Два Олега? Два Игоря?

Два Олега? Два Игоря?

Еще одной вставкой к преданию о днепровском походе Олега, возможно, служит фраза: «Тот Олег начал ставить города и установил дани словенам, и кривичам, и мери, и установил варягам давать дань от Новгорода по 300 гривен ежегодно ради сохранения мира, что и давалось варягам до самой смерти Ярослава». Словно летописец поясняет – это тот самый Олег, что начал ставить города и установил северным племенам платить дань варягам, которую они платили до самой смерти Ярослава, если «строительство городов» логично связать с Поднепровьем, где князья действительно укрепляли границы строительством многочисленных крепостей, то вторая часть фразы целиком относится к истории Новгородской земли.

Из этой фразы можно сделать вывод, что на Севере тоже существовало какое-то предание о князе Олеге, отметившимся установлением варяжской дани, которую новгородцы должны были платить и при Владимире, и при Ярославе, что кажется невероятным, так как в это самое время новгородцы дважды сажают своих князей на престол Киева (980 и 1019 гг.), и со времен Владимира платят немалую дань Киевскому престолу – 2000 гривен! Выходит, что Новгородская земля должна была платить двойную дань – Киеву и варягам! Но кто эти варяги? Очевидно, те самые, у которых новгородцы просили Рюрика! Тогда становится понятным представление о том, что Олег наследовал власть от Рюрика и что могила его стояла в Ладоге или в «Заморье». Эта дань, учитывая, что киевские князья не оспаривали ее до окончательного утверждения христианства, не была формой политической зависимости, а носила скорее религиозный характер. В этом случае логично предположить, что отправляли ее в Варяжскую Русь – на остров Рюген, в Аркону! Можно предположить, что только при Владимире и Ярославе дань эта составляла относительно малую сумму в 300 гривен, так как в это время Новгород входил в состав Киевского государства, а ранее она могла быть в разы больше! Тем более что и территория, облагаемая данью, не ограничивалась Новгородом и его волостью, но также и ростовская меря должна была платить дань!

Любопытен и другой вывод – раз дань платили вплоть до смерти Ярослава, следовательно, и Владимир, и Ярослав выплачивали ее, были в некотором роде вассалами Руяна, пусть даже эта зависимость была лишь символической. Для примера можно вспомнить отношения русских земель с татарами: когда эпоха могущества Золотой Орды давно миновала, Московское царство продолжало периодически выплачивать символическую дань Крымскому ханству, вассалу Османской империи! Более того, даже Речь Посполитая выплачивала дань крымчакам с земель, входивших когда-то в Улус Джучи! Нечто подобное, очевидно, мы наблюдаем и здесь – несмотря на то, что Новгородская земля была при Владимире уже независимым государством, к тому же втягивающимся в политическую орбиту Киева, еще продолжали существовать старые вассальные отношения.

Эту красивую картину нарушает лишь один весьма важный момент: удивительно, но собственно новгородские летописи не знают этого периода правления Олега! НПЛ мл. извода те же самые слова, что в ПВЛ относятся к Олегу, адресует Игорю! Таким образом, слова летописца «тот самый» означают лишь, что он пытался убедить своих оппонентов в том, что именно Олег назначил северным племенам платить дань варягам! Вариант легенды о смерти русского князя в «заморье» можно объяснить знакомством со скандинавской фантастической «Сагой об Орваре-Одде», где главный герой, прожив 300 лет, умирает очень похожей смертью. Это послужило причиной отождествления двух персонажей русского и скандинавского эпоса не только среди норманистов, но и среди их оппонентов! Но остается могила Олега в Ладоге и местные предания о его гибели. Быть может, и они связаны с знакомством с сагой, что и породило версию о предсмертной поездке Олега в Новгород и Ладогу. Уже на этом основании ладожане в XII веке отождествили с Олегом местный курган, возможно, один из курганов в урочище Плакун. Возможно даже, этот курган действительно принадлежал варяжскому князю, вновь наложившему на новгородцев дань после смерти Рюрика.

