Елена Безвиконная Геополитическое пространство Степного края: Омская область и проблема границы в государственном строительстве Российской империи (20-30-е годы XIX века)

Елена Безвиконная

Геополитическое пространство Степного края: Омская область и проблема границы в государственном строительстве Российской империи (20-30-е годы XIX века)

В первой половине XIX века подошел к своему логическому завершению один из этапов процесса строительства Российского имперского пространства. Имперскую политику этого донационального периода можно охарактеризовать как совокупность военно-административных, социально-экономических и идеологических мероприятий, направленных на регулирование отношений между центром и окраинными территориями. Поиски наиболее эффективных методов управления регионами продолжались на всем протяжении XVIII века и эволюционировали от установки на централизацию и унификацию власти до использования децентрализаторских элементов. Интегрируя вновь присоединенные внешние окраины (Закавказье, Сибирь, Степной край и др.) в имперскую модель административного управления, самодержавие избегало унификаторского подхода по отношению к ним, стремясь учитывать региональные особенности. Вместе с тем в имперской политике присутствовала тенденция к постепенной модернизации принципов управления, судебной системы, социально-экономических отношений на окраинах по образцу центральных провинций. Фактически применительно к XIX веку речь идет об оформлении нового направления имперского администрирования – региональной политики, требующей дифференцированных подходов к каждой административно-территориальной единице.

Неотъемлемой составляющей завершающего этапа интеграции окраин в империю являлось утверждение четких государственных границ как гаранта имперской безопасности и территориального единства. Совершенно очевидно, что попытка российского самодержавия установить границы в Степном крае во многом была результатом переноса европейского дискурса геополитики на азиатскую почву (о чем ярко свидетельствует язык публикуемых ниже документов, в частности, попытка рационализации пространства Степного края с помощью маркировки природных рубежей и соотнесения административной единицы с характером населения). Но специфика географических условий азиатской России, образ жизни населения региона, сложность геополитической ситуации (столкновение различных империй) обусловили потребность в дифференцированном подходе к понятию «граница».

Предложенная А. Рибером классификация «границ» достаточно удачно вписывается в реалии Степного края начала XIX века¹. В данном случае можно говорить о трех взаимосвязанных типах границ. Прежде всего – граница политическая (в терминологии офицера Генерального штаба, сотрудника Русского географического общества М.И. Венюкова – «действительная» государственная граница²), представляющая линию военных крепостей и форпостов. Последние рассматривались в качестве этапов продвижения в Центрально-Азиатский регион (см. ниже Представление генерал-губернатора Западной Сибири И.А. Вельяминова военному министру А.И. Чернышеву от 23 марта 1835 года). Определение границ Омской области демонстрирует важность соотношения политической границы с границей культурно конструируемых метарегионов – европейского и азиатского. Наконец, социально-экономический тип границы образуется в результате столкновения двух жизненных укладов – оседло-земледельческого и кочевого скотоводческого. Основанные на различных социально-правовых нормах (обычном праве и унифицированном законодательстве), эти жизненные уклады с начального момента своего взаимодействия порождают многочисленные противоречия и конфликты³. Используя терминологию современной геополитики, данную типологию возможно объединить в сложносоставной феномен «азиатской границы»⁴, под которой понимается нестабильное, постоянно изменяющееся пространство, выступающее как база для последующего расширения имперской территории. Применительно к Сибири и Степному краю еще более адекватным кажется определение «евразийская» (а не «азиатская») граница. В книге такого представителя российского евразийского движения, как П. Савицкий, она определяется как укрепленная линия, то появляющаяся, то исчезающая⁵. Действительно, с начала XVIII века самодержавная власть, руководствуясь преимущественно необходимостью защиты южных территорий государства от набегов казахских кочевников, инициировала строительство «линий» военных укреплений (Сибирской, Иртышской, Колыванской и др.). Последние представляли собой крепости и форпосты, расположенные на достаточно большом расстоянии друг от друга⁶. Например, Сибирская линия протянулась на достаточно протяженном пространстве от Бухтарминской до Звериноголовской крепости. Практика возведения отдельных оборонительных укреплений, которые впоследствии превратились в административные центры Сибири и Степного края, позволила имперскому центру определить направления последующей экспансии. Н.Ю. Замятина охарактеризовала данную политику как стратегию «оцентрования территории»⁷. Эта стратегия заключалась в создании отдельных административных опорных пунктов (городов, укреплений) с целью утверждения позиций империи в регионе. Основывая военные пункты, государство утверждало свое право на данное пространство, формировало соответствующую имперскую идеологию, умозрительные, а впоследствии и вполне реальные представления о его принадлежности и полной зависимости от имперского центра. Организация военно-административных единиц значительно опережала процессы торгово-промышленного проникновения в Степной край.

