Командир «Батума»
Командир «Батума»
Когда угроза английского вторжения отпала, Зацаренного перевели командиром миноноски «Ящерица», затем служба на корвете «Воин». А вскоре капитан?лейтенанта отозвали в Санкт?Петербург. Управляющий Морским министерством старый адмирал Краббе был немногословен.
— Хочу возложить на вас задачу особую! – без долгих вступлений обратился он к Зацаренному. – Поезжайте в Лондон и примите команду над строящейся там миноноской «Батум»!
— Слушаюсь! – вытянулся капитан?лейтенант. – Что же здесь особенного?
— Миноноска новой конструкции. Вам же предстоит испытать ее мореходные качества в открытом море. Дело это весьма опасное. Впрочем, вы можете отказаться… – Краббе выжидающе замолчал.
— Я готов.
— Иного и не ожидал от столь заслуженного и боевого офицера, – улыбнулся старик. – Ступайте, и да хранит вас Бог.
В феврале 1880 года капитан?лейтенант Зацаренный был уже в Лондоне, на заводе Ярроу, где на стапеле заканчивали постройку крупного миноносца. На борту его красовалась славянская вязь: «Батум». «Опять Батум, – невольно усмехнулся Измаил. – На Батумском рейде мне неизменно везло, должно повезти и здесь».
Собрав команду, объявил:
— Засучиваем рукава – и за работу!
И первым, подавая пример, полез с фонарем в угольные ямы. За ним два офицера и десять матросов – вся его команда. После спуска «Батума» на воду Зацаренный объявил во всеуслышание, что пойдет в Николаев своим ходом.
— Зачем вам это, Измаил Матвеевич? – отговаривал его российский морской агент. – По плану следует загрузить миноноску на пароход «Тотлебен» и везти ее в Черное море на палубе. Там вас спустят, и двигайтесь себе на здоровье своим ходом в свой Николаев!
Но Зацаренный был упрям: пойдем сами – и все тут! На «Тотлебен» загрузили лишь запасные части да личные вещи команды. На миноносце было так тесно, что командир распорядился брать с собой только самое необходимое.
Перед отходом капитан?лейтенант еще раз осмотрел миноносец. Спору нет, корабль являл собою последнее слово мирового судостроения: стремительные обводы корпуса, мощное минное вооружение, высокая скорость хода. Но командиру уже было ясно, что в угоду скорости кораблестроители пожертвовали многим иным, а качество сборки миноносца оставляло желать лучшего.
Ряд устройств устанавливали уже по личному распоряжению командира «Батума». Так, Зацаренный настоял на установке трех небольших откидывающихся мачт с рейковыми парусами.
Наконец настал день отплытия. В семь часов утра 20 июня «Батум» покинул лондонский Южно?Индийский док и взял курс к устью Темзы. В Гревзегде захватили лоцмана для прохождения Ла?Манша. В своем путевом дневнике Измаил отмечал: «…Даже в Англии приходилось слышать… вы только маскируетесь, и, разумеется, нет никакой возможности плыть так далеко; по выходе в Канал вас возьмет поджидающее там русское судно и увезет в Китай».
— Почему в Китай? – смеялись матросы. – Чудные эти английцы!
Ла?Манш встретил миноносец свежей погодой. При четырехбалльном ветре «Батум» сильно зарывался носом, однако на курсе держался хорошо.
— Для полной проверки нам нужен шторм баллов в шесть – восемь! – высказал свои мысли Измаил младшему офицеру «Батума» лейтенанту Залесскому.
Тот только хмыкнул:
— Этот эксперимент может стать для всех нас последним!
— Ничего, – успокоил его Зацаренный, – корабль новый, машина – зверь, пробьемся!
В Плимуте пополнили запасы угля и взяли курс на Брест (Франция). Утром 22 июня открылся остров Уэссэн, за ним уже перекатывал свои огромные валы Бискай. Относительно стоянки в Бресте Зацаренный оставил в дневнике следующую любопытную запись: «Приход “Батума” удивил французов, как они говорили, французские моряки сомневались, что мы идем далеко, а когда узнали, что решено Бискайскую бухту пересечь прямо, а не идти по берегу ее, то этому решительно не хотели верить». Французские моряки трусами никогда не были, и за свои слова они отвечали: ведь Бискай – это всегда страшно!
