Александровский дворец в 1894–1901 гг.

Александровский дворец в 1894–1901 гг.

Когда наследник превратился в императора-молодожена, он, с 22 по 27 ноября 1894 г., провел часть своего медового «месяца» в стенах Александровского дворца. Поскольку свадьба Николая II и Александры Федоровны носила скоротечный и спонтанный характер, то никаких, даже минимальных косметических ремонтов, как это бывало в подобных случаях ранее, в Александровском дворце проведено не было. При этом комнаты Александра III и Марии Федоровны в Александровском дворце стояли законсервированными с 1882 г.

О том, как прошли эти несколько дней, свидетельствуют дневниковые записи Николая II. Свадьба Николая II прошла в Большом соборе Зимнего дворца 14 ноября 1894 г. Вскоре, 22 ноября, молодые уехали в Царское Село. Естественно, прибытие на станцию «Александрова» молодого императора с супругой было обставлено по протоколу: «На Александровской ст. встретили нач. частей и масса Царскоселов». Император отметил, что они поселились с женой в левом флигеле Александровского дворца порознь. Николай II записал: «Я живу в своих старых комнатах, а моя Аликс в комн. Мама». В этот день они «обедали tete a tete в угловой комнате и легли спать рано!». Отметим, что молодожены легли спать в опочивальне императрицы Марии Федоровны.

На следующий день (23 ноября, среда) Николай II в дневнике записал: «Странно было провести ночь в спальне дорогих Папа и Мама, в кот. я родился. Прошел в халате, как вчера вечером, из спальни в свои комнаты через апартаменты Николая Павловича, для утреннего туалета». Затем молодые попили кофе и отправились в парк гулять: «Было ясное солнце и 4 ° мороза». Впрочем, гуляли недолго, поскольку даже в свой медовый месяц император не был избавлен от работы, что он кратко отметил: «Читал». (Под словом «читал» император имел в виду бесконечные отчеты и доклады, которые он обязан был прочитывать, принимая окончательные решения.) В 13 часов состоялся завтрак, на котором присутствовали фрейлины молодой императрицы графини Ламздорф и Бенкендорф. В четвертом часу, когда уже было темно, молодые «отправились в коляске в Павловск». Вернувшись домой к чаю (то есть к пяти часам), они, как и положено молодоженам, «провели остаток дня и вечер вдвоем – обедали также одни!».

В четверг 24 ноября опять «после кофе гуляли», а затем занимались – «она письмом, я чтением». Потом «катались днем в дрожках, посетили моего цейлонского слона, кот. очень вырос за три года… Легли спать рано – в 11 ч…».

В пятницу 25 ноября утром опять гуляли: «…в Баболове на одиночке – я шел рядом. Был свободен, т. к. почти ничего читать не пришлось. Завтракали одни и обедали также. Словами не описать, что за блаженство жизнь вдвоем в таком хорошем месте, как Царское!». Вечером молодые получили телеграмму от Марии Федоровны «о том, что мы можем остаться тут еще день».

В субботу 26 ноября молодые «гуляли после кофе ясным морозным утром. Завтракали и обедали одни. В 3 часа поехали кататься в Павловск. Пили чай в моих комнатах. Блаженство мое беспредельное – очень грустно покинуть Царское, которое стало нам обоим таким дорогим местом: в первый раз после свадьбы оставались одни и жили действительно душа в душу».

На следующий день, 27 ноября (воскресенье), молодые после кофе сходили к обедне в церковь Екатерининского дворца. После завтрака с фрейлинами и дежурными флигель-адъютантами император «в последний раз гулял с моей душкой женой по парку. Выпив чаю, покинули Александровский дворец и отправились в Петербург».

Фактически эта неделя определила, какая из пригородных императорских резиденций станет главной на летние месяцы для молодой семьи. Для Николая II это были милые его сердцу детские воспоминания, для Александры Федоровны важным было отсутствие в непосредственной близости свекрови и других родственников супруга. А в своих силах переделать «под себя» Александровский дворец она нисколько не сомневалась.

10 декабря 1894 г. Александра Федоровна писала бабушке в Англию: «Мы вдвоем пробыли только пять дней в Царском, одни с одной дамой и одним господином; отдых и покой сделали дело. Мы гуляли, катались и наслаждались чудесным деревенским воздухом. Мы хотели уехать сюда от всех, но это мало получилось».[343]

Как уже отмечалось, Николай II во время этого визита решил воспроизвести схему, которая сложилась в семье его отца, Александра III, когда значительную часть времени семья жила в Гатчинском дворце, приезжая в Аничков дворец на время больших зимних балов в Зимнем дворце. У Николая II эта схема выглядела следующим образом: семья императора постоянно живет в Александровском дворце, приезжая в Зимний дворец только на зимние месяцы или на важные церемониальные праздники. Поэтому уже в начале 1895 г. почти одновременно начались ремонтные работы в двух «квартирах» Николая II: на втором этаже северо-западного ризалита Зимнего дворца и в бельэтаже правого флигеля Александровского. В Зимнем дворце ремонтные работы были завершены к концу 1895 г., а в Александровском дворце они шли в два этапа, вплоть до 1904 г.

После визита молодоженов в ноябре 1894 г. никаких глобальных распоряжений не последовало, кроме того, что, уезжая, Николай II распорядился «поставить в Уборной комнате Его Величества в Александровском дворце новую медную ванну и обшить ее деревом».[344]

Вскоре, при первой возможности, супруги вновь уехали из Петербурга в Царское Село, завершая свой медовый месяц. 11 декабря 1894 г. Николай II с нехарактерной для него эмоциональностью записал в дневнике: «С каким удовольствием мы оба увидели наши комнаты! После чаю читал ей. Обедали в 8 ч. Аликс легла раньше, т. к. все еще не чувствовала себя хорошо». Отметим, что «нашими комнатами» они уже называли комнаты Александра III и Марии Федоровны в левом флигеле Александровского дворца.

