Глава 3 НЕВЕДОМАЯ РОССИЯ

Глава 3

НЕВЕДОМАЯ РОССИЯ

Вся состоявшаяся история России построена на том, что Москва собирает русские земли. Ни у кого нет руководящей идеи, которая позволяла бы отстоять независимость или самим стать собирателем русских земель.

Если появляется такая идея — цивилизационная или религиозная, если становится возможной любая другая версия русской истории, — это история какой-то совершенно другой, неведомой нам России. Не какая-то улучшенная и измененная история Московии, переросшей в Российскую империю, — а история других государств, с другими географическими границами, другим политическим строем, с другим характером населяющих их народов, с другими событиями в их жизни.

Скорее всего, на Руси вообще не возникло бы исполинской державы-собирательницы, которая подгребала бы под себя все русские государства… и вообще все, что плохо лежит.

В этой виртуальности вообще нет такой державы, а Северо-Восток Руси так и не становится Московией — ведь если вовремя отобьют монголов, то не будет постоянной братоубийственной войны за ярлык великого княжения, не ослабеют древние города, не поднимется бледной поганкой Москва на этой мертвечине.

В нашей виртуальности возможны два варианта.

1. Северо-Запад Руси выступает объединителем всей Руси.

Тогда Северо-Восток остается глубоко несамостоятельной периферией и теряет всякое реальное значение в политике.

2. На Северо-Востоке продолжается Владимирская Русь, Великое княжество Владимирское, со своей самостоятельной историей.

К западу от Владимирщины простирается Великое княжество Литовское и Русское. Это княжество вполне могло и не оказаться в унии с Польшей. Речь Посполитая возникла во время Ливонской войны, когда войска Московии Ивана IV вторглись в Прибалтику. Славянские державы, Польша и Западная Русь, объединились против москалей. В нашей виртуальности этого может и не произойти.

Перспектива Пскова-объединителя

Впрочем, есть и еще одна возможность: слияние Пскова и Новгорода, причем под властью именно Пскова. По своему типу Новгород легко мог бы развиваться в направлении вольного города — по образцу Риги и Ревеля.

Удерживать свои пригороды и одновременно вести активную политику в масштабе всей Руси? Это маловероятно.

Историки удивительным образом просмотрели перспективу возвышения Пскова именно как объединителя и Северо-Запада, и всей Руси. Ведь Псков — город менее торговый, менее зацикленный на самом себе, с более здоровой и сбалансированной экономикой. Город, совершенно не зависящий от поставок с Северо-Востока, куда более способный играть активную роль объединителя и организатора.

Если единой Руси не возникает, то Северо-Запад — это Псковское княжество, в котором Псков — самоуправляющийся столичный город (как Краков или Париж, лояльные своим королям, но живущие самостоятельно), а Новгород — вольный город с университетом. Впрочем, свой университет имени Садко может появиться и во Пскове… Скажем, к 1500 году.

Судьба Владимирщины

Более чем вероятно, великие князья Владимирские примут титул царей, но смысл термина будет совершенно иной. Ведь и болгарский, и сербский, и румынский монархи называют себя царями, но без малейших претензий и на исключительность, и на статус, равный императорскому. В этой версии царь — православный аналог слова «король», и только.

Виртуальная Владимирщина точно так же распахнута но восток, как и реально состоявшаяся Московия. Но это у Московии была острая потребность в территориальном расширении, в захвате все новых земель. Если развитие хотя бы в слабой степени интенсивное, то и земли нужно меньше, а ту, которая есть, используют иначе.

Нормальному государству меньше нужна разработка сырья. Зачем метаться по всей Сибири за золотом и соболями, если переработка своей же пеньки и льна в средней полосе Руси даст в несколько раз больше?!

Возможно, в этой виртуальности заселена была бы не вся территория Сибири, а русское расселение дошло бы только до Енисея, максимум до Байкала. Ведь в реальности в Сибирь часто засылались или ссыльные, или люди, вынужденные бежать от своего обезумевшего государства. А государство использовало Сибирь как огромный сырьевой придаток. Из нормального государства никакой дурак не побежит; сам факт бегства людей из страны показывает, что государство глубоко больное и уродливое.

То есть ватаги русских людей в XVII–XVIII веках, скорее всего, проникают за Енисей и на северо-восток Азии, за Лену, но сплошное русское расселение кончается на Енисее. До XIX века Восточная Сибирь, Дальний Восток — «ничьи». Не возникает ни Русской Америки, ни Русской Маньчжурии.

Сбудься этот вариант — очень может быть, сегодня Владимирское царство тянулось бы узкой полосой от Смоленщины до Енисея, ограниченное с юга Областью Казачьей, а с северо-запада Господином Великим Псковом.

