2 Империя и общественные элиты

2

Империя и общественные элиты

Главная причина этой неудачи состояла в том, что «имперское» общество не сформировалось полностью. В данном случае «общество» – это не только население в целом, но и совокупность официальных и неофициальных норм, будь то легальных, культурных, экономических или религиозных, объединяющих народ. «Модернизация» институтов не сопровождалась процессом создания «империи-нации». Напротив, общества коронных земель частично превратились в этно-национальные, они начали требовать собственного национального государства, представляя тем самым нарастающую угрозу для империи в целом.

Одна из причин этого провала кроется в том, что правящие круги в течение долгих лет после 1815 года испытывали страх перед народным суверенитетом. Таким образом, масса деревенского населения продолжала существовать в рамках местной системы патримониальной власти. Конституционные и националистические идеи в основном возникали в достаточно узких кругах образованного городского среднего класса. Но вплоть до 1848 года они не могли принимать участия в официальной политической жизни коронных земель. То есть они не могли принимать участие в жизни империи, которая поддерживала единство между своими составными частями и в социальном отношении состояла только из имперского двора (и армии). Между «придворным государством» и обществом пролегала глубокая пропасть. Чтобы стать империей-государством, необходимо было ее преодолеть. Это означало политическую активность, отмену патримониального судопроизводства и прямую связь между государством и его жителями. Но требовалось сформировать и какое-то народное имперское сознание. Последнее, как мы увидим, сделать не удалось.

СОЦИАЛЬНЫЕ ЭЛИТЫ В принципе каждое общество можно разделить на подгруппы по различным критериям. Некоторые из них (например, язык или вероисповедание) не позволяют построить иерархию, но с другими критериями (такими, например, как легальный статус, имущество, образование, информация и знание) это возможно. Члены групп наивысшего ранга являются, таким образом, элитой своего общества. Они естественно заинтересованы в стабильности или в самых незначительных изменениях, чтобы сохранить свое общественное положение.

СОЦИАЛЬНЫЕ ЭЛИТЫ В КОРОННЫХ ЗЕМЛЯХ До 1848 года в коронных землях социальная элита состояла из дворян. И в какой-то мере старинная система законов была системой предоставленных им привилегий. Политическое представительство в местных парламентах принадлежало почти исключительно дворянам. В рамках феодальной системы они составляли «нацию».

В класс дворян изначально входили представители старинных семей и военачальники-Габсбурги, преуспевшие в Тридцатилетней войне и в войнах с Османской империей. За века, прошедшие после этих войн, дворянство потеряло свое военное значение. Армия стала армией императора, а дворяне в ней остались в качестве «владельцев полков» («regiment-owners»)¹².

Военная карьера (как выражение принадлежности к рыцарству) осталась возможной для вторых сыновей. Были и другие возможности – церковь, светские коллегиальные организации¹³ и служба при дворе императора. Связи двора с дворянством были особенно прочными.

Принадлежность к дворянству в коронных землях требовала соблюдения двух условий: обладания поместьем и официального признания (Inkolat)¹⁴. Для его получения требовалось доказательство благородного происхождения. Подобные доказательства по большей части практиковались в Австрии, что способствовало поддержанию там уникального наднационального дворянского самосознания¹⁵. Таким образом, дворяне составляли элиту своих коронных земель и принадлежали к межнациональной европейской социальной элите.

Дворянство в коронных землях составляло социальную элиту и в отношении распределения имущества. Доход от дворянских имений был относительно высок, хотя существовали большие различия между отдельными землями. Феодальные владения в Альпийских землях были рассредоточены, тогда как дворянство в Богемии владело большими компактными имениями, которые позволяли им модернизировать формы производства¹⁶.

В том, что касается администрации, главной задачей дворянства было исполнение в своих имениях декретов, регулирующих ежедневную жизнь (Polizeyordnungen)¹⁷. Вплоть до 1848 года администрация и юрисдикция на низших уровнях зависела от дворян. Однако, здесь также были различия: в то время, как землевладельцам в Богемии удавалось решать и политические, и экономические вопросы, для дворян в Альпийских землях эта комбинация становилась не по силам. Поэтому до 1848 года они со все большей готовностью делегировали свои полномочия в общественной администрации государственным властям и, следовательно, отказывались от некоторых привилегий.

Дворяне в Богемии, напротив, вовсе не были готовы отказываться от своей общественно-административной власти и покориться представителям государства¹⁸. Здесь кроется важнейшая политическая проблема десятилетия, последовавшего за 1848 годом, когда нужно было отрегулировать механизм нового государства¹⁹.

1848–1849 годы положили конец официальным привилегиям дворянства. Помимо замены дворянской администрации государственной, новый общественный и гражданский закон признавал только подданных/граждан государства, формально обладающих равными правами. Формы представительства также изменились. Дворянские сеймы в 1861 году стали «современными» парламентами, построенными на системе представительства экономических интересов. Право на политическую избранность зависело уже не от дворянских привилегий, а от имущества и/или образования. Это касается конституционного представительства и на уровне империи, в Рейхстаге.