В понедельник 12 декабря молодые «заспались очень долго», поэтому «сели за breakfast в 9 ?». Затем они вышли погулять в парк. Тем не менее около 12 Николай II «принял Ермолова с докладом», но завтракали молодые вдвоем. Поскольку жена «чувствовала лучше и бодрее», то после завтрака они «поехали кататься на сером иноходце в моих охотничьих санях. Правили сами попеременно. Наслаждались этой прогулкой в одиночестве! После чаю поспал, а затем читал Аликс франц. книгу. Легли спать в свое время в 11 ?».

Во вторник 13 декабря все повторилось. Фактически тогда, в декабрьские дни 1894 г., сложился тот распорядок, который продержится в Александровском дворце несколько лет: совместный утренний завтрак (кофе), затем совместная утренняя прогулка по Александровскому парку, обязательный прием министров с докладами до завтрака (примерно с 10 до 13), завтрак с фрейлинами и дежурными флигель-адъютантами (в 13.00), совместная прогулка («отправился с милой моей Аликс кататься в санках как вчера. Объехали весь парк и Баболово тоже. Вечер провели вчетвером[345] и разошлись рано»). В этот раз супруги пробыли в левом флигеле Александровского дворца с 11 по 24 декабря 1894 г. И эти дни навсегда запомнились императорской чете как легкое и беззаботное время начала их супружеской жизни.

Если говорить о каких-либо «событиях» этих дней, можно упомянуть о визите в Екатерининский дворец (15 декабря, четверг), когда супруги подробно осмотрели комнаты Александра I и его супруги Елизаветы Алексеевны. Наверняка для Александры Федоровны это был первый предметный экскурс в русскую историю. Вполне возможно, что именно тогда она услышала от мужа не официальную, а семейную версию восшествия на трон Александра I, связанную с убийством Павла I. Тогда же они осмотрели и комнаты императрицы Марии Федоровны (супруги Павла I). После они прошли в Зубовский корпус Большого дворца, где осмотрели «также комнаты Анпапа и Анмама». Так император называл комнаты своих бабушки и дедушки – императора Александра II и императрицы Марии Александровны. Думается, что и тогда Николаю II было что рассказать супруге о семейных скелетах в шкафу.

Впрочем, тогда молодые супруги были полностью поглощены друг другом и им думалось, что уж у них-то все будет совершенно по-другому и впереди их ожидает только счастье. Из дневников императора рисуется идиллическая картина: совместные длительные прогулки, игра на фортепиано в четыре руки, чтение вслух русской классики.

Но царская работа – это настоящее «непрерывное производство», и 16 декабря император впервые принял «в биллиардн. около ротонды» военных. Ротондой Николай II именовал главный парадный Полуциркульный зал Александровского дворца, по аналогии с Ротондой Зимнего дворца.

Гостиная императрицы Марии Александровны в Екатерининском дворце (бывшая спальня Екатерины II). Худ. Э.П. Гау. 1850 г.

17 декабря к молодым приехала императрица Мария Федоровна со старшей сестрой («тетей Аликс»[346]) и младшими сестрой и братом императора – Ольгой и Михаилом. Все они «завтракали вместе в угловой комнате», то есть в гостиной-кабинете Марии Федоровны. Приехавшие, чтобы не мешать молодым, расположились в Екатерининском дворце. На следующий день (18 декабря, воскресенье) молодые съездили в Петербург, вернулись в Александровский дворец и «вечером разбирали вещи моей дорогой жены, присланные с фельдъегерем из Дармштадта».

Напомним, что принцесса Алиса Гессенская приехала в Ливадию (Крым) 10 октября 1894 г. в качестве невесты цесаревича. Поскольку сборы в Россию были быстрыми, то вещей у невесты было немного, а потом время для нее буквально спрессовалось: 20 октября 1894 г. умер Александр III и жених стал императором; 7 ноября 1894 г. опустили в склеп Петропавловского собора тело усопшего императора; 14 ноября 1894 г. она вышла замуж; 22 ноября 1894 г. императрица Александра Федоровна въехала в Александровский дворец в качестве хозяйки.

Кабинет императрицы Марии Александровны в Зубовском флигеле

Начиная с XVIII в. это был самый стремительный рывок на непредсказуемой дистанции от статуса невесты цесаревича до статуса императрицы. Наверное, это стремительное превращение скромной немецкой принцессы в императрицу Российской империи сыграло свою негативную роль в судьбе Александры Федоровны, поскольку все предшествующие императрицы, начиная с Екатерины II, прошли длительную школу пребывания в статусе цесаревны. Эта школа, по крайней мере, дала им возможность лучше узнать Россию, а свекрови-императрицы держали невесток в «ежовых рукавицах», приучая их к добросовестному исполнению своих представительских обязанностей.

В эти дни Николай II, наверное, много рассказывал жене о своем детстве, они вместе ходили (19 декабря, понедельник) «наверх в наши детские комнаты… сидели в кабинете Папа и рассматривали его альбомы войны 1877 г…». Поскольку к этому времени супруги окончательно определились с судьбой Александровского дворца, то императору переслали его вещи из Гатчинского дворца.

Даже во время этого отпуска дела не отпускали императора. Это было еще непривычно для 26-летнего императора, который свыкся с довольно неспешной жизнью наследника престола. 22 декабря он записал в дневнике: «Благодаря занятиям по утрам я не вижу дорогую Аликс до завтрака – даже забываю, что женат». Наконец, к общему сожалению, в субботу 24 декабря 1894 г. супруги «простились с милым Царским на этот год и в 10 ч. уехали в Петербург».

