ГКЧП по Горбачеву

ГКЧП по Горбачеву

И вот колокол зазвонил…

Август 1991 года невозможно понять без анализа процессов, произошедших в предшествовавший период. Помниться, как живо откликались мои коллеги на ложь объяснений по событиям: апрель 1989 году в Тбилиси, январь 1990 года в Баку, январь 1991 года в Вильнюсе. Власть стеснительно и упорно молчала о том, что давала команду на конкретные действия, то есть приказывала «жестко действовать» нашим воинам, оказавшимися заложниками Кремлевской лжи, трусости и подлости.

Именно в этот период по Советской Армии и правоохранительным органам были нанесены предательские удары горбачевской властью, хитрой до глупости и лукавой до неприличия. От участников непростых, кровавых событий, опасных для жизни местного населения и воинов, политическое чиновничество попыталась отказаться. Это было уже предательство, показавшее цену власти и самого Верховного главнокомандующего без элементарных полководческих качеств Горбачева.

Главное состояло в том, что правду о подготовке и проведении этих акций к моменту августовских событий 1991 года так еще толком общество и не знало, но догадывалось. Хотя правительственные СМИ, опыленные «горбачевской гласностью», всячески прикрывали динамику их зарождения и действий, поэтому ее практически не освещали.

Оппозиция же эти события трактовала, как «попытки Центра грубой силой остановить движения широких народных масс на пути к свободе и демократии». Народ легко заглатывал эти объяснения и намагничивался неуважением к власти.

На страницах демократической прессе, в отдельных программах телевидения все чаще и чаще, как мотыльки, порхали нелицеприятные для Кремля слова: «агрессия власти», «полицейский произвол», «бэтээры наготове», «путч» и т. д. и т. п.

Так, в газете «Голос» в апреле 1991 года публиковались фотографии боевой техники со следующим комментарием:

«Эти бронетранспортеры на днях появились в Чернышевских казармах. Подобные колонны сотен новеньких БТРов, въезжающих на территории других московских казарм, видели москвичи».

А внизу была надпись: «К чему бы это все?»

А теперь о самом путче.

Его готовил заранее Горбачев, а не Янаев, Пуго, Крючков, Язов и другие. Они, дисциплинированные и болеющие за безопасность страны, заглотнули наживку удочки Горбачева, а потом попали как куры в ощип. Одни не могли вынести позора предательства президента и стрелялись, другие пытались этого труса встряхнуть, вдохнуть в него хоть малость смелости в принятии последнего решения для спасения страны. Но они были обречены. Их ждал изолятор с неизвестным вердиктом суда. Некоторые стали каяться, другие, как генерал армии, Герой Советского Союза, Знаменосец Победы на параде 1945 года Валентин Иванович Варенников гордо принял удар судьбы. Кстати, он стал единственным обвиняемым по «делу ГКЧП», кто отказался принять из рук Ельцина амнистию, предстал перед судом и был оправдан по всем статьям.

Потом он, главнокомандующий Сухопутными войсками, заместитель министра обороны СССР, скажет о своем «главнокомандующем»:

«С позиции абсолютно нормального человека спокойно воспринимать действия и поступки Горбачева во второй половине 1991 года было просто невозможно».

Горбачев образовал ГКЧП вроде бы для того, как писал руководитель аппарата президента СССР Валерий Болдин, чтобы удержать от расползания республики в случае введение президентом чрезвычайного положения. Он объявил, что это будет орган, которому поставят в задачу отслеживать общественное положение в стране. По его рекомендации были конкретно названы лица, включенные в состав комитета — председатель КГБ Крючков, министр обороны Язов, министр внутренних дел Пуго и другие. Об этом мало кому известно, что под это событие были изготовлены соответствующие бланки, печати, пропуска и другие документы.

Еще в декабре 1990 году под руководством Горбачева разрабатываются четыре варианта на случай критического развития ситуации в Советском Союзе:

— чрезвычайное положение в стране;

— чрезвычайное положение в Москве;

— прямое президентское правление в стране;

— прямое президентское правление в Москве.