Последней привилегией дворянства в общественной жизни после 1861 года оставалось право использовать титул и герб. И оставалась еще одна привилегия, доступная только потомственным дворянам: допуск ко двору на основании рождения. Впоследствии эта привилегия стала основой общего самосознания данной группы²⁰. Сейчас трудно понять, какое значение имел доступ ко двору. Гарантировал ли он какого-либо рода секретное, непубличное влияние? Следовательно, изучение внутренней структуры Венского двора в последние десятилетия Габсбургской монархии так же необходимо, как и установление роли, которую играл двор в политической системе.

СОЦИАЛЬНЫЕ ЭЛИТЫ ВНЕ ДВОРЯНСТВА? Вряд ли можно говорить о существовании до 1848 года социальных элит вне дворянства. Конечно, в некоторых больших городах, особенно в Вене, предприниматели-буржуа могли основывать свои фирмы и очень много зарабатывать, но вместе с тем, надо сказать, что в лучшем случае они приобретали лишь местное значение²¹.

Как бы то ни было, когда началась промышленная революция, в обществе произошли драматические и хорошо известные изменения. Первые железные дороги, паровозы и фабрики открывали пионеры, но после середины XIX века в новые секторы стали вкладывать – нередко и инвесторы из дворянства – большие суммы. Появились большие заводы и тресты, принадлежавшие по большей части акционерным обществам, которые часто представляли банки²². Члены их правлений, а также ведущие представители промышленных и торговых синдикатов составляли группу, обладающую растущим социальным и политическим влиянием. Однако, нельзя с уверенностью утверждать, что они были социальной элитой в полном смысле слова.

Нет уверенности, что они имели высокий доход и получали лучшее образование²³. Им были свойственны схожие социальные и культурные интересы, и они были расположены к империи в целом. Но им не хватало престижа дворянства. Кроме того, они испытывали возрастающую неприязнь со стороны мелкой буржуазии, представители которой чувствовали себя под угрозой либерального капитализма и его сторонников. Поэтому для всех массовых идеологических движений конца XIX века (социалистического, христианского и национальных) характерен сильный антилиберальный и антикапиталистический уклон, имеющий целью исключить эту группу из общества²⁴.

Трудно оценить истинное влияние богатейшей буржуазии²⁵. Современники часто переоценивали ее (скрытые) действия, называя их конспираторскими, но развивались новые формы частной финансовой поддержки и клиентеллы, чтобы оказывать влияние на парламенты, правительства и общественное мнение²⁶.

Встает также вопрос, можно ли считать эту группу частью имперской элиты. Это кажется сомнительным, несмотря на ее ориентацию на империю в целом. Только в нескольких крупных городах они могли чувствовать себя в своей тарелке, будучи практически полностью изолированы от деревни и от населения мелких и средних городов²⁷.

СОЦИАЛЬНЫЕ ЭЛИТЫ ИМПЕРИИ? Как было отмечено выше, одной из главных проблем Габсбургской империи в XIX веке было то, что параллельно преобразованию институтов составной монархии («старой» империи) в современное государство не удалось создать имперское общество. Мы видим, что на пороге XX века оказалось сложно организованное гражданское общество. В нем существовали социальные группы, которые в основном, но не исключительно, соответствовали национальному течению и характеризовались высоким уровнем интеграции и отчасти жестоким противостоянием.

Все серьезные попытки создать неэтническую «национально-австрийскую» традицию были предприняты слишком поздно²⁸ и провалились из-за более раннего и успешного развития национально-этнической традиции. Парадокс в том, что император в квазитрансформации персональной унии, его династия, символы, армия и другие институты остались «местами памяти» (выражение Пьера Нора), тогда как конституционные институты, особенно парламент, стали ареной разрушающей жестокости – особенно в глазах общества²⁹.

Несмотря на экономическую интеграцию и общую к 1914 году юридическую систему, не существовало общего стремления к объединенному обществу, способного пересилить центробежное национально-этническое развитие.

Поэтому трудно выявить социальные элиты на уровне всей империи. Все, что было, – это усилия по созданию слоя имперского дворянства как ядра будущего общества. Подобные попытки восходят к концу XVIII века, когда двор с этой целью жаловал дворянство. Эта политика столкнулась с постепенно слабевшим сопротивлением традиционных землевладельческих дворян, требовавших права совместно назначать дворянские привилегии в своих землях³⁰.

С другой стороны, двор и служба при дворе (в традиционном смысле) были очень привлекательными для дворян. Возможно, это связано со специфической двусмысленностью: традиционно двор был символом старого режима, центром монархического сословного государства и, следовательно, гарантией дворянских привилегий. Кроме того, там дворяне собирались около своего князя и таким образом демонстрировали свою поддержку режиму. Когда коронные земли были присоединены к «империи-государству», двор стал местом, где преданное имперское дворянство собиралось вокруг своего императора. И, как мы видели, это останется последней привилегией дворянства в конституционную эпоху. Тем не менее, надо отметить определенное изменение социального состава придворного дворянства, спровоцированное Французской революцией. Многие беженцы из числа представителей бывшего «германского» имперского дворянства нашли убежище при Венском дворе. Поскольку они доказали свою верность династии, перед ними были открыты многие возможности для продолжения карьеры³¹. То есть можно сказать, что имперский двор обогатился новым «человеческим ресурсом» и в какой-то мере укрепился в противостоянии автономистскому земельному дворянству. Самые выдающиеся примеры здесь – Меттерних и Филипп Стадион.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.