Лева о Сталине…

Лева о Сталине…

Было бы неправильно, очевидно, не привести в работе двукратное упоминание Левой имени Сталина в дошедших до нас четырех известных ныне тетрадях Дневника. Записи эти довольно неприметны, обыденны, будничны и лишены пророческого содержания. Однако они могут быть полезны для восприятия и понимания взаимоотношений Левы с окружавшей его жизнью.

Иосиф Сталин

Первая запись относится к 1 июля 1941 г. Ночь с 30 июня на 1 июля Лева Федотов вместе с неразлучным другом Мишей Коршуновым провели на дежурстве в канцелярии школы № 19, расположенной на набережной Москвы-реки, напротив Кремля. Не зажигая света, друзья сидели перед распахнутым окном, смотрели на темную громаду Кремля, на реку, по которой проплывали баржи и пароходы, на затихшую и обезлюдевшую в связи с комендантским часом Москву военного времени. Разговор, естественно, шел о войне — тема эта была в то время доминантной.

Интересно, что именно в записи от 1 июля, сделанной Левой по возвращении с дежурства домой, имя Сталина упоминается без какого-либо восторга, ликования, сочетается с некоторой тревогой, возникшей у Левы в связи с известием о создании 30 июня 1941 г. под председательством И. В. Сталина Государственного Комитета Обороны (ГКО). Вот фрагмент записи: «1 июля. В 8-м часу утра нас сменили, и мы отправились домой. Ярко-оранжевое солнце заливало просыпавшийся город своими утренними лучами. На противоположном берегу Москвы-реки величественный Кремль, озаренный утренним светилом, представлял из себя прекрасное зрелище, и, глядя на него, казалось, что это летнее утро во много раз чудеснее, чем на самом деле.

— Сейчас Кремль живет, — сказал я, — а ночью он — словно вымерший. То ли дело до войны: он весь был освещен, звезды горели, почти все окна светились, а теперь этого нет.

— Все это будет, — проговорил Мишка, — только не скоро. Газеты сегодня оповестили о начале нового этапа войны: с сегодняшнего дня начал работу так называемый „Комитет Обороны" под главенством Сталина, и все руководство страной и армией отдавалось этому новому органу нашей власти.

Это известие вселило в меня тревогу; не знаю почему, но мне казалось, что положительные дела на фронте упорно не поворачиваются к нам своим лицом…

Мало того, что известие не подняло настроение Левы, не воодушевило его. Он почувствовал тревогу… Я думаю, что слова эти не нужно интерпретировать. Сочтем целесообразным в данном случае ограничиться фиксацией двух фактов обращения Левы к этому имени без попытки их толкования, отметив обыденность этих строк дневника.

Вторично имя Сталина встречается в записи 11 июля 1941 г. Лева пишет: «За эти дни много кое-чего произошло. Третьего числа рано утром мы с мамой слышали выступление Сталина по радио. Безусловно, это выступление войдет в историю, т. к. в нем наш вождь дал правдивую характеристику нашей политики и дал понятие о первых днях войны. Оказывается, мы уже успели потерять западные области Украины и Белоруссии, всю Литву, часть Латвии и в т. ч. такие центры, как Львов, Вильно, Каунас. Сталин сказал, что резервы фашистской армии иссякают, что германские войска несут колоссальные потери, а главные силы Красной армии только начинают вступать в бой».

К сказанному добавим, что в довоенные годы имя Сталина вовсе не было столь популярным (хотя его старались и тогда таким сделать), а частота и интенсивность его упоминания и применение превосходных степеней эпитетов стала нарастать лишь во второй половине войны, достигнув апофеоза в начале пятидесятых годов.

Пожалуй, следует обратить внимание на то, что и в приведенном отрывке аналитичность разума и восприятия Левы почему-то не проявились.