Глава 1. Испытание боем

Глава 1. Испытание боем

Седлай же, брат, своих борзых коней,

а мои-то готовы, уже оседланы у Курска.

А мои-то куряне опытные воины:

под трубами повиты, под шлемами взлелеяны,

с конца копья вскормлены, пути им ведомы,

овраги им знаемы, луки у них натянуты,

колчаны отворены…[1]

Прежде чем начать рассказ о боевом применении «Фердинандов», необходимо сделать краткий экскурс в историю их конструирования и производства. На сегодняшний день эта тема подробно раскрыта в исследовании М.В. Коломийца[2]. Здесь же, не вдаваясь в детали, отметим, что своим появлением на свет знаменитый истребитель танков обязан политическим играм вокруг конкурса на новый тяжёлый танк. Представив на испытания опытный образец тяжёлого танка VK 5401 (Р), доктор Фердинанд Порше был настолько уверен в своей победе, что, не дожидаясь официального заказа, начал изготовление 90 предсерийных образцов. Однако конкурс был внезапно выигран конкурентом — тяжёлым танком VK 3601 (Н) фирмы Хеншеля. Машина Хеншеля была принята на вооружение под индексом PzKpfw VI (Sd.Kfz.181) Tiger Ausf Н. Судьба изготовленных на заводе «Нибелунгенверке» шасси танков Порше оставалась неясной до 22 июня 1942 г., когда Гитлер и имперский министр вооружений и боеприпасов Альберт Шпеер приняли решение об их передаче для изготовления штурмовых орудий, вооружённых новым 88-мм орудием с длиной ствола 71 калибр. Формальный повод для такого заказа уже существовал: задание на самоходную установку с 88-мм орудием Рак 43 было выдано ещё в марте 1942 г. К началу 1943 г. вокруг корпусов на сборочной линии «Нибелунгенверке» закипела работа. Так путёвку в жизнь получила машина, которой было суждено стать легендой и в известной степени мифом Второй мировой войны, — 8,8 cm Рак 43/2 Sfl L/71 Panzerjager Tiger (Р) Sd.Kfz.184 Ferdinand[3].

«Фердинанд» в контролируемом полёте внутри сборочного цеха «Нибелунгенверке». Краны на этом заводе выдерживали чудовищный вес боевых машин, позволяя перемещать их без приложения колоссальных усилий и сопутствующего грохота.

Новенький свежевыкрашенный «Фердинанд» во дворе завода «Нибелунгенверке», май 1943 г. Камуфляж и тактические обозначения наносились на броню самоходок их экипажами на передовой.

Тем временем, после того как 14 марта 1943 г. войска группы армий «Юг» генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна отбили Харьков, на Восточном фронте воцарилось затишье. Большинство немецких старших командиров предпочитали ограничиться обороной для восстановления сил, чтобы отразить неизбежные советские наступления. Однако Манштейн, пребывавший в агрессивном настроении после победы в Харькове, склонял Гитлера и Верховное командование сухопутных войск (ОКХ) к наступлению и окружению советских войск Центрального и Воронежского фронтов на Курском выступе, как только позволит погода. Фюрер счёл, что после прошлогодних неудач под Сталинградом, вермахт нуждается в реванше. Кроме того, речь шла о сохранении стратегической инициативы. Сил 9-й армии генерал-полковника Вальтера Моделя и 4-й танковой армии Манштейна, казалось, достаточно было для взятия в клещи Курской дуги в её 180-километровом основании. Это, кроме всего прочего, дало бы Германии ценную передышку. Модель был заметно менее оптимистичен в отношении перспектив успеха наступления. 9-я армия находилась не в лучшем состоянии для крупномасштабной операции. Её пехотные дивизии содержали 60 или менее процентов от штатной численности. Бронетехники и артиллерии было значительно меньше, чем у Манштейна. Наконец, ему не понравилась сама идея фронтального наступления на мощную советскую оборону. Модель предсказывал начальнику штаба ОКХ генерал-полковнику Курту Цейтцлеру, что вместо ожидаемого успеха наступление принесёт только большие потери.

Демонстрация одного из первых «Фердинандов». Самоходкой управляет Альберт Шпеер. Справа от люка на верхнем лобовом бронелисте сидит Фердинанд Порше.

Вместе с генерал-инспектором танковых войск генерал-полковником Хайнцем Гудерианом они охарактеризовали планируемую операцию «Цитадель» как «бессмысленную» и в конце апреля направили в ОКХ меморандум с подробным изложением своей аргументации[4]. Гитлер, в очередной раз пересмотревший планы на кампанию, буквально вцепился в этот документ, ставший предлогом для отсрочки наступления. Он решил выждать, когда части армий Манштейна и Моделя будут усилены новой бронетехникой — танками «Тигр», «Пантера» и, безусловно, истребителями танков «Фердинанд». К ним фюрер проявлял особую симпатию и был преисполнен радужных грёз:

«В этой операции мы в первый раз введем в действие „Фердинанды“. Эти чудовища должны послужить тараном при прорыве через русские позиции. Никакие „Т-34“ не смогут им противостоять»[5].

Пока шло планирование, а на фирме «Нибелунгенверке» в городе Санкт-Фалентин в Альпийских и дунайских рейхсгау[6] завершалась переделка 90 танков «Тигр» Порше в самоходки, шло и формирование двух батальонов истребителей танков, которые предполагалось вооружить «Фердинандами», — 653-й и 654-й. Первый создавался на основе 197-го дивизиона штурмовых орудий. Тот был сформирован в 1940 г. и к 1943 г. уже успел поучаствовать в боях на Украине летом 1941 г., штурме Севастополя и наступлении 2-й полевой армии в районе Воронежа в июле 1942 г. В январе 1943 г. был выведен в Ютеборг для переформирования и перевооружения на новую технику. Второй батальон «Фердинандов» формировался на базе 654-го моторизованного батальона истребителей танков (Panzerjager-Abteilung 654 (mot.)). Это подразделение было сформировано ещё 26 августа 1939 г. и до 1942 г. никакого отношения к бронированной технике не имело. Батальон воевал в составе 2-й танковой армии на центральном участке советско-германского фронта. Вооружение батальона в 1941 г. составляли 37-мм противотанковые пушки, в 1942 г. батальон был перевооружён на 75-мм пушки Рак 40 и переделки трофейных французских 75-мм пушек — Рак 97/38(f). Только в декабре 1942 г. батальон получил САУ «Мардер II» и хоть как-то приобщился к бронетехнике. В феврале 1943 г. батальон был выведен в Гамбург на переформирование и с марта 1943 г. стал 654-м тяжёлым батальоном истребителей танков[7].