К концу декабря 1894 г. стало ясно, что главной загородной резиденцией для молодых станет Александровский дворец. Поэтому, планируя ремонтные работы на весну 1895 г., хозяйственники Царскосельского Дворцового управления представили министру Императорского двора обширный перечень предстоящих работ. Главным было то, что, во-первых, Николай II и Александра Федоровна приняли решение оборудовать собственную половину в правом флигеле Александровского дворца, в котором ранее императоры никогда не жили. Самыми высокопоставленными семьями, жившими в правом флигеле, в комнатах за Концертным залом, были: в 1850-х гг. – великий князь Константин Николаевич и его супруга Александра Иосифовна; в 1874 г. – дочь императора Александра II, великая княгиня Мария Александровна, и ее супруг, герцог Эдинбургский.

Судя по всему, такое нестандартное решение было вызвано тем, что в левом флигеле Александровского дворца было слишком много мемориальных зон, на которые «не поднималась рука», по крайней мере в декабре 1894 г.: кабинеты Николая I и Александра III, комнаты императрицы Марии Федоровны. Николай II был любящим сыном, который мог на некоторое время занять половину родителей, но заниматься ее перепланировкой он не был готов. При этом, видимо, уже тогда все понимали, что мемориальных комнат вскоре не будет, поскольку в Александровском дворце надо было разместить свиту. Возможно, Мария Федоровна разумом понимала необходимость этого, но даже после стольких лет, прошедших с 1880 г., ей было тяжело предполагать, что ее Угловой кабинет и супружеская Опочивальня будут переделаны. Все эти «неприкосновенные комнаты» не позволяли обустроить то, о чем мечталось императрице Александре Федоровне, а она тогда, в декабре 1894 г., прожив «в семье» неполные три месяца, понимала, что время жестких решений еще не пришло. В общем, «жить было негде».

Вне всякого сомнения, проектировала будущую новую квартиру именно молодая императрица. Правый флигель, хоть и не был столь статусным, как левый, но развязывал Александре Федоровне руки именно в силу отсутствия там мемориальных, «неприкосновенных» зон. При планировке новой половины за основу взяли расположение комнат великой княгини Марии Александровны (окнами в сад) и ее супруга, герцога Эдинбургского (окнами на двор).

Поскольку почти половину правого флигеля занимал Концертный зал, то для новых половин оставались только комнаты за и перед Концертным залом и второй этаж, где ранее жили только слуги и сановники. Понятно, что с Концертным залом надо было что-то решать, но с судьбой зала, сохранявшего свой облик с конца XVIII в. определились далеко не сразу.

По плану, представленному архитектором С.А. Данини императору 17 апреля 1896 г. (в день выхода приказа о его назначении на должность архитектора), предполагалось, что по первому этажу вместо Концертного зала будет продолжен коридор. Пространство слева от него остается двусветным и преобразовывается в Готический кабинет, или гостиную. Высота коридора уменьшается за счет антресолей и лестницы на второй этаж. Справа от коридора на первом этаже должна была расположиться приемная, откуда можно было попасть в рабочий кабинет императора или по лестнице на второй этаж.[347] Однако этот проект «не пришелся», и Концертный зал просуществовал еще несколько лет – вплоть до мая 1902 г.

Так или иначе, в конце декабря 1894 г. в «Ведомости о ремонтных работах и комнатного убранства на половине Их Императорских Величеств в Александровском дворце» планировались работы как в правом, так и в левом флигелях Александровского дворца.

В левом флигеле предполагалось провести следующие работы: «В вестибюле и коридорах между подъездами Их Императорских Величеств настелить новый паркет, обновить окраску стен и потолков», постелить «новую ковровую дорожку. Закрыть ходы из нижнего этажа в верхний, в бывший кабинет генерал-адъютанта Даниловича,[348] заменить обивку на мебели», в том числе «в Уборной комнате Его Императорского Величества».

В исторических комнатах Николая I в декабре 1894 г. предполагалось провести косметический ремонт: «В бывших комнатах императора Николая I возобновить без изменений рисунка» роспись потолков, установить «новые оконные переплеты, заменить обивку на мебели новою, таковую же, как ныне существующая и переменить стекла в колпаках на конных фигурах».

В правом флигеле предполагалось оборудовать две половины – для Николая II и Александры Федоровны. К этому времени определилась их планировка: комнаты, обращенные окнами во двор, отводились для Николая II. В свою очередь, комнаты, обращенные на садовую сторону (на Кухонный корпус), – императрице Александре Федоровне. Кроме этого, предполагалось оформить гостиную императрицы перед Концертным залом.

Поскольку оформление новых половин в правом флигеле должно было занять некоторое время, то в декабре 1894 г. планировались бережные вмешательства в левом флигеле, на бывшей половине Александра III и Марии Федоровны, где, собственно, молодые и жили во время своих приездов в ноябре и декабре 1894 г.:

«В Ванной комнате Ея Императорского Величества поставить печь, обить стены и мебель новым материалом и постелить новую дорожку от Опочивальни»;

«В Приемной комнате Его Императорского Величества (возле Столовой) и в Бильярдной заменить сукно на бильярде и разбитые абажуры на лампах, навесить новые портьеры»;

«В Молельной комнате заменить старые ковры новыми того же цвета и сукно на стенах под образами»;

«Переменить обивку на мебели и портьерах в Уборной комнате Его Императорского Величества (собственной рукою Его Величества начертано “без изменения рисунка“)»;

«В Уборной Ея Императорского Величества переменить обивку на стенах и мебели (собственною рукою Его Величества начертано “не нужно“)»;

«В смежной комнате (камер-юнгферской) переменить обивку на мебели и драпировку»;

«В Малиновой гостиной установить новые оконные двери на террасу»;

«В общей столовой (Красной) обить мебель не изменяя цвета и рисунка существующего ныне».