В начале XIX века потребность завершения имперского строительства, опыт управления другими национальными окраинами, отсутствие возможности локализовать пограничные конфликты силами иррегулярных войск заставили самодержавие перейти к юридическому оформлению статуса Степного края, продвижению «линии» военных укреплений в пределы степной зоны. «Устав о сибирских киргизах» от 22 июля 1822 года⁸ способствовал не только систематизации принципов управления, судопроизводства, социально-экономических отношений, но и законодательно оформил стратегические планы самодержавия в отношении государственной границы в регионе. Параграф 317 Устава гласил: «Сибирские линии в значении стражи не составляют учреждения на всегдашние времена, но по мере распространения порядка в занимаемых киргизами землях, стража сия продвигается вперед и, наконец, должна кончить постоянным утверждением себя на действительной государственной границе». Под «действительной государственной границей» понимались «естественные пределы», т. е. реки и горные хребты. С точки зрения подавляющего большинства российских чиновников – представителей центральной и сибирской администрации – степная зона не обеспечивала надежных границ для государства, а кочевое население не представляло значительного экономического интереса для империи⁹. Военный историк, чиновник, сторонник теории «естественных границ» А.И. Макшеев рассматривал процесс проникновения российского имперского пространства в степь как «неудержимое стремление русского народа и российской цивилизации двигаться на восток» под влиянием закона исторической необходимости¹⁰. Представленные в рубрике «Архив» материалы, связанные с проведением военно-топографического обозрения Омской области в 1832 году (обозрение проводилось штабс-капитаном Генерального штаба М.П. Бутовским по инициативе начальника Главного штаба генерал-лейтенанта П.П. Сухтелена), свидетельствуют о том, что за основу разделения региона были взяты «естественные пределы», т. е. реки, озера, горные хребты, которые могли стать вехами для постановки пограничных знаков. Совершенно очевидно единство взглядов центральной и сибирской администраций по вопросу о целях дальнейшей имперской экспансии в Центральной Азии. Фактически стратегической целью имперской политики России являлось продвижение в регион до границ с Китаем и Афганистаном. Статус пограничных опорных пунктов постепенно должен был перейти от крепостей, расположенных на Сибирской линии, к административным единицам внутри Степного края – окружным приказам. Для осуществления столь трудной задачи была учреждена новая административно-территориальная единица – Омская область.

Переходный и динамичный характер этого «рубежа» обусловливался присутствием на территории Омской области постоянных и иррегулярных войск, предоставлением областному начальнику гражданских, военных и даже дипломатических полномочий. Основными задачами областной администрации, прежде всего областного начальника, стали: проведение четких пограничных линий между Омской областью и Томской и Тобольской губерниями (императорский указ от 26 января 1822 года)¹¹; организация внутренних округов и их разграничение; формирование системы внешних округов с учетом социальной обстановки в Степном крае. Представленные в рубрике архивные материалы свидетельствуют о том, что проблема проведения точных границ между данными территориальными образованиями не была окончательно разрешена вплоть до упразднения Омской области в 1838 году. Представленный в 1826 году проект военно-топографического обозрения области, составленный генерал-квартирмейстером Михаилом Петровичем Бутовским, начал реализовываться лишь с 1832-го, и то не в полном объеме. Регулярно возникающие противоречия между администрациями Тобольской и Томской губерний и Омской области по вопросу о ведомственной принадлежности отдельных населенных пунктов и укреплений, ограниченность финансовых средств не позволяли окончательно разрешить вопрос о северо-западных и восточных границах области, но свидетельствовали о значительной доле самостоятельности губернской и областной власти в решении пограничных вопросов. Что касается южных пределов Омской области, то они вовсе не были обозначены. Единственное ограничение состояло в том, что областному ведомству подчинялись казахи Средней орды. В силу кочевого характера жизнедеятельности населения Степного края возможность очертить даже приблизительные контуры будущей государственной границы сводилась на нет. Предпринимаемые Генеральным штабом и сибирской администрацией попытки уточнить примерные границы кочевок казахов обычно сводились к проведению топографической съемки отдельных частей региона, крепостей и близлежащих кочевий.

Совершенно очевидно существование некоторых различий в установках центральной и региональной администраций по вопросу об интенсивности продвижения Российской империи в Степной край. Первоначальный энтузиазм сибирского руководства в деле скорейшей организации окружной системы (первые два округа – Кокчетавский и Каркаралинский, были созданы уже в 1824 году) достаточно быстро сменился более осторожной и продуманной политикой. В течение последующих нескольких лет (1825–1830) было решено отказаться не только от открытия новых окружных приказов, но и от проведения статистического учета населения в уже созданных¹². Социальные конфликты в кочевом обществе, народные движения (военные действия, грабежи, нападения на российские крепости) под руководством Саржана и Кенесары Касымовых, Сартая Чингисова и др., вызванные внутриродовыми противоречиями казахской аристократии, угрозой со стороны среднеазиатских ханств, попытками российской администрации внести элементы европейской рациональности в образ жизни кочевников, обострение противоречий между казахами и казаками, отношения с Китайской империей заставляли областное руководство действовать постепенно и не торопиться с окончательным решением вопроса о границах между округами. Таким образом, южные окраины Омской области в 20-30-х годах XIX века были представлены отдельными административно-военными укреплениями (окружными приказами) с определенным штатом чиновников и отрядами казаков. Между отдельными приказами зачастую полностью отсутствовало взаимодействие, что существенно осложняло процесс принятия управленческих решений в масштабах области. Областная администрация, убедившись в невозможности проведения четких пограничных линий между отдельными округами, предпочла сосредоточиться на организации эффективной работы приказов, отложив решение вопроса о границе на более дальний срок.

Несомненно, что особенности степного рельефа, отсутствие естественных преград, отделяющих Российское государство от соседних территориальных образований, неизбежно толкали самодержавие к расширению своих пределов даже вопреки требованиям здравого смысла. Огромные финансовые затраты, с которыми был сопряжен процесс формирования имперского пространства¹³, окупались достижением территориальной целостности и конкурентоспособности государства на международной арене. В этом отношении Омская область исполнила роль административного центра в процессе продвижения империи в Центрально-Азиатский регион, подготовила почву для последующего проведения военных мероприятий, в результате которых удалось решить и проблему установления более определенных южных границ империи. Сложность поставленных задач, громадность пространства, которое предполагалось реорганизовать, столкновение разнообразных геополитических интересов обусловили противоречивость и незаконченность административных преобразований в Степном крае.