3 мая 1943 г. Гудериан докладывал Гитлеру:

«До 31 мая в тылу Германии и на Западе будут готовы к боевому применению следующие новые формирования танковых войск:

<…>

Два батальона „Фердинандов“ — 653 и 654 противотанковые дивизионы.

/Приписка слева: I /один/ Брук + I /один/ Руен.

/Приписка справа: 90 штук… Спросить — прибудут ли также в срок 90 штук до 15.5/»[8].

Два дня спустя он особо отмечал:

«Оба батальона в их боевой подготовке так ускорить, чтобы они могли быть погружены на Восток с 1.6.

По приказу Фюрера:

I/ Безупречно определить через 6-й отдел испытаний вооружения предельные нормы нагрузки „Фердинанда“ и об этом поставить в известность войска.

2/ Установить /учебные/ занятия, которые соответствовали бы запланированному применению на Востоке.

Для этого майору Генерального штаба Кауфман разработать для батальонов Брук и Руен учения, которые соответствовали бы задачам их применения»[9].

Комплектование 653-го батальона техникой в течение мая 1943 г. шло следующим образом:

Источник: National Archives and Records Administration (NARA), T79, R105, f000689, 0000705.

Учения 653-го батальона проводились 24 и 25 мая на полигоне в Нойзидле. В ходе них «Фердинанды» преодолели расстояние в 42 километра. Помимо этого отрабатывалось взаимодействие с ротой дистанционно управляемых транспортёров подрывных зарядов B-IV «Боргвард», предназначавшихся для разминирования минных полей на линии атаки самоходок.

Испытание «Фердинанда» шасси № 150011 на Куммерсдорфском полигоне весной 1943 г.

653-й и 654-й батальоны «Фердинандов» были объединены под управлением 656-го полка тяжёлых истребителей танков под командованием Эрнста фон Юнгефельда и стали, соответственно, его первым и вторым батальоном. Полк был подчинен XXXXI танковому корпусу генерала танковых войск Йозефа Харпе, входившему в состав 9-й армии.

653-й батальон был доставлен на территорию СССР на 11 транспортных площадках (транспортные номера 326281-326291) в течение 9-12 июня 1943 г. Пунктом разгрузки стала станция Змиевка в 35 км от Орла. Батальон поротно расположился в населённых пунктах Кулики — первый, Гостиново — второй и Давидово — третий соответственно. Они занимали данную территорию до 30 июня[10]. С 13 по 15 июня четырнадцатью железнодорожными эшелонами под Орёл был передислоцирован и 654-й батальон.

С 25 июня «Фердинанды» начали выдвигаться к линии фронта. Все перемещения осуществлялись исключительно в тёмное время суток и по специально проложенному маршруту. Мосты на пути следования самоходок были дополнительно укреплены и помечены литерой F. Для маскировки выдвижения «Фердинандов» над районом сосредоточения техники барражировали самолёты Люфтваффе[11].

Начиная с 1 июля 1943 г., силы 9-й армии начали движение небольшими группами к передовой (Сорочьи кусты). Там машины были дозаправлены и получили боеприпасы. 2 июля они продвинулись ещё на 15 километров и заняли позиции в городе Новополево. Вечером 3 июля «Фердинанды» 653-го батальона выдвинулись в деревню Глазуновка, прямо на Орловско-Курской железной дороге. 656-й полк был собран там как часть XXXXI танкового корпуса Харпе. Вечером 4 июля командир полка Эрнст фон Юнгенфельд обратился к собравшимся солдатам с духоподъёмной речью.

«Фердинанд» № 501 на учениях незадолго до отправки на фронт.

На 5 июля в 656-м полку насчитывалось 89 «Фердинандов». Одна машина не прибыла к началу операции в связи с поломкой транспортной платформы. Помимо двух батальонов «Фердинандов» в состав средств качественного усиления XXXXI танкового корпуса входил 216-й батальон штурмовых танков «Бруммбар» в количестве 49 машин, а также 313-я и 314-я роты радиоуправляемых танкеток B-IV «Боргвард» (10 машин управления на шасси САУ StuG III и 72 танкетки B-IV). Они были сформированы в январе 1943 г. и приведены в боеготовность к маю. Вместо PzKpfw III для управления радиоуправляемыми машинами использовались самоходки StuG III. На 5 июля 1943 г. 313-я рота — Pz.Kp (FKL) 313 — имела 7 самоходок, 314-я — 9.

5 июля в 3:30 9-я армия начала наступление. После артиллерийской и авиационной подготовки 653-й и 654-й батальоны двинулись вперёд двумя эшелонами — две роты в первом, одна во втором. Первый поддерживал части 86-й и 292-й пехотных дивизий, второй — наступление 78-й штурмовой дивизии соответственно.

Целью 653-го батальона были советские позиции на высоте 257,7, прозванной «Танковой», контроль над которой открывал выход на Малоархангельск и Ольховатку. На этом направлении удерживала оборону 81-я стрелковая дивизия генерал-майора Баринова. Местность там была очень сильно заминирована, вследствие чего было задействовано 12 «Боргвардов» 314-й роты. Самоходные установки StuG III, используемые в качестве машин управления для В-IV, смогли пройти вслед за ними. Однако из-за сильного артиллерийского огня сапёры не сумели обозначить проделанные в минных полях проходы, к тому же было невозможно визуально различить на жёстком дёрне оставляемый танкетками гусеничный след. Вследствие этого для «Фердинандов» боевое крещение началось с подрыва на минах. Командир 1-й роты батальона гауптман Шпильман, покинувший машину и отдававший распоряжение водителю, унтер-офицеру Карлу Грешу, был тяжело ранен советской противопехотной миной. Командование ротой принял оберлейтенант Ульбрихт. 653-й батальон достиг цели в 17:00 всего с 12 оставшимися в строю «Фердинандами» V3 45 имевшихся к началу сражения.

