ВВЕДЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Я пью свой бокал за варяжскую Русь,
Татарской Руси нам не надо.
Граф А. К. Толстой
Огромный период ранней русской истории назван «киевским». Вся русская история начиналась с того, что возникло огромное государство, Киевская Русь — «раннефеодальное гос-во 9-12 вв., возникшее в Восточной Европе в результате возникновения вост. — слав, племен, древним культурным центром к-рых было Ср. Приднепровье с Киевом во главе» [1. С. 93].
Киевская Русь положила начало государственности восточных славян, объединила их всех в огромное государство — самое большое и богатое государство Европы того времени.
В эпоху Киевской Руси сложилась древнерусская народность, «ставшая впоследствии основой для формирования трех братских народностей — русской, украинской и белорусской» [1.С. 94].
Это потом, спустя века, начались какие-то размежевания и разборки, а изначально Русь была единой. Что характерно — никто особенно и не сомневается, что это Русь не какая-нибудь, а Киевская. Правда, еще с XVIII века появилось и другое название первоначальной Руси — Древнерусское государство… Но как синоним более распространенного, шире известного «Киевская Русь», в которой «Киевский князь господствовал над славянами, прежде всего, как глава сильнейшего племени — полян» [2. С. 24].
В некоторых учебниках государство восточных славян более последовательно называется Древнерусским, Древней Русью. В них только отмечается, что «Древнерусское государство объединило под властью великих киевских князей земли восточнославянских племен и их ближайших соседей» [3. С. 43].
Но и в этих учебниках не ставится под сомнение первенство Киева. То, что Киев — «мать городов русских» и что без него не было бы Руси.
Специалистам прекрасно известно, что Киев — вовсе не самый древний из городов Руси и даже не самый большой и славный среди них. Чернигов, Новгород, Менск, Плесков, Ладога, Тмутаракань, Переяславль, Тверь — все это города не менее древние и знаменитые.
Специалисты хорошо знают, что Киев — вовсе не центр самого древнего на Руси государства. Государственные образования возникали на Руси много раз; академик Б. А. Рыбаков отмечал даже, что государство на Руси появлялось несколько раз начиная с II–I тысячелетий до P. X. Еще в 1940-е годы В. В. Мавродин предлагал принимать за начало русской государственности «державу волынян» — государство, существовавшее в VI–VII веках, «первое славянское «варварское» политическое объединение» [4. С. 87].
Почему же тогда Русь — Киевская? Может быть, потому, что киевские князья завоевали остальные государства восточных славян? Действительно — если существует множество городов и государств, а потом один из них присоединяет другие — логично дать всему государству название города-завоевателя и государства-завоевателя.
Но Киев таким завоевателем и объединителем не был. Это сам Киев завоевали выходцы из совсем другого княжества, и откуда появились эти «выходцы», превосходно известно историкам — из Новгорода. Правда, первые объединители Руси не были и новгородцами — династия Рюрика сначала княжила в Ладоге, потом уже в Новгороде.
Признавая Киев столицей Древнерусского государства, прекрасно помня слова князя Олега о Киеве: «Это будет мать городам русским», в исторической традиции Руси полагали весьма логично, что российская государственность начинается с прихода на Русь династии Рюрика.
Кто такой Рюрик и как он появился на Руси, — спорят до сих пор. Но практически все дореволюционные историки были согласны с тем, что «призвание первых князей имеет великое значение в нашей истории, есть событие всероссийское, и с него справедливо начинают русскую историю» [5. С. 123].
Спор велся о частностях: в основном о том, как было дело, да о конкретной дате начала русской истории.
Убежденный монархист H. М. Карамзин полагал, что «начало Российской Истории представляет нам удивительный и едва ли не беспримерный в летописях случай… Самовластие… утвердилось с общего согласия граждан» [6. С. 93]. Он относит возникновение России к очень конкретной дате — 864 году. Именно тогда, если верить легенде, скончались братья Рюрика, Синеус и Трувор, и Рюрик, «старший брат, присоединив их области к своему княжеству, основал Монархию Российскую» [6. С. 95].
В. О. Ключевский годится Карамзину даже не во внуки — в правнуки. Он родился (1841) через пятнадцать лет после смерти Карамзина (1826). Дитя совсем другой эпохи, В. О. Ключевский критически относился к идиллическому призванию варягов.
Он полагал, что «летописная сказочка о добровольном призвании варягов» должна была «прикрыть факт разбоя и узурпации», и соглашался с «обычной» датой — Русь началась с 862 года, с года воцарения Рюрика в Новгороде.
