Хроника событий октябрьского переворота
Хроника событий октябрьского переворота
6(24.10) ноября
В ночь на 24 октября Временное правительство решается открыть наконец наступление на большевиков путем закрытия всех их газет. Ибо эти газеты — главный источник массовой антиправительственной пропаганды среди солдат Петроградского гарнизона и рабочих города.
В 05.00 большевистскую типографию захватывает отряд юнкеров, которые в первую очередь уничтожают логотипы. В ответ ВРК (Военно-революционный Комитет) направляет туда роту Литовского полка и часть 6-го саперного батальона. Под угрозой применения оружия юнкера изгоняются, а логотипы восстанавливаются.
Тогда же, в 05.00, у Троицкого моста был задержан патрулями генерал Маниковский и доставлен в казармы Павловского полка. Но после коротких объяснений он был немедленно освобожден.
В 11.00 правительство решило поставить во главе обороны одного из своих членов. Генерал Маниковский, так же как и адмирал Вердеревский, отказываются от подобной чести. Возглавлять оборону берется министр презрения Кишкин.
В 16.00 по приказу Временного правительства юнкера разводят петроградские мосты и берут их под охрану.
В 17.00 матросы отряда Макроусова, первым прибывшим из Кронштадта, занимают Главный телеграф и Петроградское телеграфное агентство.
В 18.00 юнкера с помощью персонала отбивают телеграф. В результате в Смольном тут же отключается телефон. Главные организаторы переворота, включая Троцкого, руководят восстанием через посыльных. Представляет интерес, что Сталин в Смольном отсутствует, ибо он, по мнению Троцкого, «отсиживается» в редакции газеты «Правда». Тем временем из Кронштадта начинает прибывать военная флотилия и происходит высадка матросов.
В 19.00 отряд моряков с «Авроры» при поддержке пушек эсминца «Самсон» изгоняет юнкеров с большинства мостов и берет их под свой контроль.
Поздно вечером в Смольном появляется Ленин. Он тут же делает нагоняй своим революционерам: почему отсутствует телефонная связь.
7 (25.10) ноября
В 01.25 моряки отряда Жука захватывают Главный почтамт.
В 02.00 моряки отряда Железнякова занимают Николаевский вокзал и Центральную электростанцию.
В 03.30 крейсер «Аврора» встает у Николаевского моста рядом с Зимним дворцом.
В 06.00 моряки отряда Мокроусова при содействии солдат 6-го саперного батальона занимают Государственный банк и закрывают редакции центральных газет.
В 07.00 наконец-то занята Центральная телефонная станция. По словам Троцкого, телефонистки дружно покинули станцию, а за коммутатор сели, что очень сомнительно, матросы и рабочие. Возможно, О. Стрижак[63] прав: за коммутатором оказались специалисты из Генштаба, ибо сразу без раскачки включается связь со Смольным и, наоборот, отключается в Зимнем дворце.
В 10.00 в печать направлено обращение ВРК «К гражданам России!», провозглашающее Временное правительство низложенным.
В этот же момент Керенский уезжает в Псков в штаб Северного фронта в машине посла США, одетый в платье сестры милосердия, оставив членов своего правительства в Зимним дворце «под охраной женских батальонов и детей-юнкеров»[64].
В 13.00 восставшие заняли Мариинский дворец. Предпарламент, или, как его тогда называли, Совет Республики, распущен.
В 18.00 начинают стягиваться к Зимнему дворцу действующие по всему городу революционные отряды.
В 19.00 Временному правительству от имени ВРК выставляется ультиматум. Военные члены правительства, Маниковский и Вердеревский, требуют его принять, но остальные отказываются.
В 21.00 прогремели холостые выстрелы с «Авроры» и из Петропавловской крепости как сигналы к началу штурма. Однако из-за отсутствия у Зимнего дворца моряков из Кронштадта начавшиеся столкновения были безрезультативные.
В 23.00 наконец подошли отряды Железнякова и Мокроусова, вследствие чего первые группы восставших сумели проникнуть в Зимний дворец. Защитники дворца разоружаются почти без вооруженной борьбы.