653-й батальон тяжёлых истребителей танков в районе сосредоточения накануне начала операции «Цитадель». На переднем плане — радиоуправляемые танкетки B-IV «Боргвард» 314-й роты.

В полосе наступления 78-й штурмовой дивизии при поддержке и прикрытии 654-го батальона и его 44 «Фердинандов» преодоление минных заграждений проходило ещё более плачевно. Не успев подойти к назначенному участку, машины B-IV угодили на немецкий минный посев, на котором и остались. Другой взвод «Боргвардов», израсходовав 4 танкетки, всё же сумел проделать в советском минном поле один проход[12]. Затем обстоятельства сложились почти невероятным образом: один-единственный советский артиллерийский снаряд попал в танкетку, находившуюся на исходных позициях. Она взорвалась, отчего загорелись и детонировали ещё две B-IV.

Дальнейшее развитие атаки иллюстрируют выдержки из военного дневника гауптмана 654-го батальона Фридриха Людерса:

«5 июля: Картина была впечатляющей и фантастической. Мы пересекли левый проход в минном поле. Огонь вражеской артиллерии усилился. Взвод оберфельдфебеля Виндштетерана в тот момент только что пересек вторую полосу минного поля и сместился вправо, чтобы развернуться и обеспечить руководство ведением заградительного огня, когда первые машины подорвались на минах. Несколько Pzkpfw III и „Боргвардов“ взлетели в воздух. Пять „Фердинандов“ также наехали на мины. Полный…![13] На правом фланге все, казалось, идет хорошо. Вражеское минное заграждение было очищено пехотой и саперами. Они сработали великолепно.

<…>

В то же время мой командир, кавалер Дубовых листьев гауптман Ноак, был тяжело ранен осколком снаряда. Лейтенант Хупфер был убит. В агрессивной атаке через многочисленные препятствия мы достигли цели дня, дороги Поныри — Малоархангельск. Из всей 2-й роты 654-го батальона только три машины на сегодняшний день находятся в рабочем состоянии. Остальные 11 транспортных средств были выведены из строя. Гауптман Хеннинг, командир роты 3-й роты 654-го батальона, принял временное командование им. Батальон вернулся к железной дороге в километре к югу от Бузулука для дозаправки и перевооружения»[14].

Прямое попадание советского снаряда в дистанционно управляемую танкетку B-IV привело к детонации 350 кг взрывчатки, находившихся на борту «Боргварда». Мощности взрыва оказалось достаточно для уничтожения еще одного из командных танков PzKpfw III.

Атака «Фердинандов» 654-го батальона тяжёлых истребителей танков через минное поле 5 июля 1943 г. Реконструкция Д. Базуева. 

«Фердинанд» № 501 из состава штаба 5-й роты 654-го батальона. Литера N на кормовом бронелисте указывает на командира батальона майора Карл-Хайнца Ноака (Noak). Самоходка подорвалась на мине в районе Понырей, впоследствии была доставлена на НИБТ полигон для испытаний обстрелом.

Константин Симонов на одном из поверженных «Фердинандов». Район Малоархангельск — Поныри — Ольховатка, июль 1943 г.

Гордиться умелыми действиями на исходе первого дня боёв на северном фасе Курской битвы были вправе не только советские минёры. Ставший непосредственным очевидцем событий Константин Симонов запечатлел портрет одного из героев:

«…Ерохин Алексей, 23 года, круглый сирота, воспитывался в детдоме. Командир танка. Доволен тем, что приспособился жечь „фердинанды“, которые в первый день боя казались неуязвимыми.

…В первый день немецкого наступления, уже ближе к вечеру, мы занимали исходные позиции для контратаки. Я шел в головной походной заставе, ведущей машиной. <…> Вскочил в танк, мы развернулись. В это время четвертый снаряд ударил близко от нас в кусты. Встав в башне, я сразу увидел наши танки, подходившие сзади, и впереди показавшуюся из-за гребня холма немецкую машину. Танк не танк, но здоровая коробка! И чувствуется по тому, как снаряды летят, бьет подходяще!

Прикинули с башнером, со Степаненко, дистанцию — 1400 метров, бить можно!

Дал первый выстрел и сразу попал немцу в лоб. Но, чувствую, бесполезно. Не задымил и не остановился, а только стал потихоньку пятиться за холм.

Второй снаряд я промазал, а третий опять влепил в лоб. И снова без результата. Тогда я сманеврировал по кустам, вышел ему немного вбок и стал гвоздить снаряд за снарядом. Он, пятясь, поворачивался, и мои снаряды попадали в него все под лучшим углом. На шестом снаряде он, правда, не вспыхнул, но от него пошел легкий дым.

Я воюю третий год и уже заимел привычку, если в танк попал, не успокаиваться, бить еще, пока факел не будет.

Пока немец скрылся за гребнем, я вогнал в него еще пять снарядов. Но только через несколько минут после этого увидел за гребнем столб дыма…

Мы передали об этом назад по радио, что путь пока свободен…

<…>

…К ночи все затихло. Перекурив в ладошку, мы с башнером решили поглядеть на это немецкое чудо. У меня был особый интерес. Еще одной ихней машине я в дальнейшем бою, с короткой дистанции, все-таки почувствовал, что пробил борт! А про первую держал в сомнении. Мне казалось, что не пробил я ей броню. Так чего ж она загорелась? Почему? Я это хотел непременно узнать перед завтрашним боем.

„Фердинанд“ № 502 1-й роты 654-го батальона тяжёлых истребителей танков, подорвавшийся на фугасе в районе станция Поныри — совхоз „1-е Мая“. В бортовом бронелисте рубки заметен открытый лючок для стрельбы из личного оружия, заглушка повисла на цепочке. На заднем плане справа виден сгоревший „Фердинанд“ № 523 того же подразделения.

