«Любуюсь своей родиной»

«Любуюсь своей родиной»

Афганистан. Одно лишь это слово, короткое, резкое, как выстрел в холодных горах. А в нем неумолкающая материнская боль и горе, слезы и вечная скорбь. И память, чей звон настойчиво стучит в людские души, будит сердца и совесть. От той войны осталась горечь утрат и память. Память о наших ребятах, которые не успели пожить. Среди тех ребят, не успевших понять вкуса жизни, был и Юра Рабец.

Учась в школе, проявил себя способным учеником. Учился хорошо. Активно участвовал в художественной самодеятельности. Любил спорт. Защищал спортивную честь школы на различных соревнованиях.

Любил рыбалку. Тут они с братом Сашей постоянно соперничали.

После восьмого класса продолжил учебу в Винницком СПТУ?16. А вот поработать по специальности не успел — призвали в армию.

Глядя на фотографию, где Юра вместе со своей девушкой Таней, думаешь: что же ты, война, подлая, сделала. Какая бы была красивая пара! Жить бы им да поживать, да добра наживать…

В его вещах, которые привезли родным после его гибели, была записная книжка. На первой ее страничке были рукой Юрия написаны стихи:

Я все пишу здесь для того,

Чтоб через много, много лет

От нашей юности беспечной

Остался хоть какой?то след.

Это небольшое по размеру, но емкое по смыслу четверостишье было написано самим Юрой. Должно быть, он и не предполагал, что эти обычные слова станут пророческими в его жизни. Скорее всего, он сделал это по старому солдатскому обычаю: записывать солдатский юмор, стихи, песни, как память об армейских буднях.

Была у Юрия еще одна особенность — часто писать домой письма. В каждое из них он вкладывал душу, и поэтому его письма были похожи на сочинения по литературе. Если бы не война, если бы Юра остался жив — может, и вышел бы из него журналист или писатель. Кто знает?.. Уж очень своеобразно он воспринимал окружающий мир и умел все увиденное передать на бумаге. Писал письма на украинском языке, который только добавлял колоритности его письмам.

«Привет с берегов Фарахруда! Здравствуйте, мои дорогие родные — мама, бабушка, Володя и Наташенька. С большим солдатским приветом и массой наилучших пожеланий шлю вам свое письмо.

В первых строчках своего небольшого письма хочу сообщить, что жив и здоров, чего и вам желаю. Я уже на новом месте, но ты не беспокойся, мама, ты, наверное, догадываешься, куда меня готовили. Извини, что не писал про это, просто не хотел, чтобы ты переживала за меня лишних полгода. Сейчас я в Афганистане. Сюда мы вылетели из Ташкента 15 числа (октября) в 8 часов утра, а в десятом часу были уже тут. Долетели хорошо. До батальона добрались тоже хорошо. Приехали, нас всем взводом в баню. Потом в столовую. Кормят здесь что офицеров, что солдат — одинаково. Я как увидел наш городок, аж душа запела — тут живут солдаты в коттеджах двух?трехэтажных. Офицеры говорят, что это одно из лучших мест во всем Афганистане. В ста метрах от батальона протекает речка. На территории нашей казармы бассейн. Этот городок строили еще до революции 1978?го года для какого?то богача болгары по своему проекту. В батальоне есть магазин. Зашел туда — глаза разбегаются. Сколько разных товаров! Нашего нет ничего, все американское, французское, итальянское, начиная с конфет и заканчивая магнитофонами.

Наша часть охраняет военный аэродром. Но, как говорят офицеры, нечего охранять. Провинция Фарах объявлена зоной мира. Это провинция, где уже полгода назад „духи“ сложили оружие…»

«Привет с берегов Фарахруда! Здравствуйте, дорогие мои, мои родные — мама, бабушка, Володя и Наташенька. С большим солдатским приветом и массой наилучших пожеланий шлю вам свое письмо я, Юра….

…Ну, немного о себе. Я живой и здоровый, чего и вам всем желаю. Дела у меня идут нормально. По службе тоже все хорошо. Она помаленьку катится вниз. Дни проходят быстро. До вывода остается еще три недели. Новые места, вывод. Это же интересно. Так смотришь — и осень, зима, а весной уже и домой.

…Как вы там поживаете, дорогие мои? Как хозяйство, что нового в селе? Как погода? Пишешь, дождя на огородах не хватает.

