4. Странности, окружающие захоронение монаха Симеона Ульянова в волжском городе Угличе
4. Странности, окружающие захоронение монаха Симеона Ульянова в волжском городе Угличе
В книге «Новая хронология Руси, Англии и Рима» [РАР]:5, часть 1, гл. 13, пункт 49 (см. также ХРОН4, гл. 13, пункт 3.2), мы подробно рассказываем об одеянии монаха Симеона Ульянова. Оно представляет большой интерес с точки зрения хронологии и не вписывается в миллеровско-романовскую версию русской истории, придуманную в XVII–XVIII веках.
В начале августа 2001 года А.Т. Фоменко и Т.Н. Фоменко посетили Кремль в городе Угличе и, в частности, так называемый Дворец (Терем) Царевича Димитрия. Именно здесь выставлена колода XVII века, в которой нашли мощи монаха Симеона Ульянова, его одеяние (схиму) и предметы, положенные вместе с ним в колоду. Мы хотели еще раз, более детально, сфотографировать интересные, трудночитаемые надписи на схиме. Однако, к нашему большому удивлению, ОДЕЯНИЕ ОКАЗАЛОСЬ ИЗЪЯТЫМ ИЗ МУЗЕЙНОЙ ЭКСПОЗИЦИИ. Сотрудники музея объяснили нам, будто оно «заплесневело», стало разрушаться, и московские археологи (специально приехавшие в Углич) приказали отправить его в Москву для реставрации, поскольку сотрудники Угличского музея якобы не обладают достаточной квалификацией для решения этой проблемы. У нас тут же возник недоуменный вопрос — почему одеяние, благополучно висевшее в музее, в закупоренной, застекленной витрине на протяжении довольно длительного времени, так неожиданно стало «портиться». Ведь другие старинные ткани, причем даже якобы более ранние, выставленные в том же музее, в таких же витринах, благополучно сохраняются до сих пор и «на реставрацию» их не отправляют. Однако никакой дополнительной информации по этому поводу нам не сообщили.
Почти наверняка поводом к отправке схимы монаха Ульянова в Москву действительно послужило желание устранить какую-то порчу ткани, а вовсе не стремление скрыть от общественности старинные свидетельства, плохо вписывающиеся в скалигеровско-миллеровскую версию истории. Тем не менее любопытно выяснить — как скоро одеяние монаха вернется в музей Кремля города Углича после «московской реставрации». И вернется ли вообще. А если вернется, то будет ли «отреставрированный» текст совпадать с тем первоначальным, который зафиксирован на наших фотографиях в январе 1999 года и затем в 2000 году, см. рис. 5.38, рис. 5.39, рис. 5.40, рис. 5.41, рис. 5.42, рис. 5.43, рис. 5.44 (мы уже приводили эти фотографии в книге «Новая хронология Руси, Англии и Рима»). Не останутся ли они единственным подлинным документом, запечатлевшим исходный вид старинной схимы и надписей на ней? Пока что, в августе 2001 года, в витрине, посвященной монаху Ульянову, его одеяния нет. (Не хотелось бы думать, что какую-то роль в «улучшении одеяния», подробно описанного в наших книгах, сыграло отрицательное отношение некоторых историков к новой хронологии).
Рис. 5.38. Верхняя часть иноческого одеяния Симеона Ульянова. XVII век. С видеозаписи 1999 года.
Рис. 5.39. Фрагмент иноческого одеяния Симеона Ульянова. XVII век. С видеозаписи 1999 года.
Рис. 5.40. Фрагмент иноческого одеяния Симеона Ульянова. XVII век. С видеозаписи 1999 года.
Рис. 5.41. Фрагмент иноческого одеяния Симеона Ульянова. XVII век. С видеозаписи 1999 года.
Рис. 5.42. Фрагмент иноческого одеяния Симеона Ульянова. XVII век. С видеозаписи 1999 года.
Рис. 5.43. Фрагмент иноческого одеяния Симеона Ульянова. XVII век. С видеозаписи 1999 года.
Рис. 5.44. Фрагмент иноческого одеяния Симеона Ульянова. XVII век. Фотография 2000 года.
Кстати, когда мы видели это одеяние в 1999 году, оно выглядело почти как новое. Состояние его было на удивление хорошее. Вышитые золотом буквы были целыми, ни ткань, ни шитье не были потрепаны.