Мы добрались уже глубокой ночью, и, представьте себе, что оказалось: не пробил я ее своими снарядами, ни одним! А все же она сгорела. В броню в самой середке, выше ходовой части, врезались прямо рядышком четыре моих снаряда, сделали язвы в кулак, но броню не пробили.

Стали разбираться, влезли внутрь через задний люк и вроде поняли — против того места, куда я бил, изнутри закреплены дополнительные баки с горючим. И когда я ударил несколько раз по одному месту, то, наверно, от силы ударов, от детонации, начался пожар. Потому сначала и показался только слабый дым — корпус плотный, пробивного отверстия нет, дым сперва только просачивался, а потом уж факел!

Мы со Степаненко ощупали всю броню кругом и убедились, что в лоб ее не возьмешь, а в борт с близкой дистанции можно, а если попасть в это место, где баки, то можно зажечь и с дальней»[15].

Красноармеец, оказавшийся в кадре на предыдущем фото «Фердинанда» № 502, позирует фотокорреспонденту, облокотившись на боевую рубку поверженного истребителя танков.

Сегодня имя лейтенанта А.В. Ерохина и его отличия на поле боя зачастую удостаиваются иронии:

«Был ли автором этого „охотничьего“ рассказа сам Ерохин или имела место журналистская инициатива… Ничего, кроме грустной улыбки, это повествование вызвать не может»[16].

В действительности же экипаж его «тридцатьчетвёрки» сражался храбро и умело, только за 5–7 июля 1943 г. уничтожив три танка «Тигр». Тягаться с «Фердинандами» Ерохину по всей видимости, не довелось, но как бы то ни было, описание якобы выведенной им из строя самоходки совпадает с повреждениями машины № 602.

6 июля боевые действия начались с возобновления наступления XLVIII танковым корпусом Лемельсена в 3:30. Два часа спустя он сообщил по телефону, что обеспокоен слабостью 20-й танковой дивизии и потребовал передать ему из XXIII корпуса хотя бы одну роту «Фердинандов». Модель согласился с ним, но приказал перебросить даже две роты, а не одну. Однако все эти распоряжения были сделаны слишком поздно, поэтому «Фердинанды» пропутешествовали за линией фронта почти до полудня[17].

Около 18:30 Модель потребовал сообщить, где находятся потерявшиеся «Фердинанды» XXIII корпуса, видимо решив, что они уже прорвали советские позиции. Штаб армии сумел изменить маршрут следования 4-й танковой дивизии, но ничего не сумел сделать с тяжёлыми самоходками. Позднее вечером стало известно, что они так и не покинули расположение XXIII корпуса, командир которого, генерал Фриснер, самовольно задержал их у себя[18].

Казённая часть орудия «Фердинанда», подбитого на высоте 255,1 3-й батареей 642-го пушечно-артиллерийского полка 5-й артдивизии на Поныревском направлении.

В 14.00 часов 2-я рота 654-го батальона под командованием гауптмана Людерса выдвинулась к высоте 251,1, поддерживая действия 292-й пехотной дивизии. К ней присоединились 3 самоходки из 3-й роты под командованием оберфельдфебеля Буша. Однако, по признанию Людерса, всего один «Фердинанд» был в состоянии участвовать в операции. Советские войска немедленно организовали контратаку силами более чем 20 танков из излучины речки Полевой. По сводкам немцев, экипажами двух САУ, Людерса и лейтенанта Петерса, было выбито 13 советских танков (8 и 5 соответственно), притом тяжёлых.

Однако сильный артиллерийский огонь проредил немецкие пехотные части, и атака не увенчалась успехом. Не миновали потерь и самоходки — был подбит борт унтер-офицера Трамана.

Командир, стрелки Швенко и Халлингер погибли, ещё 3 члена экипажа (унтер-офицер Фельдман, оберфельдфебель Климецки и штабс-ефрейтор Майер) были тяжело ранены, впоследствии умерли, и их трупы предали огню в воинском крематории в Глазуновке. Роковым же для них стало удачное попадание в бок снаряда СУ-152 с дистанции в 800 метров[19]. В некоторых зарубежных публикациях количество «Фердинандов», уничтоженных огнём «Зверобоев», доводится до семи единиц[20]. Оставшиеся «Фердинанды» вернулись на исходные позиции у Бузулука. Ещё 12 «Фердинандов» и 10 штурмовых орудий поддерживали атаку 78-й штурмовой дивизии на высоту 253,5, но в итоге также вернулись на утренние позиции.

Запечатлённый фотокорреспондентом газеты «Красная Звезда» Я.Н. Халипом осмотр подбитого «Фердинанда» № 113 офицерами РККА. Июль 1943 г.

Генерал К.П. Казаков, на тот момент начальник оперативного отдела штаба Главного управления начальника артиллерии Красной армии, отмечал по итогам боёв 6 июля:

«Минувший день показал, что бронебойные снаряды не годятся для борьбы с „тиграми“ и „фердинандами“. Только подкалиберные снаряды, только стрельба по бортам, по корме, особенно по мотору, а также по ходовой части — это приносило противотанкистам боевой успех. Разумеется, при условии, если расчеты орудий хорошо подготовлены»[21].

В течение 7 июля немцы силились взломать оборону 307-й стрелковой дивизии в районе Понырей и совхоза «1-е Мая». Ими организовывались атаки на рассвете, затем в 10 часов утра, и лишь к полудню в тяжёлом бою им удалось занять совхоз и выйти на северную окраину Понырей. Командиром 307-й стрелковой дивизии была стянута к Понырям вся наличная противотанковая артиллерия; немцы пытались вклиниться между ними и группировкой сил у Ольховатки, прорываясь к высоте 257,0. Атаки следовали одна за другой, центр и левый фланг позиции 17-го гвардейского стрелкового корпуса бомбила вражеская авиация. Бой продолжался до наступления темноты. Под натиском превосходящих сил противника советские войска отступили от переднего края обороны на заранее подготовленные позиции в южной части Понырей. Однако «Фердинанды» в тот день не участвовали в боевых действиях, будучи выведены к Бузулуку в качестве корпусного резерва.

