«Если государь не примет программу Витте…я застрелюсь у него на глазах»

«Если государь не примет программу Витте…я застрелюсь у него на глазах»

Наиболее заметно его вмешательство в политику стало проявляться с октября 1905 г., причем это произошло не по воле великого князя: когда Николай II оказался в чрезвычайно сложном положении, вызванном размахом революционного движения в России, Николай Николаевич… охотился у себя в имении Першино Тульской губернии.

Перед высшей властью стоял выбор: либо реформы, либо диктатура. Первый путь предлагался в программе С.Ю. Витте, и несмотря на то что в своих мемуарах граф пишет о собственном нежелании принятия своей программы[152], он являлся ее автором и защитником. Однако Николай II не доверял ему полностью, и сам С.Ю. Витте знал об этом.

Круг обсуждавшихся кандидатов на пост диктатора был крайне узок: командующий петербургским гарнизоном Д.Ф. Трепов и великий князь Николай Николаевич. Относительно первого С.Ю. Витте замечал, что «государем владеет Трепов: он, Трепов, а не государь пишет мне резолюции»[153]. Другой кандидат, великий князь Николай Николаевич, как вспоминал С.Ю. Витте, был, по выражению министра двора графа В.Б. Фредерикса, «естественным диктатором… так как он, безусловно, предан государю и казался мужественным»[154].

Поставленный перед такой дилеммой, Николай II не торопился с принятием решения. 9 октября он заслушал доклад С.Ю. Витте наедине, а 10 октября – в присутствии Александры Федоровны, которая «не выронила ни одного слова, сидела, как автомат, и по обыкновению краснела как рак»[155]. В следующие дни программа С.Ю. Витте подверглась активному обсуждению, от которого сам он был отстранен. Вместе с тем 12 октября император короткой телеграммой: «Приезжай, Николай»[156] вызвал великого князя Николая Николаевича в Петербург. Последний сумел добраться до столицы лишь утром 15 октября. «Правые круги с восторгом восприняли известие о вызове Николая Николаевича, рассчитывая на его энергичную диктатуру»[157], – замечал об этом начальник канцелярии министра двора А.А. Мосолов.

К тому времени, вследствие размаха революционных действий, Николай II еще 13 октября был вынужден назначить С.Ю. Витте на пост председателя Совета министров, но тот отказался, заявив, что не может «сделаться первым министром до утверждения его программы»[158].

15 октября в 11 часов утра, сразу по прибытии великого князя Николая Николаевича, в Петергофе состоялось совещание, в котором принимали участие как сторонники введения диктатуры – генерал-адъютант граф В.Б. Фредерикс, генерал-адъютант О.Б. Рихтер, – так и представители различных программ реформ – граф С.Ю. Витте, статс-секретарь И.Л. Горемыкин, и барон А.А. Будберг. Приглашенный на совещание Николай Николаевич был извещен о своей возможной роли будущего диктатора лишь утром того же дня. О новизне ситуации для него говорит тот факт, что великий князь «неоднократно прерывал докладчика [С.Ю. Витте. – Е.П., К.Б.], дабы яснее усвоить себе отдельные подробности доложенного»[159]. Никакого решения на данном совещании принято не было. Однако помимо этого были совещания Николая II с В.Б. Фредериксом, И.Л. Горемыкиным, А.А. Будбергом. С.Ю. Витте об этих совещаниях узнал лишь случайно.

В тот же вечер в Петербурге С.Ю. Витте посетила депутация рабочих во главе с М.А. Ушаковым, председателем «Общества взаимного вспомоществования рабочих, занятых в механическом производстве», зубатовской организации, основанной в Петербурге в конце 1902 г. На следующий день утром М.А. Ушаков посетил и великого князя Николая Николаевича, причем после этой встречи великий князь окончательно отказался стать диктатором.

В этой ситуации естественно возникает вопрос о том, каким образом делегация рабочих сумела встретиться с двумя кандидатами на высший государственный пост в разгар всеобщего кризиса и к тому же серьезно повлиять на принятие ответственного государственного решения. В исторической литературе высказывается мнение о том, что встреча М.А. Ушакова с великим князем Николаем Николаевичем была инспирирована С.Ю. Витте[160]. Будущий премьер пригласил к себе рабочего-зубатовца, использовав посредничество скандально известного князя М.М. Андронникова. Небезынтересно, что на следующий день в организации, возглавлявшейся М.А. Ушаковым, был создан комитет для оказания помощи нуждающимся рабочим, причем на деньги в сумме 5 тысяч рублей, пожертвованных графом С.Ю. Витте, а первое собрание этого комитета почтило жертвователя вставанием[161].

Таким образом, давление на Николая Николаевича со стороны М.А. Ушакова, которое в конечном счете повлияло на решение великого князя отказаться от роли диктатора, было не только инспирировано С.Ю. Витте, но и косвенно оплачено им. Более того, вероятно, и встреча М.А. Ушакова с претендентом на пост премьера проходила по инициативе не князя М.М. Андронникова, а самого С.Ю. Витте.

Результат этой встречи не замедлил сказаться. Согласно соответствующим эпизодам из мемуаров С.Ю. Витте и А.А. Мосолова, записанным со слов графа В.Б. Фредерикса, в беседе с последним «великий князь, будучи в каком то неестественном возбуждении, выхватил револьвер и закричал: “Если государь не примет программы Витте и захочет назначить меня диктатором, я застрелюсь у него на глазах из этого самого револьвера”»[162]. Через несколько минут состоялось объяснение великого князя с императором, во время которого Николай Николаевич отказался от должности будущего диктатора.

Этот факт привел к тому, что в придворных и великокняжеских кругах Николая Николаевича обвиняли в прямом воздействии на государя по данному вопросу. Так, великий князь Александр Михайлович в воспоминаниях писал: «Из всех членов императорской семьи великий князь Николай Николаевич принял самое большое влияние на наши государственные дела. Два важнейших акта в истории России – Манифест 17 октября 1905 г. и отречение Императора Николая II 2 марта 1917 г. – следует приписать полнейшей аберрации политического предвидения великого князя Николая Николаевича»[163].

После встречи с великим князем Николаем Николаевичем, Николай II в тот же день сообщил второму претенденту на пост диктатора, Д.Ф. Трепову, о своем окончательном решении: «Да, России даруется конституция. Немного нас было, которые боролись против нее…»[164]. Тем не менее даже на подписание самого Манифеста 17 октября Николай II пригласил как С.Ю. Витте, так и великого князя Николая Николаевича, до последнего момента надеясь избежать введения всякого подобия конституционного строя в России.

В борьбе вокруг принятия Манифеста 17 октября для нас важным является поведение великого князя Николая Николаевича, который в столь ответственный для России момент не оказал поддержки Николаю II. В этой истории определенную роль сыграла одна из черт характера великого князя – его подверженность влиянию посторонних лиц. «Это было его достоинством и недостатком, в зависимости от того, кто овладел его доверием», – писал генерал Ю.Н. Данилов[165]. Видимо, этим воспользовался опытный С.Ю. Витте, представивший в своих мемуарах великого князя как человека, без давления которого Николай II никогда бы не подписал Манифеста.

История с принятием Манифеста позволяет говорить о том, что 1905 г. символизирует собой момент, когда великие князья отказываются решительно встать на сторону самодержавия. Они уже не столько являются cамостоятельными политическими фигурами, сколько используются политиками для достижения своих собственных целей.