Судя по тому, что помимо ладожской могилы Олега были известны еще две могилы в Киеве, то летописный образ Вещего Олега объединил не двух, а трех Олегов, действовавших в разное время. Ниже мы постараемся определить, какое влияние оказал этот третий Олег на образ Вещего князя. Пока же мы смело можем сказать, что «преемник Рюрика и установитель дани северным племенам» – это балтийский князь, возможно, похороненный в Ладоге или в «заморье» (возможно, сам князь погиб за морем, а в Ладоге стоял его кенотаф – пустое погребение, такие были известны в Х веке в Поднепровье), а могущественный Светлый князь, на равных разговаривающий с императорами, покоряющий славянские княжества и свергающий власть хазарского кагана в Поднепровье, – это собственно Олег Вещий, основатель Киевской Руси. Важно, что в действительности Русь Олега, утверждавшая свое влияние в Поднепровье, едва ли имела прямые и длительные контакты с варяжским княжеством в Новгороде.[13] И тем не менее, столь же однозначно приходится признавать, что именно из варяжского Новгорода в Русь к Олегу прибыли потомки Рюрика, что впоследствии и привело к тому, что именно Рюриковичи заняли русский престол в Киеве, так как все без исключения источники говорят, что именно новгородский Рюрик был предком русских князей! Любые гипотезы о том, что Игорь вовсе не был Рюриковичем, есть не более чем домыслы и отступление от источника.

Как ни странно, именно «Варяжская легенда» и предание о «северном Олеге», возможно, помогут нам разрешить эту загадку, а точнее, сравнение этого летописного предания с скандинавской «Сагой о Хрольве Пешеходе».

Сага даже самими скандинавами рассматривалась как чисто художественное произведение и относилась к числу так называемых «лживых саг» (другое их название «саги о древних временах», но здесь уместнее именно первое, так как хронологически герои саги были современниками Харальда Прекрасноволосого!). Главному герою саги, названному в честь знаменитого викинга ярла Хрольва или Роллона, основателя Нормандского герцогства на севере Франции, приписали вымышленную генеалогию, превратив в сына заглавного героя не менее фантастической «Саги о Стюрлауге Трудолюбивом». Как и положено этому жанру, сага переполнена фантастическими мотивами – карлики, волшебство, оборотни… Но, тем не менее, кое– что в саге, несомненно, восходит к реальным событиям восточно-балтийской истории. Более того, при сравнении «Саги о Хрольве Пешеходе» с известиями русских летописей обнаруживается удивительное сходство главного героя с варягом Рюриком, которого летописцы Киева и Новгорода единогласно считали основателем Киевского княжеского Дома. Если мы отбросим все литературные и легендарные сведения, то в сухом остатке получим следующее:

1. Хрольв отправился в Ладогу из Ютландии – отсюда же, из юго-западной Ютландии, из славянского княжества Вагрия, происходил, согласно Мекленбургским легендам, Рюрик.

2. Хрольв был ярлом – Рюрик был сыном удельного князя Годлава, младшего брата Великого князя Ободритского союза племен Чедрага, который, в свою очередь, был вассалом императора франков Карла Великого, а после восстания ободритов против франков они перешли под руку балтийских руссов-руян. Славянские мелкие князья Южной Балтики, как правило, именовались скандинавами ярлами. Титул конунга-короля принадлежал правителю Руяна-Хольмгарда, который считался конунгом Вендланда, и другим русским правителям – Ладожскому, Киевскому, позже Великим князьям развалившейся Киевской Руси.

3. Конунг Ладоги, которого сага именует Хреггвидом, погиб в сражении с шведским конунгом Эйриком, но его подданные все же изгнали шведов – Эйрик Энундсон, потомок Сигурда Ринга, совершил поход в Восточную Прибалтику примерно в 860 году, и, скорее всего, именно шведы были теми «варягами», с которыми воевали словене, чудь, весь и кривичи.