Он очень сильно сомневался в самом существовании Синеуса и Трувора и уже знал: в переводе с древнешведского «Рюрик сине хус трувор» означает: «Рюрик с домом и дружиной».
Карамзин верит в легенду и нежно относится к монархии.
Ключевский в легенду не верит, к монархии относится критически.
Но и В. О. Ключевский полагал, что появление варяжских княжеств послужило толчком для возникновения «первой формы русского государства» — Великого княжества Киевского [7. С. 156].
Тут только руками разведешь: до Киевской Руси были варяжские княжества (то есть государства на Руси). Они дали толчок для создания Киевского княжества. Но не они, не варяжские княжества, были первой формой русского государства — первым был все равно Киев…
Правда, предки думали как-то иначе и вовсе не отдавали Киеву такого уж несомненного первенства. «В русской исторической литературе XI в. существовали и боролись между собой два взгляда на происхождение Русского государства. Согласно одному взгляду центром Руси и собирателем славянских земель являлся Киев, согласно второму — Новгород» [8. С. 193].
Причем в политической традиции Древней Руси Новгород был все же «старшим братом». Князья Киева — это в той же степени и новгородские князья, но начинают-то они с Новгорода! Не будем даже брать полулегендарного Олега и Игоря — они пришли из Новгорода. Это — новгородские князья, захватившие власть в Киеве, — и только.
Княгиня Ольга — дочь перевозчика на реке Великой, у Выбутской веси, близ города Плескова.
Святослав — первый из общерусских киевских князей, носящих славянское имя. И он единственный киевский князь, который не прошел сначала новгородскую школу.
Владимир начал княжить в Новгороде, а потом завоевал Киев, отбил его в 980 году у старшего брата Ярополка. Отец двенадцати сыновей от разных жен, Владимир посадил в Новгороде старшего сына — Вышеслава. Именно старшего! Только после смерти Вышеслава в Новгороде сел Ярослав…
У Ярослава сложились особенно хорошие отношения с новгородцами. Он правил в Новгороде, когда в 1014 году отказался платить отцу в Киеве дань — две тысячи гривен. Добрый папа собирается воевать с уважительным сыном, и только ранняя смерть Владимира (в 1015 году ему не исполнилось и шестидесяти лет) избавляет Русь от крупной междоусобицы. Что характерно — Новгород собирал рать, чтобы помочь Ярославу.
Получается — и Владимир, и Ярослав начинали с княжения в Новгороде. Это князья в той же степени новгородские, что и киевские. И оба сели на престол, опираясь на силу, богатство и международные связи Новгорода.
Уже в конце XII века, незадолго до монгольского нашествия, Всеволод Юрьевич Большое Гнездо обращается к сыну, отъезжающему на княжение в Новгород: «На тобе Бог положил переже стареишиньство во всей братье твоей, а Новъгород Великыи стареишеньство имать княженью во всей Руськои земли» [9. С. 422].
Соперничество двух центров Древней Руси за старшинство прослеживается до самого монгольского нашествия — после разгрома и сожжения Киева в 1242 году город запустел, надолго потерял свое значение. А до этого города спорили между собой не только на уровне княжеских разборок, но и на уровне общественной и политической жизни всех вообще образованных русских людей. По-видимому, выяснение главенства одного из этих городов имело для них некий смысл.
Киевляне считали, что в их городе до династии Рюрика были свои, местные, князья: Кий, давший имя городу, его братья Щек и Хорив, а также сестра их Лыбедь. По легенде, каждому брату принадлежало особое поселение на одном из киевских холмов, это потом они слились в единый город.
Правда, эта четверка князей исчезла «незнамо куда» незадолго до появления варягов и не оставила потомков. Ученые давно предполагают, что «первые киевские князья» — это просто легендарное объяснение причин, почему раньше на территории Киева было несколько разных поселений. Мол, понятно, откуда взялось несколько разных поселков — это все города разных князей.
Но были эти князья в реальности или только в народном воображении, старая легенда обосновывала древность города и его самостоятельность. Новгородцы же думали иначе. В новгородских летописях этого самого загадочного Кия называли… перевозчиком. Якобы Кий перевозил людей и груз через Днепр, покрикивая при этом: «На перевоз, на Киев!» Откуда и пошло: Киев перевоз, потом просто Киев.