Омской области была уготована роль стратегического ориентира, «опытного образца» в процессе последующего освоения региона империей. Прекращение функционирования данной административной единицы в соответствии с положением «Об отдельном управлении сибирскими киргизами» от 6 апреля 1838 года¹⁴ означало движение политической границы Российской империи от Сибирской линии в глубь степного геополитического пространства. Оно также означало сохранение глубоких внутренних границ социально-культурного свойства на вновь приобретенной территории, которые и позволяют говорить об имперском характере российской истории.

Публикуемые ниже документы хранятся в Государственном архиве Омской области (ГАОО), в третьем фонде Главного управления Западной Сибири. Они включают рукописные материалы преимущественно официального делопроизводства (рукописные тексты расшифрованы автором публикации). Основным критерием подбора документов явилась степень раскрытия в них вопросов пограничного устройства Российской империи в Степном крае, а также взглядов сибирской и центральной администраций на эти вопросы. Несмотря на то, что эти документы высоко востребованы исследователями – как российскими, так и западными – предлагаемый мною аспект их рассмотрения с точки зрения имперского видения «естественных», символических, политических и социально-экономических границ раскрывает новые возможности их использования.

Документы из Государственного архива Омской области (ГАОО)

I. ПРЕДЛОЖЕНИЯ ОБ ОТКРЫТИИ ОМСКОЙ ОБЛАСТИ

Приемля основанием учреждение для Управления сибирских губерний, в 22 день июля 1822 года Высочайше утвержденное, предполагается об открытии новой Омской области, сделать следующее:

§ 1. Торжественное открытие Управлений Омской области, общего и частного, в прилагаемом при сем под лит. А, расписании поименованных, назначается сего года ноября в 8 день.

§ 2. С того времени все чиновники в сию Область Высочайше утвержденные по представленной власти Генерал Губернатором назначенные, равно и областным начальством избранные, в прилагаемом при сем под лит. Б, расписании поименованные, по приведении их на верность службы Его Императорскому Величеству к присяге, вступают в отправление их обязанностей, Высочайше утвержденным о Сибирских Губерниях Учреждением¹⁵ и всеми существующими государственными узаконениями постановленных.

§ 3. По открытии областных Управлений, общего и частных, каждое из них должно донести ближайшему своему новому высшему по нем начальству о совершении открытия и о принятом действии своих обязанностей.

§ 4. Действия Областного Управления общего и частных, по открытии их, заключатся будут по узаконениям формальным образом в отношении только линейных внутренних округов¹⁶; к устроении же на таком положении внешних из сибирских киргизов, по особенному об них Высочайше утвержденному Уставу¹⁷, приступить впредь по мере удобств, какие изысканы и представлены для сего лучшими, по предварительному рассмотрению касающихся к оным обстоятельств, ближайшему обозрению местных положений и по соображении всех видов к достижению возможных способов учредить их порядком, могущим служить к твердому восстановлению благосостояния сего народа и к настоящей пользе; а до того оставаться за линейным киргизам на прежнем положении, по местному удобству, под зависимостью и надзором ближайших на линии окружных начальств, коим предоставлено действовать к сохранению между ними тишины и спокойствия кроткими и благоразумными средствами, сообразно с правилами в Уставе об них начертанными; в случае каких либо беспорядков, или важных происшествий, по которым нужно будет принять меры к пресечению зла и доставлению в обидах по жалобам удовлетворения следствием и расправою, донесть областному начальству и поступать по его разрешению.

§ 5. Границы Области сообразно с примерною картою¹⁸, заключают все воинские посты и заселения на линии¹⁹ и в близком от оной расстоянии лежащие. По сему все земли и угодья, коими городские жители и воинские команды доныне пользовались, так же земли и угодья принадлежащие селениям в Область Омскую входящие, остаются в тех самых границах, как городовые обыватели, водворенные казаки, солдаты, крестьяне и станичные киргизы владеют оными ныне²⁰ с наступлением же в будущем 1824 году весны, для назначения постоянных границ Области от Тобольской и Томской Губерний, натуральною чертой, а где удобно живыми урочищами и постановлением знаков, отправятся на места, как от оных Губерний, так и от Области чиновники, которые снабжены будут подробными по сему предмету наставлениями²¹.

§ 6. Округи внутренние заключают в себе, тоже сообразно с примерною картою, от границ Тобольской и Томской Губерний, все места на линии и близ оной, в область входящие, в нижеследующем пространстве, начиная с правой стороны линии: округ Петропавловский: от редута Сибирского до крепости Полуденной, выключительно с оными. Округ Омский: от редута Атмасского, выключительно с оными. Округ Семипалатинской: от редута Татарского до редута Талицкого включительно с оными. Округ Усть-Каменогорский: от форпоста Шульбинского, за устье речки Берель, к вершинам реки Бухтармы до Китайских владений²².