О том, что император лично знакомился с этим перечнем работ, свидетельствуют его карандашные пометы, по традиции покрывавшиеся специальным лаком. Например, напротив позиции «В Опочивальне новая обивка на стенах и мебели» имеется карандашная помета Николая II: «Не нужно».[349]

На протяжении декабря 1894 г. перечень работ по комнатам и залам левого флигеля уточнялся и детализировался: «В вестибюле (передней) потолок и стены возобновить в том же характере, двери, перегородки и окна окрасить, настлать новый дубовый пол, и сделать новую дубовую лесенку при входе в коридор. В большом коридоре настлать новый дубовый паркет и возобновить потолок и стены. В проходной комнате и по прямой линии коридора и передней при подъезде Их Величеств настлать новый дубовый пол, в столовой комнате, возобновить потолок, в существующем виде, стены оклеить вновь обоями, окна и двери окрасить и настлать новый дубовый паркетный пол, в библиотечной комнате настлать новый дубовый паркетный пол, а также в ванной комнате Ея Императорского Величества; в 2-х комнатах Покойного Императора Николая Павловича возобновить в том же характере стены и потолки, двери отполировать и сделать новые оконные переплеты. В малиновом кабинете сделать новые оконные переплеты и дверь, выходящую на террасу».

В конечном счете, к 24 декабря 1894 г. в «Ведомости ремонтным работам…» были выделены позиции «крайне необходимых работ» по левому флигелю Александровского дворца: 1. В Бельэтаже, в залах и комнатах, «за исключением половины, занимаемой Их Императорскими Величествами переменить зеркальные рамы, летние и зимние переплеты и местами окрасить стены и переменить обои». В этот день – 24 декабря 1894 г. – Николай II на перечне работ «собственной рукою Его Императорского Величества» написал: «Согласен».

В правом флигеле Александровского дворца предполагалось: «2. Настлать новые паркетные полы в библиотечных комнатах, угловом зале, коридоры и подъезды, правого флигеля, в Гофмаршальском подъезде и в 2-х проходных комнатах правого флигеля Александровского дворца; 3. В верхнем этаже правого флигеля Дворца сделать новые оконные коробки, летние и зимние переплеты, поставить новые печи, настлать новые паркетные полы, взамен щитового, окрасить панели и оклеить стены новыми обоями».

Общая смета ремонта составила более чем внушительные 410 272 руб. Просмотрев этот документ, Николай II начертал «Согласен», еще раз упомянув, что обивка стен в его уборной должна быть произведена «без изменения рисунка».[350] Обратим внимание на то, что сумма была очень крупной. По-видимому, она шла не только на перетяжку мебели и замену оконных драпировок, но и на строительные работы в правом флигеле, однако в документах эти работы расписаны не были.

Поскольку в перечне работ по Александровскому дворцу часто упоминалась перемена тканей, то, следуя примеру «прежних лет», молодой императорской чете в Аничков дворец в середине января 1895 г. прислали образцы «матерчатых и ковровых образцов по ремонтному внутреннему исправлению Царскосельского Александровского дворца». В ведомости перечислены материи и ковры: для Малиновой гостиной, для Камер-юнгферской, для «Уборной Ея Величества» (ситец, шелк, креп, котлин, ковры разных поставщиков), для «Биллиардной Его Величества» (крепон, пеньковая материя, шелк), для «Приемной Его Величества», для «Ванной Его Величества» (ситец, креп, шелк, ковер), для «двух комнат бывшей половины покойного императора Николая I» (тюль из Лионского магазина и сафьян), для «Красной столовой Их Величеств» (красный сафьян).[351]

Окончательно вопросы ремонта флигелей Александровского дворца были согласованы хозяйственными структурами министерства Императорского двора к февралю 1895 г. Отметим, что важной частью этого ремонта стал монтаж электрической системы освещения дворца и начало модернизации его отопительной и канализационной систем (см. соответствующие главы).

Отметим, что еще до начала ремонта правого флигеля Александровского дворца стены комнат стали «обрастать» личными фотографиями, которые постепенно превращали пустоватые комнаты в «собственные». 9 декабря 1894 г. фотограф К.Е. Ган поднес императору несколько фотографий, которые через два дня были повешены: «1 в коридоре правого флигеля Александровского дворца, другая в Зимнем Дворце в комнатах Его Величества».

Распоряжением Николая II от 10 декабря 1894 г. из комнат императора в Аничковом дворце на его половину перевезли «17 фотографических картин в рамах под стеклами для помещения таковых в Царскосельском Александровском дворце».[352] В конце января 1895 г. по распоряжению Николая II в Александровский дворец доставили один из первых портретов императрицы Александры Федоровны «писанный тушью художником Шмаровым[353]».[354]

Примечательно, что, кроме комнат императора и императрицы, картинами и эстампами декорировались также и комнаты их ближайшего окружения. 10 января 1895 г. в Управление Императорского Эрмитажа было направлено следующее незатейливое предписание: «Для убранства комнат верхнего этажа левого флигеля Александровского дворца, отведенных для помещения в них гофмаршала, фрейлины и учительницы, встречается надобность в картинах, посему прошу Управление сообщить – не может ли оно для вышеозначенных помещений, отпустить из кладовых Эрмитажа, некоторое количество картин».[355]

Поскольку молодая императорская чета еще вела довольно активную светскую жизнь, посещая различные мероприятия, то в апреле 1895 г., после посещения Третьей выставки Санкт-Петербургского Общества художников, в Александровский дворец доставили несколько приобретенных ими картин и акварелей.[356] Вскоре, в конце апреля 1895 г., в Александровский дворец перевезли собрание картин Николая II, находившееся в его комнатах в Аничковом дворце.[357]

Большая часть этих картин являлись подарками родителей, которые много и охотно дарили живопись старшему сыну. Так в стенах Александровского дворца начала формироваться третья коллекция живописи, шедшая на смену живописным коллекциям Николая I и Александра III.