В 22.00 в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов.
8(26.10) ноября
В 02.10 Антонов-Овсеенко арестовал членов Временного правительства и препроводил их под охраной в Петропавловскую крепость. Утром генерал Маниковский и адмирал Вердеревский по требованию Ленина были выпущены.
В 05.0 °Cъезд Советов принимает воззвание «Вся власть Советам!».
Иностранцы, случайные свидетели событий, отмечают, что картины восстания они не наблюдали. Почти не было видно действий больших вооруженных масс. Изредка по улицам проходили хорошо организованные колонны матросов и солдат. Отсутствовали столкновения с войсками, баррикады, погромы и все то, что воображение людей связывает с понятием восстания. По Троицкому мосту продолжали ходить трамваи. По освещенному Невскому проспекту спокойно гуляла «чистая» публика. Работали магазины и рестораны. За порядком на улицах города наблюдали достаточно вежливые патрули в составе вооруженных солдат гарнизона. На некоторых перекрестках стояли броневики. Но к их виду за полгода революции публика привыкла. Оцеплен был лишь район дворца. Туда никого не пускали, так как там было опасно, ибо оттуда доносилась не очень интенсивная стрельба. Все это позволило Масарику, будущему чехословацкому президенту, заявить:
«Этот переворот — дело рук вождей, работавших из-за кулис сверху».
* * *
Известный историк Игорь Яковлевич Фроянов в своей работе «Октябрь семнадцатого» (Глядя из настоящего) выделяет три группы деятелей, боровшихся в тот момент за власть. Первая группа — те, для которых «Революция против России», вторая группа — для которых «Революция для России» и, наконец, те, для которых «Россия нужна для Революции», естественно Мировой революции.
1. Сэр Бьюкенен и Октябрь
Закулисным руководителем группы, условно названной И. Я. Фрояновым «Революция против России», был Полномочный посол Великобритании Джордж Бьюкенен. Простой народ тогда не сомневался в том, что «посол Англии для того и сверг царя, чтобы самому сесть царем в России». Поэтому представляет большой интерес его дневник, передающий в этом свете общую картину Октябрьского переворота[65].
3 ноября
«Военный министр Верховский подал в отставку. Он всегда заявлял, что, для того чтобы удержать войска в окопах, им необходимо сказать, за что они воюют, и что, следовательно, мы должны опубликовать свои условия мира и возложить ответственность за продолжение войны на германцев. На последнем заседании президиума Совета Республики вчера ночью он, по— видимому, окончательно потерял голову и заявил, что Россия должна немедленно заключить мир и что когда мир будет заключен, то должен быть назначен военный диктатор для обеспечения поддержания порядка. Когда Терещенко, поддержанный всеми прочими членами президиума, потребовал, чтобы это заявление было взято обратно, то он подал в отставку, которая была принята».
5 ноября
«Сегодня утром я слышал, что Исполнительный комитет Совета постановил образовать правительство, а в 12,5 часов один из кадет сообщил мне, что большевики сгонят министров с их постов в течение двух ближайших дней.
В час дня трое министров — Терещенко, Коновалов и Третьяков, — которых я пригласил к завтраку, явились совершенно спокойными. В ответ на мое замечание, что, после того что я слышал сегодня утром, я уже почти не ожидал их видеть, они заявили, что эти слухи по меньшей мере преждевременны. Терещенко затем сказал мне, что вчера вечером он зашел к Керенскому и убедил его издать приказ об аресте Исполнительного комитета Совета. Но, после того как он ушел, этот приказ был уничтожен по совету третьего лица. Они все трое уверяли меня, что правительство имеет за собой достаточную силу, чтобы справиться с положением, хотя Третьяков отзывался о Керенском очень презрительно, говоря, что он слишком социалист, для того чтобы можно было надеяться, что он подавит анархию. Я сказал ему, что не могу понять, почему правительство, уважающее себя, позволяет Троцкому возбуждать массы к убийству и грабежу, не арестовывая его. И Коновалов сказал, что он с этим совершенно согласен. Он заявил, что русская революция прошла через несколько фаз, и что теперь мы подошли к последней. Он думает, что, прежде чем я выеду в Англию, я увижу большие перемены. Обращаясь к Терещенко, я сказал: “Я не поверю, что мы действительно уедем, прежде чем мы не сядем в поезд”. — “А я, — возразил он, — не поверю, пока мы не переедем за шведскую границу”.