«Фердинанд» № 712, подбитый 9 июля 1943 г. 5-й батареей 768-го лёгкого артполка 16-й лёгкой артбригады на Поныревском направлении.

8 июля 6 самоходок 2-й роты 654-го батальона выдвинулись в юго-восточном направлении для участия в атаке на Поныри, оказавшейся бесплодной для противника. Следующую ночь истребители танков коротали в низине у железнодорожной насыпи двумя километрами севернее совхоза «1-е Мая».

9 июля должно было принести противнику долгожданный успех. Для удара на Поныри с северо-востока были задействованы части 78-й штурмовой дивизии, поддерживаемые штурмовыми орудиями. Западнее железной дороги Орел — Курск наступали боевые группы 292-й пехотной и 18-й танковой дивизий с ещё одним батальоном штурмовых орудий, стремившиеся продвинуться из района посёлка 1-е Поныри на юг вдоль восточного берега реки Сновы, в обход станции Поныри на Карпуньковку. Учитывая опыт боев 5 и 6 июля, командование XXXXI танкового корпуса решило провести массированную атаку с северо-востока — через совхоз «1-е Мая». Для этого предназначались части 86-й и 292-й пехотных дивизий, получившие качественное усиление в виде ударной боевой группы в составе 75-мм и 105-мм штурмовых орудий и гаубиц 177-го батальона, 45 штурмовых танков «Бруммбар» 216-го батальона и 44 «Фердинандов» 653-го и 654-го батальонов вместе с подразделениями поддержки — всего 166 боевых машин. Группу возглавил командир 216-го батальона майор Бруно Каль[22].

В отличие от предыдущих боёв Каль впервые применил здесь новое боевое построение «колоколом», при котором «Фердинанды» составили первый эшелон боевых порядков, выстроившись в две линии: в первой линии наступали две роты с интервалом около 100 метров между машинами; командир дивизиона двигался в центре на танке PzKpfw III. Во второй линии на дистанции 500+500 метров от первой двигалась третья рота с интервалом от 120 до 150 метров между машинами. Командиры рот находились в центрах боевых порядков рот на «Фердинандах», которые несли флажки на антеннах на случай потери радиосвязи[23]. На самоходки возлагалась задача уничтожения окопанных советских танков, противотанковых орудий и отдельных огневых точек. Во втором эшелоне построения шли 75-мм штурмовые орудия, прикрывавшие своим огнём продвижение пехотных групп и подразделения сапёров.

В ходе очередного штурма Поныри и совхоз «1-е Мая» неоднократно переходили из рук в руки. Обороне 307-й стрелковой дивизии содействовали части 3-го танкового корпуса.

Атака 3-й роты 177-го дивизиона штурмовых орудий при поддержке взвода 2-й роты и «Фердинандов» в районе действий 78-й штурмовой дивизии провалилась после накрытия передовых частей сильным заградительным огнём на участке леса у пересечения дорог из Понырей к Малоархангельску[24].

Развить сиюминутный успех противнику не удалось даже предпринятым напряжением сил. После этого 653-й и 654-й батальоны отвели в резерв в район Бузулук — Малоархангельск.

Данный шаг был расценен самим немецким командованием неоднозначно — например, генерал танковых войск Вальтер Неринг впоследствии возмущался, подразумевая именно батальоны 656-го полка истребителей танков:

«Из шести боеспособных частей пять были выведены в резерв. Это уж было слишком! Уместнее было бы назначить два батальона бронетехники в качестве поддержки пехотных подразделений. Их эффективные действия против окопавшегося и укрепившегося противника сочетались бы с взаимным прикрытием и защитой»[25].

«Фердинанд» неустановленного номера, роты и батальона, уничтожен взрывом авиабомбы. Район станции Поныри, июль 1943 г.

Бывший командир орудия унтер-офицер Рейнгольд Шлабс много лет спустя вспоминал:

«Должно быть, в последний день атаки я прибыл в свою роту с машиной № 134. Она находилась в ремонтной роте у железнодорожной насыпи. После того как его орудие было повреждено, оберлейтенант Ульбрихт поднялся на борт моей машины. Мы двинулись вперед — я помню это по сей день, — будучи единственной машиной на ходу; укрылись среди песчаных насыпей, а через некоторое время угодили под огонь собственной артиллерии.

Прямое попадание в заднее ведущее колесо лишило нас возможности продолжать движение. Мы остановили артобстрел сигнальной ракетой. Оберлейтенант Ульбрихт немедленно занялся восстановлением своего борта, в то время как мой экипаж и я не смогли попасть в нашу машину до наступления темноты. Ночью атаковали русские, окружая насыпь слева и справа. Поскольку не было никакой возможности восстановления самоходной установки, нам пришлось уничтожить ее и пешком отступать к железнодорожной насыпи. К счастью, на обратном пути танкисты подсадили нас на борт PzKpfw IV. Мы достигли расположения батальона около 3:00 часов, к великому удивлению нашего командира, майора Штайнвахса, и я доложил, что мой экипаж прибыл в целости и сохранности, но без машины»[26].

В течение всей первой фазы Курской битвы в небе севернее Понырей и высоты 238,1 действовала советская авиация, наносившая массированные удары по скоплению танков и пехоты противника. Обследовавшая указанный район специальная комиссия впоследствии установила, что из 44 подбитых и уничтоженных ударами советской авиации танков только пять стали жертвами прямого попадания авиабомб ФАБ-100 или ФАБ-250[27]. Возможно, одной из этих пяти боевых машин оказался «Фердинанд». Хотя нельзя исключать и иной картины событий, описанной унтер-офицером 3-й роты 653-го батальона:

«Через несколько дней наступление приостановилось. Пехотный гауптман попросил нас и экипаж еще одного „Фердинанда“ не уезжать на ночь… Он хотел, чтобы мы поддержали его пехотинцев, которые обороняли большое поле рядом с городом Александровка. Мы остались. На рассвете мы заметили на втором „Фердинанде“ (№ 333; командир вахмистр Бенно Шардин; наводчик унтер-офицер Карл Лейкель) примерно в 200 метрах от нас русскую пехоту. Люки машины были открыты! Отказывается, ночью наша пехота ушла, даже не сообщив нам об этом. Мы врубили задний ход и начали пятиться назад, но через несколько сотен метров провалились в ров. Машина застряла в нем, завязнув по самый корпус. Русская пехота обходила ров по краям, не сделав по нам ни единого выстрела. Мы испробовали все известные нам ухищрения, подсовывали под гусеницы одеяла, одежду; да все, что у нас было. Но тщетно. Я подготовил орудие к подрыву, и мы побежали прочь. Однако взрыва так и не произошло. Я до сих пор не знаю почему.