Возвращаясь к ремонтным работам, планировавшимся на 1895 г., отметим, что организацией и контролем за их проведением должны были заниматься архитектор Царскосельского Дворцового управления А.Ф. Видов и его помощник А.Р. Бах.[358]

В Александровском дворце при А.Ф. Видове был произведен ремонт паркета, обивки и отделки стен и потолков, дверей, заменен ковер в молельной комнате. Например, летом 1895 г. А.Ф. Видов представил рапорт начальнику Царскосельского Дворцового управления, в котором он приводил перечень необходимых работ по Александровскому дворцу: переделать лестницу, ведущую из вестибюля правого флигеля Александровского дворца в подвал, провести разметку окон для нижнего этажа Александровского дворца, заказать новые коробки зимнего и летнего переплета, а также оконные приборы «без золочения». В кабинете императора предполагалась установка нескольких венецианских окон, для которых заказали оконные золоченые приборы. Такие же золоченые приборы предполагалось установить как на полуокна в Круглом зале, так и на овальную дверь. В конце рапорта карандашом расписано количество окон, нуждавшихся в ремонте: «…в апартаментах Их Императорских Величеств в нижнем этаже правого флигеля окон 16, в Концертном зале 8, в Угловом зале 7. Всего 31».[359] Этот рапорт недвусмысленно свидетельствует о размахе и ходе ремонтных работ на новой императорской половине в правом флигеле Александровского дворца.

Нереализованный план арх. С.А. Данини по перепланировке правого флигеля Александровского дворца. 1896 г.

В ночь с 1 на 2 января 1896 г. архитектор А.Ф. Видов умер. Поскольку Царское Село обретало вторую жизнь, то начальник Царскосельского Дворцового управления В.Е. Ионов просил министра Императорского двора ввести в штат управления должность еще одного архитектора. В результате в апреле 1896 г. Николай II утвердил первым архитектором Царскосельского дворцового управления А.Р. Баха и вторым архитектором С.А. Данини.

Важно было, что в ведение С.А. Данини передали Александровский дворец, парки со всеми парковыми постройками, квартал, прилегающий к Садовой улице и Певческому переулку («Певческий квартал»), дом придворнослужащих на углу Церковной и Средней улиц, водонапорные башни и Знаменскую церковь. Эти здания оставались сферой ведения С.А. Данини вплоть до февраля 1917 года.

Спальня Николая II и Александры Федоровны. Фото 1930-х гг.

В третий раз Николай II и Александра Федоровна посетили Александровский дворец в марте 1895 г. Тогда они провели в Царском Селе время с 10 по 30 марта 1895 г.

10 марта (пятница) Николай II записал в дневнике: «Поселились в другом флигеле Александров. дворца. Чувствовали себя как бы в гостях!». Подчеркнем, что ночь с 10 на 11 марта императорская чета впервые переночевала в правом флигеле, где с декабря 1894 по март 1895 г. успели оборудовать Опочивальню, Приемную и Кабинет Николая II. На следующий день император записал: «Спали отлично; странно было проснуться в незнакомой комнате, в окнах кот. были видны деревья и вдали купола церкви Большого дворца».

Спальня Николая II и Александры Федоровны. Фото 1930-х гг.

В Опочивальне,[360] в алькове, были установлены две позолоченные кровати,[361] сдвинутые вместе. По всему алькову развешаны иконы, при этом в алькове находился и WC. В 1902 г. в Опочивальне установили ширму «для коллекции старинных крестов». Всего же различных культовых предметов в Опочивальне в 1930-е гг. насчитывалось порядка 700 шт. Подчеркнем: то, что мы видим на фотографиях, по большей части относится к 1910-м и 1930-м гг. Естественно, все со временем менялось. Например, в 1895 г. в Опочивальне сначала стояла двуспальная кровать орехового дерева, «полированная под воск», и только позже появились металлические кровати, которые мы видим на фотографии.

У лицевой стены Опочивальни с двумя окнами находился туалетный стол и две традиционные витрины для драгоценностей императрицы. Эти витрины просматриваются на фотографиях, сделанных из соседней Сиреневой гостиной. В Опочивальне в одной из стен был устроен домашний сейф. Он был настолько замаскирован, что простоял необнаруженным с 1 августа 1917 до 1941 г. (?). Об этом сейфе стало известно только в 1944 г., когда г. Пушкин освободили советские войска и вернувшиеся хранители обнаружили открытую дверцу сейфа, вмурованного в одну из стен Опочивальни. Можно предположить, что кто-то был прекрасно осведомлен, как и где надо было искать спрятанный сейф.

Интерьер Опочивальни не менялся вплоть до 1917 г., о чем свидетельствуют фотографии из альбома А.А. Вырубовой.

Перед Опочивальней были устроены четыре функциональных помещения, которые сегодня слиты в один зал. Первое – Уборная императрицы (№ 74), оклеенная светлыми обоями. Второе – Ванная императрицы (№ 75), представлявшая собой совершенно непарадное, низкое и темное (без окон) помещение, со стенами и потолком, обитым чинцем. В углу Ванной комнаты стоял шкаф с медицинскими инструментами. На вешалке в 1917 г. хозяева оставили «халат для электролизации». Из Ванной комнаты лестница вела на второй этаж, на Детскую половину. Третье – камер-юнгферская (№ 76), и четвертое (№ 77) – проходная комната с лестницей на Детскую половину.

Императрица Александра Федоровна в Опочивальне. Фото 1910-х гг.

