Ротная служба

Ротная служба

Установившееся в начале XVII века правление династии Романовых на первых порах являло собой типичный тандем, в котором главная роль принадлежала не царю Михаилу Федоровичу, а его наставнику и родному отцу Филарету, волей политических обстоятельств ставшему третьим патриархом Русской православной церкви. Тогда же была начата большая военно-политическая игра — учтя уроки Смутного времени, дабы обезопасить страну от новых попыток польской экспансии на спорных территориях в Прибалтике, Малороссии и Белоруссии, московские правители пошли на союз с европейскими протестантами. Для ослабления грозного врага, войско которого выучкой и оснащением превосходило московское, были заключены союзы со Швецией и Голландией — странами, объявившими себя оплотами протестантизма и вступившими в открытую военную борьбу с католическими странами, в том числе и с Польшей.

На первых порах роль русских союзников сводилась к поставкам в Швецию и Голландию очень дешевого хлеба, что давало возможность употреблять больше средств этих стран непосредственно на ведение войны. Но вместе с тем в Москве задумали создать по-настоящему боеспособное профессиональное войско, способное противостоять польскому. Решено было, не распуская стрелецкого войска, формировать новые части, беря за образцы пехоту и кавалерию европейских стран.

Основной воинской единицей у иноземцев стали роты, каждая из которых имела собственное знамя. Таких рот к 1626 году насчитывалось шесть, и называли их по именам ротных командиров:

1. Рота Матвея Халаима (Метью Хейлама?) состояла из поляков и литовцев «старого выезда», то есть тех, кто поступил на службу прежде Смутного времени; все они были «поместные», то есть были наделены в Москве землей. Весной 1826 года эту роту возглавил ротмистр Михаил Желиборский.

2. Рота Петра Гамлотова (Питера Хэмлота?) состояла из «поместных» немцев «старого выезда».

3. Рота Григория Врословского состояла из литовцев, немцев, румын, греков, сербов и персов, писавшихся «кормовыми воинскими людьми».

4. Рота Николая Любомирского, которой в 1626 году уже командовал Яков Рогановский, состояла из «поместных» поляков и литовцев «старого выезда».

5. Рота Дениса Фон Висина состояла из «поместных» немцев «старого выезда».

6. Рота Якова Шава состояла из «бельских немцев», как называли ирландцев и шотландцев, бывших в гарнизоне Вельской крепости, в 1613 году взятой русскими войсками. После капитуляции крепости шотландцы и ирландцы перешли на русскую службу. Сначала из них составили две роты, но тринадцать лет спустя остатки прежних рот свели в одну. Они продолжали считаться «бельскими немцами», но в значительной степени уже были разбавлены новичками. Ветераны роты были «поместными», а прибывавшие на пополнение становились «кормовыми».

В 1627 году в списках появилась новая рота, которой командовал Прокофий Кремской, составленная из «кормовых» греков и поляков «нового выезда», то есть прибывших в Москву уже при Романовых, а роту умершего Шава принял под команду Томас Херн. В 1629 году из греков и немцев сформировали еще одну роту, во главе которой поставили шотландского офицера Йена Вуда из числа «бельских немцев».

Эти части использовались только для охраны южных границ — по чисто прагматическим соображениям европейцев на западных и северных направлениях не использовали.

Штаб-квартира Большого полка — основных сил Украинного войска, как назывались части, поставленные на оборону южных границ, находилась в Туле. Поэтому именно сюда прибывали роты, которые служили по принципу ротации. Пограничная служба длилась обычно с мая по август, и та рота, которая провела этот срок «на государевой службе», на другой год в Тулу уже не вызывалась.

В начале весны из Разрядного приказа — московского учреждения, ведавшего распределением казенной службы, — в Иноземный приказ отправлялся особый документ — «память», — являвшийся, по сути, приказанием отправить в Тулу к Большому полку новые роты. После этого из Иноземного приказа в города и уезды, где жили приписанные к ротам иностранцы, воеводам отсылали грамоты, в которых требовали известить служилых людей, чтобы они были готовы прибыть на сборный пункт в Москве; здесь же в Москве им выдавали «кормовые деньги» за май и июнь. Жалованье за июль и август должны были слать в Тулу, но обычно с этим выходила морока, и чтобы добыть деньги, в Москву отправляли выборных от рот.

Те воины, которые оставались дома, тоже были не совсем свободны в своих поступках. Они обязаны были все время быть готовыми к выступлению: хорошо кормить и содержать коней, иметь запас продуктов и фуража, поддерживать в порядке снаряжение и, уж конечно, содержать в полной боевой готовности оружие. Приписанный к воинской службе человек не мог надолго отлучаться из дому или выезжать из поместья, не известив командиров, где его нужно искать. Впрочем, вне очереди роту могли потребовать в Тулу только в случае реальной угрозы войны.

Эти правила, разумеется, распространялись не только на иноземцев, но и на всех служилых дворян.

