л. м. 6277, р. х. 777.

При Моисее вожде аравитян, при Тароссе еп. Константинопольском 1 год.

В сем году царица Ирина, собравши весь народ в Магнавре, говорила к нему; вы знаете, братие, что сделал патриарх Павел; если б он жив был, то мы не допустили б его оставить патриаршеский престол, хотя он принял уже отшельническую схиму. Но поелику, как угодно Богу, он представился от жизни, то подумаем о человеке, который бы мог упасти нас и утвердить церковь божью поучительными словами. Тут все единогласно сказали, что нет другого человека, кроме Тарасия секретаря, и царица отвечала им: мы его же назначаем, но он не слушается; пусть он скажет, по какой причине не принимает он голоса царицы и всего народа. И Тарасий оправдывался пред народом, так говоря: вы хранители и ревнители нашей христианской веры, во славу Божью сделавшиеся нашими верноправящими царями, пекущиеся о нас в угожденье Ему и для нашего благоденствия, особенно со всяким тщанием устрояющие дела церкви, помышляя поставить архиерея в сем царствующем граде, обратили на меня благочестивое свое внимание и приказали мне явно высказать мое расположение. Поелику же я признаю себя недостойным этой степени и, не имея сил поднять и носить это бремя, я не изъявил своего согласия, то они приказали мне предстать пред лицо ваше. Вот для чего вы собрались в сем совете. Итак, мужи боящиеся Бога и всегда имеющие Его в сердцах своих, по званию Христа и истинного нашего Бога, называющиеся христиане, выслушайте краткое слово в оправдание наше от нашего ничтожества и смирения. Если я и оправдывался пред благочестивыми и во всем православными нашими царями, если и теперь оправдываюсь пред вами, но я чувствую великий страх согласиться на ваш выбор, страшусь лица Божия, как приступлю к Нему дерзко, и как случилось без уготовления, да не подвергнусь страшному суду Его. Если слышавший глаголы Божие, имевший небо своим училищем, самовидец рая, слышавший глаголы неизглаголанные, и носивший имя Бога пред народами и царями, – если Павел, божественный апостол, пишет к Коринфянам: да проповедуя другим сам не явлюсь, сам не искусен; то я, обращавшийся в {336} мире, к мирянам причисленный, воевавший на царской службе, как могу дерзко, без рассуждения, без уготовления взойти на высокую степень священства? Страшное предприятие для моего ничтожества, смелое покушение! И вот причина страха моего и уклонения: я вижу, церковь воздвигнутую на камне Христе, нашем Боге, вижу ее растерзанную и разделившуюся, и мы говорим то так, то иначе; восточные наши единоверцы христиане с нами не согласны, но согласны с западными христианами: вижу, что мы отчуждались от них и ежедневно предаемся от них анафеме. Страшна анафема: она удаляет от Бога, изгоняет из царства небесного и приводит в кромешную тьму. В пределах и постановлениях церкви нет ни ссоры, ни состязаний, но как знает едино крещение, едину веру, так должно быть единое согласие во всяком деле церковном. Ничто столько неприятно и неблагоугодно пред Богом, как быть нам соединенными, составлять одну кафолическую церковь, как исповедуем мы в символе нашей миротворной веры и молимся, братие. Я уверен, что и вы, имея страх Божий, как я знаю, попросите благочестивейших и православных наших царей собрать вселенский собор, да будем все мы единого Бога едино, все мы одной Троицы соединены, единодушны, единочестиво, все мы одной главы нашей Христа едино согласное, стройное тело, все мы единого Духа, не друг против друга, но друг со другом, все мы единой истины тоже да мудрствуем и говорим и да не будет между нами ни ссоры, ни разногласия и мир Божий превосходящий всякий ум упасет всех нас. И если поборники православия цари наши повелят по моему прошению исполнить, то и я согласен с ними и готов исполнить их веление и ваш выбор принимаю с целованием. Иначе не могу приступить к исполнению, да не подвергнусь анафеме и да не обращусь осужденным в день Господа нашего Иисуса Христа, Судьи праведного, где не может меня исхитить ни царь, ни священник, ни правитель, ни все множество людей. И если что угодно вам, братие, примите мое оправдание, а лучше дайте ответ на мое прошение. Все с удовольствием слушали слова его и согласились созвать собор. Тарасий опять обратил слово к народу и говорил, что царь Леон ниспроверг иконы, и собор потом составленный нашел их уже ниспроверженными; а поелику они ниспровержены только властью царя, то эта глава подлежит новому исследованию, поелику они осмелились по своему произволу отменить в церкви древний обычай ей преданный. Но истина Божья не вяжется, по словам апостольским. В декабре месяце, 8 индиктиона, преподобный отец наш {337} Тарасий рукоположен был в патриархи Константинопольские, отправил в Рим соборные послания и книгу своего вероисповедания, которая и принята папою Адрианом. Писала также и царица к тому же папе и просила его прислать свои грамоты и мужей для присутствия на соборе. И он прислал Петра эконома своей церкви и игумена святого Саввы мужей почтенных, украшенных всякою добродетелью. Писали также в Александрию и Антиохию и царь, и патриарх: ибо мир с аравитянами еще не кончился; и привезли из Антиохии Иоанна великого и знаменитого делом и словом, причастника святыни, бывшего синкеллом патриарха Антиохиского, из Александрии Фому, мужа ревностного, благочестивого, который потом отличался, как архиепископ Фессалоникский, в Иллирике.