Великая княжна Татьяна Николаевна в Опочивальне. За спиной, у окна, – витрины для драгоценностей

Приемная Николая II. Современное фото

Возвращаясь в 11 марта 1895 г., приведем еще несколько цитат из дневника Николая II, в которых упоминается, что супруги вдвоем «совершили обычную прогулку пешком по парку вблизи Фермы»; император принимал доклады министров, катались в охотничьих санях, читали вслух «в моем кабинете!». Отметим, что это был новый, небольшой Кабинет («Старый кабинет») Николая II, интерьер которого отчасти сохранился до настоящего времени. Два окна Кабинета выходили во внутренний двор Александровского дворца.

Перед Кабинетом находилась Приемная (№ 63), в которой сановники ожидали времени своего доклада. Когда у императора заканчивался «рабочий день», эту комнату часто использовали в качестве столовой.

Обеденный стол в Приемной

Стены Приемной обшиты дубовыми панелями, в верхней части которых шла длинная полка, со временем заполнявшаяся множеством памятных вещей, от датского фарфора до вещичек «от Фаберже». Вдоль стен Приемной стояла дубовая мебель. В полушкафах, расположенных напротив окон, хранилась библиотека императора – около 700 томов, посвященных истории России.

Что касается Кабинета (№ 64), то он также был выдержан в темных, деловых тонах. Верхняя часть стен Кабинета была окрашена темно-зеленой краской, низ обшит панелями орехового дерева. Мебельный гарнитур – орехового дерева. Особо отметим огромный диван-оттоманку, стоявший в Кабинете, над которым были протянуты две полки, уставленные множеством фотографий, миниатюр, ваз и других предметов. Вряд ли тогда, в конце 1894 – начале 1895 гг., у Николая II, заваленного делами, было время углубляться в решение интерьерных деталей,[362] но наличие этого дивана свидетельствует о сознательном или подсознательном стремлении подражать отцу – императору Александру III. Так же, как и у отца, диван закрывал огромный персидский ковер.

Диван-оттоманка в Кабинете Николая II

Кабинет императора. Вид на рабочий стол и камин

Лампа над рабочим столом Николая II

Главное место в Кабинете занимал «Г»-образный стол. Над ним на вращающемся стержне крепилась лампа, которую с помощью специального блока можно было регулировать по высоте. Как это было принято тогда, рабочий стол был уставлен семейными портретами и фотографиями,[363] различными безделушками.[364] Поскольку Николай II много курил, то в кабинете было множество предметов, связанных с процессом курения: на столе – кожаная пепельница (явно «от Фаберже», подарок детей в 1916 г.), трубки, пеньковая и деревянная; у оттоманки на столике – зажигалка в виде античного светильника.

Великий князь Сергей Александрович и Елизавета Федоровна. 1892 г.

Таким образом, к началу марта 1895 г. в правом флигеле Александровского дворца было подготовлено четыре новых помещения для императорской четы: для Николая II – Приемная и Кабинет; для Александры Федоровны – Опочивальня и четыре служебные комнатки, вписанные в объем одного из залов.

Тогда Николай II начал чувствовать себя хозяином Александровского дворца и начал смотреть вокруг как хозяин. 12 марта 1895 г. с ноткой недовольства он записал в дневнике: «…пошли гулять по всему парку. Солнце сильно грело, сидели на скамейках, кот. кстати очень мало очищенных от снега, и наслаждались чудным чистым воздухом». 13 марта (понедельник) императорскую чету посетили ближайшие родственники – старшая сестра Александры Федоровны, великая княгиня Елизавета Федоровна и ее муж, дядя Николая II, великий князь Сергей Александрович. Вне всякого сомнения, во время совместной прогулки обсуждались планы по ремонтам Александровского дворца. Дело в том, что в это время Елизавета Федоровна активно занималась устройством квартиры Николая II и Александры Федоровны в Зимнем дворце.

Цесаревич Николай и великая княжна Ксения Александровна. Гатчинский дворец. 1880-е гг.

Поэтому более чем вероятно, что она была готова заняться и Александровским дворцом.

Возможно, тогда, во время этих совместных прогулок в марте 1895 г., и были «приговорены» исторические императорские комнаты в левом флигеле.

Николай II буквально наслаждался и семейным счастьем, и своими комнатами в правом флигеле Александровского дворца. В этот день он записал в дневнике: «Сидели в моем кабинете, я читал вслух!

Не могу выразить, как я наслаждаюсь такими тихими спокойными вечерами, с глазу на глаз, со своей нежно любимой женой! Невольно сердце обращается к Богу с благодарною молитвою, за дарование такого полного безграничного счастья на земле!».

Тогда, гуляя по Александровскому парку, императорская чета часто пересекалась с «Ксенией и Сандро», квартировавшими в Екатерининском дворце. Так, 18 марта они «встретились в саду… и пошли вместе на Малый Каприз, с которого смотрели на походное движение мобилизованного стрелкового батальона со всем своим обозом. Было интересно и красиво смотреть, как тянулась по шоссе эта огромная кишка». Гуляя вдвоем с женой по Александровскому парку, Николай II постепенно знакомил ее с его историей и достопримечательностями. Так, 19 марта они «осмотрели Китайский театр и обошли большое озеро»; 21 марта «посетили слона – он сделался злым, must,[365] как говорят англичане в Индии».

Александр III (в руке лопата), великий князь Михаил Александрович с учителями у снежной горы. Гатчина. 1890-е гг.

Периодически служебные обязанности требовали присутствия Николая II в столице. Иногда Александра Федоровна сопровождала мужа. После представительских мероприятий они возвращались «в Царское, довольные удрать из города». Уже тогда у Николая II вошло в привычку после напряженного рабочего дня «работать в саду в снегу»: «Во время прогулки ковырял лопатой в разных местах, в особенности на Детском острове». В марте 1895 г. император расчищал снеговой лопатой дорожки парка.

