Во главе эскадры
Во главе эскадры
Если к 1860 году Черноморский флот давно лежал на дне Севастопольской бухты, то Балтийский стоял на приколе. Кампания 1859 года стала для него последней. Смысла в эксплуатации дорогостоящего, но ставшего небоеспособным в сравнении с европейскими паровыми флотами парусного флота больше не было. Большая часть кораблей и судов была обречена к разборке на дрова, но на нескольких из них были установлены купленные в Англии паровые машины. Так удалось создать небольшую паровую эскадру, которой предстояло стать зародышем будущего флота России.
Во главе этого соединения надо было поставить адмирала, имевшего реальный опыт войны на пароходах, авторитет в морском сообществе и личное стремление стать зачинателем такого большого и трудного дела. Лучшей кандидатуры, чем Григорий Бутаков, просто не было. И опыт, и авторитет, а главное – его желание создать новую тактику!
Вызвав контр?адмирала в Петербург, великий князь Константин был несколько смущен.
— Я прекрасно понимаю, что должность начальника Практической эскадры меньше по рангу, чем занимаемая вами сейчас. Согласитесь ли вы?
— Конечно, согласен! – не раздумывая, ответил Бутаков. – Эта должность как раз по мне, я же моряк, а не береговой кнехт! Наконец?то снова море и никакой тыловой сволочи перед глазами!
— Вот и ладно! – повеселел генерал?адмирал. – Для придания вашей должности соответствующего веса вы одновременно назначаетесь и младшим флагманом Балтийского флота. Эскадра, под вашу длань определяемая, прямо скажем, собрана с бору по сосенке. А потому ваша задача – это прежде всего подготовка кадров и отработка тактики ведения боя и маневрирования, а также организации службы на паровых судах. Имеются ли вопросы?
— Все предельно понятно и никаких вопросов более у меня не имеется! – закончил Бутаков беседу.
Эскадрами он еще не командовал, да и Балтийский театр знал плоховато и все же был счастлив. Теперь под его началом было все то немногое, что имела тогда Россия на море, – пять винтовых линейных кораблей: «Орел», «Константин», «Выборг», «Вола», «Ретвизан», винтовой фрегат «Громобой», корветы «Баян», «Калевала» и старый пароходофрегат «Камчатка».
— С чего будешь начинать? – поинтересовался у своего протеже адмирал Краббе.
— С организации службы! – ответил Бутаков.
— Ну а потом?
— Потом надо будет заняться отработкой маневрирования под парами. Для этого надобно, чтобы для согласованного действия паровой эскадры все суда описывали одинаковые круги в одинаковый промежуток времени. Посему здесь начну с того, что определю, во сколько времени каждый из вас может делать полную циркуляцию при обыкновенном ходу. Мы должны создать из отдельных судов единую боевую силу, и мы ее создадим!
— Что ж, тогда с Богом! – пожал Краббе руку Бутакову.
Осмотрев корабли и суда своей эскадры, контр?адмирал собрал к себе командиров.
— Я поставил себе задачу иметь возможность вращать в наименьшем пространстве линию эскадры нашей, в каком бы строе она ни находилась! И я эту задачу исполню! – объявил им Бутаков.
Командиры промолчали, понимая, что спокойная жизнь для них отныне закончилась.
Не слишком была довольна новым назначением мужа Амалия Арсеньевна. В Николаеве ей все было знакомо, к тому же она была там первой дамой. Теперь же предстояло жить в сыром и продуваемом ветрами Кронштадте, где и без нее адмиральш хватало. Да и маленьким детям в Николаеве было куда лучше. Но делать нечего, переехали.
О времени командования Бутаковым Практической эскадрой историк пишет: «На кораблях были введены офицеры?дальномерщики, приборы для измерения дальности, для передачи с мостика на батарею данных о прицелах, учреждены сигналы для сообщения на другие корабли о скорости. Экспериментируя, контр?адмирал добился того, что разнотипные корабли научились двигаться согласованно. 5 сентября 1860 года его за отличную службу наградили орденом Станислава 3?й степени с мечами. Назначенный весной 1861 года начальником Практической эскадры винтовых канонерских лодок, Бутаков использовал их для проверки своих идей. В приказе от 11 июля 1861 года он сформулировал основные задачи обучения: превратить эскадру в стройную силу и изучить все финские шхеры, в которых эскадре предстояло действовать. К концу кампании лодки хорошо держались в строю и совершали сложные маневры. Следующим летом Бутаков усложнил обучение, занявшись маневрированием при таранных ударах. За кампанию 1862 года моряки научились решительно действовать в шхерах, уверенно осуществляли все преобразования. Без преувеличения можно сказать, что плавание 40 канонерских лодок в 1861–1862 годах было для Балтийского флота своего рода событием».
На флагманском корабле Бутаков не засиживался. Легкий на подъем, он почти каждый день перебирался с одного судна на другое, чтобы обучать, наставлять, проверять.
— В каждом из вас должен царить дух соревновательности! – объявил Бутаков своим офицерам. – А потому отныне будем проводить гонки судов и шлюпок. Лучшие будут награждаться, худшие порицаться!