В других текстах Кия и его братьев Щека и Хорива представляли как лютых разбойников, которых князь в Новгороде заточил в темницу. Потом князь сжалился, отпустил их, а разбойники сбежали на Днепр, где основали Киев [10. С. 158–159].
Ни историки XIX века, ни их современные коллеги не хотят принимать этой версии всерьез. С. М. Соловьев называет летописную историю «сказкой, которая произошла от смешения двух преданий — об основании Киева и о первых варяжских князьях его» [11. С. 297].
И. Я. Фроянов полагает, что новгородцам здесь отказало «чувство меры» и что это — всего лишь «обидный для киевлян навет» [12. С. 4].
Это не первый случай, когда современные историки лучше предков знают, — что же те имели в виду. Откуда у них, современных, такая уверенность? Ведь Кий, Щек и Хорив (да! Еще и загадочная Лыбедь!) мелькают в летописи однократно и непостижимо.
Откуда появились? Бог весть.
Куда исчезли? Неизвестно.
Нет в Киеве Щековой могилы, не сидели на престолах потомки Хорива, не известны бояре, кичившиеся происхождением от Лыбеди.
Если эта четверка не придумана — они могли быть решительно кем угодно, в том числе и разбойниками. И происходить из Новгорода могли — ведь о них ничего не известно!
Но как бы то ни было, а в этих летописных сказаниях — и где Кий хороший, и где он разбойник, — четко прослеживается соперничество двух центров Руси. Центры эти настолько важны каждый сам по себе, что невольно возникает вопрос: а почему мы называем это государство Киевской Русью, а не Новгородской? Или уж на худой конец Киево-Новгородской? Откуда такое однозначное предпочтение Киеву?
Пусть читатель найдет другое объяснение — но думаю, главная причина в том, что Новгород был очень уж «неудобным» предком. В массовом народном сознании вообще факты играют подчиненную роль, гораздо важнее основанные на фактах легенды.
Киев как легендарный первопредок устраивал всех; по крайней мере, никого не раздражал. А вот Новгород оказался слишком уж вольнолюбивым; Новгород — это народная вольница, демократия, вечевой колокол. Это какое-то особое место на Руси, где с монархами разговаривают на «ты», да еще и выгоняют их порой. Это слишком уж тесная связь со Скандинавией и немцами. Словом, Новгород — это чересчур уж соблазнительная, опасная легенда, таящая в себе вред для других государственных мифов.
В Российской империи совсем «задвинуть» Новгород и Ладогу не удавалось: слишком важна была история призвания варягов и утверждения династии Рюриковичей. Но и в XVIII–XIX веках Новгород и Киев не рассматривались как равнозначные центры. Всегда получалось, что Киев — «матерь городов русских», а Новгород — все же не так важен.
В общем, мама у городов русских есть, а папу как-то забыли… Безотцовщина!
В советское время роль династии Рюриковичей в истории Древней Руси вовсе не казалась такой уж исключительно важной. СССР не чувствовал себя частью Европы, объединять себя с нею через варягов тоже не казалось таким уж полезно-назидательным. И в учебных пособиях стало обычным подчеркивать, что «Древнерусское государство возникло как результат длительного самостоятельного развития славянского общества» и что «славянин или варяг был первый князь» — не очень важно» [2. С. 23].
И государство СССР, и русское общество хотели быть особыми, независимыми от внешних влияний; это и заставляло Б. А. Рыбакова и В. В. Мавродина, и многих других искать (и находить!) предков Киевской Руси — более древние славянские государства. Но именно славянские, а никак не варяжские, и уж конечно, не единые с остальной Европой.
При советской власти роль Новгорода и Ладоги казалась еще более «лишней» и чуть ли не «подозрительной». О них писали еще меньше, чем в царское время, в Российской империи.
А тут и еще одна проблема…
Еще в XIX — начале XX века возникла политическая идея «самостийной Украйны». Во время Гражданской войны 1918–1922 годов ее даже пытались воплотить в жизнь… Как именно — неплохо описал Михаил Булгаков в «Белой гвардии».
В конце XX века идея воплотилась в политическую реальность. С декабря 1991 года, после соглашения глав Украины, Белоруссии, Казахстана и Российской Федерации в Беловежской пуще, на свете существует Республика Украина.
Древняя Русь была государством всех восточных славян, общим предком для всех славянских народов. Но Киев находится на территории Украины и является ее столицей. Значительная часть истории Древней Руси протекала на территории этого государства. Уже в XIX веке, в работах первых теоретиков украинского национализма — Антоновича, Житецкого, Драгоманова, Чубинского, Костяковского, Чекаленко и других обосновывалась идея: Древняя Русь — это и есть Украина.
