4. Экспортеры демократии: стратегия сдерживания и мессианская политика Литвы на постсоветском пространстве
4. Экспортеры демократии: стратегия сдерживания и мессианская политика Литвы на постсоветском пространстве
Чем больше в Европе будет Америки, тем меньше там будет России.
Андрюс Кубилюс, бывший премьер-министр Литвы, лидер партии «Союз Отечества — христианские демократы Литвы»
Из трех балтийских государств только у Литвы есть многовековая традиция государственности. В истоках её был собственный имперский проект — Великое княжество Литовское (подробнее см. главу VII). Может показаться невероятным, но память о том государственном образовании по сей день оказывает существенное влияние на внешнюю политику Литвы.
Литва — единственное среди балтийских стран государство, в котором внешняя политика является важнейшим приоритетом для политического класса страны. Больше того, по сравнению с Латвией и Эстонией Литва — единственная страна Балтии, у которой вообще есть активная внешняя политика. Причем направлена дипломатическая энергия Вильнюса преимущественно на восток. И это при том, что в Литве законодательно запрещено участие в любых интеграционных проектах на постсоветском пространстве. Тем не менее именно постсоветское пространство является объектом самого пристального интереса со стороны Вильнюса.
Внешняя политика Литвы в странах бывшего СССР носит миссионерский и даже мессианский характер: в Вильнюсе всерьёз считают, что их страна должна играть особую роль в деле экспорта демократии и западных ценностей на «отсталый» постсоветский восток.
Эта политика является по большей части иррациональной. Лишь отчасти её можно объяснить с рациональных позиций: представительством в регионе интересов США и Евросоюза в обмен на западные дотации и кредиты, а также трудоустройство в международных организациях литовских политиков первого эшелона. Однако латвийские и эстонские правящие элиты подобными возможностями пользоваться не спешат: внешняя политика для них — скорее формальность, и когда приходится проявлять дипломатическую активность, то часто они следуют литовским образцам.
Зато литовская элита своим огромным вниманием к внешней политике проявляет историческую преемственность: довоенная Литва тоже была «заводилой» в балтийской троице — инициировала создание «Балтийской Антанты», например. Возможно, дело здесь в гораздо более ранней преемственности: в памяти о Великом княжестве Литовском. В политической психологии существует понятие «постимперский синдром»: последствия болезненных переживаний распада империи. И хотя литовский имперский проект прекратил своё существование ещё 500 лет назад, а современная Литва создана как национальное государство, фантомные боли по Великому княжеству Литовскому — одно из наиболее вероятных объяснений зацикленности правоконсервативной части литовского истеблишмента на экспорте демократии в страны СНГ.
Внешняя политика в Литве является специализацией именно консерваторов: они неизменно навязывают свою внешнеполитическую концепцию и президенту, отвечающему по Конституции за внешнюю политику, и министру иностранных дел, даже если он представляет социал-демократов или какую-либо другую партию. На сотрудничество с СО-ХДЛ замкнута кадровая политика: Вильнюсский институт международных отношений и политических наук и другие учебные заведения, готовящие дипломатических работников, обучают их по заветам литовских консерваторов. Информационно-аналитическое сопровождение внешней политики обеспечивают экспертные центры, близкие к консерваторам (Центр исследований Восточной Европы, например), а возглавляющие их политологи (Лауринас Кащюнас, Марюс Лауринявичюс и прочие) доминируют в информационном пространстве Литвы в качестве публичных экспертов.
Теоретической основой мессианской внешней политики Вильнюса является «Стратегия сдерживания России», опубликованная лидером «Союза Отечества — христианских демократов Литвы» Андрюсом Кубилюсом в 2007 году.
Документ явно созвучен со стратегией сдерживания СССР американского дипломата Джорджа Кеннана — на это указывал и сам Андрюс Кубилюс, объяснявший, что Советский Союз развалился, потому что страны Запада («Свободный мир») всегда считали его врагом и имели против него стратегию сдерживанию. Современную Россию Запад врагом не считает, а зря. Чтобы компенсировать союзникам это упущение, лидер литовских консерваторов и написал за них и для них «Стратегию сдерживания России».
