Жилище
Жилище
На протяжении нескольких тысячелетий типы жилища, распространенные на Среднекитайской равнине, эволюционировали прежде всего в плане вертикального развития — от жилища, углубленного в землю, к наземному, а затем — к строению, возводимому на стилобате.
Последний тип появляется впервые в иньекое время, что может быть прослежено как археологически (рис. 34), так и по начертанию соответствующих иньских пиктограмм. Позднее стилобат, или приподнятая глинобитная платформа, становится обязательной деталью жилой постройки. Отсюда закрепление в языке таких словосочетаний, как «подняться в дом», «спуститься из дома» ит. д. Наличие стилобата отмечено на всех позднечжоуских рисунках с изображениями жилых помещений.
Значительно изменились за это долгое время техника возведения жилищ и соответствующие строительные материалы. Если в неолите стены обмазывались глиняным раствором, то в Инь получает распространение техника трамбовки земли, использовавшаяся для сооружения как стилобата, так и стен. Для этого в раму, сделанную из вертикально поставленных досок, засыпалась земля, которую, затем трамбовали специальными битами, после чего рама снималась:
досками место для стен обнесли,
крепко меж досок набили земли [Шицзин, 240] [17]
Крыши в то время по-прежнему сначала обмазывались глиной, а затем крылись тростником, соломой или другим сходным материалом. Ни в одном из встречающихся в «Шицзине» описаний строительства дома нет упоминаний о черепице. Даже в последние века до нашей эры в домах аристократов черепица еще не применялась. В «Люйши чуньцю», например, рассказывается, как мастер отказывался использовать для строительства дома сырое дерево на том основании, что «если мазать по сырому, то потом крыша непременно потрескается» [Шан Бин-хэ, т. 10, 3]. В «Цзочжуане» мы находим указание на то, что даже храмы предков в чжоуское время имели крыши из тростника [Legge, т. VII, 37].
Между тем начало изготовления черепицы относится в Китае к X–IX вв. до н. э. В частности, поблизости от столицы Чжоу было найдено большое скопление обломков черепицы раннечжоуского времени [И цзю лю и…, 407–408]. Сколько-нибудь широкого применения она тем не менее не получила. Одно из первых упоминаний о черепице в письменных источниках относится к концу IV в. до н. э. и связано с описанием битвы между царствами Цинь и Чжао: «Циньцы стали с такой силой бить в барабаны, что задребезжала черепица на крышах» [Шан Бинхэ, т. 10, 3]. В «Каогунцзи» содержится указание на то, что наклон крыши бывает различным в зависимости от того, чем она крыта — тростником или черепицей [там же, 2].
Во второй половине I тысячелетия до н. э. все более широкое распространение получил обычай украшать край черепичной крыши декоративными концевыми дисками. На них наносился рельефный орнамент, причем в отдельных царствах существовали свои наиболее привычные мотивы. В настоящее время известны концевые керамические диски, обнаруженные в столицах царств Янь, Лу, Ци, а также в чжоуской столице близ Лояна [Каогусюэ цзичу, 112] (рис. 35).
Несмотря на значительные изменения в строительной технике, древнекитайское жилище сохраняло некоторые существенные черты, сформировавшиеся еще в глубокой древности и просуществовавшие почти в неизменном виде вплоть до рассматриваемого времени.
Уже в неолите на Среднекитайской равнине сложился достаточно специфический тип жилища, основу конструкции которого составляли не стены, а столбы каркаса, принимавшие на себя главную тяжесть кровли.
О зданиях иньского времени мы можем судить лишь по их сохранившимся основаниям. Известно, между прочим, что под столбы каркаса иньцы подкладывали каменные (иногда бронзовые) базы, прототип которых прослеживается уже в неолите. Особенности конструкции чжоуских зданий могут быть в общей форме реконструированы по данным «Шицзина» и «Цзочжуаня». Здесь неоднократно подчеркивается, что дом не может существовать без продольных балок и поддерживающих их столбов-колонн. Именно поэтому названия данных деталей конструкции здания часто выступают в качестве метафор и сравнений. «Вы для царства Чжэн словно балка в крыше, — говорит одному из сановников первый министр Цзы Чань, — если балка рухнет, то слеги рассыплются» [Legge, т. VII, 562]. Примерно ту же мысль высказал Шу Сунь, который спросил, указывая на поддерживающий кровлю столб: «Даже если мне он не нравится, разве я могу убрать его?» [там же, 571]. При описании строительства храма прежде всего упоминается о столбах и балках:
Ныне по склонам на гору Цзин-шань поднялись:
сосны и туи на ней устремилися ввысь.