§ 7. Округи сии образуясь известным назначением их пространства, соответственно местному расположению на линии казачьих полков (кроме 9 и 10-го, расположенных в Томской губернии)²³ вмещают в себя все заключающиеся на том пространстве города, крепости, редуты, форпосты и прочие заселения, в прилагаемой при сем под лит. Б, Ведомости именованных, со всеми в оных обывателями, купцами, мещанами, торговцами Азиатскими, иноземцами, крестьянами, казаками, отставными солдатами и станичными киргизцами. По сей ведомости означается число станиц, соответственно расположению эскадронов, коими должны управлять командиры их, о заселении внутри линии и близ оной, где живут крестьяне, образуются особые волости, расположение коих по местному обозрению представлено Окружным начальникам <…>

§ 9. Со дня открытия Управления Омской области общего и частных (о чем известиться и чрез публичные ведомости) прекращается действие начальств Тобольской и Томской Губерний на места и жителей в новое ведомство области Омской поступающих; а во всех потребных случаях Губернские и окружные начальники и присутственные места сносятся с начальством областным и окружным и Присутсвенными местами Омской области на общих правилах.

§ 10. По открытии Области и частных учреждений, обязаны они заняться немедленно составлением о всем ведению и управлению каждого предоставленном подробных ведомостей и доставлением оных по порядку к ближайшему своему начальству, для составления общего статистического по новому области устройству описания.

§ 11. С открытием областного Управления, дела существующей Пограничной Комиссии²⁴, поступают в оное, сообразно их роду, одни по заграничным сношениям в канцелярию областного Совета, а другие исковые и уголовные в Областной суд; чиновники же ее размещаются к должностям в числе прочих показанных по расписанию упомянутому в § 2.

Полковник Броневский²⁵

(ГАОО. Ф. з. Оп. I. Д. 127. Л. 81–86)

II. ДОНЕСЕНИЕ ОБЛАСТНОГО НАЧАЛЬНИКА ГЕНЕРАЛ ГУБЕРНАТОРУ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ²⁶ П.М. КАПЦЕВИЧУ от 13 мая 1824 г.

В бытность мою за границею в Совете Омского Общего Областного Управления рассматривалось донесение Омского Окружного начальника²⁷ последовавшее с представления к нему управляющего Омским земским судом о невошедших в Областное Ведомство крестьянских селениях состоящих от линии не менее чем в 30-ти верстах²⁸; о чем Председательствующий тогда в Совете представил ко мне в копии журнал, предоставляющий войти с представлением Главному Начальству, с испрошением от оного на определенное расстояние от линии назначения Областной черты разрешения. Согласясь во всем с положением Областного Совета, приемлю смелость представить на уважение к Вашему Высокопревосходительству с оного список и покорнейше прошу: разрешить меня в решительном положении Областной черты от состоящей линии в Ведомства Губернские; при чем смею присоединить, что настоящее от Губернских мест в Область причисление крестьянских селений и по собственному моему удостоверению неудобно: ибо многие селения, которые от линии далее, причислены к области, а ближние остались в Губернском Ведомстве; бывшие у одного прихода, или принадлежа одной церкви раздроблены и некоторые выселки из деревень имея общие связи родства и владея смежно землями и угодьями тоже разлучены теперь разделом в разные ведомства; и потому если как предположено означить новую черту Области, то она весьма будет неровна и от того неминуемо произойдут в землях у крестьян споры, как Совет в своем положении изъясняет. Буде же решительно благоугодно будет Вашему Высокопревосходительству приказать Областную черту назначить повсеместно от линии в прямом направлении не далее 30-ти или 40 верст, тогда крестьяне Областные и Губернские будут уверены в постоянном черты проложении и предстоящие недоразумения и тяжбы о угодьях отвращены будут; да и киргизцам, переходящим на зимовку и верноподданным доставится удобство кочевать на землях ведомства Областного и не переходить в соседственные Губернии, где уже власть надзора по силе Сибирского учреждения со стороны Областного Начальства не простирается. Впрочем я полагаю еще со своей стороны всю не заселенную степь между Иртыша и Чановских озер, равно между Обью и Иртыша лежащую определить в Область, которая оставаясь в диком состоянии и натурою как бы назначена для кочевых народов, где они и действительно в большом количестве со своими стадами находятся; предаю сие впрочем Начальственному Вашему благоусмотрению.

Гвардии полковник Броневский

(ГАОО. Ф. 3. Оп. I. Д. 127. Л. 162–163)

III. ОТНОШЕНИЕ ТОМСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ГУБЕРНАТОРА ФРОЛОВА К ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРУ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ П.М. КАПЦЕВИЧУ от 31 октября 1824 г.

Исправляющий должность Омского областного начальника, в следствие положения Областного Совета в представлении к Вашему Высокопревосходительству от 13 мая сего года за № 179 испрашивал разрешения на распространение черты Области с прилегающими к оной Губерниями в прямом направлении по линии на 30 или 40 верст и о включении в границы области всей незаселенной степи между Иртыша и Чановских озер равно между Обью и Иртышом лежащей <…>

По рассмотрении такового представления полковника Броневского ко мне от Вашего Высокопревосходительства препровожденного, я долгом поставляю изложить по сему предмету мнение мое на Главноначальственное Ваше усмотрение.