Если Керенский не согласится безоговорочно связать свою судьбу с теми из своих коллег, которые защищают твердую последовательную политику, то чем скорее он уйдет, тем будет лучше. Правительство является таковым только по имени, и положение не может быть много хуже, чем в настоящее время; даже если оно уступит дорогу большевикам, то последние не будут в состоянии продержаться долго и рано или поздно вызовут контрреволюцию.
Терещенко снова выступал сегодня вечером в Совете Республики, но когда вопрос был поставлен на голосование, то большинство оказалось против правительства. Хотя резолюция, принятая в конце концов, осуждает замышляемое большевиками восстание, однако она возлагает ответственность за кризис на правительство. Она заявляет, что положение может быть спасено только передачей распоряжения землей в руки земельных комитетов и побуждением союзников к опубликованию своих условий и к открытию мирных переговоров. Сверх того, чтобы покончить со всяким контрреволюционным или мятежным движением, резолюция предлагает образовать Комитет общественного спасения, составленный из представителей органов революционной демократии, который должен действовать в согласии с Временным Правительством».
6 ноября
«Терещенко говорит мне, что вчера ночью происходили беспорядки в пригородах и других частях города; что большевики намеревались организовать вооруженную демонстрацию; что в последнюю минуту у них не хватило храбрости, — и она была отменена. Кроме того, они организовали военно-революционный комитет, издавший приказ к войскам, воспрещающий им исполнять какие бы то ни было приказы, не контрассигнованные этим комитетом.
Сегодня в три часа утра были заняты типографии, в которых печатается несколько большевистских газет; последние правительство решило закрыть, и Терещенко ожидает, что это вызовет большевистское восстание. Он побуждает Керенского арестовать членов военно-революционного комитета и ни в каком случае не выедет в Лондон, пока положение не выяснится».
7 ноября
«Вчера вечером Исполнительный комитет совета решил арестовать министров и образовать свое правительство. Запросив сегодня утром по телефону министерство, я был уведомлен, что Терещенко отказался от всякой мысли ехать в Лондон и что он не может меня видеть. Несколько позже я услышал, что все войска гарнизона подчинились распоряжениям большевиков и что весь город, включая Государственный банк, вокзалы и почтамт, находится в их руках.
Все министры находятся в Зимнем дворце, а их автомобили, оставленные без охраны в соседнем сквере, либо попорчены, либо захвачены солдатами. Около десяти часов утра Керенский командировал офицера с поручением отыскать для него новый автомобиль. Офицер встретил Уайтгауза, одного из секретарей посольства Соединенных Штатов, и убедил его одолжить Керенскому свой автомобиль под американским флагом. Они поехали вместе назад в Зимний дворец. Керенский сказал Уайтгаузу, что он предполагает выехать в Лугу, чтобы присоединиться к войскам, вызванным с фронта; затем Керенский попросил его передать союзным послам просьбу не признавать большевистского правительства, так как он надеется возвратиться 12-го числа с достаточным количеством войск, для того чтобы восстановить положение.
В 4 часа сегодня утром Временное правительство вызвало казаков, но последние отказались выступить в одиночку, так как не могли простить Керенскому того, что после июльского восстания, во время которого многие из их товарищей были убиты, он помешал им раздавить большевиков, а также и того, что он объявил их любимого вождя Корнилова изменником. В 8 часов утра из Кронштадта прибыл крейсер “Аврора” и три других корабля и высадил десант из матросов. Между тем части автомобильной роты, первоначально объявившие себя за правительство, затем примкнули к большевикам. Хотя в течение дня происходила небольшая стрельба, но большевики практически не встретили никакого сопротивления, так как правительство не позаботилось о том, чтобы организовать какие-либо силы ради своей собственной защиты. После полудня я прошелся пешком по набережной в направлении Зимнего дворца и наблюдал с некоторого расстояния войска, окружавшие одно из правительственных зданий с требованием очистить его. Вид самой набережной был более или менее нормален, если не считать групп вооруженных солдат, стоявших постами близ мостов».