Тут тоже последние дожди были несколько месяцев назад. А сейчас не небе ни тучки. Только солнце печет нещадно, трава уже сухая. Ничего, мама, скоро и мы будем любоваться родной землей, ее полями, ее голубыми водами озер. Осталось еще чуть?чуть, и мы будем дома. Мы тут смотрим телевизор. Показывают вывод наших частей из Афганистана. Даже не верится, что скоро и мы будем проходить такой колонной и нас будут встречать уже в Союзе. Еще напишу отсюда пару писем.

28.03.88 г.».

«Привет с берегов Фарахруда! Здравствуйте, мои дорогие родные — мама, бабушка, Володя и Наташенька. С большим солдатским приветом и массой наилучших пожеланий шлю вам свое письмо я, Юра.

Письмо твое, мам, я получил, за что огромное спасибо. Вместе с твоим пришли письма от тети Гали, Саши Криворучко.

Немного о себе. Я жив и здоров, чего и вам всем желаю. Дела у меня идут хорошо, по службе все хорошо. Она тоже катится вниз. Дни проходят быстро. До начала вывода войск осталось три недели. Потом время полетит еще быстрее. Сам вывод, потом новые месяцы службы — это же интересно. А там уже и осень. Весной домой. Скучаю тут. Боевые выходы перед выводом участились. Ходим через два дня в наряды. Бывает, посылают на сопровождение колонн. В среду ездили с колонной в Шиндандт. Были в городе. Заглянули в магазины. Есть все что хочешь. Заходишь — аж глаза разбегаются. Особенно в дуканах. Афганцы везут сюда товары из Ирана и Пакистана, продают и тем живут.

Мама, дядя Толя выслал фотобумагу и реактивы. Я наделал фотографий. Вышлю. На фото ребята с моего взвода. Есть фотографии с памятником ребятам, которые погибли 20 февраля.

Мама, ты пишешь, что дождя на огороде не хватает. Тут тоже нет дождей. На небе ни облачка. Только солнце выжигает все живое. Трава высохла. Ничего. Еще осталось чуть?чуть.

Ну, мама, заканчиваю свое письмо. Жду ответа.

Крепко, крепко целую вас всех.

Ваш Юра.

28.05.88 г.»

«Здравствуй, дорогая Наташенька. С большим приветом и массой наилучших пожеланий шлю тебе свое письмо я, брат Юра.

Вот, Наташенька, получил от тебя письмо, за которое тебе большое спасибо. Получил и яблоневый цвет. Понюхал. Аж домой потянуло. Заскучал о нашей хате, за нашим садом. Хорошо там весной. Все в цвету. Скоро, наверное, и наша роза расцветет. И калина. Как там наши яблоньки? Цвели? Будет урожай или нет? Как там мои пчелы поживают? Может, увидишь дядю Витю, то расспроси. Хорошо, Наташенька? Как там Шарик наш поживает — кнопка наша? Такой же лохматый? Ему тоже передавай привет от меня. Скоро выведение в Союз. Будем уже дома. А там, осенью, может, и в отпуск наведаюсь…

2.06.88 г.».

Какое хорошее письмо! В нем добрые вести. Обнадеживающие. Скоро домой. Его сестричка Наташа, брат, бабушка и мама с нетерпением ожидают его возвращения. Однако через три недели Людмила Максимовна Рабец получила другое письмо от командования части, в которой служил ее сын Юра.

От горькой вести защемило сердце, затуманилось в голове, зашаталось все вокруг. Но скупые канцелярские строчки на пожелтевшем листе бумаги ничего изменить не могут.

Как рассказал бывший командир Юры Виталий Мертвищев, группа разведчиков, в которую входил и Юрий Рабец, возвращалась после выполнения боевой задачи. На пути их ждала засада. Разведчики вынуждены были принять бой. Он начался в 6 часов утра 27 июня 1988 года. Действуя смело и решительно, Юра вместе с друзьями отражал атаки наседавших душманов. Ведя прицельный огонь, он уничтожил четырех «духов», чем способствовал недопущению обхода группы с фланга. Спас жизнь своих товарищей. После множества неудавшихся атак противник стал обстреливать наших ребят из минометов. Одна из взорвавшихся рядом с Юрием мин оборвала его жизнь.

Ребята продержались до подхода брони…

Село, узкое и длинное, как будто гигантская лодка, пришвартовавшаяся у небольшой извилистой речки. В этой лодке у каждого своя судьба, как говорится, своя широкая дорога. Это — Кожанка. Не дождалось село своего героя. Не довелось Юре полюбоваться синевой родной реки…

Он верил, что вернется. Поэтому на последней страничке записной книжки его рукой написаны эти строчки:

Настанет день

и мы вернемся,

И будут нам светить

издалека

Не звезды на погонах

у комбата,

А звезды на бутылках

коньяка…