Наиболее показательные цитаты из этого документа: «Став членами ЕС и НАТО, мы надеялись стать форпостом Запада на Востоке, однако вряд ли мы им стали» (о позиционировании Литвы в международной политике). «Еще со средневековья Россия всегда была заинтересована иметь какое-либо влияние в Литве» (о Великом княжестве Литовском и исторических корнях литовской геополитики). «На Западе Литва должна стремиться, чтобы страны Запада реалистично оценивали опасные тенденции в России» (в этой фразе — объяснение бесконечных антироссийских выступлений представителей Литвы на любых международных площадках, за которые, как признавали сами литовские консерваторы, Литву на Западе прозвали «страна одной проблемы»). «Чем больше в Европе будет Америки, тем меньше там будет России — этот тезис должен быть ориентиром политики Литвы». Наконец, совершенно абсурдные лозунги типа «Необходимо развитие семей, т. к. крепкая семья ведет к любви к своей родине, а это тоже является частью стратегии по сдерживанию России».
Но самое важное утверждение в «Стратегии сдерживания», наряду с тезисом об увеличении присутствия США в Европе, следующее: «На Востоке у Литвы мало шансов и возможностей сделать что-то самостоятельно. Нужны более активные действия на благо НАТО и ЕС… Литва вместе с соседями и США должна стать архитектором новой политики соседства в этом регионе».
«Активные действия на благо НАТО и ЕС» в союзе с Соединенными Штатами — в этом и состоит мессианская политика Литвы на постсоветском пространстве: экспорт демократии, западных институтов и ценностей в страны бывшего СССР для противодействия «имперским амбициям» России.
Характерно, что такой внешней политикой Литва отказывается от защиты собственных национальных интересов и требует того же от союзников, противопоставляя национальным интересам «демократическую солидарность» (читай — антироссийскую солидарность). Противостояние России превратилось для литовских правых в навязчивую идею, а сама Россия стала в их сознании «новым Мордором» — «империей зла». Учитывая, что идеологией СО-ХДЛ является классический неоконсерватизм, а лидеры партии не устают цитировать Рональда Рейгана, нужно признать, что Литва является настоящим заповедником идеологии, риторики и практик американских «ястребов» времен холодной войны.
Если стратегическая цель — сдерживание России, то тактика — содействие созданию вдоль границ России пояса прозападных демократических режимов. Очередного «санитарного кордона». В этом и состоит литовская геополитика на пространстве от Грузии до Белоруссии.
В последней Литва пыталась способствовать организации против президента Белоруссии Александра Лукашенко «цветной революции» в 2006-м и 2010 годах.
Литва предоставляла политическое убежище для белорусских диссидентов, журналистов и ученых, организовывала для них тренинги по ненасильственному сопротивлению властям, передавала деньги на организацию массовых протестов по каналам своей спецслужбы — Департамента госбезопасности Литвы.
В перерывах между попытками устроить в Минске Майдан Литва пыталась помирить с Западом «последнего диктатора Европы», выступая посредником между «батькой» и Евросоюзом. Эти попытки неизменно проваливались на самой ранней стадии, и, не добившись геополитической переориентации Белоруссии с России на Запад дипломатическим путем, литовское руководство вновь принималось планировать против Лукашенко «цветную революцию».
Куда более успешными оказались отношения официального Вильнюса с руководством тех стран, где «цветные революции» состоялись: Грузии и Украины.
Литва была среди главных «адвокатов» режима Саакашвили, лоббируя принятие Грузии в Евросоюз и НАТО.
«Литва всегда была нашим самым главным гидом по европейской интеграции, и я думаю, что это останется неизменным, это только наберет силу», — заявлял президент Грузии Михаил Саакашвили в 2009 году. «На любом международном форуме литовские дипломаты выражают заинтересованность нашими проблемами, иногда даже большую, чем дипломаты Грузии, следовательно, поддержку мы ощущаем», — говорил Саакашвили. В том же 2009 году он вручил своему литовскому коллеге Валдасу Адамкусу высшую военную награду Грузии — орден Вахтанга Горгасала первой степени, а год спустя назвал в честь дорогого литовского друга бульвар в Анаклии. Подобные почести были оказаны Валдасу Адамкусу за инициативу участия президентов Литвы, Латвии, Эстонии, Польши, Украины и Грузии в митинге солидарности с грузинским народом в августе 2008 года в Тбилиси. Кадры с участием лидеров шести этих стран, сплотившихся для поддержки маленькой, но гордой Грузии, на которую «напала» гигантская Россия, стали визуальным воплощением «апофигея» концепции «буферной зоны».
