Война на Украине и Брестский мир

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Война на Украине и Брестский мир

И после 25 декабря отношения Совнаркома и Центральной рады еще не были разорваны, и стороны активно торговались по поводу поставок хлеба в Великороссию и на фронт за рубли. Одновременно рассматривается вопрос о включении представителей Рады в российскую делегацию на мирных переговорах в Бресте. Можно было отложить разногласия, что было важно для сохранения обоих режимов.

С правовой точки зрения претензия Рады на самостоятельное участие в Брестских переговорах, но без провозглашения независимости, была по-своему логична. Центральная рада настаивала, что нет легитимного правительства, признанного всей Россией. В ноте Рады, оглашенной 28 декабря, говорилось: «Мир от имени всей России может быть заключен только тем правительством (правительством притом федеральным), которое будет признано всеми республиками всех областей России» либо их «объединенным представительством». Раз легитимное правительство всей России до Учредительного собрания не возникло, Рада считала Совнарком в Петрограде лишь одной из властей, возникших на территории России. А значит, у Рады по её мнению было столько же прав участвовать в переговорах, сколько у Совнаркома.

Первоначально в ходе Брестских переговоров обнаружилось совпадение интересов Советской России и Центральной рады в отношении целей переговоров. Советская Россия, выдвигая принципы самоопределения народов, отстаивала не собственно великодержавные российские интересы, а национальные стремления народов Восточной Европы, включая украинский. Но на переговорах принципы самоопределения подверглись тяжелому испытанию. Во-первых, они сразу же вступили в противоречие с принципом территориальной целостности и невмешательства в дела суверенных государств (так как угрожали границам Австро-Венгрии). Во-вторых, механизм самоопределения в условиях оккупации был неясен и сомнителен. Как писал министр иностранных дел Австро-Венгрии О. Чернин, «Фактически обе стороны боятся террора противника, а между тем сами хотят применять его». Откровенное признание, если учесть, что в Советской России террор еще не начался.

28 декабря Троцкий был вынужден признать Украину в качестве полноправного участника переговоров. Этот шаг часто оценивается как чистая ошибка, «зевок» в дипломатической игре. Однако важно учитывать, что Троцкий в своем признании не отождествил Украинскую республику и Центральную раду, так как «Украинская республика находится сейчас именно в процессе своего самоопределения». И. Михутина считает, что это давало Троцкому возможность «отложить вопрос о субъектности Украинской республики, ее правительства и дипломатических эмиссаров», «но глава советской делегации по собственной воле, никем и ничем не вынужденный, отказался от такой возможности…» Этот упрек несправедлив. Во-первых, Троцкий как раз отложил вопрос о субъектности Украины (чем потом пыталась пользоваться советская сторона). Во-вторых, решать вопрос о статусе украинского правительства и его представителей было не во власти Троцкого. Он не мог выдворить правительство Центральной рады из Киева, а его представителей – из Бреста. Троцкий видел несколько дальше собственного носа и понимал, что если немцы хотят иметь с дело с украинцами, то будут его иметь. А вот проявление «империализма» со стороны российских представителей в Бресте серьезно затруднит и дело достижения компромисса с Радой (если это возможно), и дело борьбы за Украину, если договориться не удастся. Представитель Рады Голубович настаивал на существовании двух «отдельных самостоятельных делегаций одного и того же русского фронта бывшей Российской империи». И ничего поделать с этим Троцкий не мог.

«Считается, что Троцкий допустил ошибку…, – комментирует Ю. Фельштинский. – Однако не следует думать, что решение Троцкого было скоропалительным». Признание украинской делегации произошло после длительных переговоров с ней 26 декабря (8 января).

Свои решения по поводу Украины Троцкий принимал не в одиночку. Прежде чем подтвердить свою позицию на заседании 30 декабря, Троцкий проконсультировался с Совнаркомом – признавать ли Раду официальной властью на Украине? После этого Троцкий подтвердил право представителей УНР участвовать в переговорах. В дальнейшем этот его шаг не вызвал протестов Совнаркома и Ленина лично. Ленин понимал мотивы Троцкого, и в это время Петроград вел борьбу за изменение курса УНР.