4. Хрольв взял в жены дочь конунга Ладоги, сел на его престол, одержал победу над шведами и основал новую династию, что вобщем-то соотвествует изложению легенды о Рюрике.

5. Сага называет потомков Хрольва: его сыновья Хреггвид Второй, который отправился на поиски истоков великой реки Дуны (Западная Двина?), и Херд, сын Херда Кари и внук Херд-Кнут. Кроме того, согласно саге, «некоторые» считают сыном Хрольва Олава Датского. Очевидно, имеется в виду Олав из Швеции, захвативший Данию после пресечения династии Скьельдунгов, сыновей которого сверг Хардакнут, троюродный брат Эйрика Энундсона и основатель династии Кнютлингов.

«Сага о Хрольве Пешеходе» сюжетно связана также с наиболее реалистичной из «лживых саг» – «Сагой о Хальвдане, сыне Эйстена», которая служит как бы предысторией «Хрольва Пешехода» (и в этом случае противоречит всему, что рассказано в «Стюрлауге Трудолюбивом» о подвигах «отца Хрольва» в Ладоге и о ее конунгах). Конунг Ладоги Хреггвид Первый был сыном героев «Хальвдана Эйстенсона» Скулли и Исгерд. Согласно этой саге, Исгерд, брат которой Сигурд служил Харальду Прекрасноволосому (это относит события саги ко 2-й половине IX века, что противоречит всем остальным данным! Скорее всего, это просто дань традиции, относящей чуть ли не все «лживые саги» к эпохе объединения Норвегии), была женой конунга Ладоги «в Гардах» Хергейра (самое раннее упоминания о «Гардах», или «Гардарики», восходит к концу Х века, когда норвежский ярл Хакон совершил набег на Ладогу; в это время Ладога, уже подчинявшаяся Новгороду Великому, входила в состав Киевской Руси, вследствие чего во всех «лживых сагах» Ладога также считается русским-«гардским» городом; предания о Хольмгарде много древнее и связаны с эпохой расцвета Острова русов – Руяна в VII–VIII вв.; позже, наоборот, название Хольмгарда было перенесено на Киевскую Русь и стало обозначением Новгорода Великого, который со времен Владимира и Ярослава воспринимался как столица русов, поэтому и в «Тидрек-саге», и в «Деяниях данов» «Хольмгард» обозначает столицу русов). Хергейр пал жертвой викингского набега Эйстена, конунга Трендалега, что также свидетельствует о том, что описанные события относились к первой половине IX века, так как при Харальде Прекрасноволосом Трендалег не имел конунгов, а управлялся халоголандскими ярлами Хладира, предками того самого Хакона, напавшего на Ладогу при Владимире. Далее следует закрученная интрига с подменой принцессы, местью за Хергейра его вассалов, прибытием сына Эйстена, мстившего за отца, вторжениями соседних властителей. В итоге все закончилось тем, что конунгом Ладоги стал ярл Скулли, вассал Хергейра и убийца Эйстена, он взял в жены Исгерд. Дочь Исгерд и Хергейра Ингегерд стала женой нового конунга трендов Хальвдана Эйстенсона, который примирился с убийцей отца, который к тому же спас жизнь самому Хальвдану.

Обе саги отличаются тем, что скандинавам, в общем– то, были неизвестны или непонятны имена героев – правителей Ладожского княжества, и они замещали их скандинавскими именами. Так появились Исгерд, Ингегерд (это традиционное для саг имя русской принцессы – Ярослав Мудрый в 1019 году женился на Ингегерд, дочери Олава Шведского, и с тех пор это имя ассоциировалось у скандинавов с Русью), Хреггвид, Кари, Херд-Кнут. В целом, возможно, это даже соотвествует действительности, так как археология фиксирует довольно тесные связи Ладоги со Скандинавией, вероятно, имел место и династический союз. Существование древней династии у ильменских словен, центром которых могла быть Ладога до строительства Новгорода (предшественником летописного Великого Новгорода было т. н. Рюриково Городище, действительно возникшее в IX веке), подтверждает ПВЛ, которая сообщает, что «свое княжение» было у полян (потомки Кия, Щека и Хорива), древлян, дреговичей, словен и кривичей-полочан.