Разумеется, никакие аргументы, факты и доказательства того, что это именно Грузия нанесла военный удар по Южной Осетии, а Россия лишь отреагировала, апологетами стратегии сдерживания восприняты не были ни тогда, ни после. На антироссийской истерике из-за событий августа 2008 года литовские консерваторы во главе с Кубилюсом выиграли выборы и возглавили правительство, а их внешнеполитическая доктрина получила развитие на уровне Брюсселя.
Под влиянием «пятидневной войны» в Еврокомиссии одобрили проект глав МИД Польши и Швеции об учреждении программы Восточного партнерства ЕС, направленной на углубление интеграционных связей с Евросоюзом шести постсоветских государств: Украины, Белоруссии, Молдавии, Грузии, Азербайджана и Армении.
Попытки создать межгосударственную коалицию постсоветских государств при содействии той же Литвы предпринимались и ранее (ГУАМ — Организация за демократию и экономическое развитие Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии, учрежденная в 1997 году и активизировавшаяся после «оранжевой революции» в 2005 году, СДВ — Содружество демократического выбора, учрежденное в 2005 году в Киеве), однако впервые это произошло в рамках единой внешнеполитической программы Евросоюза.
«Восточное партнерство» идеально соответствует мессианской геополитике Литвы. Оно предполагает экспорт в страны бывшего СССР европейских политических практик и институтов, развитие в них демократии, независимых СМИ и «третьего сектора» (неправительственных организаций) при постепенном углублении экономической и энергетической интеграции этих стран с Европейским союзом.
Кульминацией этого процесса, по замыслу создателей программы, должно стать подписание Соглашений об ассоциации и зоне свободной торговли между постсоветскими государствами и ЕС. При этом в проекте «Восточного партнерства» никоим образом не упоминалась Россия: российско-европейские отношения тем самым искусственно отделялись от отношений ЕС с другими странами СНГ, вопреки тому, что с Россией все эти страны были тесно связаны исторически, экономически и культурно. «Восточное партнерство», таким образом, получалось антироссийской программой. Именно этот момент несколько лет действия программы подчеркивало и всячески заостряло литовское руководство, воспринимая её как комплекс действий по ослаблению в бывших советских республиках российского и усилению западного влияния. В литовской интерпретации «Восточное партнерство» в 2013 году приобрело характер военно-оборонительного союза от России.
Когда Россия, Белоруссия и Казахстан создали Таможенный союз с перспективой последующего создания Евразийского союза, литовские эксперты, а за ними и политики восприняли это как угрозу европейской интеграции государств «Восточного партнерства» и заявили, что последним придется выбирать между Европой и Россией. Россия неоднократно подчеркивала, что это не так: евразийская интеграция не отменяет европейскую, а объединение двух интеграционных проектов может стать основой для реализации концепции «Большой Европы» — от Лиссабона до Владивостока. «Восточное партнерство» при таком конструктивном настрое могло бы стать «мостом» между двумя геополитическими блоками. Но именно создания такого «моста», равно как и любой другой базы для российско-европейской интеграции, не могла допустить «буферная зона», а особенно Литва, согласно геополитической идеологии которой в Европе должно быть как можно больше Америки и как можно меньше России.
Поэтому, когда наступил «звездный час» литовской внешней политики и та стала «оператором» «Восточного партнерства» в рамках своего председательства в ЕС во второй половине 2013 года, Вильнюс использовал все предоставленные ему ресурсы для того, чтобы максимально разрушить отношения Европы и России и оторвать от последней постсоветские республики, сделав их частью геополитического буфера.
Эффект литовских провокаций превзошел самые смелые ожидания: такого итога своей политики литовские «ястребы», похоже, не могли представить и в самых смелых своих мечтах. Этим итогом стал украинский хаос: крупнейший кризис в международных отношениях с середины 1980-х годов и прибалтизация Украины, которой уготована роль ключевого элемента «буферной зоны» крупнейшей страны «Восточного партнерства».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.