Отступление № 2. Не тот у нас народ

Отступление № 2. Не тот у нас народ

«Законодательство — это поверхностный чертеж общественной жизни».

Хосе Ортега-и-Гассет «Восстание масс»

В 90-е годы на наш бедный русский народ обрушивалась масса обвинений и в лени, и в анархизме, и не законопослушании, и даже в фашизме, и бог знает еще в чем.

При этом самым подлым образом использовалась наша природная совестливость, связанная с тем, что русский человек, как никто другой, умеет искренне признать свои грехи.

Поэтому многие в это верили и находились в состоянии Шурика из «Кавказской пленницы», которому милиционеры, после его интенсивного изучения кавказских тостов, зачитывали протокол о его безобразиях у развалин мечети, а он спрашивал: «Что, мечеть тоже я?»

Одно из главных обвинений русского народа было в его незаконопослушании и анархизме, и я, как тот самый Шурик, очень по этому поводу переживал. Но однажды, рассуждая на эту тему, я вдруг вспомнил рассказ Шукшина «Суд». Есть такой рассказ у этого замечательного писателя, в котором повествуется про крестьянина, который подал в суд на соседку, сушившую навоз паяльной лампой, что в результате привело к пожару и сожжению баньки героя рассказа. И в нем показано, что человеку совестно судится, что лучше бы все было решить без суда по-людски. И судья советует это сделать. Вспомнил я, что тех, кто любит судиться, называют сутяжниками и не очень уважают.

И тут я подумал, а так ли уж это хорошо, когда вместо совести — суд?

Говорят, что в Штатах, если американец в супермаркете поскользнулся и упал, он не спешит вставать, а звонит своему адвокату, чтобы судится с владельцами магазина.

В инструкции по эксплуатации микроволновой печи ее производители записали, что нельзя сушить в микроволновках кошек. Такую запись они сделали после того, как одна дама попыталась это сделать с печальными последствиями для любимого животного и отсудила у фирмы изготовителя бешеные деньги. Но ведь кое-кто может, и пальцы в розетку сунуть, что ж обо всем инструкции писать, подо все соломку подстилать? Неуютный, какой-то, мир получается. От всех подвоха жди, распри, недоверия.

А ведь кроме законов есть и иные регуляторы: мораль, общественное мнение. И у разных народов они в разной степени воздействуют на общество.

И различия эти из глубины веков идут. Возьмем средние века. Междоусобицы страшно вредили всем. Поэтому и в Западной Европе, и у нас пытались эти вопросы как то решить. Западники писали договоры о том, что воевать можно только в определенное время, после сбора урожая, чтобы не вытаптывать посевы. А что делали русские? Они крест целовали и клялись жить в дружбе. Нарушали и клятвы и законы и те и те, но разница в регулировании налицо и связана с менталитетом, который штука сложная.

В незапамятные, по нынешним меркам, времена, лет 30 назад, в ГДР учителя русской школы, в которой учились дети наших дипломатов и военных, совместно с немецкими коллегами провели в начальных классах нехитрый эксперимент. Они предложили деткам написать изложение по ряду картинок. Картинки были наглядными пособиями по спасению на водах: Мальчик идет по тонкому льду, несмотря на предостерегающую надпись. Лед проваливается, он в полынье, его товарищ бросает ему доску, кидает шарф, и, действуя по всем правилам, благополучно вытаскивает незадачливого приятеля на берег.

Что написали русские дети? Старательно поскрипывая перышками, они вывели — какой хороший мальчик Ваня, он не побоялся кинуться на помощь и спас друга Петю.

Что отметили немецкие ребята? Какой же плохой мальчик Питер. Ведь написано же было — нельзя идти, а он пошел.

И литература наша великая эти различия хорошо видела. Вспомним «Бесприданницу» Островского. Когда начались гонки двух пароходов на реке, немец вылез из трюма и заявил Паратову:

— Нельзяйт! Котел взорвется.

— Эх, арифметика у тебя вместо души-то! — отвечал ему купец.

А в последней экранизации этой пьесы, поставленной Э. Рязановым в фильме «Жестокий романс», все не так, потому что механик в фильме русский. Он любовно говорит хозяину: «Сейчас мы ее ласточку разгоним!»

Ну, претят нам писаные правила. Другие мы, в отличие от разочаровавшегося в человеке Запада, главная мысль идеологов которого заключается в том, что «война всех против всех» — основа жизни, что человек неисправим, и надо использовать его негативную энергию: жадность, эгоизм на пользу всем, включив конкуренцию и установив правила ее ведения.

Но жизнь доказывает, что это тупик. Технологии развиваются, а человек нет. Скоро любой сможет сделать атомную бомбу, не уследишь, следовательно, надо заниматься человеком и в России этим всегда занимались больше, так как, в отличие от них, мы не потеряли веру в человека.

А сейчас мы отказываемся от своих исконных особенностей. Медведев, будучи еще Президентом, уверял нас, что надо сделать воровство невыгодным. Глупости, воровать всегда выгодно. Нужно включать совесть! Одной угрозы наказания мало. Старая поговорка гласит: «Чисто не там где метут, а там где не сорят!»

Еще первый русский митрополит Илларион (до него Византия присылала в качестве митрополитов — греков) написал книгу «О законе и благодати», в которой главная мысль такова: по закону жить легко — от страха наказания чего не сделаешь, а вот жить по совести — это сложнее, но зато надежнее.

Так что не верьте, что мы анархисты и беззаконники, мы просто еще помним, что кроме суда есть еще и совесть!