Николай II расчищает каток на Кухонном пруду у Александровского дворца.1908–1909 гг.

Цесаревич Алексей и великая княжна Ольга на Кухонном пруду. 1908–1909 гг.

Цесаревич Алексей на катке Кухонного пруда. 1908–1909 гг.

Заметим, что только Александр III и Николай II сами работали «здоровья ради», расчищая снег на парковых дорожках. Причем у Александра III эта привычка, вызывавшая недоумение окружения, сформировалась еще в юношеском возрасте. В ноябре 1861 г. один из воспитателей с удивлением записал в дневнике: «Я всегда удивлялся, смотря на Александра Александровича, и думаю, как юношу почти в 17 лет могут занимать детские игры, как, например, перекидывание снега лопатой».[366] А между тем из этого «перекидывания снега» выросла целая традиция, и уже никто не удивлялся, когда Николай II за зиму «перекидывал» тонны снега. Конечно, представить Николая I с лопатой, разгребающего дорожки в парке трудно, но для Александра III и Николая II этот образ был уже вполне органичен.

Спустя годы воспитательница детей императора С.И. Тютчева, как-то «проходя неподалеку от катка» в Александровском парке, «увидела государя за этой работой. Но он был так ею увлечен, что не заметил меня и высморкался по-русски – в пальцы. Увидев меня, он смутился и сказал: “Как вы думаете, Софья Ивановна, хорошим бы я мог быть дворником?”. Вообще государь очень любил всяческие физические упражнения. Он говорил, что это для него лучший отдых после занятий государственными делами».

Вечером 30 марта 1895 г. Николай II и Александра Федоровна на поезде Марии Федоровны со станции «Александровская» вернулись в Петербург. На следующий день, после совместной прогулки по саду Аничкова дворца, Николай II записал в дневнике: «Утром погуляли в саду, кот. теперь нам кажется узкою клеткою после приволья в Царском».

Как и другие императоры, Николай II лично контролировал и дополнял перечень ремонтных работ, которые велись в Александровском дворце. Проведя большую часть марта 1895 г. в резиденции и уезжая оттуда, император лично перечислил гоффурьеру Яковлеву все те позиции, которые необходимо было «исправить». В этот же день гоффурьер направил рапорт с перечнем высочайших повелений на имя министра Императорского двора. Итак, «Его Императорское Величество высочайше соизволил объявить мне сегодня, следующие повеления: 1. В Уборной комнате Его Императорского Величества поставить ванну, находящуюся ныне в таковой же комнате левого флигеля Дворца… постелить ясеневую обшивку и заделать там же дверь, выходящую в коридор; 2. В Ванной комнате Ея Императорского Величества закрыть ход на антресоль, переделать лестницу из этой комнаты в смежный коридор; переставить ванну и обить стены и потолок английским ситцем по представленному образцу; 3. Сделать новые шторы в Опочивальне, Уборной Ея Императорского Величества и в Гостиных».[367]

Судя по приказаниям, после отъезда императора из Александровского дворца должны были начаться работы по оборудованию его Ванной комнаты и Уборной (№ 65). Вероятно, тогда, в марте 1895 г., что-то вроде Уборной имелось, но предполагалось, что это помещение будет «доводиться до ума». Но при этом, судя по документу, идея бассейна тогда еще не родилась, поскольку упоминается о переносе обычной ванны из левого флигеля. Кроме того, в документе речь идет о гостиных Александры Федоровны. Вне всякого сомнения – это Сиреневая (№ 72) и Палисандровая (№ 71) гостиные, которые должны были быть введены в строй в течение лета 1895 г.

Поездки Николая II в Александровский дворец совершенно выбивались из формализованного графика переездов императоров из резиденции в резиденцию. Впрочем, молодоженов можно было понять. Своей квартиры в 1894–1895 гг. у них еще не было, и жили они в комнатах Николая II, которые он как наследник занимал в Аничковом дворце. Кроме этого, Аничков дворец с осени 1866 г. являлся домом родителей молодого императора. Кстати, императрица Александра Федоровна в письмах к родным с пренебрежительной интонацией называла комнаты супруга в Аничковом дворце «комнатками».

Наверное, поэтому молодые супруги так полюбили Александровский дворец, который они ощутили своим первым семейным домом, где они могли жить сначала одни, а затем и со своими детьми. Вне всякого сомнения, эти первые года супружества были для них самыми счастливыми, поскольку тогда страна еще сохраняла стабильность и не начала сползать в штопор политических кризисов, а также тогда они и подумать не могли, что их долгожданный сын родится со столь безнадежным диагнозом.

Поэтому совершенно не удивительна запись в дневнике Николая II (13 апреля, четверг), что они с супругой «в 3 часа отправились в милое Царское Село. По приезде туда немедленно пошли гулять; воздух был дивный, птички щебетали, ручейки журчали. Много снега стаяло, поля чисты, но в лесу осталось порядочно еще. Обедали в 8 ч. и читали». Эти «щебечущие птички» и «журчащие ручейки» совершенно нетипичны для лапидарных записей в императорском дневнике, но при этом достаточно полно отражают его душевный настрой…

Императрица Александра Федоровна тогда уже была беременна первым ребенком, поэтому часто недомогала. 15 апреля, суббота: «Идеальный летний день. Дорогая моя Аликс чувствовала себя скверно целый день – несносно, особенно в такую погоду! Погулял один. Доклады затянулись до половины 2. Завтракал с Митей (деж.), около двух часов прогуливал себя в парке. После чаю Аликс поехала покататься. Читал до обеда. Провел вечер у постели».