Коварство, злонамеренность замысла в создании ГКЧП

состояла еще в том, что планировалось собрать воедино ту часть руководства, которая была однозначно против развала страны, дезавуировать ее, лишить ее власти и возможности общения с внешним миром, особенно в период контрреволюционного выступления.

Он прекрасно знал, надеясь на поддержку Запада, что таким образом он сможет демонтировать СССР и ввести страну во временный хаос. А потом, оттолкнувшись от него, постараться вырулить в сторону рыночных отношений с процессом первоначального накопления капитала. Но этот рецепт был ошибочен, как для Запада, так и самого Горбачева. Со временем американцы поняли, что надежд на стойкость их ставленника у них нет. Авторитет вождя растерян им своей неудачной перестройкой. Все меньше и меньше его поддерживает народ. И развала страны может не произойти на только на пике стихийной консолидации народа в защиту ценностей единого государства. Но этого единения не могло произойти из-за того, что люди были измучены людей Горбачевской перестройкой.

Наиболее стойких лиц из числа тех, кто все понял, но которых не удалось уложить в прокрустово ложе преступного сценария, просто физически уничтожили: генерала Пуго, маршала Ахромеева, чиновника Кручину и ряд других свидетелей грязной шулерской игры политиканов. Это, конечно, повлияло на слабонервный люд, он был запуган.

Сегодня нечто подобное творится на Украине — запугивание народа репрессиями через громил «правого сектора» и ликвидация несогласных с государственным переворотом.

Но вернемся в лихие девяностые.

Для остальной же элиты выходом из положения стала мутация. И, в конце концов, это элитарное чиновничество предало СССР и КПСС, хотя миллионы рядовых членов партии и пытались возражать. Но их голоса глушил рокот трескотни, нарождающейся псевдодемократической власти.

Однако на тот период американцы готовились к августовским событиям еще с участием Горбачева, надеясь, что он понесет знамя контрреволюции и одержит победу над консерваторами.

Проект «путча» имел два основных варианта — с участием президента СССР и без него. Все теперь знают, что прошел первый вариант, но каковы были другие варианты «без него» — сплошная темень. По этому поводу сам Горбачев признавался, что о реалиях и тонкостях того, что случилось 19 августа 1991 года, он будет носить в себе и никогда не при каких обстоятельствах никому не расскажет. Наверное, дал кому-то обет — клятву, а может, присягнул.

Не тут ли скрывается ответ, почему бесславные путчисты, сразу же после провала авантюры, полетели на исповедь в Форос к президенту?!

А вот что по этому поводу говорил тогдашний мэр Москвы, как его называли некоторые журналисты — «волк в овечьей шкуре» Г. Попов, хорошо осведомленный о возможном развитии событий:

«Когда мне задолго до путча в первый раз показали как возможные его сценарии, так и наши возможные контракции, у меня глаза разбежались. Чего тут только не было: и сопротивление в Белом доме и под Москвой, и выезд в Питер или Свердловск для борьбы оттуда, и резервное правительство в Прибалтике, и даже за рубежом.

А сколько было предложений о сценариях самого путча! И чисто «алжирский вариант» — бунт группы войск и какой-нибудь из республик. Восстание русского населения в республиках и т. д. и т. п.

Но постепенно сценарии «сгущались», образуя своеобразный единый ком понимания событий. Многим становилось понятно, что все будет зависеть от роли самого Горбачева: путч будет или с благословения Горбачева, или под флагом его не информированности, или при его несогласии, или даже против него.

Самым благоприятным для нас был вариант путча «против» Горбачева. Мы ждали, что, скорее всего, таким он и будет. Но, может быть, нам удастся представить его в таком варианте — это будет большая удача. Поэтому даже если день, полдня будет «нестыковка» путча и Горбачева — надо будет этим воспользоваться и ударить в щель.

ГКЧП из всех возможных вариантов избрал такой, о котором мы могли только мечтать, — не просто против Горбачева, а еще с его изоляцией.

Получив такой прекрасный пас, Ельцин не мог не ответить великолепным ударом. Я не хочу сказать, что все изложенные соображения были утром 19 августа за два часа «просчитаны» среди десятков других вариантов. Работа велась в эти дни очень напряженная, но не на пустом месте».