8 ноября
«Вчера в 6 часов вечера бронированные автомобили заняли позиции на всех пунктах, командующих над подходами к Зимнему дворцу, и вскоре затем туда явились делегаты от революционного комитета с требованием его безусловной сдачи. Так как на это не было дано никакого ответа, то в девять часов вечера был дан сигнал к атаке холостыми выстрелами из орудий с крепости и с крейсера “Аврора”. Последовавшая бомбардировка продолжалась непрерывно до десяти часов, после чего последовал примерно часовой перерыв. В одиннадцать часов бомбардировка началась снова, причем, как мы это наблюдали из окон посольства, по Троицкому мосту все время ходили трамваи, как и всегда. Гарнизон дворца состоял главным образом из кадет военного училища и одной роты женского батальона — русские женщины сражаются на фронте и подают блестящие примеры храбрости и патриотизма, которые должны были бы пристыдить мужчин. Однако организованной защиты не было, и число убитых с обеих сторон было незначительно. Тем временем министры должны были пережить страшную пытку, так как они переходили из комнаты в комнату, не зная предстоящей им судьбы. В половине третьего утра партии атакующих проникли во дворец боковыми ходами и разоружили гарнизон. Министры были арестованы и отведены сквозь враждебно настроенные толпы в крепость. По-видимому, обращение коменданта с ними было хорошим, так как он, очевидно, счел благоразумным обойтись по-дружески с нечестивцами, опасаясь, как он кому-то заметил, что счастье может некогда повернуться в другую сторону и что он сам может оказаться обитателем одной из камер крепости.
Сегодня после полудня я вышел, чтобы посмотреть, какие повреждения нанесены Зимнему дворцу продолжительной бомбардировкой в течение вчерашнего вечера, и, к своему удивлению, нашел, что, несмотря на близкое расстояние, на дворцовом здании было со стороны реки только три знака от попадания шрапнели. На стороне, обращенной к городу, стены были изборождены ударами тысяч пулеметных пуль, но ни один снаряд из орудий, помещенных в дворцовом сквере, не попал в здание».
2. Генерал Черемисов и Октябрь
Партийная номенклатура на протяжении всех 70 лет Советской власти всячески умалчивала о решающей роли генералов Генерального штаба в организации и проведении Октябрьского переворота. Ибо если бы это стало бы широко известно, то роль «организующей и руководящей силы» в этом перевороте свелась бы не более как к организации революционной массовки, а целый ряд так называемых «героев Октября» превращались в тех, кем они были на самом деле, — в болтунов и демагогов.
Однако сказанное не приуменьшает роль патриотически настроенной группы большевиков во главе со Сталиным, Красиным, Кржижановским, Кировым, Бонч-Бруевичем и другими, которые совместно с указанными генералами сумели, преодолевая социальные предрассудки, выступить единым фронтом на защиту своего народа от навязываемой ему иноземной диктатуры, подобно той, которая была перед этим установлена англичанами в Индии, в Китае, в Мексике.
Они сумели улучить момент, когда Керенского и слившуюся с ним в экстазе гоцлиберданщину возненавидели все: рабочие, обрекаемые политикой «временных» на нищенское прозябание, крестьяне, не дождавшиеся решения земельного вопроса, солдаты, так и дождавшиеся мира, как те, что разбегались по домам, так и те, что еще сидели в окопах, офицеры как левых большевистских, так и правых корниловских взглядов, у которых отняли честь.
Они сделали все, чтобы переворот прошел с минимальными жертвами и потрясениями, чтобы у команды Керенского власть просто растворилась в их же собственных руках. То есть они, генштабовские генералы и большевики Сталина, совершали революцию исключительно для России и ее народа.
Рис. 12. Генерал Черемисов. В Октябре командующий Северным фронтом. Один из главных организаторов Красного Октября.