Согласно Иоакимовской летописи, предшественниками Рюрика были Боривой, 9-й потомок Владимира Древнего, сына Вандала, внука Словена, и его сын Гостомысл, дочь которого Умила была матерью Рюрика. Однако саги не фиксируют родства Хрольва и ладожских князей, а анализ предания о Владимире Древнем, Боривое и Гостомысле заставляет сделать вывод, что они восходят к русским преданиям и истории Руяна и прибалтийских славян и рассказывают только о происхождении Рюрика, руса по матери и потомка древних королей Ругиланда. Гораздо важнее сведения Иоакимовской летописи о том, что Боривой совершал походы против финских племен (он умер на реке Кумени в Карелии) и воевал с какими-то варягами (шведами?), что продолжил и его сын. Перед смертью Гостомысл призывает старейшин подвластных ему племен, с которых берет клятву призвать на престол его внука Рюрика.

Судьба Хреггвида удивительно совпадает с поступками Игоря[14], описанными в русских летописях. Если не считать легенду о том, что будто бы Ольга посещала окраины (!) Новгородской земли (речь идет о том, что якобы киевская княгиня после победы над древлянами посетила Новгородскую землю и установила тут погосты и порядок сбора дани по рекам Мсте и Луге, а также посетила Псков[15]), русские князья и новгородцы вспоминают друг о друге только когда новгородцам в очередной раз (после истории с Рюриком) понадобился князь, и они обратились к Святославу Храброму с просьбой дать им одного из своих сыновей[16].

О судьбе «ладожского конунга» Хреггвида вспоминает и другая приключенческая сага, созданная на основе биографии Ингвара Путешественника, викинга XI века, служившего, если верить саге, Ярославу Мудрому, и принимавшего участие в походе 1044 года на Царьград вместе с Владимиром Ярославичем. Он был сыном того самого Эймунда, которому посвящена знаменитая «Прядь об Эймунде»[17]. Это позволяет нам утверждать, что за «исчезновением» Хреггвида лежала какая-то реальная история, а прототипом «Хреггвида, сына Хрольва» был, возможно, летописный Игорь Рюрикович. Впрочем, не будем торопиться. Все не так просто, как кажется.

Не раз уже указывалось, что уход Олега и Игоря из Новгорода больше походит на бегство. Князья оставляют Новгород навсегда. Вряд ли уход «Хреггвида» в двинскую экспедицию следует объяснять географическим интересом, скорее, он был изгнан, может быть, своим братом «Хердом». Но вернемся к «Варяжской легенде». Как мы помним, согласно легенде, после смерти Рюрика власть переходит к его родичу Олегу. Чем занимается этот Олег, получив власть? Он строит какие-то города (грады-крепости), устанавливает размер дани с подвластных Рюрику племен словен, кривичей и мери, а также устанавливает Новгороду платить дань ВАРЯГАМ по 300 гривен «ради мира», и дань эту Новгород продолжает выплачивать вплоть до смерти Ярослава наряду с данью в Киев (при Владимире и том же Ярославе – в 2000 гривен)!