Своя половина в правом флигеле Александровского дворца стала уже привычной, и только изредка в дневнике Николая II появляются упоминания (16 апреля, воскресенье), что они с женой «обедали в моем кабинете. Вечером много читал». Упомянем и о том, что обеды «в кабинете» породили некую привычку, которая вылилась в то, что в Александровском дворце на императорской половине так и не появилось особой столовой, как это было у них в Зимнем дворце (Белая столовая). Поэтому обед подавали в разных комнатах, по желанию хозяев, и очень часто в кабинетах (в 1902 г. у императора появился второй кабинет). Впрочем, такое часто бывало и в Зимнем дворце, когда обедали то в Готической библиотеке, то в рабочем кабинете императора.

Эти первые комнаты императорской четы – Столовая[368] (№ 63), Кабинет (№ 64), Уборная императора (№ 65), Опочивальня (№ 73), Уборная императрицы (№ 74) на первом этаже правого флигеля Александровского дворца – были обставлены мебельных дел фабрикантом Карлом Гринбергом.[369] При этом большая часть мебели просто ремонтировалась. Судя по приведенному ниже списку, это была мебель, которая оставалась в этих комнатах с 1870-х гг., и ее только слегка подновили:

«По Столовой Их Величеств: ремонт стульев (24), стол обеденный, столик ломберный, простеночная зеркальная рама со шкапиком, стол закусочный, ящик для дров, шторы – 1251 руб. 70 коп…»;

«По Кабинету Его Величества: новая обивка на 4 кресла, стулья (4), стулья жакоб (6), табуреты (4), кресло к письменному столу, скамейка подножная, стол круглый большой, этажерка с 4 полками, стол письменный, корзина для бумаг, экран – 1252 руб. 65 коп…»;

«По Уборной Его Величества: мебель исправить и отшлифовать заново, диван, кресла (4), стулья (4), стол уборный, зеркало туалетное, стол круглый, столиков для подавания чая (2), плевательниц (2), экран, корпус для часов, стол ломберный, рамок для картин отполировать (36)»;

«По клозету: вделать в стену две полки на кронштейнах ясеневого дерева белого полированного, ящик для бумаг так же, сиденье новое накладное на волосе обитое и покрытое бумазеей (2) – на 374 руб. 25 коп…»;

«По Ванной: вделать в стену вешалку ясеневого белого полированного дерева – 2 руб. 75 коп…»;

«По Дежурной камердинера Его Величества – 87 руб. 75 коп…»;

«По Опочивальне Их Величеств: старую мебель вновь перекрасить лаковую краскою, 2 плевательницы, витрины (под бриллианты. – И. З.) оклеить изнутри бархатом, кровать двуспальную орехового дерева под воск исправить с приделкою недостающих частей, вычистить и покрыть политурою, снять старую и заменить новую отделкою в стежку с затянутием казенным ситцем, ночные шкафики тоже вычистить, корзинка для подушек, исправить одну клозетную обшивку вычистить, приделать новое ореховое сиденье и боковые отборки с постановкою на места, сделать два накладных сиденья обитые на волосе и покрытые бумазеею, биде – 3560 руб. 95 коп…»;

«По уборной Ея величества… две плевательницы – 2011 руб. 51 коп…»;

Семья Николая II, конечно, жила в Александровском дворце не одна. В подвале, по традиции, жила ближайшая прислуга, на втором этаже левого флигеля, где когда-то жил сам Николай II со своими братьями и сестрами, поселились фрейлины и лица из ближайшего окружения императорской семьи. Например, Николай II упоминает в дневнике (17 апреля 1895 г., понедельник) о своей прогулке по Александровскому парку вместе с супругой и Екатериной Адольфовной Шнейдер,[370] которая тогда обучала императрицу русскому языку.

Гуляя по парку, Николай II продолжал знакомить супругу с его «объектами». Например, во вторник 18 апреля они, гуляя, «посетили все оранжереи и пожрали в них много плодов земных». Для них, выросших в цепях дворцовых церемониалов, плотной охраны и тысяч внимательных и не всегда добрых глаз, Александровский парк был настоящей отдушиной, огромным миром, позволявшим наслаждаться жизнью вдвоем (19 апреля, среда: «Во время прогулки набрали целую корзину анемон»).

Уже в 1895 г. Александровский дворец стал их домом. В Аничковом дворце были свекровь и детские «комнатки» императора. А в Царском Селе – огромный дворец, который начали менять по их воле, и обширный парк, где можно было гулять, не видя необходимой охраны. Когда дела того требовали, супруги выезжали в Петербург или Гатчину, но каждый раз с огромным облегчением и радостью возвращались обратно к себе, в Александровский дворец. Поэтому в дневнике Николая II так часто встречается фраза: «…уехали к себе в Царское».

В апреле 1895 г. Николай II освоил в Александровском парке дело, которым он занимался на протяжении всего своего царствования, вплоть до апреля 1917 г., – колол ломом лед на каналах и прудах парка. Личный лом императора хранился в дворницкой каморке подвала на подъезде правого флигеля. 21 апреля (пятница) в дневнике отмечено: «Уничтожил остатки льда на пруде».

К концу апреля Николай II и Александра Федоровна обжились в своих новых комнатах, и император в субботу 22 апреля записал: «После завтрака развешивал во всех комнатах картины, так что, наконец, помещение пришло в благоустроенный и уютный вид». Это очень характерное царское – «наконец».

23 апреля 1895 г. супруги впервые отметили семейный праздник – именины Александры Федоровны, на которых их поздравляли слуги или, по придворной терминологии, «люди»: «После кофе принимали всех садовников с фруктами и цветами, а также большую депутацию от людей Двора, кот. поднесли каждому из нас по иконе. Камер-фурьер Герасимов сказал очень трогательное приветствие». Естественно, в этот день были гости, для которых был накрыт фамильный завтрак на 26 человек «в угловой зале Александровского дворца».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.