Кто же был правомочен представлять население Украины? На выборах в Учредительное собрание партии Центральной Рады, в большинстве своем социалистические, получили значительное большинство голосов. Наибольшее количество голосов – 45 %, получили украинские эсеры. Еще 25 % получили российские эсеры. Но украинские партии получили поддержку прежде всего села. Избиратели, которые жили в крупных городах и на левом берегу Днепра поддержали общероссийские списки, собравшие вместе около 40 % голосов. Центральная рада претендовала на обширные районы вплоть до Донбасса и Курска, где ее власть никогда не признавали. Претендуя на восточные территории, Центральная рада «получала» и население левобережья, еще более равнодушное к национальной идее, чем жители Правобережья.

Пока Рада находилась в Киеве, большевики не могли не признать ее полномочия хотя бы условно. Большевики и здесь надеялись на «затяжку», которая могла бы замедлить, а то и предотвратить открытый переход Рады на сторону немцев. В эти дни Совнарком еще надеялся договориться с Центральной радой (по возможности, сдвинув ее еще сильнее влево), поддерживая контакты с ней через левых эсеров. Но в условиях обострявшегося конфликта представители Центральной рады все равно решили сепаратно договориться с державами Четверного союза.

Дипломаты Четверного союза, несмотря на свои предыдущие заявления, были к этому вполне готовы. Уже 21 декабря (3 января) Чернин писал, что если русские не возобновят переговоры, «мы снесемся с украинцами». Поняв значение украинского фактора в переговорах, австро-германская сторона стала провоцировать Украину на провозглашение независимости, чтобы иметь возможность заключить с ней сепаратный мир. Формулировалось это как требование к Украине определиться со своим статусом. При этом признание этого самостоятельного статуса должно было найти международное признание как раз в договоре с Четверным союзом. Юридический круг замыкался – немцы толкали Украину к независимости от России, чтобы установить над ней протекторат.

5 (18) января 1918 г. генерал Гофман предъявил советской делегации карту, на которой была начерчена линия немецкой сферы влияния, почти совпадающая с линией фронта. Стало ясно, что немцы будут все настойчивее выступать с позиции силы.

Германская военная элита действовала авантюристично перед лицом острого продовольственного кризиса, да еще и когда русские предлагали честный мир. Для Германии и Австро-Венгрии затягивание заключения мира тоже было чревато революцией. Но ставкой в игре стало украинское продовольствие, которое могло эту революцию оттянуть.

Переговоры представителей Центральной рады и Четверного союза стали спасением для тех и других. Немцам нужно было как можно скорее завершить переговоры в Бресте и получить доступ к продовольственным ресурсам, а Рада стремилась отгородиться от большевиков (в том числе украинских) немецкими штыками.

Украинцы произвели хорошее впечатление на партнеров в Бресте: «Они значительно менее революционно настроены, они гораздо более интересуются своей родиной и гораздо меньше – социализмом», – писал О. Чернин. Однако сближение с украинцами немцы проводили не ради их патриотизма, а ради продовольствия и обнаружившейся глубокой бреши в российском дипломатическом фронте.

Первоначально казалось, что отношения сторон партнерские. Украинцы во главе с В. Голубовичем могли торговаться, и зашли в этом вопросе довольно далеко – прежде всего, за счет России. Они требовали признания границ Украины, включающих Северный Кавказ и даже анклав в Сибири.

Не забывали украинские делегаты и об украинцах к западу от фронта. Они требовали воссоединения с Украиной Галиции и спорных с поляками Холмщины и Подлесья. Чернин напомнил украинцам о том, что Австро-Венгрия придерживается принципа «невмешательства одного государства во внутреннюю политику другого». Но в итоге все же пришлось согласиться на создание автономной Галиции в составе Австро-Венгрии и обещать заставить поляков потесниться в спорных регионах. Хлеб нужен был срочно.

Январские стачки в Вене и Берлине стали сильным козырем не только в руках большевиков, но также и украинцев, которые, по выражению О. Чернина, «вылупляются очень быстро» и уже стали диктовать условия. Р. Кюльман писал в Берлин: «украинцы хитры, скрытны и абсолютно не знают меры в своих требованиях».