Тут многое неясно. Во-первых, неужели при Рюрике размеры дани не были установлены? А во-вторых, и это самое важное, как мы помним, призвавшие Рюрика племена начинают с того, что изгоняют неких ВАРЯГОВ, которым отказываются выплачивать дань! Несмотря на все манипуляции автора ПВЛ с «разными варягами», из новгородских источников становится ясно, что и Рюрика восставшие племена призвали от тех же самых ВАРЯГОВ! При Рюрике они, очевидно, дань никому не платили, но после его смерти Олег снова налагает на них дань в пользу ЧУЖОГО НАРОДА! Характерно, что Олег не упоминается вплоть до смерти Рюрика. Складывается следующая картина событий: умирает Рюрик, и после его смерти «из-за моря» снова приходят варяги со своим вождем, которые снова налагают дань на непокорных вассалов. В результате конфликта наследники Рюрика вынуждены бежать на юг. Приют они находят у могущественного правителя Руси! Тот факт, что с Русью Новгород практически не поддерживал контактов, в данной ситуации является неоспоримым плюсом. Впоследствии Рюриковичи занимают высокое положение при дворе Олега, и один из них – Игорь – становится наследником бездетного государя[18].

Но можно ли отождествлять Хреггвида и Игоря? Противники родственных связей между Игорем и Рюриком, как правило, аппелируют к хронологии. Присоединение Рюрика к Игорю явно искусственное: Рюрик умирает в 879 году – Игорь рождается перед его смертью – а собственный сын у него рождается либо за 40 (если Святослав родился в 927), либо в 60-летнем (если Святослав родился в 942) возрасте! Очевидно, что в этой цепочке не хватает как минимум одного звена. Ободритский князь Годлав был убит в 808 г., следовательно, старший из его троих сыновей, Рюрик, должен был родиться самое позднее в 805 году! В германские хроники «Рорик, король вендов» попал под 845 годом, когда возглавлял неудачный набег по реке Эльбе. Уже в 864 году во главе ободритов стоял некий Дабемысл, возможно, родич Рюрика. Следовательно, реальное призвание Рюрика произошло между 845 и 864 гг. Летописная дата призвания – 862 год – не очень подходит, так как она привязана к 866-му – ошибочной дате нападения Аскольда и Дира на Царьград, которые, в свою очередь, по мысли летописца, были бывшими боярами Рюрика! Но если мы отнимем разницу в датировках (866–860) от 862-го, то получим более вероятную дату – 856 год, как год призвания Рюрика и 853 – год изгнания варягов будущими новгородцами. Следовательно, Рюрик не мог быть отцом Игоря Старого, в лучшем случае дедом! Учитывая, что в летописях нет ни малейшего намека на имя предполагаемого родителя Игоря, можно предположить, что этот человек носил тоже имя, что его отец или сын. В этом случае можно предположить, что забытый предок русских князей просто слился в генеалогических преданиях со своим более знаменитым тезкой (такое в эпосе случается). В этом случае более вероятным считаю, что имя его было Игорь. Дело в том, что жизнь Рюрика ни одна летопись не растягивает, в отличие от его «наследника», который словно две жизни проживает, судя по летописным датировкам! Тем более, именно Игорю приписывается переселение в Киев, а не Рюрику! Имя Игорь довольно рано становится очень популярным в княжеском семействе – кроме самого Игоря Старого его носит также его племянник.

Итак, изгнанный после смерти отца варягами сын Рюрика Игорь-«Хреггвид» отправляется на далекий юг, где находит убежище у русского государя Олега Вещего, занятого покорением Поднепровья. Знатный изгнанник, видимо, занял достаточно высокое положение в иерархии русского государства. Пришел он, очевидно, не один, а с дружиной, причем немалой[19]. Вероятно, что после покорения Смоленска Олег посадил в этот город править либо самого «Хреггвида», либо уже Игоря Старого. На это указывает поздний Архангелогородский летописец, который, как считают, восходил к утраченным смоленским летописям. Вероятно, Хреггвид породнился с родом Олега, что дало возможность Игорю[20] стать наследником бездетного Вещего князя.

Все это, конечно, лишь предположения, но они объясняют многие летописные нестыковки. Разобравшись с появлением Игоря Старого в Русской земле, вернемся к Олегу Вещему и попробуем проследить его путь к престолу.