Мы оказались счастливчиками — нам удалось добраться до нашей роты. Гауптман Веглин, сперва расспросивший нас о пехотинцах, а затем — о самоходке, кажется, пытался организовать уничтожение обоих „Фердинандов“ с помощью пикирующих бомбардировщиков „Штука“, но чем все закончилось, мне неизвестно»[28].

12 июля поступил приказ командования группы армий вывести из боя 12-ю, 18-ю, 20-ю танковые дивизии и 36-ю пехотную дивизию, противотанковые части САУ «Фердинанд» и подразделения тяжёлой артиллерии и форсированным маршем отправить их на участки, где создавалась угроза глубокого прорыва обороны 2-й танковой армии[29]. Тогда же началось советское контрнаступление. На новом участке обороны части 656-го полка действовали совместно с 36-й панцергренадерской дивизией.

В ночь на 13 июля 1943 г. три «Фердинанда» 653-го батальона вместе с семью самоходками «Хорниссе» выгрузились на станции Ворошилово.

На следующий день 24 «Фердинанда» 653-го батальона и 30 штурмовых орудий 185-го дивизиона переместились в район Березовец — Паниковец, на позиции 53-й пехотной и 36-й панцергренадерской дивизий. Ранним утром 34 «Фердинанда» 653-го находились на левом фланге боевой группы «Гольник». 26 самоходок 654-го были в этом секторе уже с 12 июля. В 5:00 36-й саперный батальон при поддержке штурмовых орудий 185-го дивизиона и четырёх «Фердинандов» 653-го батальона атаковал вкопанные в землю советские танки в Шелябуге. Сапёрный батальон действовал без 3-й роты. Она, вместе с четырьмя «Фердинандами» 653-го батальона под командованием лейтенанта Кречмера, была направлена в расположение 12-й роты 87-го гренадерского полка в деревне Желябугские Выселки. Кроме того, 20 штурмовых орудий и четыре «Фердинанда» 654-го батальона занимали огневые позиции в Подмаслово, нацелившись на высоту 267,3.

«Фердинанд» № 731, уничтожен прямым попаданием снаряда 203-мм гаубицы Б-4 8-й батареи 100-й Краснознамённой гаубичной артбригады большой мощности 5-й артдивизии.

Около 8:00 6 «Фердинандов» 653-го батальона и ещё 6 самоходок 36-го батальона истребителей танков заняли позиции в деревне Кочеты под командованием лейтенанта Коте. В 16:30 4 «Фердинанда» 653-го батальона в резерве и 3-я рота 185-го дивизиона штурмовых орудий были атакованы прорвавшимися советскими танками. В 17:00 советские танки миновали Красную Ниву и накатились волной на 10-ю роту 118-го гренадерского полка гауптмана Никласа. Двадцать два танка в первой волне были уничтожены огнём «Фердинанда» лейтенанта Терьете с правого фланга рядом с командным пунктом 118-го гренадерского полка. День спустя в ходе перегруппировки 9 «Фердинандов» 653-го батальона были отправлены на высоту в одном километре к юго-востоку от Зарёвки.

16 июля 654-й батальон закрепился на позициях в секторах 292-й пехотной и 36-й панцергренадерской дивизий (без учёта 118-го гренадерского полка) в Зарёвке и на подступах к ней. «Фердинанды» 653-го батальона поддерживали действия 36-го пехотного полка, 36-й панцергренадерской и 8-й танковой дивизий.

Высокий уровень проблем с техническим обслуживанием «Фердинандов» вынудил майора Штайнвахса образовать мелкие боевые группы, которые поддерживали различные дивизии (среди них — 78-я штурмовая, 262-я и 299-я пехотные дивизии)[30]. Всего в течение дня самоходкам 2-й роты удалось подбить 13 советских танков.

«Фердинанд» № 11–03 из состава штабной роты 654-го батальона был выведен из строя снарядным попаданием в ходовую часть — самое слабое место самоходок этого типа. Рядом с ним — «Фердинанд» № 732.

17 июля 26-я пехотная дивизия получила приказ подготовиться к отражению атаки на промежуточном рубеже юго-восточнее Волхова. Для выполнения задания были также подключены 112-я пехотная и 12-я танковая дивизии, в их распоряжение были предоставлены зенитные пушки калибра 8,8 см и «Фердинанды»[31]². Основной задачей дивизии, усиленной этими частями, был разгром советских войск на фронтальном выступе у Волхова и предотвращение их прорыва через Однолуки к дороге Азарово — Мильчино[32].

С этого момента «Фердинанды» не задерживались на одной позиции подолгу, а их роль была сведена к заслону брешей в рассыпающейся обороне противника. 20 июля 654-й батальон передислоцировался в Орёл, за исключением 2-й роты: она была включена в боевую группу командира 2-й роты 216-го батальона гауптмана Карла Хортсманна. День спустя самоходки переместились к Гагаринке, ведя разведку юго-восточнее села, на вторую же половину дня пришлась передислокация в Хотетово.