Помимо всего этого Бутаков теперь имел возможность всесторонне проверить свои исследования законов вращения винтовых судов. Применение паровой силы во флоте и замена деревянных судов железными влекли за собой и изменение тактики ведения боя. Именно этим вопросам он и посвятил свое очередное сочинение «Новые соображения пароходной тактики». Труд контр?адмирала был сразу же заметен и оценен Академией наук Демидовской наградой «за совершенно самостоятельное творение, обогащающее литературу и практику новыми фундаментальными открытиями и исследованиями».
В конце 1860 года Бутакова определили в комиссию по расследованию гибели клипера «Пластун». Клипер возвращался с Тихого океана и неожиданно взорвался в виду Кронштадта. До сих пор причина гибели клипера неизвестна, однако есть основание предположить, что судно взорвал доведенный до самоубийства старшим офицеров содержатель крюйт?камеры. Отрядом судов, куда входил взорвавшийся «Пластун», командовал товарищ Бутакова по Севастополю контр?адмирал Андрей Попов. Разумеется, Попов был против версии о доведенном до самоубийства содержателе, бросавшей тень на него самого. На этой почве между адмиралами произошло бурное выяснение отношений, и былой дружбе пришел конец.
В раздоры двух бывших друзей свою лепту внесла и своенравная Амалия Арсеньева, за что?то невзлюбившая Попова.
В июне 1861 год у Бутаковых родился сын Александр. От императора Александра II супруга контр?адмирала была пожалована бриллиантовой брошью с изумрудом.
— Он будет продолжателем нашей династии! – заявил жене контр?адмирал, прибивая над колыбелью первенца портрет своего учителя – адмирала Лазарева.
В кампанию 1862 года в состав эскадры вошел отряд новых винтовых канонерских лодок. На них контр?адмирал проводил испытания шестовой мины. По итогам испытаний он докладывал великому князю Константину: «Всеми этими опытами комиссия под моим председательством пришла к убеждению, что идея миноносных судов заготовляет нам возможность иметь самое сильное оружие из всех досель придуманных, а заряд в один пуд произведет страшное разрушение в неприятельском судне при совершенной безопасности от этого для минного судна».
— Мне не надо внешнего лоска, мне нужно бесстрашие командиров в командовании своими судами! – внушал Бутаков. – Что мне за дело, что люди бойко кричат: «Ваше?ство!», тогда как мачты или гафеля смотрят в разнотычку, паруса плохо закреплены, постановка тента небрежная, за бортом висят концы, флаг или вымпел запутан, шлюпки дурно управляются, а буксиры подаются медленно!
Чтобы экономить время и не отправлять поломанные суда в Кронштадт, Григорий Иванович приказал оборудовать под плавмастерскую старый пароходофрегат. Один из механиков, служивших на эскадре, позднее вспоминал, что командующий задавал непростые вопросы об их службе и не терпел обманов. Он говорил кратко и ясно, добиваясь того же от подчиненных. Бутаков подбирал соответствующих помощников, не стесняясь выдвигать молодых способных офицеров. Как специалист, он вдавался в технические тонкости, не любил болтунов. С теми же, кто совершал ошибки, он разговаривал в каюте, а в особых случаях промахи обсуждали на собрании моряков в кают?компании.
Подготовку всех своих сорока канонерских лодок Бутаков начал с подготовки их машин и самих механиков, подготовка которых не блистала. Самые лучшие из механиков шли служить на железную дорогу, где условия труда были лучше, да и платили щедрее. Так что приходилось работать с теми, кто остался.
Ближе к лету весь свой «москитный флот» Бутаков вытаскивал на буксирах на Гельсингфорский рейд. Далее начинались непрерывные совместные маневрирования и учения. В приказе от 11 июля 1861 года Бутаков сформулировал основную задачу обучения: «Нам нужно научиться для будущей (вероятно, железной) шхерной флотилии быть не стадом, наскоро согнанным, а стройною силою, толково, а потому и легко передвигающейся с места на место на основании современной науки и внушающей к себе уважение порядком и быстротой своих действий. Насколько мы продвинемся в настоящую кампанию в этих древней и современной науках, настолько мы приблизимся к славным для флага нашего в этих водах временам Петра…»
Затем, собрав офицеров, Бутаков ошарашил их:
— Идите в шхеры! Каждый из вас должен плавать там с закрытыми глазами без лоцманов.
Слова начальника кое?кто воспринял как блажь, ведь до этого времени все, как могли, избегали полных опасностей шхер, где продырявить днище было проще простого.
Бутаков же требовал идти в шхеры и, невзирая на опасность крушения, там плавать.
— За лихость и аварии наказывать не стану, а вот за робость и осторожность, наоборот, взыщу!
Так началось освоение дотоле безлюдных шхер. Теперь канонерские лодки могли атаковать противника, дерзни он войти в Финский залив из бесчисленных шхер, сами оставаясь для него недосягаемыми.
Хитрый Краббе при случае намекнул генерал?адмиралу о том, что Бутаков на своей эскадре излишне увлекается и подвергает людей неоправданному риску.