Абсолютное большинство указанных генералов осталось в тени. Они каждый на своем месте молча выполнял свои задачи. Где саботировали те или иные решения правительства, где отдавали распоряжения по продвижению ранее разработанного плана. «Засветился» лишь генерал Черемисов, оказавшейся по воле судеб на острие событий, что и отразилось в воспоминаниях его современников.
По требованию Керенского генерал Черемисов организовал 17 (30) октября в Пскове, где находился штаб фронта, встречу делегации Петроградского Совета с командованием фронта. Это было уже после 10 октября, когда большевики определились с вопросом о вооруженном выступлении. Чтобы не допустить выступление, Временное правительство попыталось вывести из столицы заряженные большевизмом Петроградские полки. Требовать такого вывода было удобнее от имени фронта. Троцкий в своих воспоминаниях пишет:
«Из этих соображений Керенский подчинил Петроградский гарнизон главнокомандующему Северным фронтом Черемисову. Изымая столицу в военном отношении из собственного ведения как главы правительства, Керенский тешил себя мыслью, что подчиняет ее себе как верховному главнокомандующему»[66].
Но генерал Черемисов по собственной инициативе превратил эту встречу в театрализованное действо якобы для полноты воздействия на большевистски настроенное воображение прибывших делегатов. Троцкий пишет:
«В помещении штаба вокруг столов, покрытых внушительными картами, разместились господа генералы, высокие комиссары во главе с Войтинским (Верховный комиссар Северного фронта, меньшевик. — Н. Л.) и представители армейских комитетов. Начальники отделов штаба выступали с докладами о военном положении на суше и на море. Заключения докладчиков сходились в одной точке: необходимо немедленно вывести Петроградский гарнизон для защиты подступов к столице. Комиссары и комитетчики с негодованием отвергали подозрения насчет закулисных политических мотивов: вся операция продиктована стратегической необходимостью. Прямых доказательств противного у делегатов не было: в подобного рода делах улики не валяются на улице. Но вся обстановка опровергала доводы от стратегии. Не в людях испытывал фронт недостаток, а в готовности людей воевать. Настроения Петроградского гарнизона были совсем не таковы, чтобы упрочить расшатанный фронт. К тому же уроки корниловских дней были еще в памяти у всех»[67].
В результате проведенное действо произвело на делегацию Петросовета обратное желаемому Керенским воздействие. Не в силах сдержать своего раздражения, тот разразился упреками в адрес Черемисова. На что тот ответил многозначительной телеграммой:
«Секретно. 17.10.1917. Инициатива присылки войск Петроградского гарнизона на фронт шла от вас, а не от меня… Когда выяснилось, что части Петроградского гарнизона не желают идти на фронт, т. е. что они небоеспособны, то я в частном разговоре с вашим представителем-офицером сказал, что… таких частей у нас уже достаточно на фронте; но ввиду выражаемого вами желания отправить их на фронт я не отказывался от них и не отказываюсь от них теперь, если вы по— прежнему признаете вывод их из Петрограда необходимым»[68].
В свою очередь, Троцкий, не будучи в курсе соглашения Сталина с генералами, посчитал Черемисова человеком, пришедшим «к заключению, что лучше заблаговременно отгородиться от правительства в его конфликте с большевиками»[69]. Однако последующие события опровергли столь примитивный взгляд.
Октябрьский переворот для многих его рядовых участников, как, например, для моего отца, остался короткой яркой вспышкой:
«24 октября целая флотилия кораблей из Кронштадта вышла в Петроград с отрядом в десять тысяч моряков на борту. Во главе флотилии шел под красным знаменем линкор “Заря Свободы”. В его задачу входило сопроводить корабли до входа в Морской канал, ограждая их своими пушками от различных неприятностей, а затем прикрыть этот канал со стороны моря. Возглавлял десант сам Железняков. Моряки его отряда штурмовали телефонную станцию и Московский вокзал, а затем стали ударной силой при штурме Зимнего дворца, наступая через дворцовую площадь со стороны арки Генерального штаба.