3 (16) января австро-венгерские дипломаты согласовали выгодные для Украины условия – новое государство получало территории восточнее Буга и южнее линии Брест-Литовск – Пинск. Секретным приложением гарантировалось автономия Восточной Галиции в составе Австро-Венгрии (это приложение австро-венгерская сторона позднее возьмет назад, когда правительство Украины станет марионеточным).

Сведения о немецко-украинских консультациях стали поступать к Троцкому уже 22 декабря (4 января) из немецкой прессы. 6 (19) января немцы уже откровенно «засветили» переговоры с Украиной, что сделало необратимым и конфликт Центральной рады и большевиков. Глава украинской делегации В. Голубович уже официально разорвал дипломатический блок с Россией. Это трагически сказалось на судьбе Рады, так как снимало сдержки на пути вооруженного конфликта с советской стороной.

Переговоры в Бресте вышли на финишную прямую. «В результате дискуссий, которые состоялись во время перерыва в переговорах 23–24 января (4–5 февраля) между германским командованием, с одной стороны, и правительствами Германии и Австро-Венгрии, с другой, последние согласились ускорить подписание сепаратного договора с Украиной и, как только это будет сделано, вручить Троцкому ультиматум – иными словами, свернуть мирную конференцию в Брест-Литовске в недельный срок. Условия ультиматума, который Кюльман должен был представить Троцкому, были таковы: либо Троцкий принимает предложенные ему мирные условия, либо военные действия возобновляются», – пишет американский исследователь А. Рабинович.

Выдвигая свой план провозгласить прекращение войны без подписания мира («ни мира, ни войны»), Троцкий стремился, помимо прочего, опередить немецко-украинское соглашение, так как Рада «ведет явно изменническую политику».

Столкнувшись с расширением сферы советского влияния на Украине, Центральная рада в своем IV Универсале, датированном 9 (22) января 1918 г., все же провозгласила независимость Украинской народной республики. Но национальная идея оказалась слабым мобилизующим фактором в условиях обострившихся социальных проблем и в развернувшейся борьбе социалистических проектов.

Авторитет Рады стремительно падал. 18 (31) января она приняла украинский закон о социализации земли, ликвидировавший частное землевладение и передававший землю крестьянам. Он был основан на той же идее социализации земли, что и советский закон, принятый несколькими днями позднее. Но крестьянство уже было раздражено учреждениями Рады, так как в соответствии с ее указаниями земельные комитеты описывали имущество имений, а крестьяне стремились просто его разобрать по хозяйствам. Для предотвращения разгрома имений уездные земельные управы вызывали войска.

В сравнении с последующим законодательством гетманата аграрный закон Рады больше устраивал крестьян, что и обеспечит сторонникам УНР массовую поддержку сразу после ухода немцев в ноябре-декабре 1918 г. Но пока Центральная рада была слишком умеренной, чтобы крестьяне были готовы сражаться за нее с большевиками, которые также несли с собой радикальную агарную реформу. А вот рабочие явно предпочитали большевиков, что стало решающим фактором при борьбе в городах.

В условиях начинающегося военного конфликта существовавшее во многих городах двоевластие становилось нетерпимым. Обе стороны попытались разоружить противника, что привело к серии столкновений и восстаний, которые существенно сократили территорию, хотя бы отчасти контролируемую Центральной радой. Большевики с помощью войск В. Антонова-Овсеенко взяли власть в Екатеринославе (28 декабря), Александровске (2 января), Полтаве (6 января), а без помощи со стороны России – в Одессе (14–16 января) и Николаеве (23 января).

В Екатеринославе гайдамаки потребовали от рабочих разоружиться и, получив отказ, стали обстреливать Совет. Как писала коммунистическая газета «Звезда», «Храм революции подвергся обстрелу наглой шайки». Но сторонники советской власти получили подкрепление из Синельниково и окружили штаб гайдамаков, которым пришлось капитулировать.