Перспектива южного вектора

«Зато» становится очень вероятным более ранний и более успешный «южный вектор» нашей политики. В реальности славяне как потеряли Тмутараканскую Русь в XIII веке, под кривыми саблями монголов, так и обрели ее снова только в XVIII столетии. Пять веков по роскошным черноземам скакали банды работорговцев да гоняли отары баранов. Завоевать и освоить эти великолепные земли не было сил ни у Великого княжества Литовского и Русского, а уж тем более — у Московии.

Убогое царство Ивана Бесноватого могло воевать только с окраинными татарскими ханствами — Казанским и Астраханским.

Крымский хан Девлет-Гирей загнал ляскающего зубами Ивана IV прятаться в соплеменных берлогах; после учиненного Иваном Бесноватым погрома собственной страны завоевание Крыма отодвигалось на два века. Что же до войны с Турецкой империей, то Московии в XVI веке о ней просто смешно было и думать.

Могучее Великое княжество Владимирское к концу XV века, самое позднее к началу XVI, вполне может начать отвоевание Причерноморья: с теми же целями, с которыми это делала Российская империя в XVIII веке.

Такая задача, конечно, потребует коалиции могучих европейских держав. В XVII веке турок остановил король Речи Посполитой Ян Собеский, уже после поражений, нанесенных им московитами [96].

Если в XVI веке возникает союз Великого княжества Владимирского с Великим княжеством Литовским и Русским, Господином Великим Псковом и с Польшей, тем более если к этому союзу присоединяется еще Священная Римская империя германской нации, задача становится осуществимой.

Из тьмы виртуальности встает и такая возможность: в 1510 (1550? 1570?) году взят Константинополь. С храма Святой Софии сдирают полумесяц и прочую гадость, освящают храм… Нет больше Турецкой империи, а если она и сохраняется, то в совершенно иных формах и масштабах.

Потеряв рынки рабов и возможность грабить христиан, Турция вынуждена развиваться, чтобы не потерять остатки самостоятельности. Очень может быть, и она вступит на европейский путь развития уже в XVII–XVIII веках.

В нашей реальности революция Кемаля Мустафы произошла только в начале XX века — после чего Турция и начала из дикой восточной страны превращаться в мусульманское европейское государство.

Но если даже взять не Константинополь, а «только» Бахчисарай, — тут же устранена система захвата русских рабов. Никто больше и никогда не пройдет с веревкой на шее через Перекопский перешеек. Звонят колокола по всему христианскому миру — от Вроцлава-Бреслау до Суздаля.

К тому же стоит устранить крымскую опасность, — и тут же начинается заселение роскошных южнорусских черноземов. В нашей реальности и Причерноморье, и Кубань, и весь Северный Кавказ не знали русского плуга до конца XVIII столетия: бесконечные войны с татарами, захват людей в рабство не давали освоить богатейших земель. Московским же царям-ханам важнее было самоутверждаться, пытая и убивая своих подданных, или вести унылую конфронтацию с Западом под лозунгами своего убого-провинциального православия, чем решать действительно важные задачи.

В нашей виртуальности Новороссия вполне могла возникнуть не в XVIII–XIX веках, а в XVI веке. Это создает совершенно другую геополитическую ситуацию!

Армения и Грузия в XVI веке уже не отделены от остального христианского мира, а оказываются его закономерной частью — хотя и периферийной.

В нашей реальности еще в XVIII веке границу Европы географы проводили как границу Европы и Азии по вершинам Урала, разделяя его на две равные части, а потом — по реке Урал до впадения в Каспийское море. Но весь Кавказ — от самых его низких предгорий, от Куры и Кубани, был для Татищева Азией. И все владения Османской империи — тоже. И Крымское ханство, вассал Османской империи, и все владения Турции в Греции и в славянских землях за Дунаем.

Румянцев-Задунайский воевал в Азии. Потемкин отвоевывал берега Черного моря, закладывал Одессу — в Азии. Мужики переселялись на Кубань и в Ставрополье — в Азию.

На рубеже XVIII и XIX веков границу Европы и Азии стали проводить через Босфор и Дарданеллы, а северное побережья Черного моря от устья Дуная до устья Днепра стали считать тоже Европой. Но еще Александр Сергеевич Пушкин совершил путешествия в АЗИЮ — в Крым и на Кавказ.

Только в конце первой половины XIX века границу Европы стали проводить привычно — по самым высоким вершинам Кавказского хребта, разделяя Кавказ на северный, европейский, и на южный, лежащий в Азии.

В нашей виртуальности границу Европы уже в XVII веке придется проводить гораздо южнее и восточнее — включая в них Армению и Грузию, а очень может быть, и Турцию.