Поздним вечером 22 июля в штаб 654-го батальона поступил приказ Хортсманна выдвинуть все боеготовые «Фердинанды» к Змиёвке. Таковых насчитывалось всего шесть, в том числе один проходил экстренный ремонт, а ещё один нуждался в нём. Но, как бы то ни было, около 6:00 следующего дня все шесть машин под командованием лейтенанта Хейна были направлены Хортсманном к Ильинскому, чтобы закрыть проделанную советскими войсками брешь в обороне. С расстояния порядка 4000 метров были замечены около 30 танков «Генерал Ли», однако дистанция не позволяла открытие и ведение по ним огня. Тогда самоходки были переброшены к Васильевке, где немецкие позиции также находились под давлением советских танков. Унтер-офицеру Болингу даже удалось подбить один «Генерал Ли» с дистанции 3000 метров к востоку от села. Однако следом «Фердинанды» угодили под сильный обстрел противотанковой артиллерии. Мало того — самоходка оберфельдфебеля Винтерштеллера застряла при спуске по склону на западной окраине Васильевки. Попытка эвакуировать её посредством двух других «Фердинандов» не увенчалась успехом, они были обстреляны; незадачливый Винтерштеллер получил тяжёлое ранение, механик-водитель другой машины погиб.

В кормовом листе «Фердинанда» № II-03 люк для аварийного покидания самоходки членами экипажа оставался закрытым вплоть до захвата машины красноармейцами. На этом фото через открытый люк хорошо виден боезапас, превышающий обычное количество выстрелов.

«Фердинанд», вероятно, № 331 1-й роты 653-го батальона, застрявший в грунте. Атака красноармейцев воспрепятствовала уничтожению самоходки экипажем.

«Фердинанд» № 531 1-й роты 654-го батальона. В условиях нехватки запасных частей в 656-м полку, начиная с 20 июля 1943 г. граничащей с катастрофой, эта самоходка наряду с несколькими другими была эвакуирована немцами, став своеобразным ремкомплектом для прочих машин.

Подобное положение вещей и скверное состояние машин 656-го полка тяжёлых истребителей танков вынудили командира полка подполковника фон Юнгенфельда 24 июля отправить командованию 2-й танковой армии следующий рапорт:

«В соответствии с требованиями сложившейся тактической ситуации мой полк участвовал в непрерывных боях с 5 июля. Лишь (первому батальону 656-го тяжёлого танкового полка) удалось изыскать 24-часовой период для осуществления технического обслуживания. Так как механическая часть истребителей танков „Фердинанд“, равно как и штурмовых танков, склонна к частым поломкам, изначально для них было запланировано отступление в тыл на 2–3 дня через каждые 3–5 дней боев — а в случае длительных боев и на более долгий период — для осуществления ремонта. Техники занимаются ремонтом, не покладая рук — днем и ночью, лишь бы противостоять противнику было способно достаточное количество боевых машин.

„Фердинанд“ № 531 — редкое фото самоходки ещё до её эвакуации в ремонтные мастерские на станции Змиёвка.

Из-за больших нагрузок, возложенных на все машины в текущей тактической ситуации, к настоящему времени все они нуждаются в немедленном отзыве для ремонта и технического обслуживания длительностью в 14–20 дней. Их матчасть настолько изношена, что каждый день все новые и новые, едва отремонтированные машины встают по пути из отрядов технического обслуживания в свою часть — либо с теми же проблемами, либо с новыми. Планирование операций в расчете на конкретное число боевых машин, равно как и предположение о том, сколько их будет готово к бою на конкретный момент, стало невозможным. В бою мы можем рассчитывать лишь на те машины, что переживут путь от подразделения технического обслуживания до фронта.

Соответственно, я вынужден доложить командованию 2-й танковой армии, что из-за поломок механики мой полк вскоре придет в полную небоеспособность, если только все машины не будут минимум на одну неделю отправлены на срочный ремонт и обслуживание.

Наличных машин у полка на данный момент: 54 „Фердинанда“, 41 „Штурмпанцер“.

Из них боеготовых: 25 „Фердинандов“ (4 боеготовы лишь частично), 18 „Штурмпанцеров“. Но даже „боеготовые“ машины уже едва держатся.

На фото запечатлён процесс погрузки снарядов на борт „Фердинанда“ из 4,5-тонного грузовика „Бюссинг-НАГ S4500“.

И потому я настаиваю на том, что „Фердинанды“ следует отвести в тыл, выведя их из состава различных групп и оставив лишь 3 группы в 5–8 километрах за линией фронта в качестве мобильного резерва. Все остальные „Фердинанды“ должны отправиться на срочный ремонт. Затем отремонтированные „Фердинанды“ сменят оставшихся на фронте.

Рекомендации:

Боевая группа I:

Расположение: близ Крутой Горы. Действие в секторе Шумалово-Домнино — Малая Рябцева.

Боевая группа II:

Расположение: Становой Колодезь. Действие в секторе от границы полевой армии до Шумалово.

Командование полка в непосредственной близости от штаба 2-й танковой армии. Телефонная связь через штаб 2-й танковой армии (кодовое слово: кабатчик (Schankwirth)). Радиосвязь с обеими боевыми группами — каждые полчаса с 04:00 до 24:00. Приказы на перебазирование всех неисправных машин распространить и начать выполнение 27 июля 1943 г.

Также хочу доложить, что в настоящий момент из-за заболоченных дорог использование машин боевой группы Каля в направлении дороги Орел — Мценск возможно только до Орла»[33].

В течение следующей недели «Фердинандам», приданным для усиления различным войсковым частям, доводилось участвовать в боях с переменным успехом — например, экипажем фельдфебеля Брокхоффа были подбиты один танк КВ-1 и три Т-34, грузовик снабжения и несколько противотанковых орудий. Благодаря этому немцам удалось на время отбить село Кулики[34]. Постепенно, к 31 июля, отступая через Макарьевку, Голохвостово, Змиёвку, части 656-го полка сосредоточились в Карачеве, а оттуда были переведены в Орёл.

За три недели боёв 656-м полком было заявлено об уничтожении 502 советских танков, 27 противотанковых мин и более сотни других полевых единиц[35]. Одновременно с этим в иностранной печати встречаются данные о 320 уничтоженных советских машинах[36], хотя данное количество заявил всего один из двух батальонов. Чем объясняются эти цифры?