Да, пустого места тогда не было. Каждую щель, по образному выражению Попова, надо было максимально использовать — влезть в нее тараканами, определиться со временем «Ч» и действовать. Имелись и другие щели, в которые можно было вложить взрывчатку для подрыва государства. Их тоже было достаточно.

Американцы понимали это, готовились к событиям, направляли эмиссаров с целью поскорее разломать государственные крепи.

Чего стоили челночные передвижения правой руки Буша Бейкера по городам и весям Союза, каждую республику посетил, уговаривая местных партийных бонз рвать узы дружбы и службы с Москвой, уходить, откалываться от союзной столицы.

Александр Проханов, державник и активный участник тех событий вспоминал, как он разговаривал в кабинете редакции газеты «День» с шефом американской «Рэнд корпорейшн» Джереми Эзраэлем:

«На столе — нарисованная чернилами небрежная схема. Обозначен кружком «кремлевский центр», представленный Горбачевым. Другим кружком обведен «параллельный центр», представленный Ельциным. Третьим кружком отмечена «золотая гостиная», из которой одна и та же группа советников управляла и тем и другим.

Американец спросил, что следует сделать советникам, чтобы переключить властные полномочия от «Первого» ко «Второму»: «Быть может, создать на несколько дней нелегитимную ситуацию, вывести…Горбачева, и в атмосфере социального хаоса замкнуть управление армией, КГБ и милицией на Ельцина?»

Сегодня на Украине новые «эзраэли», но действуют в том же направлении развала страны и усиления в ней атмосферы враждебности к России.

Вот он ответ на вопрос: участвовала ли в качестве заинтересованной стороны в развале СССР американская сторона?!

Дело в том, что еще в 1989 году в экспертных группах Совета национальной безопасности США стали обсуждать идею создания на российской почве параллельного союзному политического и экономического центра. Ставка из Вашингтона делалась на суверенную Россию Ельцина, которая способна взломать всю союзную конструкцию. Поэтому яйца предательства СССР высиживались вовсе не в союзных республиках, и даже не на просторах РСФСР, а в самой Москве всякого рода либералами и демократами, жаждущих себе властных престолов, оттеснив партийную номенклатуру, скоро превратившуюся недавних антиподов в своих союзников по разгрому СССР.

Предательство — самое страшное оружие для страны во время кризисных или обвальных процессов. В данном случае никому и в голову не приходило, что глава партии и государства окажется предателем. В Великую Отечественную войну, особенно в ее начальный период, тоже было плохо. Но народ был уверен, что в Кремле Сталин, что он не предаст, что он сделает все, чтобы немецкий план захвата Москвы «Тайфун» провалился, что мы выстоим и, в конце концов, погоним фашистов на Запад.

А тут, как писал А.Зиновьев:

«…глава партии и государства со своей кликой, захватившей важные пункты системы власти, перебежал на сторону врагов и возглавил разгром своей страны! Было ли нечто подобное в истории?!

Тут произошло похожее на то, как если бы на корабле, во время шторма пост капитана и командиров захватили кретины, сумасшедшие преступники, и направили корабль на рифы».

Предательство всегда омерзительно, но когда оно делается за счет целого народа, это имеет уже иное название — преступление, государственное преступление. Только сейчас обманутые люди, после того, что они потеряли, стали ценить достоинства советской системы, особенно в социальной сфере — главной для всего трудящегося люда. Вот уж действительно, никто не бывает так обманут, как тот, кто прилагает столь много усилий, чтобы не быть обманутым никогда.

Нельзя быть злодеем другим, не будучи и для себя негодяем. Подлость универсальна. Нарушитель любви к ближнему первым из людей предает самого себя.

* * *

Одна интересная историческая деталь. Оказывается «боевая политическая подруга» Маргарет Тэтчер, узнав о нахождении Горбачева в Крыму в качестве «пленного президента», настойчивее многих действующих в ту пору политиков добивалась отправки международной представительской делегации в Форос к арестованному.

Она верила, что его «арестовали».

Она хотела его «освободить».

Она желала, чтобы он остался на прежнем месте.