С 1630 года роты иноземцев решено было вывести из Украинного разряда и в Тулу на службу больше не посылать. Вместо этого их стали готовить к походу на поляков с целью отвоевания Смоленска. Всех приписанных к ротам иностранных воинов собрали в Москве. Тогда же было объявлено, что им предстоит «быти в ратном учении у полковников», которых пригласили в Москву из разных мест.

Прежние роты иноземцев в значительной степени перетасовали, с тем чтобы в каждой из них было примерно по сто человек; в эти сотни подбирали по возможности воинов одной национальности. «Меньшинства» распределяли так, чтобы языком и обычаями они не очень отличались от основной народности сведенной роты. В результате перетасовок число рот увеличилось до одиннадцати. В некоторых ротах поменялись ротмистры — их выбирал личный состав.

Командиром иноземного воинства на службе у русского царя назначили приехавшего в 1631 году полковника Александр Лесли — шотландского дворянина, отец которого сражался под знаменам шведского короля Густава-Адольфа II и достиг звания фельдмаршала. По царскому повелению в 1632 году полковники Александр Лесли и Пецнер, а по смерти последнего Генрих Ван Дам сформировали четыре пехотных полка и один кавалерийский, рядовой состав в которых назывался «солдатами».

Главной задачей Лесли и его помощников было создание кавалерии, способной достойно оппонировать польским гусарам — главной ударной силе предполагаемого противника. За образец выбрали незадолго перед тем появившихся на полях сражений рейтар — особый род конного войска, происходивший от наемных кавалерийских отрядов, отменно проявивших себя в ходе Тридцатилетней войны. В отличие от всех прежних родов кавалерии, основу вооружения рейтар составляло огнестрельное оружие — помимо аркебузы или мушкета у каждого были пистолеты в седельных кобурах. Если же дело доходило до рукопашной схватки, то рейтары пускали в ход меч — оружие, сочетавшее лучшие качества сабли и шпаги: длинный, прямой, узкий, обоюдоострый клинок, которым можно было и рубить, и колоть. Первым московским рейтарским полком командовал француз шевалье Шарль де Эберт. Набирали в рейтары только молодых людей из лучших московских фамилий.

Для того чтобы вооружить русских рейтар, Лесли и Ван Дам совершили вояж в Европу, где на казенные деньги были произведены закупки вооружения, главным образом лучшие образцы пистолей и мушкетов. Кроме прямых закупок были сделаны большие заказы разным европейским фирмам. Для налаживания производства собственного оружия голландскому предпринимателю Виниусу, который вел торг хлебом в Московии, было разрешено основать близ Тулы железоделательные заводы. Также предполагалось, используя связи Лесли среди шведских военных, навербовать побольше солдат-наемников. Но сделать это не удалось, так как еще продолжалась Тридцатилетняя война и каждый шведский солдат был на счету у себя дома. Из-за трудности найма солдат Лесли и Ван Дам смогли только на треть укомплектовать полки «иноземного строя» профессионалами-наемниками, которым была отведена роль инструкторов. Две трети состава полков были набраны из русских добровольцев, получавших за службу деньги. К 1633 году в новом войске уже было 9500 человек. В его рядах оказались и предки классиков русской литературы Георг Лермонт и Денис Фон Висин (тезка своего отца — ротного командира в Большом полку) — оба служили в рейтарском полку де Эберта, состоя в чине ротмистров.

Дед Дениса Фон Висина-второго — барон ордена меченосцев Берндт фон Висин (в Московии ставший Петром Владимировичем) был взят в плен во время Ливонской войны. Позже, как и многие другие пленные, он поступил на службу русской короне, премного отличился и был награжден поместьями. Шотландец Джордж (Георг) Лермонт происходил из «бельских немцев»; в 1618 году, состоя в чине прапорщика, он сражался с войсками королевича Владислава и гетмана Ходкевича под Можайском и в Москве, у Арбатских ворот. За отличия в 1621 году его пожаловали поместьями в Галиче, и он продолжил служить, состоя в ротах, подчиненных Украинному разряду. В 1632 году ему поручили обучать «хитростям ратным в конном строю» детей боярских, а также немцев и татар.

Несмотря на, казалось бы, тщательную и продуманную подготовку, дебют нового войска получился неудачным, как и вся военная кампания, во время которой он состоялся. Полки Лесли и де Эберта в составе войска воеводы боярина Шеина отправились воевать с поляками под Смоленск, но не оказали того решающего влияния на ход боевых действий, которого от них ожидали. В конце 1633 года рейтарский ротмистр Георг Лермонт вместе со многими своими товарищами сложил голову где-то под Смоленском. После этого войско «иноземного строя», признав его «не оправдавшим доверия», расформировали. Рейтарский полковник де Эберт в скором времени покинул Московию, а вот пехотные полковники Александр Лесли и прочие остались на русской службе; они очень пригодились десяток лет спустя, когда была предпринята новая попытка создания русских воинских частей европейского образца.