Омская область по смыслу Высочайшего учреждения оной, будучи составлена преимущественно для лучшего устройства киргизкайсаков средней орды, а также киргизов внутри линии кочующих²⁹, должна включать в себя не только крестьянские селения, кои состоят в смежности в линию, что представляло бы затруднительность в Управлении их посторонним начальством. Посему не представляется особенной надобности во включении в границы Области многих крестьянских селений, кои как выше изъяснено составляют только побочную цель учреждения оной. <…>

(ГАОО. Ф. 3. Оп. I. Д. 127. Л. 172–175)

IV. СВЕДЕНИЯ О ПРЕДПОЛАГАЕМОМ ВОЕННО-ТОПОГРАФИЧЕСКОМ ОБОЗРЕНИИ ОМСКОЙ ОБЛАСТИ (14 декабря 1826 г.)

Чтобы произвести сие обозрение со всевозможною верностью и подробностью, то сообразив что пространство оной заключает в себе не менее боо. 000 квадратных верст, что она обитаема только кочующими киргизами, кроме внутренних округов, что местоположение в оной большей частию гористое и дикое, что есть большие пространства в оной вовсе необитаемые и безводные, – я полагаю для сего обозрения удобнее всего употребить <…>³⁰: оно может быть сделано не более как в три года, следующим образом:

Обозрение 1-ro года должно состоять в том, чтобы приняв за основание Сибирскую линию снятую инструментально в прошедших годах, определить границу Омской области, главнейшие места в оной и связь инструментальных линий. Таким образом в 1-м годе будет сделана главная инструментальная сеть всей области, в которую в следующие годы будут вносится все подробности военно-топографического обозрения. Для определения сей сети, я полагаю в 1-й год командировать пять партий, каждую с эндометром в следующие места: – 1-я партия должна отправиться в крепости: Бухтарминскую вдоль возле Китайской границы, мимо озера Нар-Зайсана и определив место в котором из сего озера вытекает река Иртыш, продолжать идти вдоль возле Китайской границы мимо г. Чугучака, по реке Караталу до того места, где чрез оную пролегает главная караванная дорога в Кашгарию; от сего места и сею же дорогою обратно до города Семипалатинска. <…>

2-я партия должна отправиться из города Семипалатинска купеческой дорогой идущей в Ташкент и Кокандию, до реки Чуй, впадающей в Сыр-Дарью, и от того места чрез Каркаралинский округ и чрез урочище Баянаул до крепости Ямышевской. 3-я партия отправится из крепости Ямышевской до источника реки Ишим, и от оного мимо озер Тент и Кызылак до города Омска. 4-я партия отправится из Омска, чрез Кокчетавский внешний округ до того места, где речка Кинкул впадает в реку Ишим, отсюда вверх по реке Ишиму до источника оной; от оного пройти возле хребта гор Алгинских до источника реки Кинкул. 5-я партия отправится из города Петропавловска вверх по реке Ишиму, до того места где в сию реку впадает речка Кинкул; отсюда вверх по сей речке до источника оной, от коего пройти возле хребта гор Алгинских по направлению к реке Тоболу и дойдя до сей реки пройти вниз по правому берегу оной до крепости Звериноголовской. <…>

Кроме подробного топографического обозрения сей области, чтобы иметь всевозможные сведения об оной в отношении политических и торговом, отклонив однако же все вредные для правительства толки китайцев, киргизов и других соседних народов, которые все вообще мнительны и столько же любопытны, должно строго внушить всем чинам в партиях находящимся, что цель сего обозрения относится единственно только к разным открытиям и исследованиям по части ботаники, минералогии, медицины и вообще по ученой части. Того же чиновника Квартирмейской части, которого угодно будет начальнику назначить для осмотру и поверки производства обозрения всех партий, поставить в непременную и главную обязанность приобретать с большей осторожностью всевозможные сведения в отношении политическом и торговом, как то: узнавать истинное мнение киргизов и соседей о предполагаемом открытии округов и вообще о новом их устройстве; будет ли оно полезно для распространения торговли российской во внутри Азии; неизвестны ли там какие действия англичан касательно торговли и других предметов; какого рода сведения собирают англичане, ибо как известно, некоторые из них были около южных границ Омской области; не откроются ли какие другие способы, которыми бы можно мирно и успешно достичь полезной для России торговли; имеют ли вновь приобретаемые киргизы искреннюю доверенность к российским купцам и к частным начальствам, а если нет, то почему именно, и чем более оную можно приобрести и пр. и пр. <…>

Штабс-капитан, Генерал-квартирмейстер Главного штаба Его Императорского Величества Михаил Бутовский

(ГАОО. Ф. 3. Оп. I. Д. 642. Л. 3–4)

V. ПРОЕКТ О ВОЕННО-ТОПОГРАФИЧЕСКОМ ОБОЗРЕНИИ ОМСКОЙ ОБЛАСТИ (декабрь 1826 г.)

<…> Между тем, как все сии пять партий в первый год будут заниматься составлением инструментальной сети верно и по возможности подробно, дабы в последствии времени удобные места можно было вносить в оную глазомерную рекогносцировку – остальные топографы при съемке Сибири стоящие, в тот же год должны производить подробную глазомерную рекогносцировку на пространстве покрытом на сей карте синею краской. Рекогносцировка сия должна производится, начиная от округа Каркаралинского, во все стороны на всем пространстве: следовательно в 1-й год должна быть кончена инструментальная сеть всей Омской области и часть глазомерной рекогносцировки.

Во 2-й год все топографы при съемке Сибирской состоящие, должны производить глазомерную рекогносцировку, начиная от округа Кокчетавского во все стороны на пространстве покрытом на сей карте желтой краской; и наконец, в 3-й год, глазомерная рекогносцировка должна производиться силами же топографов, начиная от древнего здания Кузу-Курпеш, во все стороны на пространстве, покрытом на сей карте розовою краскою. <…>

Штабс-капитан Михаил Бутовский

(ГАОО. Ф. 3. Оп. I. Д. 642. Л. 7-10)

VI. ОТЧЕТ ОБ УПРАВЛЕНИИ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ за 1823 год

Часть первая

Об устройстве вообще

Отделение I.