Мы их срубили, сюда привезли, а потом,
их окорив, обтесали стволы топором.
Толстые балки длины оказались такой,
как надлежало. Со множеством мощных колонн
храм завершили… [Шицзин, 466].
Древние китайцы придавали большое значение выбору пород деревьев, предназначенных для изготовления тех или иных деталей здания. Помимо упоминавшихся сосны и туи, шедших преимущественно на балки и слеги, высоко ценилась древесина катальпы, дриандры, черной березы и особенно тунгового дерева, использовавшаяся для изготовления основных колонн во дворцах знати. Именно такие колонны были во дворце правителя царства Цинь, будущего объединителя Китая. Пытаясь совершить на него покушение, Цзин Кэ «бросил кинжал, но промахнулся, и клинок воткнулся в тунговую колонну» [Такигава Камэтаро, т. 8, 3926].
Характерно, что, как и в современном традиционном китайском доме, потолков в чжоуское время не было; поэтому, войдя в храм и посмотрев наверх, можно было увидеть «балки и слеги» [Сюньцзы иньдэ, 107]. Известная параллель с современным домом южнокитайского типа прослеживается в конструкции дверей. В иньской письменности слово «дверь» обозначается пиктограммой, позволяющей предполагать, что створки двери не закрывали в иньское время весь дверной проем. Такими же были двери и в чжоуское время. Во время покушения на правителя царства Ци в 686 г. до н. э. он спрятался во дворце, и его долго не могли найти. Однако затем кто-то «увидел ноги правителя под дверью» [Legge, т. VII, 81]: это значит, что между нижним обрезом створок двери и порогом был значительный зазор, через который покушавшиеся и увидели ноги спрятавшегося в соседнем зале правителя.
Интерьер древнекитайского жилища был предельно прост. Основными предметами обстановки были циновки, расстеленные на полу и служившие для сидения, низенькие столики, на которых подавали пищу, кровати, на которых спали или сидели. Зимой в помещении ставили переносной очаг с тлеющими углями. Очаг помещался обычно в углу комнаты. Об этом свидетельствует, например, следующий отрывок из «Люйши чуньцю»:
«Вэйский правитель Лин-гун приказал копать рвы в холодную погоду. Вань Чунь отсоветовал ему делать это: „Погода холодная, и люди пострадают". „Разве сейчас холодно?" — спросил Лин-гун. Вань Чунь ответил: „Вы одеты в лисью шубу, сидите на медвежьей шкуре, а в углу у вас еще очаг. Вот вам и не холодно"» [Шан Бин-хэ, т. 10, 4]. Вспомним, что в неолитическое время насельники Баньпо и Мяодигоу сооружали очаг нeпoсpeдственно перед входом в жилище, тогда как жители поселений типа циньванчжай помещали его у стены, чаще всего в углу.
Особенностями повседневной бытовой обстановки были обусловлены многие нормы поведенческого стереотипа, в частности характерная для древних китайцев манера сидеть.
Единственно приемлемой позой они считали следующую: человек подгибал ноги, как бы становясь на колени, а затем опускался на пятки (так сидят в наше время японцы). Именно эта поза представлена на многочисленных пиктограммах иньского времени — человек, сидящий на циновке; два человека рядом с большим сосудом для жертвоприношений; человек, закончивший трапезу и отвернувшийся от сосуда с едой, и т. д. Это же характерно и для всех без исключения скульптурных изображений людей иньского и чжоуского времени.
Совершенно недопустимым считалось сидеть, скрестив ноги или, более того, вытянув ноги вперед. «Когда сидишь, не вытягивай ноги», — предписывает трактат «Лицзи». По преданию, дошедшему в одном из более поздних памятников, Мэнцзы, войдя как-то в комнату, увидел, что его жена сидит, вытянув ноги. Он немедленно сообщил своей матери, что намерен прогнать жену, так как она не соблюдает правил приличия. На это мать его ответила: «Входя в комнату, нужно голосом предупреждать об этом. А ты вошел молча и увидел, как человек сидит, вытянув ноги. Это означает, что не жена твоя не знает приличий, а ты сам» [там же, т. 19, 5].
Во всяком случае, древний китаец мог позволить себе такую позу лишь в том случае, если был уверен, что его не видят, или же совершенно не заботился о соблюдении норм приличия. Так, совершив неудачное покушение на правителя Цинь, Цзин Кэ получил смертельную рану. «Понимая, что все кончено, он прислонился к колонне и засмеялся. Потом сел, вытянув ноги вперед» [Такигава Камэтаро, т. 8, 3826].