От расцвета к упадку

От расцвета к упадку

Начнем с наиболее ясного — Средиземноморья в IV в. до н. э. Именно тогда захлебнулась агрессия воинственных кельтов, за столетие перед этим захвативших земли в Испании и Италии и нанесших тяжелый урон растущей культуре этрусков. В этот же век расцвела военная и экономическая мощь Карфагена и оформилась сложная государственная система освободившегося от этрусского ига Рима. Но главную роль играли эллины, уже прожившие свой блестящий век и превратившиеся из мозаичного этноса в суперэтнос.

Эллинский суперэтнос, включивший в себя Македонию, распространился на восток — до Индии, на запад — до Испании (Сагунт) и Галлии (Массилия), подавив соперничавшие с ним пунийский и этрусский этносы — Карфаген и Этрурию. Хотя оба последние сохранили самостоятельность, но гегемонию на море утратили. Однако отлив пассионарного элемента на окраины, наряду с пережитыми в недавнее время войнами (Пелопоннесской, Фиванской и Македонской), сделали Элладу менее резистентной, что видно из того, что инициативу Афин и Спарты стали перехватывать полудикие горцы Эпира, Этолии и скромные крестьяне Ахайи. Не то чтобы они набрали особую мощь, но при изоляции былых центров пассионарности их сила оказалась достаточной для того, чтобы они вступили в борьбу за гегемонию с надеждой на успех. Тот же процесс, происходивший в Италии, вознес разбойничью республику на семи холмах, превратившихся в Вечный город. И тут уместно привести одно важное наблюдение. Главные соперники римлян — самниты, не уступавшие им в храбрости, имели обычай поставлять своих юношей в наемные солдаты то в Карфаген, то в эллинские города: Тарент, Сиракузы и проч. Естественно, что большая часть уходивших в поисках приключений и богатства гибли, а если возвращались, то уже измотанными. Римляне, наоборот, держали свою молодежь дома, хотя она доставляла им немало хлопот. Таким образом они сохраняли пассионарный фонд и воспользовались им в войнах с Пирром и Ганнибалом, что дало Риму власть над Средиземноморьем. Тем не менее этот фонд таял, что повело к реформе Гая Мария — образованию профессиональной постоянной армии, в которой железная дисциплина давала возможность использовать субпассионариев в качестве рядовых. Структура римского этноса распалась, появились две подсистемы: сенат и армия. При Цезаре армия победила, и вновь победила после его гибели под командованием Октавиана и Антония. Последующие три века армия втягивала в себя все пассионарное население Римской империи, и гражданские войны шли между военными группировками, укомплектованными представителями разных этносов, входивших в один суперэтнос — Римский мир (Rax Romana).

Первая война вспыхнула в 68 г., когда пропретор Галлии Юлий Виндекс, потомок аквитанских царей, возглавил восстание своих соплеменников, жаждавших освобождения от власти и поборов Рима. Испанские легионы примкнули к восстанию, провозгласив императором Сервия Сульпиция Гальбу. Но прежде чем Гальба перешел Пиренеи, с аквитанцами схватились легионы, стоявшие на Верхнем Рейне. Вожди обоих войск не думали о борьбе, но легионеры их не послушались; 20 тыс. аквитанцев пали в бою, в том числе Виндекс.

Гальба вступил в Рим во главе испанских легионов и через семь месяцев был убит преторианцами, уроженцами Италии, провозгласившими императором Отона, одного из собутыльников погибшего Нерона. Но восстали легионы Нижнего Рейна, заставившие своего вождя Авла Виттелия идти с ними на Рим. В 69 г. эти провинциалы разбили преторианцев. Отон вонзил себе в грудь кинжал. Однако сирийские и египетские легионы не согласились признать Виттелия и заставили своего командира Веспасиана возглавить их в борьбе за власть.

К ним присоединились легионы, стоявшие в Мизии, Паннонии, Иллирии, чтобы отомстить Виттелию за Отона. Тщетно командир германских легионов Цецина пытался сдаться. Воины заковали его в цепи и пошли в бой. У Кремоны войска Веспасиана одержали победу, жутко разграбили город и перебили всех жителей, так как те были римскими гражданами и их нельзя было продать в рабство. Виттелий отрекся от власти, но воины, находившиеся в Риме, не приняли его отречения, напали на Капитолий, убили префекта Рима, брата Веспасиана, и дрались, пока их не перебили. А народ римский переходил на сторону очередного победителя.

Из этого перечня злодейств видно, что римская профессиональная армия отделилась от римского народа и стала прямо враждебна сенату. Но и она не составила единого целого, разбившись на несколько территориальных консорций. Стереотипы поведения легионеров и мирных граждан разошлись и продолжали расходиться, тем более что в эту армию принимали провинциалов, которые порывали связи со своими родными и соплеменниками ради солдатской жизни.

Тридцать легионов, которыми обладала империя в 70 г., пополнялись не только за счет набора и притока добровольцев, но и путем естественного прироста. В мирное время легионеры обрабатывали участки земли для собственных нужд, и хотя они не имели права жениться, заводили подруг, дети которых автоматически становились воинами. Так солдаты образовали в Римской империи самостоятельный субэтнос, значение коего росло с каждым годом, а стереотип поведения изменялся в соответствии с условиями пожизненной военной службы.

Как бы плохо ни относились римские граждане к своей постоянной армии и как бы ни расправлялись солдаты с мирным населением при каждом удобном случае, надо сказать, что только благодаря легионам богатели провинции и развлекалась столица. Развлекалась она гнусно: гладиаторскими боями, травлей зверей, казнями христиан, издевательством над пленницами, продажей рабов и рабынь, но таков был римский стереотип, вызывающий восхищение любителей классической древности.

И все-таки при всех описанных ужасах следует считать императорскую эпоху Рима инерционной фазой этногенеза. Римский народ тратил собственную пассионарность для поддержания своей политической системы. Если во II–I вв. до н. э. избыточная пассионарность разрывала жесткую социальную систему путем гражданских войн, а на рубеже нашей эры пассионарности было столько, сколько нужно для поддержания порядка и покоя системы, то уже к концу I в. возникла нужда в пополнении армии боеспособными, т. е. пассионарными провинциалами. Это было начало конца.

Что произошло? Легионы стали слабее или соседи империи сильнее? Пожалуй, то и другое сразу. Это-то для нас и важно.

Конечно, та часть римского этноса (в это время совпадавшего с античным греко-римским суперэтносом), которая входила в легионы, теряла пассионарное напряжение быстрее, чем это должно было бы происходить из-за потерь на полях битв. При каждом перевороте, которых было много, солдаты вымещали обиды на младшем командном составе, т. е. истребляли тех офицеров, которые поддерживали дисциплину. Это значит, что происходила экстерминация наиболее ответственных, инициативных, исполнительных «верных долгу людей, места которых занимали беспринципные и продажные. В отношении морального и культурного уровня «солдатских» императоров эта деградация замечена и описана, но для нашей темы важнее отметить, что она коснулась всех слоев армии, в то время втягивавшей в себя весь пассионарный элемент римского этноса, ибо только в армии честолюбивый юноша мог сделать карьеру, хотя и с риском для жизни.

Инерция поддерживала существование системы до конца II в. и иссякла. Тогда пришло время для новой фазы.