Современный исследователь М.В. Коломиец демонстрирует их преувеличенность сопоставлением с потерями артиллерии всего Центрального фронта, а также танковых частей 13-й и 2-й танковых армий. Его вывод представляется справедливым:

«Таким образом, из задействованных в полосе 13-й армии 1129 танков и САУ общие потери составили 517 машин (причем большая часть была восстановлена уже входе боев). Учитывая это, а также то, что фронт обороны 13-й армии составлял от 80 до 160 километров (в разные дни операции), а „фердинанды“ действовали на фронте от 8 до 4 км, приведенные в немецких отчетах цифры о результативности этих машин сильно завышены»[37].

Однако абсолютные цифры из немецких отчётов возможно детализировать. В нашем распоряжении имеются представления о награждении офицеров экипажей «Фердинандов» 654-го батальона Германским крестом в золоте. В их тексте приводятся сведения о числе выведенных из строя каждой самоходкой единиц советской бронетехники. Например:

Унтер-офицер Герберт Кютшке:

«В ходе операции на Орловской дуге 8 июля 1943 г. он в течение нескольких часов выбил II тяжелых и сверхтяжелых танков противника <…> Несколько дней спустя, 15 июля 1943 г. он за очень короткое время подбил 7 вражеских танков в качестве стрелка».

Оберфельдфебель Вильгельм Брокхоф:

«24 июля 1943 г. он на своём „Фердинанде“ поджёг 4 вражеских танка и уничтожил несколько противотанковых орудий».

Лейтенант Герман Фельдхайм:

«17 июля 1943 г. действовал у Понырей со своим взводом истребителей танков „Фердинанд“, обороняясь от атак противника на железной дороге Орёл — Курск. Русские атаковали эту позицию с более чем 50 танками и уже прорвали основную линию сопротивления. <…> Не жалея себя, он разместил истребители танков на столь удачных позициях, что сам сумел в одиночку поджечь II танков Т-34».

Унтер-офицер Карл Бат:

«…Он был назначен наводчиком в экипаж „Фердинанда“. Неоднократно отличился в период с 5 по 9 июля 1943 г. своей упрямой агрессивностью. В ходе прорыва главной линии обороны противника 5 июля он подбил 3 танка Т-34 и одну противотанковую пушку.

На следующий день, когда враг предпринял контратаку в точке нашего прорыва, более 5 танков Т-34 и три противотанковых орудия пали жертвами его меткого огня. Русские, стремившиеся вернуть утерянную территорию, вновь атаковали на своем секторе 9 июля 1943 г. В результате ими за считаные минуты было потеряно 6 танков»[38].

Эта панорамная фотография части советских танков, уничтоженных утром 6 июля 1943 г. на поле перед дер. Степной (всего было заявлено о потере 89 машин), позволяет представить себе интенсивность и накал танковых боёв периода Курской битвы.

Сложно сказать, каким образом выверялись данные об успехах перечисленных офицеров с учётом времени составления представлений — декабря 1944 — февраля 1945 гг.

Ещё сложнее с уверенностью судить о том, насколько приведенные цифры соответствовали действительности хотя бы потому, что немцы далеко не всегда имели возможность вести точный учёт уничтоженных единиц бронетехники и артиллерии РККА. Проверить данные сводок за давностью лет тем более невозможно.

Феноменальный успех экипажей всего нескольких «Фердинандов», походящий, однако, на мистификацию, ещё встретится нам в ходе повествования. Но даже если допустить, что штаб 656-го полка подошёл к задаче учёта добросовестно, то непротиворечивым объяснением завышения приведённых цифр представляется элементарный «человеческий фактор». Пользуясь дальностью действительного огня, каждая самоходка успевала выстрелить по целям пару десятков раз, прежде чем все они начинали гореть или отходить. Причём если наводчик вёл огонь по одному танку и отмечал попадание по остановке или дыму, то переключался на другой. Он вряд ли задумывался и заботился о том, что его жертву «подбил» и записал на свой счёт экипаж ещё одной машины. Разве что вид пылающих «тридцатьчетвёрок» с сорванными с погона башнями мог подвигнуть его к прекращению огня по заведомо выведенной из строя вражеской технике. С учётом дистанции, зачастую страхующей «Фердинанды» от поражения ответным огнём, у немцев могло возникать состояние ража. Иллюстрацией может послужить оставленное упомянутым ранее Людерсом описание дуэли крупных калибров 9 июля:

«Повсюду можно было увидеть вспышки. Казалось, что в твою сторону летит большой мяч. Через мгновение следовал сильный удар по боевой машине. Цели поглощали нас, одна за другой»[39].

Подобные примеры встречаются и в отечественной литературе. Бывший артиллерист В.Н. Сармакешев описывает свое состояние так:

«В горячке боя взрывы никто не считает, и мысли только об одном: о своем месте в бою, не о себе, а о своем месте. Когда артиллерист тащит под огнем снаряд или, припав к прицелу, напряженно работает рулями горизонтального и вертикального поворота орудия, ловя в перекрестие цель (да, именно цель, редко мелькает мысль: „танк“, „бронетранспортер“, „пулемёт в окопе“), то ни о чем другом не думает, кроме того, что надо быстро сделать наводку на цель или быстро толкнуть снаряд в ствол орудия: от этого зависит твоя жизнь, жизнь товарищей, исход всего боя, судьба клочка земли, который сейчас обороняют или освобождают»[40].

Так или иначе, «Фердинанды» показали себя действительно грозными соперниками. И если сложно сказать наверняка, прославились ли они на весь мир[41], то в памяти фронтовиков остались навсегда. Вот один из примеров, случившийся уже на исходе битвы:

«На Курской дуге мне пришлось пережить первое большое потрясение, став очевидцем гибели орудийного расчета своих боевых друзей. И сейчас эта страшная картина стоит перед глазами.

Утро. Серое, хмурое. Идет бой, но в стороне. Мы в окопе, отрытом рядом с орудием, ждем. Местность — равнина, все кругом видно, как на ладони. Во время обстрела в такой обстановке выживает лишь тот, кто надежно закопается в землю. Свою „сорокапятку“ (орудие калибром 45 мм) мы тоже спрятали в окопчик, сделанный наклонно, чтобы в нужный момент ее можно было выкатить для боевых действий.