Образование Управлений

§ 5. Образование и открытие Управления Омской области

<…> До открытия Омской области, Генерал-Губернатор озабочен был приуготовительными мерами главнейшие к определению границ ее с таковою правильностью, чтобы входящие в состав ее жители имели все удобства к их зависимости, а местные начальства – к управлению вверенными им частями без малейшего столкновения от сторонних начальств. Сие столь обширное дело было тем более затруднительным, что губернские карты будучи токмо примерными при проверке их показывали во многих местах не то, что есть в натуре. Наконец произведенная корпусным обер-квартирмейстером инструментальная съемка правого и левого фланга Сибирской линии дала возможность составить верную карту Омской области с определением границ ее от Тобольской и Томской губерний³¹.

При очертании границ Омской области согласно с присланной Сибирским комитетом картою оказалось, что крепость Звериноголовская с редутом Алабужским, состоящая в конце Оренбургской линии, входят в черту Омской области по положению их на правом берегу реки Тобола, непосредственно примыкаясь к Сибирской линии. Река сия образуя естественную границу между Оренбургской и Сибирской линиями, подала причину к предложению о присоединении той крепости и редута к Сибирской линии; но на предложение сие Высочайшего соизволения не последовало. <…> Главное препятствие к открытию в киргизских степях округов встретилось от не имения верной и подробной карты степей сих, не довольно еще известных по географическому своему положению. Карта сия никогда не была столь необходима, как в настоящем случае сколько для руководства при образовании внешних округов, столько же в отношении к другим видам, от точной известности киргизской степи произойти могущих. Все сие побудило Генерал-Губернатора признать необходимым приступить к рекогносцировке степей киргизских и даже в нужных пунктах к инструментальной их съемке, о предположениях сих с объяснением имеющихся здесь средств к исполнению, представлено Начальнику Главного штаба Его Императорского Величества от 13 марта 1823 года для исходотайствования Высочайшего на то соизволения.

(ГАОО. Ф. 3. Оп. I. Д. 228)

VII. СПИСОК С ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ГОСПОДИНУ ВОЕННОМУ МИНИСТРУ, КОМАНДИРА ОТДЕЛЬНОГО СИБИРСКОГО КОРПУСА И ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА ЗАПАДНОЙ СИБИРИ от 23 марта 1835 года

<…> С того времени, назначенные Высочайше утвержденным уставом о сибирских киргизах: разграничение земель и определение новой линии остается без исполнения. Первое из них необходимо как для многих общих по управлению внешними округами отношений, так и для частной пользы киргиз и прекращения между ними распрей нередко возникающих от споров о принадлежности земель, а во втором, по неизвестности мне видов правительства в отношении пределов с владениями Средней Азии, я должен ограничить свои суждения следующим:

<…> Сибирские крепости сохраняют только название крепостей, но в сущности не соответствуют названию: ибо признаки древних укреплений время от времени исчезают; а потому я не находя прямой пользы от существования упомянутых крепостей кордонного ведомства в настоящем их положении и встречая подобно предместникам моим затруднения в расходовании сумм на возведение в них прочих зданий могущих быть впоследствии оставленными, а вместе с тем полагая, что благовременное основание крепостей на вновь избранных пунктах, совершенно сообразных с местностью в военном и политическом отношениях Западной Сибири, весьма неизлишне – считаю полезным: как по изложенным мной причинам так и для ограждения отдаленных волостей верноподданных киргизов от набегов Ташкенцев³² и других хищных скопищ, приступить по благоусмотрению Правительства, к учреждению линии впереди внешних округов, которые уже открыты, но для того полагал бы предварительно нужным: разграничение земель Сибирских и Оренбургских киргизов и возобновление рекогносцировки Киргизской степи: тем более что все верноподданные киргизы средней орды по объявлении им намерения и исполнения бывшей рекогносцировки не показывали ни малейшего неудовольствия, и вообще всякое новое неотяготительное для них действие наших войск внутри их округов, считают доказательством покровительства. <…>

Штатные же крепости Омскую, Петропавловскую и Устькаменогорскую или вместо ее Бухтарминскую как ближайшую к китайской границе и могущую способствовать к развитию в этом крае торговли, я почитал бы полезным иметь всегда в должном виде и с достойным гарнизоном; а как устройство внешних округов увеличившее Омскую область более нежели 775 тысяч квадратных верст и полумиллионом народа делает эту часть Западной Сибири весьма значительною, как по близости азиатских владений ведущих с Россией торговлю, так и по расположению в ней части войск Сибирского Отдельного Корпуса, то для лучшего удобства в управлении, совершенствования благоустройства и скорейшего течения дел считаю также необходимым: чтобы Корпусная квартира и Главное Управление Западной Сибири находились в Омске, составляющем центр лучшей и более населенной ее части – средоточие между Тобольском и Томском.