— Напиши ему от меня, что сие меня тревожит, ибо ведет к напрасным авариям и гибели людей.
Бутаков письмо получил, а прочитав, на угол стола кинул:
— Мы тут не гимназисток готовим, а моряков и не на каруселях кататься, а на морях до смерти драться, а к этому привычка нужна немалая!
У Григория Бутакова был несомненный литературный талант, а потому некоторые его приказы можно читать как очерки: «Мне весело видеть, как “Осётр” пышет паром из всех ноздрей, идя для получения приказаний, и как командир этой лодки лейтенант Римский?Корсаков исполняет сигнал “приблизиться” так хорошо, что, несмотря на шум машин двух лодок, можно внятно и явственно переговорить с ним!»
Порвав дружеские отношения с Поповым, Бутаков тем не менее приятельствовал с двумя другими бывшими черноморцами – адмиралом Новосильским, бывшим тогда главным командиром Кронштадтского порта, и капитаном 1?го ранга Лесовским, состоявшим у него в помощниках. Из письма Лесовского Бутакову: «Любезный Григорий Иванович! Я вчера был у Новосильских, и они поручили мне просить Вас и жену Вашу к ним в субботу на вечер (dancing). Передавая Вам это приглашение, напомню Вам, что квартира моя к Вашим услугам, равно как и я сам. Мой почтительнейший поклон Амалии Арсеньевне и за тем весь Ваш, Лесовский».
Когда из США стали приходить сведения об успешных действиях в ходе Гражданской войны на море бронированного «Мерримака» и низкобортного башенного «Монитора». Особенно потряс Бутакова таранный удар «Мерримака» в борт корвета северян, почти сразу пустивший его на дно. Бутаков сразу же решил действовать.
На судах эскадры читали приказ командующего: «Настало время железных флотилий… “Мерримак” ударил в бок не столько корвета, стоявшего на якоре, сколько в бюрократические морские администрации Соединенных Штатов и Англии, которые дремали под защитою деревянных стен своих кораблей и только в виде лакомства для балованных детей строили своим нациям несколько железных судов».
Приглашая по лазаревской традиции к себе на обед молодых офицеров, Бутаков теперь, не уставая, старался им внушать свои мысли:
— Настало время железных флотилий! Теперь вопрос о деревянных судах решен в самых тупых и непредусмотрительных головах тех стран, у которых мы, по нашим обстоятельствам, должны перенимать систему оружия. Итак, броня, башни и тараны! Скорость и совместный маневр – вот ключ к победе в морском бою! При этом таран есть главное оружие, артиллерия же ныне только создает условия для нанесения решающего удара в борт!
Что и говорить, заблуждался Григорий Иванович, но не он один. В ту пору таранными ударами были одержимы все флотоводцы мира.
За отработку нанесения таранных ударов Бутаков принялся истово. Уже в конце 1862 года он удовлетворенно докладывал в Морском министерстве:
— Флотилия моя доставила в нынешнюю кампанию полное удовлетворение, доказав на деле правильность теории пароходных построений и действий таранами.
Тем временем Россия лихорадочно создавала новый флот. С одной стороны, массово строились клипера, корветы и фрегаты для плаваний в океанах, и прежде всего в Тихоокеанских водах, с другой стороны, начала претворятся в жизнь весьма амбициозная программа создания эскадры броненосных мониторов для защиты Петербурга. Кроме того, вовсю шла подготовка к строительству больших бронированных океанских судов. Пока их еще закупали в Англии, но уже оборудовались новые заводы, где вскоре начнется их строительство.
Осенью 1862 года Бутакова командировали в Англию и Францию изучать тамошнее кораблестроение и состояние морского дела. Вместе с мужем увязалась и супруга, несмотря на то что снова была беременна. Но уж больно хотелось Амалии Арсеньевне Европу посмотреть. В Лондоне контр?адмирал встретил своего старого знакомого капитана Кеппеля, того самого, с которым он разговаривал во время эвакуации раненых с южного берега Севастопольской бухты на северный. Кеппель также не забыл командира «черного парохода» и помог Бутакову лучше познакомиться с новейшими английскими морскими артиллерийскими орудиями и разрабатываемыми артиллерийскими башнями. Привез с собой Бутаков новейшие сигнальные книги и даже по случаю купленный дальномер.
Итоги поездки Бутакова были столь впечатляющи, что великий князь Константин решил развить этот успех.
Вскоре контр?адмирал был вызван в Мраморный дворец. Константин Николаевич был в благодушном расположении духа.
— Считаю, что вам, Григорий Иванович, следует задержаться в Европе подольше. Морская техника сегодня в Европе развивается столь стремительно, что нам там нужен такой авторитетный специалист, как вы.
— Какие же будут мои задачи? – хмуро поинтересовался не слишком довольный новым назначением контр?адмирал.
— Изучение всего лучшего и перенесение оного в родное Отечество. Кому, как не вам, знать, сколь дорого мы заплатили за свою отсталость в Севастополе!
Так Бутаков стал военно?морским атташе в Англии и Франции.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.