Большой проблемой для УНР был и фронт, солдаты которого в большинстве своем поддерживали большевиков и Россию – в том числе и значительная часть украинизированных частей. Время от времени отдельные пробольшевистские части атаковали Раду с запада, поддерживали восстания сторонников Советской власти.

В Одессе в ночь на 14 января созданный Румчеродом (ЦИК Советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области) ВРК занял своими силами ключевые объекты города. Но гадамаки и юнкера сохранили оружие и позиции в своих казармах. 15 января они попытались отбить центр города, но сторонники Совета заняли и обороняли телефонную станцию и Успенскую улицу. Гайдамаки и юнкера заняли вокзал и штаб, но «за Успенскую им выйти не удалось, так как с этой улицы начались усиленные атаки матросов и красногвардейцев».

На стороне Совета выступил также Ахтырский полк. Рабочие требовали оружия, но его не хватало. Красные отбросили противника в район Пантелеймоновской улицы и вокзала. Здесь 16 января они были обстреляны с моря и капитулировали.

Это «триумфальное шествие советской власти» по Украине не было результатом просто вторжения красной армии извне – часто власть брали местные сторонники советской власти с помощью тыловых частей, в которых служили и этнические украинцы, и представители других национальностей. Но, оказавшись на территории Украины, они автоматически стали ее гражданами, и их политический выбор оказался не в пользу УНР. При этом значительная часть населения востока и юга нынешней Украины тогда не считали себя частью украинского государства. Не случайно 17 января была провозглашена Одесская советская республика, а как только советское правительство Украины выехало из Харькова, и игра в «свою Украину» на востоке уже была не нужна, 30 января была провозглашена Донецко-Криворожская республика. Под давлением ЦК РКП (б) представители этого региона в марте все же согласились интегрироваться в Советскую Украину и приняли участие во II Съезде советов 17–19 марта 1918 г.

15 (28) января началось просоветское восстание в Киеве. Красная гвардия укрепилась на заводе «Арсенал» и в Подоле. Вместе с двумя просоветскими полками красногвардейцы двинулись на центр города. 17 января часть гарнизона объявила, что дело нужно решить миром, то есть фактически объявила нейтралитет. Восставшим удалось прорваться на Крещатик и подойти вплотную к зданию Рады, после чего они были с трудом отброшены на Подол. Но 19 января Петлюра подошел с подкреплениями и выбил восставших из большинства важнейших объектов. «Арсенал» был окружен и 21 января (3 февраля) его защитники сдались. Восстание было подавлено, произошли бессудные расстрелы пленных.

В это время войска красных во главе с М. Муравьевым продвигались на Киев. 15 (28) января они вошли в Бахмач. Продвижение советских войск не вызывало значительного сопротивления. 16 (29) января войска Рады дали бой под Крутами и были разбиты. Пытаясь задержать продвижение красных, петлюровцы «во время боя насильно пустили поезд с безоружными солдатами с фронта навстречу наступавшим революционным войскам и открыли по несчастным артиллерийский огонь».

22 января войска Муравьева заняли левобережные пригороды Киева и стали обстреливать город из артиллерии. Муравьев докладывал Антонову, что «крестьяне восторженно встречают революционные войска». Как только развернулась открытая война, стало очевидно, насколько социальные факторы сильнее и важнее, чем национальные. Социальные конфликты определяли ход событий на Украине в это время, оформляясь национальной государственно-юридической надстройкой. Но национальный фактор воздействовал на социальные процессы и с противоположной стороны – национальная почва по мере становления советской системы прорастала и пропитывала политические силы, создававшиеся во имя социальных целей. В 1919 г. это обернулось волной низового национально-окрашенного сопротивления против красных. Но на «прорастание» этого фактора нужно было время, и в 1918 г. Рада не могла самостоятельно выстоять под натиском сторонников советской революции.