Современная Украина пытается присвоить историю Древней Руси как собственную историю. На государственном уровне! На денежных единицах Республики Украина — гривнах есть даже изображения древнерусских («украиньских») князей Ярослава и Владимира, правда, только на самых мелких купюрах, достоинством в одну и в две гривны.
Самые крупные купюры выходят с изображением деятелей поздних времен, уже определенно украинских: купюра в 100 гривен украшена портретом Ивана Франко, 50 гривен — Вадима Гетмана, 10 гривен — Иваны Мазепы, пять гривен — Богдана Хмельницкого.
Как видно, Мазепа ценится вдвое больше Богдана Хмельницкого, а «первые украинцы» Ярослав с Владимиром в сто раз дешевле Франко… Если же серьезно, то претензия понятная и, уж простите, малосимпатичная.
Естественно, в работах украинских националистов Новгород не может иметь никакого отношения к «украинской» — то есть к древнерусской государственности. Желание украинских историков любой ценой «отгородиться» от новгородской прародины Древней Руси принимает просто отталкивающие формы.
Классик украинской исторической науки, профессор Львовского, а потом Киевского университета, многоуважаемый пан Михаил Сергеевич Грушевский ухитряется написать историю Древнерусского государства, ни разу (!!!) не упомянув Новгорода. Ни разу.
Пройти мимо варяжских имен первых русских (все-таки, хоть убейте, русских а не украинских) князей и их приближенных он не может. Но вот объяснение: «В этом веке к нам прибыло много военных людей из северных немецких краев, больше всего из теперешней Швеции. Они искали заработка и добычи в чужих странах и приходили на службу киевским князьям. При первых князьях их было так много в киевской дружине, что от этого потом пошла мысль, будто вся Киевская держава произошла от них». [13. С. 36].
Вот так и «сложилось предание про варяжское начало русских князей и самого имени Руси, что пошло от варягов» [13. С. 51].
«Так сложилась держава Киевская или Русская: киевская земля издавна называлась русской землей, Русью, потому киевские князья тоже назывались русскими, киевская дружина — русинами; что она с князьями завоевывала, присоединяла к Киеву — тоже начинало зваться русскими, Русью» [12. С.36].
Вполне естественно, что «среди всех украинских городов наибольшим и славнейшим был Киев», — продолжает классик украинской истории М. С. Грушевский [13. С. 33].
Писал М. С. Грушевский давно, в конце XIX — начале XX века. Тогда самостийность Украины была лишь голубой мечтой самых упертых украинских националистов. Сейчас эта мечта превратилась в политическую реальность, и писания в духе приведенных перестали быть безобидным бредом выжившего из ума академика.
ДО отделения Украины от СССР на бредни националистов можно было и не обращать внимания. ПОСЛЕ того как единое государство распалось, получилось так — матерь городов русских вдруг оказалась за границей, а история Древнерусского государства начала «прихватизироваться» страной одного из восточнославянских народов.
Можно спорить о том, кто такие современные русские — какой-то новый народ, начавший складываться после 1991 года, или прямые наследники русских, создавших Российскую империю. Обе версии имеют своих сторонников и свои достаточно веские аргументы.
Во всяком случае, сейчас этот народ ищет свою национальную идею — идею, адекватную его нынешнему государству, его территории, его судьбе.
До 1991 года вопрос о роли других столиц Древней Руси, Новгорода и Ладоги, не стоял так актуально. Сегодня это вопрос, исключительно важный для современной России.
Об этих столицах не говорили — без преувеличения — века.
Только в 1996 году областному центру Российской Федерации — Новгороду вернули историческое название — Великий Новгород.
Только после пышного празднования 1100-летия Старой Ладоги и посещения Ладоги президентом Российской Федерации В. В. Путиным в июле 2003 года средний человек в нашей стране вообще узнал, что со Старой Ладогой связаны важнейшие общенациональные события.
Эта книга посвящена городам, которые я назвал «отцами городов русских». Действительно, если Киев — «мать городов русских», то кто такие первые столицы Руси — Новгород и Ладога? Если Новгород по праву следует считать «отцом городов русских», то Ладога, видимо, бабка.
В этих городах сформировалось некое более активное, «отцовское» начало, и именно из них был подчинен Киев и вся остальная Русь. Отсюда пошла древнерусская государственность, здесь воцарилась династия, которая потом объединила всю Русь.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.