Генерал от инфантерии Вельяминов³³

(ГАОО. Ф. 3. Оп. I. Д. 568. Л. 231–236)

VIII. ЖУРНАЛ СОВЕТА ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ от 22 декабря 1838 г.

Совет Главного Управления Западной Сибири во исполнение словестного предложения Г. Генерал Губернатора³⁴, имел рассуждение о назначении срока для упразднения Омской области и находя: что хотя Г. Министр Внутренних дел до сего времени не сделал никакого отзыва, в следствие отношения Его Сиятельства, от 20-го июля № 83 на счет перечисления селений и станиц по новому расписанию, согласно предполагаемому с уничтожением Омской области преобразованию Тобольской и Томской губерний <…>

По всем сим соображениям, Совет Главного Управления полагает:

1) Закрыть Омскую область 1-ro января 1839 г.

2) В следствии сего предложить ГГ. Томскому Гражданскому Губернатору, состоящему в должности Тобольского Гражданского Губернатора³⁵, Управляющему Омской области³⁶ и исполняющему должность Пограничного начальника сибирских киргизов³⁷, исполнить без умедления и во всех частях разослать к ним Положение Главного Управления 17–18 ноября № 107, о средствах передачи дел и сумм по упраздненной Омской области и о всех распоряжениях по сему предмету, донести Г. Генерал Губернатору Западной Сибири.

3) В 1-e число Января наступающего года, открыть управление сибирскими киргизами с распространением сего управления на все подчиненные ему части.

4) Об упразднении Омской области и присоединении городов и округов по новому распределению согласно Высочайшему Указу 6-го Апреля сего года, равно о разграничении селений и станиц к сим округам, согласно прилагаемому расписанию³⁸, поручить Томскому гражданскому губернатору и Тобольскому состоящему в должности Гражданского Губернатора, оповестить всех жителей Западной Сибири через печатные объявления. <…>

8) О закрытии Управления Омской области донести чрез Г. Генерал Губернатора Правящему Сенату и уведомить ГГ. Министров.

Подлинное подписали М. Никулищев, А. Полетаев,

В. Протопопов, Я. Капустин, Н. Соловьев и Е. Шакурин

Примечания:

1 Rieber A. Changing Concepts and Constructions of Frontiers: A Comparative Historical Approach // Ab Imperio. 2003. No. 1. P. 23–46

2 Венюков М.И. Обозрение русско-азиатских границ. Б.м., 1873. С. 27.

3 Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы евразийских степей. Древность и Средневековье. СПб., 2000. С. 294–295.

4 Замятин Д.Н. Моделирование геополитических ситуаций (на примере Центральной Азии во второй половине XIX в.) // Полис. 1998. № 2. С. 64–76.

5 Савицкий П. Континент Евразия. М., 1997. С. 317–321. Использование понятия «евразийская граница» в интерпретации П. Савицкого не означает, что оно всесторонне характеризует данное сложное явление. Но оно отражает реальность столкновения двух противоположных миров, культурных сообществ, которые взаимодействуют друг с другом, а не пытаются тотально навязать свои принципы существования.

6 Венюков М. Международные вопросы в Азии // Русский вестник. 1877. № 6. С. 488–489.

7 Замятина Н.Ю. Модели политического пространства // Полис. 1999. № 4. С. 29–41.

8 Полное Собрание Законов Российской империи (ПСЗ-I). СПб., 1830. T. XXXVIII. № 29127.

9 Ремнев А.В. «Естественные границы» империи и степь в геополитической конструкции М.И. Венюкова // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII–XIX вв.): Тезисы докладов и сообщений II Международной научной конференции. Омск, 2001. С. 7.

10 Российский государственный военно-исторической архив (РГВИА). Ф. 400. Оп. г. Д. 4733. Л. 8.

11 ПСЗ-1. СПб., 1830. T. XXXVIII. № 28892.

12 Государственный архив Омской области (ГАОО). Ф. 3. Оп. I. Д. 36. Л. 374.

13 Олейников Ю.В. Природный фактор геополитической стратегии России // Философия и общество. 1997. № 6. С. 129.

14 ПСЗ-2. СПб., 1839. T. XIII. № 11122.

15 Речь идет об «Учреждении для управления сибирских губерний» от 22 июня 1822 г. (ПСЗ-1. СПб., 1830. T. XXXVIII. № 29125), дополнением к которому послужили уставы «Об этапах в Сибирских губерниях», «О ссыльных», «Об управлении инородцев», «О сибирских киргизах», «О сибирских городовых казаках» и др.

16 В соответствии с «Учреждением для управления сибирских губерний» в Омской области было учреждено четыре внутренних округа: Петропавловский, Омский, Семипалатинский и Усть-Каменогорский. Процесс создания внутренних округов завершился к началу 1824 г.

17 Внешние округа Омской области предполагалось создать непосредственно в казахской степи, примыкающей к линии крепостей и форпостов. Организация и деятельность данных административно-судебных единиц регулировалась «Уставом о сибирских киргизах» от 22 июля 1822 г.

18 Примерная карта границ области стала приложением к императорскому указу от 26 января 1822 г. «О разделении сибирских губерний на Западное и Восточное управления» (ПСЗ-I. СПб., 1830. T. XXXVIII. № 28892). К сожалению, обнаружить эту карту в Государственном архиве Омской области не удалось.

19 Сибирская линия была основана в первой половине XVIII в. и представляла собой отдельные крепости и форпосты.