Красные располагали всего 6–10-тысячной группировкой, но сторонники Рады все равно многократно уступали им в силах. 25 января Центральная рада выехала из Киева сначала в Житомир, а затем в Сарны – к самому немецкому фронту. Как вспоминал А. Гольденвейзер, «у нас часто случалось, что отступавшие войска творили больше бед, чем сменявшие их завоеватели… На этот раз уходили украинцы, и они покидали Киев не так, как оставляют родной город и столицу, а как эвакуируют завоеванную территорию… «Вильное казачество», защищавшее город, чинило всяческие эксцессы; во дворе нашего дома расстреливали людей, казавшихся по чему-либо подозрительными».

26 января (8 февраля) 1918 г. войска Муравьева взяли Киев. Красные произвели аресты и расстрелы офицеров, оставшихся в городе. Муравьев с 5000 бойцов двинулся к Днестру для отражения натиска румын.

Для большинства жителей восточной Украины, а то и Киева или Одессы, где большинство говорило по-русски, украинское государство не было своим. Для них война против украинских националистов была войной против попытки разделить живую ткань народов, против затяжки с социальными преобразованиями. Позднее украинские атаманы легко переходили из-под желто-голубых знамен под красные и обратно. Вооруженных украинцев интересовала не национальная государственность, а ее социальное содержание.

В этих условиях потерявшие столицу и опору внутри своей страны, лидеры Центральной рады сделали ставку на внешнюю силу.

9 февраля 1918 г. представители Центральной рады подписали договор с державами Четверного союза. Теперь Рада была признана в международном договоре. Это определило судьбу Украины, включая и те земли, которые ни о какой Центральной Раде слышать не хотели.

По мирному договору Четверного союза и Центральной рады Украина получала Холмщину и часть Подлесья. Рада обязалась предоставить Германии и Австро-Венгрии 1 млн тонн продовольствия, способного смягчить социальный кризис в этих государствах. Секретным соглашением предусматривалось создание автономной Галиции в составе Австро-Венгрии (вскоре эта договоренность была взята назад). Рада приглашала германские войска на Украину, чтобы вытеснить сторонников советской власти. Политика украинских националистов приобрела прогерманскую ориентацию, которая будет иметь и длительное будущее.

Теперь представители Германии готовы были «разделаться» с Россией. Чернин писал 8 февраля: «нет сомнения, что брестское интермеццо быстрыми шагами идет к концу».

9 февраля Вильгельм потребовал от своих дипломатов предъявить ультиматум Троцкому – сдать всю Прибалтику до Пскова и Нарвы. С большим трудом Кюльману удалось уговорить императора подождать немного – хотелось выложить перед Троцким украинский козырь, чтобы добиться от него капитуляции на условиях 5 января (требования Вильгельма казались тогда совсем нереальными для заключения мира без продолжения войны, которая и для Германии было крайне нежелательна).

Но Троцкий не стал дожидаться неизбежного ультиматума. 10 февраля он заявил, что отказывается подписать аннексионистский мирный договор, заявив, тем не менее, о прекращении состояния войны и демобилизации армии. «Мы не можем освящать насилия. Мы выходим из войны, но мы вынуждены отказаться от подписания мирного договора».

Ленин был не согласен с провозглашенной Троцким демобилизацией армии и даже пытался ее остановить. Но рычагов воздействия на солдатскую массу оставалось немного, и фронт стал рассыпаться.

18 февраля немцы начали наступление. 1 марта немцы заняли Киев. 3 марта 1918 г. делегация Совнаркома подписала «похабный» Брестский мир. По его условиям Россия отказывалась от прав на Финляндию, Украину, Прибалтику и Закавказье, должна была выплатить контрибуцию. На Украину двинулись немецкие войска.

Американский историк Ю. Фельштинский считает, что украинский хлеб был мифом, однако О. Чернин настаивает, что, несмотря на все трудности с выколачиванием продовольствия из Украины, «без этой поддержки мы и вовсе не смогли бы продержаться до нового урожая».

Добавим, что этого продовольствия оказались лишены города России, что резко ухудшило и без того неважное положение с их снабжением и во многом предопределило обострение конфликта между советским режимом и крестьянством России, а значит – и с левыми эсерами, обеспечивавшими представительство крестьянства в системе советской власти. С точки зрения левых эсеров и их сторонников «братский народ Украины» был отдан на разграбление немцам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.