат, то самозванец покинет пределы государства и никакой военной помощи не получит. После этого гетман отказался говорить о делах. 20 октября 1650 года гетман дал Униковскому прощальную аудиенцию. Перед самым отъездом московские послы наведались к генеральному писарю Выговскому, и тот откровенно рассказал о том, что самозванец уже покинул пределы Войска Запорожского и теперь дело за московским царем: если он захочет принять Войско, то самозванца никто не поддержит. Не захочет – его дело, но самозванца вновь найдут, и тогда московскому царству тяжко будет. С этим и уехал в Москву Василий Униковский.

Тем временем генеральный писарь Иван Выговский выправил Тимофею Акундинову подорожную, дал конвой в сотню проверенных казаков и рекомендательное письмо к Дьердю ІІ Ракоши. Второе, тайное письмо получил начальник конвоя, который должен был проводить группу Лжешуйского к семиградскому князю и передать письмо Ракоши из рук в руки. Царская внешняя разведка потеряла след самозванца до июня 1651 года. Ясно было только одно – гетман сдержал обещание: военной помощи Лжешуйскому он не дал, боевые действия против Астрахани Лжешуйский не начал, донских казаков не взбаламутил, на территории Войска Запорожского самозванца уже не было.

След Тимофея Акундинова отыскался в июне 1651 года в Стокгольме. Нашли самозванца московские купцы из Новгорода Антон Гиблый и Михаил Стоянов вместе с попом московского торгового подворья отцом Емельяном. История повторилась: самозванец сам вышел на новгородцев, сам вступил в контакт, сам старался перевербовать их, но все попытки захватить его или уговорить вернуться в московское царство успеха не имели. Тимофей вышел на шведского канцлера Оксенштерна и через посредничество Ракоши получил новое имя: теперь он был шведским дворянином Яганом Сенельсоном и находился под защитой шведской короны.

Царская охота на «десятого» продолжалась, но взять его не смогли, а Оксенштерн переправил самозванца в Ревель (Таллинн) и надежно там спрятал. В сентябре в Стокгольм прибыл из Москвы разведчик Яков Козлов. Охота продолжалась. Козлову удалось руками начальника городской стражи Ревеля арестовать Тимофея, но канцлер приказал его отпустить, а московских разведчиков из города выдворить.