20 Перечисленные в документе сословия на протяжении XVIII–XIX вв. претерпели существенное изменение своего статуса и правового положения. Городские обыватели (с 1775 г. мещане) занимались преимущественно ремеслом, мелкой торговлей и иногда незначительными земельными наделами. Казачество Сибири разделялось на две категории: городовые, превратившиеся к началу XIX в. в административно-полицейских служителей, и приграничные, входившие в состав Отдельного Сибирского корпуса. Крестьянское сословие представлено категорией государственных крестьян, в состав которых с 1720-х гг. вошли черносошные крестьяне, а также некрестьянское население, занимающееся сельским хозяйством (ямщики, монастырские крестьяне, отставные солдаты, «гулящие люди» и т. д.). Наконец, категория станичных (внутренних) киргизов появилась в Сибири в результате распространившейся практики переселения кочевников на правый берег реки Иртыш на протяжении XVIII–XIX вв., которой для кочевок выделялись земельные угодья по согласованию с крестьянской общиной и местной сибирской администрацией.

21 Действительно, корпусным обер-квартирмейстером Дьяконовым, по указанию генерал-губернатора Западной Сибири, в течение 1824 г. была проведена инструментальная съемка правого и левого флангов Сибирской линии, что позволило составить новую карту области, которая и была утверждена императором 15 сентября 1827 г. (ГАОО. Ф. 3. Оп. I. Д. 127. Л. 105).

22 До момента заключения Пекинского договора 1860 г. никаких четко фиксированных географических пределов на западной части русско-китайской границы не существовало. Архивные документы позволяют рассматривать в качестве таковых цепь китайских пикетов, протянувшихся за Тарбагатаем, в районе Тянь-Шаня и Кашгарии. См. подробнее: Границы Китая: История формирования. М., 2001.

23 Границы внутренних округов устанавливались в соответствии с расположением полков Сибирского казачьего войска, т. е. по полковому признаку.

24 С 1816 года в городе Омске действовало особое учреждение – Пограничная комиссия, полномочия которой заключались в разрешении взаимных противоречий среди казахских кочевников по их просьбе. Данная комиссия стала прообразом окружной системы управления, созданной в Степном крае в соответствии с «Уставом о сибирских киргизах» (Бабков И.Ф. Воспоминания о моей службе в Западной Сибири, 1859–1875. СПб., 1912. С. 309–310).

25 Полковник Семен Богданович Броневский (1786–1858) – первый омский областной начальник (1823–1824), организатор окружной системы управления, участник Кавказских войн (1803–1808), генерал-губернатор Восточной Сибири (1835–1837). См. подробнее: Из воспоминаний первого омского областного начальника С.Б. Броневского / Вступительная статья, подготовка текста к печати и комментарии А.В. Ремнева // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. 1999. № 7. С. 276–299.

26 Генерал-губернатор Западной Сибири первой половины XIX в. выступал главой местного сибирского управления и наделялся обширными административно-хозяйственными, финансовыми и судебными полномочиями. Под его непосредственным надзором находилась администрация губерний, округов, волостей, городов и других единиц, в том числе и омский областной начальник. При генерал-губернаторе действовал Совет Главного управления Западной Сибири, наделенный совещательными функциями. На протяжении XIX в. отмечается тенденция к увеличению его влияния в качестве политической фигуры, обеспечивающей государственную безопасность в пределах генерал-губернаторства, усилению его личной власти. Это приводит к усложнению отношений с губернаторами и расширению ведомственного присутствия министерств в регионе. См. подробнее: Ремнев А.В. Генерал-губернаторская власть в XIX столетии. К проблеме организации регионального управления Российской империи // Вестник Омского отделения Академии гуманитарных наук. Омск, 1997. С. 79–85.

27 Начальник Омского внутреннего округа полковник Безносиков поддержал инициативу крестьян, обратившихся в суд с просьбой определить их ведомственную принадлежность.

28 Речь идет о двух крестьянских волостях – Лузинской и Кулачинской.

29 В соответствии с «Учреждением для управления сибирских губерний» 1822 г. юридически закреплялось существование такой категории казахских кочевников, как «внутренние киргизы». Последние на протяжении XVIII – начала XIX в. регулярно переходили Сибирскую линию и кочевали на внутренней стороне реки Иртыш в поисках защиты от родовых междоусобиц и внешней агрессии среднеазиатских государственных образований. На них распространялись основные положения «Устава об управлении инородцев». Впоследствии, с 1854 г. казахи, проживающие во внутренних округах, были подчинены особому управлению.

30 Нечеткий почерк.

31 Это утверждение не соответствует реальной действительности, поскольку и в 1835 г. отсутствовали точные границы между Омской областью и Тобольской и Томской губерниями (ГАОО. Ф. 3. Оп. г. Д. 568).

32 Население Ташкентского бекства – среднеазиатского полугосударственного образования, поглощенного в первом десятилетии XIX в. Кокандским ханством. Основными занятиями населения явились торговля и грабеж. Российская администрация термином «ташкенцы» зачастую называла все народы, проживающие за озером Балхаш, за исключением бухарцев – жителей Бухарского эмирата. См. подробнее: История народов Восточной и Центральной Азии с древнейших времен до наших дней / Под ред. К.З. Ашрофян. М., 1989. С. 387.

33 Иван Александрович Вельяминов – генерал-губернатор Западной Сибири (1827–1834).

34 Должность западносибирского генерал-губернатора с 1836 по 1851 г. исполнял Петр Дмитриевич Горчаков.

35 Полковнику Ф. Бергу.

36 Обязанности областного начальника в 1838 г. исполнял Иван Дмитриевич Талызин, который в 1834 г. занимал данную должность.

37 Полковнику Фалецкому.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.