3. Чемоданные настроения: эмиграция как жизненная цель прибалтийской молодежи
3. Чемоданные настроения: эмиграция как жизненная цель прибалтийской молодежи
Чем моложе возрастная группа опрашиваемых жителей балтийских республик, тем выше в ней процент эмигрантских настроений. Согласно исследованию социологической службы Baltijos tyrimai 2013 года, среди молодежи от 20 до 29 лет уехать из Литвы хотят 40 % молодых людей — вдвое больше среднего показателя по населению. В самой юной возрастной группе (15–19 лет) своего будущего в Литовской республике не видит 56 % респондентов.
Иными словами, абсолютное большинство вступающих во взрослую жизнь граждан Литвы со своей страной эту свою взрослую жизнь не связывают.
Слабым утешением для литовских патриотов будет то, что их молодежь в своем настроении «пора валить» не одинока — такое же настроение охватывает и другие балтийские страны. Согласно исследованию министерства культуры Эстонии от 2012 года, каждый второй житель Эстонии готов эмигрировать из страны, а каждый четвертый уже предпринимал для этого практические шаги. Группа — абсолютный лидер по подверженности эмигрантским настроениям была охарактеризована вице-спикером Рийгикогу Лайне Рандъярв как «владеющая эстонским языком, но критически настроенная по отношению к эстонской государственности молодежь». Другими словами, новое поколение эстонских русских — таллинские школьники и студенты из русскоязычных семей, выучившие эстонский язык и интегрированные в эстонское общество, но прожить жизнь в этом обществе не желающие.
Однако стремление «валить» охватывает не только русскоязычную, но и этнически эстонскую молодежь. О том, как это выглядит на практике, в 2013 году написала в своей ставшей скандально знаменитой статье «Эстонская болезнь» корреспондент «Русского репортера» Ольга Андреева.
«В двух лучших гимназиях Таллина — русской и эстонской — я задавала детям одни и те же вопросы. Ответы чаще всего были разные, и только в одном случае они совпали.
— Вы относитесь к Эстонии как к своей родине?
— Ну, в общем, да, — раздаются неуверенные голоса русских школьников.
— Да, — четко отвечают ребята из школы эстонской.
— Вы задумывались о том, что будущее этой страны — это вы?
— Нет, — увереннее отвечают русские дети.
— Да, — твердо отвечают эстонцы.
— Кто собирается уехать из Эстонии после школы?
В русской школе в воздух вздымается лес рук. В эстонской школе в ответ повисает тяжелое молчание. Оказывается, уезжают все.
— Вы вернетесь?
— Нет, — решительно отвечают в русской школе.
— Ну, в любом случае мы будем поддерживать отношения. У нас здесь родители, друзья. Будем помогать, звонить, ну, письма писать… — робко говорит девушка-выпускница из эстонской школы»[7].
«Я много раз беседовала с молодыми людьми, так что имею представление, к чему они стремятся. Почему они хотят уехать? Да потому, что в Латвии они не видят для себя каких-либо перспектив. К сожалению… Ведь, как известно, от хорошей жизни не убегают, — говорит латвийский социолог Ирина Жемчугова. — Перспектив никаких: молодые люди в один голос говорили мне: ну хорошо, мы отучимся, окончим школу, институт, колледж — неважно, а что потом? Что нас ждет на рынке труда? И сами же отвечали: да ничего хорошего!»
В Латвии ситуация с «чемоданными настроениями» молодого поколения не менее драматична, чем в Литве и Эстонии. Согласно социологическому исследованию 2005 года агентства Latvijas reitingi, проводившемуся среди учеников старших классов, каждый второй школьник, независимо от национальности, — и латыш, и русский, — заявлял, что в будущем намерен уехать из Латвии. Согласно аналогичному исследованию Центра Providus, проведенному в 2010 году, эмигрировать планировали 63 % восьмиклассников из русских школ и 39 % восьмиклассников из школ латышских.
Спустя несколько лет после этих резонансных исследований, в 2014 году, Центральное статистическое управление опубликовало официальные данные: 17 % латвийской молодежи эмигрировали за границу в поисках работы — от жизни в Латвии отказался каждый шестой её молодой уроженец.
В этой истории сущность трагедии прибалтийских народов: абсолютное большинство молодых людей не только говорят, что не хотят жить в своей стране, — значительная часть из этих молодых людей не ограничивается намерениями, а в самом деле уезжает из страны по достижении совершеннолетия. Хотя данные опросов красноречивы и сами по себе, без корреляции со статистикой эмиграции. Социология намерений — важный индикатор психологического состояния в обществе. Если из Литвы, Латвии и Эстонии стремится уехать абсолютное большинство молодежи этих стран, если в старших классах там модно обсуждать, кто куда уедет по окончании школы, то можно себе представить уровень депрессии, социального пессимизма и массового разочарования в построенных государствах, которыми поражены прибалтийские общества.
Однако для того, чтобы массовые «чемоданные настроения» переросли в реальный массовый же отток населения, социальная депрессия и разочарование должны носить хронический характер и вызываться не временными трудностями, а системными проблемами. Эмиграция — это тяжелый и трудный шаг. Между разговорами о том, как хорошо было бы «свалить» куда подальше, и реальной сменой страны проживания с отказом от родных мест, усвоенных с детства условий жизни и языка, при неизбежном вначале понижении социального статуса на новой родине и, порой до конца жизни, осознаваемой неполноценности по сравнению с коренным населением, должна быть большая трагедия. Поэтому если в Прибалтике имеет место даже не отток, а массовый исход населения, то большая трагедия там произошла в государственном масштабе. А если этот исход продолжается все годы независимости, то замедляясь, то ускоряясь, но не останавливаясь, то приходится делать вывод, что эта трагедия состоит в общей несостоятельности построенных в Прибалтике государств.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.