25-го потери у нас были небольшие. Зато кровопролитный бой произошел на следующее утро при штурме Павловского юнкерского училища. Вся прокорниловская рать Петрограда собралась там, чтобы оказать отчаянное сопротивление сторонникам Советской власти. Лишь подогнав пушки, нам удалось сломить их сопротивление»[70].
Уже этот бесхитростный рассказ приводит к глубоким раздумьям. Как же так? Выход в плавание даже одного корабля — целая военная операция. А уж тем более учитывая, что германский флот буквально висел над Финским заливом. А тут целая эскадра, возглавляемая линкором.
Напомним ее состав. Крейсер «Аврора» находился в Петрограде на заводском ремонте. Получив приказ Военно-революционного Комитета № 1218, он отошел от заводской стенки и занял позицию на Неве, чуть ниже по течению Невы от Николаевского моста, против его разводной части. Пришедшие же из Кронштадта суда заняли следующие позиции. Чуть выше моста по течению Невы от «Авроры» и дворца встали миноносец «Самсон» и тральщики с бортовыми номерами 14 и 15. Вдоль набережной Васильевского острова пришвартовались минные заградители «Амур» и «Хопер», посыльное судно «Зарница», сторожевик «Ястреб» и учебный корабль «Верный». В Морском канале против Лигово занял боевую позицию линейный корабль «Заря Свободы». Встал на якорь неподалеку от «Авроры» миноносец «Забияка». Итого 11 судов.
Для проведения такой операции необходимо было произвести погрузку топлива (угля, нефти), боекомплекта и прочего. Все это получается с соответствующих складов, по соответствующим документам. Для проводки судов должны были выданы обновленные навигационные карты. Ведь корабли должны были пройти по самой мелководной части залива, а далее по Морскому каналу и по Неве. Навигационные карты выдавал лишь навигационный отдел Морского штаба. Баталер Дыбенко, как председатель Центробалта, мог лишь поставить на всех необходимых документах свою разрешительную подпись, но сами документы составлялись соответствующими специалистами служб того же Морского штаба. А Морской штаб возглавлял адмирал Альфатер. Команду на разработку всей предстоящей операции мог дать только командующий флотом адмирал Развозов, находящийся в оперативном подчинении у командующего Северным фронтом генерала Черемисова. И естественно, нет сомнений, что и Черемисов, и Развозов свое «добро» на все эти действия дали.
Тут уж стоит заметить, что основу отряда матросов, высадившихся в Петрограде, составляли герои сражения за Моозунд, проигранного армией, сдавшей Моозунский архипелаг, но выигранного Балтфлотом, сумевшем преградить прорыв Германского флота к Петрограду через Моозунский пролив. Так вот, перед сражением адмирал Развозов благословил моряков словами:
«Ну, раз вы не верите в бога, то уж деритесь, как черти».
А дрались они отчаянно. Десять эсминцев и шесть тральщиков германского флота были уничтожены и отправились на дно. Три линкора, четыре миноносца и три тральщика вынуждены были отступить перед беззаветной отвагой моряков эсминцев «Самсон» и «Забияка» а также героической «Славы». И вот теперь 10-тысячный десант этих «чертей» высаживался в Петрограде. Возглавляли его анархисты-коммунисты — Железняков Анатолий Григорьевич, Мокроусов Алексей Васильевич (Фома Матвеевич) и Жук Устин Петрович. Ясное дело, что этим бойцам, прошедшим огонь и воду, уже ни казаки, ни юнкера не могли противостоять.
Ну и напоследок еще один факт. К вечеру 25 октября в Петрограде стали распространяться слухи о якобы движении 3-го корпуса генерала Краснова вместе с Керенским на город. За ними, мол, идут другие войска. Шло время, а казаки корпуса так в городе и не появились. И тогда в Петрограде все заговорили об «измене» Черемисова. Стало известно, что он прямо в лицо Керенскому заявил, что снимать войска с фронта для поддержки Временного Правительства не собирается. А эшелоны войск, поднятых Красновым на Петроград же, по его личному приказу задержаны в пути.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.