Но пока в брестских портовых кабаках спорили, пойдут русские столь гибельным путем или нет, «Батум» уже по самые дымовые трубы вонзился клином в бискайские волны. Жуткий шторм ставил стотонную миноноску почти на попа. С оглушительным треском десятками летели заклепки. Из статьи Измаила Зацаренного о бискайском шторме, опубликованной позднее в «Морском сборнике»: «Наутро 25?го задул ветер и засвежел к вечеру до 5 баллов с огромной для миноноски волною. Миноноска не качалась, ее бросало; она рыскала… держать по румбу было очень трудно, по компасу – невозможно, картушка от качки и ударов ходила вкруговую, правили по звездам и облакам… Ни одна волна не прошла мимо миноносца, все через нас с носа в корму; мы были мокрее мокрого; несмотря на дождевики, продрогли так, как редко приходится».
Из?за малочисленности команды практически все время стояли в одну смену. Моряки знают, что это такое. Помощник командира лейтенант Залесский – за впередсмотрящего, привязав себя крепким концом, механик поручик Яковлев – в машине, а сам Измаил Зацаренный – на кормовом штурвале. Лишь иногда Измаил Матвеевич позволял себе немного расслабиться – поменяться с Залесским местами…
Но вот позади остались триста сорок миль штормового Биская. Впереди ждал отдых в Лиссабоне. В это время с «Батумом» произошел весьма курьезный, но вместе с тем и поучительный случай. Снова предоставим слово самому Измаилу Матвеевичу: «…Не только удивлялись плаванию миноноски, но и как будто боялись ее; на этом переходе до Лиссабона мы встретили коммерческий пароход и стали придерживаться к нему так, без всякой цели, просто показать русский флаг. Пароход, подняв норвежский флаг, стал салютовать нам и вместе с тем положил руль в сторону; мы к нему – он от нас и уже повернул почти назад на 16 румбов, когда мы бросили его и взяли старый курс; что думалось в это время капитану парохода? Интересно было знать…»
Прошли Гибралтар, спустились к Алжиру. Погода улучшилась, но теперь донимала страшная жара. И если наверху она переносилась сносно, то в машине ртутный столбик поднимался до 50°С… В итальянском порту Фиуме стали в завод на установку торпедных аппаратов. Бывший там вице?адмирал Лихачев поздравил Измаила с успешным переходом, пожелал благополучно добраться до Николаева. Там же провели торпедные стрельбы – и снова в путь.
У Далмации встретили международную эскадру. В ее составе и наши: фрегат «Светлана» да клипер «Жемчуг». Командир российского отряда контр?адмирал Кремер, связавшись по телеграфу с Петербургом, передал Зацаренному приказание: следовать по своему маршруту. Стараясь не терять ни минуты, Зацаренный непрерывно экспериментировал на ходу, заставляя «Батум» ходить в различных режимах. Босфор проскакивали ночью, боясь быть раздавленными каким?нибудь шальным купцом. Но вот, наконец, и долгожданный Николаев!
Ранним утром 21 августа 1880 года «Батум» вошел в Ингул и вскоре положил свой пятипудовый якорь против городского бульвара. Небывалый в истории мореплавания переход был блестяще завершен!
Заслуги командира были отмечены орденом Святого Святослава 2?й степени. Зацаренный отнесся к этому равнодушно.
— Плавание мое убедило неверующих, что на миноносцах плавать и воевать в открытых морях не только можно, но и должно! – заявил он, выступая в Николаевском морском собрании. – Дай бог, чтобы результатом этого рискованного эксперимента стало создание еще более сильных миноносок?крейсеров. В этом вижу я будущее нашего флота.
В истории российского флота миноносец «Батум» – особая страница. Именно с него начинается история мореходных миноносцев и эсминцев, составивших целую эпоху и вынесших на своих плечах не одну войну.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.