В связи с этим стоит отметить другие странности, связанные с вскрытием захоронения монаха Ульянова. Во время той же беседы научные сотрудники музея Угличского Кремля неожиданно сообщили нам, что в колоде, кроме самих мощей монаха, его одеяния и «четок», были еще обнаружены ДВА СВИТКА с достаточно большим текстом. Причем об этом в официальной музейной экспозиции не сказано ни слова! Никаких сведений о свитках нет и в известных нам публикациях по истории Углича. Естественно, мы поинтересовались — что же было написано на свитках? Сотрудники научно-исследовательского отдела музея неуверенно ответили, что там ВРОДЕ БЫ была записано по-старославянски житие монаха. Свитки были старинного вида, ВЕРТИКАЛЬНЫЕ, а не горизонтальные. См. по этому поводу [БР], ХРОН6, гл. 2:2.2, где мы приводим данные, согласно которым на действительно древних свитках текст писали так, что при разворачивании длинного свитка-рулона сверху вниз, горизонтальные короткие строчки на нем тоже читались последовательно, одна за другой, сверху вниз, от начала до самого конца свитка. Во время чтения свиток держали вертикально, постепенно свертывая его верхний конец и разворачивая нижний. Именно такого вида свитки и были извлечены из колоды монаха Ульянова.
Получается, что до нас дошел действительно старинный и подлинный русский документ XVII века. Мы попросили показать нам либо сами свитки, либо их фотографии, а также текст или его прорисовки. Однако выяснилось, что НИЧЕГО ЭТОГО В УГЛИЧСКОМ КРЕМЛЕ УЖЕ НЕТ. Оказалось, что сами сотрудники Угличского музея не были в общем-то допущены к исследованию уникальных свитков. Как они нам рассказали, местные музейные работники ЛИШЬ ЭПИЗОДИЧЕСКИ ПРИСУТСТВОВАЛИ при РАСШИФРОВКЕ текста приехавшим из Москвы представителем историко-архивного института. Хотя, как было нам сказано, текст был старо-русским, его тем не менее ПРИШЛОСЬ РАСШИФРОВЫВАТЬ. Результаты же расшифровки сотрудникам Угличского музея (по их собственным словам) неизвестны. Вообще, никаких следов этих исследований в музее Кремля города Углича почему-то нет. По-видимому, многие материалы тоже были увезены в Москву. Впрочем, сами свитки, как нам сообщили в Угличском музее, хранятся в филиале Ярославского архива, находящегося в городе Угличе. Однако доступ в архив, естественно, ограничен. Нам не удалось посмотреть свитки или их расшифровку. После того, как мы познакомились с надписями на самом одеянии, плохо вписывающимися в скалигеровско-миллеровскую версию истории, совершенно естественно предположить, что и текст свитков также содержал «нечитаемые места», поскольку мог быть записан старинным, частично забытым сегодня шрифтом, непонятными значками-буквами.
В любом случае остается совершенно непонятным, почему в официальной экспозиции захоронения монаха Ульянова ни слова нет (и не было) о найденных в колоде свитках с его жизнеописанием. Почему в витрине не были выставлены сами свитки или же хотя бы их фотографии, а также увеличенные фотографии или копии-прорисовки текста, его перевод? Ведь многим посетителям музея было бы интересно познакомиться с подлинными свидетельствами далекого XVII века.
Здесь стоит сделать общее замечание. Наш многолетний опыт общения с музейными работниками и сотрудниками научно-исследовательских отделов музеев обнаружил любопытный эффект. Пока вы послушно слушаете их пояснения, например во время экскурсии, — все в порядке. Если задаете нейтральный вопрос вроде: «Из чего соткано это одеяние?», — почти наверняка услышите вежливый и даже подробный ответ. Но стоит поинтересоваться об основах хронологии, каким веком, а главное ПОЧЕМУ, НА ОСНОВАНИИ КАКИХ ДОКУМЕНТОВ ИЛИ СВИДЕТЕЛЬСТВ датируется то или иное сооружение или музейный предмет, ситуация обычно меняется. На вопросы, выводящие за рамки стандартной экскурсионной беседы, — например, почему на русских воинских шлемах и щитах сплошь и рядом выгравированы надписи, считаемые сегодня за арабские, см. [PAP], ХРОН4, гл. 13:1, — сотрудники музеев, чаще всего, начинают отвечать кратко, неохотно, ссылаются на незнание, на отсутствие собственного интереса, либо же на вышестоящие инстанции.
«Излишне детальный» интерес иногда вызывает напряжение и даже раздражение. Настойчивые расспросы часто приводят к агрессивной реакции. А ведь речь идет о событиях далекого прошлого, то есть уже лишенных личной эмоциональной окраски. Невольно складывается ощущение, что подлинная АРХЕОЛОГИЧЕСКАЯ история Средних Веков (не только средневековой Руси, но и Западной Европы) как бы негласно засекречена и сегодня нам предлагается лишь покорно выслушивать официально утвержденную, скалигеровско-миллеровскую ее версию. Возникает мысль, что музейных работников в неявной форме приучают и вынуждают глушить излишне глубокий интерес посетителей к истории и хронологии древних предметов, выставленных в музеях.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.