Но он возвратился вместе с семьей физически здоровым, загоревшим, отдохнувшим, но душевно пустым «бамбуком», выпотрошенным, совершенно нетронутым личными врагами. Правда, он выглядел, посвежевшим, но несколько обескураженным. Его можно было понять, он почувствовал, что проиграл. Белого коня для въезда в Кремль к нему не подведут. Подвели к самолету только трап, по которому он неторопливо спустился на московскую землю уже «политической пустышкой».

Из «плена» президент вернулся, как он и сам не раз говорил, другим человеком. И не только потому, что там, в «крымском заточении», он много пережил, передумал, перепланировал…

Он стал совершенно другим человеком для собственной страны, спускаясь по трапу самолета с семьей в помятой светлой куртке. Он гляделся побитым, жалким, униженным, с осыпавшимся лоском руководителя большой страны, в которой в течение нескольких суток хозяйничали уже другие люди. Горбачев превращался из уважаемого президента де-юре в терявшего бразды правления «президента» де-факто, которому кремлевского времени судьба давала несколько месяцев.

В глазах многих сотрудников Лубянки того августовского времени он виделся уже человеком чисто номинально возглавлявшим, расползавшееся по его же вине, государство. Он теперь стал должником своего заклятого врага — Бориса Ельцина. А как же, он же спас его «от расправы» кровожадных своих соратников и вернувшего законного президента «страны без страны» в Кремль.

Практически в этот период Горбачев напоминал короля, который оступился и потерял свою корону. Но такой монарх, как писали газеты, в глазах своих подданных, даже если они участливо подберут ее и помогут водрузить на место, перестает быть самодержцем. Повторная коронация, как второй брак, невесте не положено надевать белое свадебное платье.

Не думал он, что финал разрекламированной на Западе «перестройки» в родной стране, в столице его государства Советского Союза — Москве, окажется таким трагическим. Перестройка «заблудилась», — говорили многие коллеги автора, — а мессия утратил прежний ореол святости и репутацию непогрешимости.

Так уж устроена жизнь, когда общество, надеявшееся вкусить сладкие плоды обещанного триумфа, получает горькие, — оно моментально утрачивает потребность в своем вчерашнем кумире. Лучшее ограждение от зарвавшегося и завравшегося вождя, — это недоверие граждан. И, как правило, в таких случаях общество равнодушно от вождя отворачивается, считая его обманщиком, лгуном, лжецом.

Кто-то из великих сказал, что отдельные люди могут вводить в заблуждение и заблуждаться, но никто не может обмануть всех, можно обманывать часть народа все время, и весь народ — некоторое время, но нельзя обманывать весь народ все время.

* * *

Проигравших вчистую, членов ГКЧП, у которых в руках была армия, милиция и органы госбезопасности, ельцинская власть теперь стали «стричь». Готовились срочные посадки на нары. Настоящие противники и враги Конституционного строя называли поверженных некогда единомышленников предателями, государственными преступниками, мятежниками, путчистами, красно-коричневыми, сволочами, скотами и прочими нелицеприятными понятиями.

Подробности арестов, допросов и досрочного освобождения ГКЧПистов достаточно полно освещены в литературе, но мне хотелось остановиться на допросе в 1991 году одного из самых близких Горбачеву людей — руководителя аппарата президента Валерия Болдина. Он поведал следователям одну поразительную историю. В начале последнего года существования СССР, Горбачев получил от президента Южной Кореи Ро Дэ У золотые часы и чеки на 100 тысяч долларов, по существу, это были наличные деньги, так называемый «нал». Узнав, что во время обыска в сейфе Горбачева были найдены 100 тысяч долларов, Раиса Максимовна Горбачева подтвердила сам факт получения этой взятки, но добавила, что эти деньги «…не Михаил Сергеевич получил, а Ро Дэ У мне дал 100 тысяч долларов, которые я сразу же потратила». Из ее объяснений было видно, что потратила она их якобы на какой-то детский фонд в Южной Корее.

Но по тому, что в сейфе Горбачева были обнаружены еще сто тысяч, получалось, что взятка составляла уже 200 тысяч «зеленых» или никаких трат на фонды не было вообще.

Нечистоплотность просматривалась и тут в поведении главного перестройщика Советской России.

Это тоже еще один удар тревожного колокола по нашей стране.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.