29. ДУНАЙСКИЙ ПОХОД – ГЕНИАЛЬНОЕ ПРОЗРЕНИЕ КНЯЗЯ СВЯТОСЛАВА!
29. ДУНАЙСКИЙ ПОХОД – ГЕНИАЛЬНОЕ ПРОЗРЕНИЕ КНЯЗЯ СВЯТОСЛАВА!
Мать Святослава княгиня Ольга была мудрой правительницей. Но сын оказался мудрее матери!
Чем же привлек Дунай Святослава?
О походе Святослава на Дунай наши историки вспоминают вскользь. Их более интересуют его частое отсутствие в Киеве, объясняя тем, что мать Святослава княгиня Ольга не давала ему развернуться в столице княжества.
Историки увлечены тем, что Святослав питался вместе со своими дружинниками, не делая заранее никаких припасов. Питались тем, что могли поймать в степи – косуль, лис, зайцев, или речной рыбой. Спал в степи, подложив под голову конское седло.
Украинские историки умиляются тем, что на голове у Святослава была прядь. А вокруг нее череп был выбрит. Ну прямо таки – запорожский казак! Из-за этой святославовной особенности родилось на Украине утверждение, что Святослав был родоначальником Запорожского казачества. Забыли украинцы, что прядь на выбритой голове – это свойство всех степняков – конников от древних турок, татар, половцев и хазар до степняков наших дней в Азии.
Устремлению Святослава на юго-запад Европы до сих не обращают особого внимания исторический светилы. Впервые раскрыл эту особенность Святослава Олесь Бузина в своей книге «Докиевская Русь»:
«Дунайский поход – гениальное прозрение Святослава, как вспышка молнии, озарившее всю последующую судьбу Руси, России и нынешней Украины. Из него родится и «греческий проект» Екатерины Великой, и русско-турецкая война Александра II Освободителя, и славянофильская мечта о кресте над святой Софией. Последнее особенно парадоксально. Сам Святослав как убежденный язычник ни о каком кресте не мечтал, но похозяйничать в тех местах, где византийцы его водрузили, был не прочь…
…Блестящая идея Святослава идея – перекрыть путь всему европейскому товарообороту на Дунае («Тут все блага сходятся!» – сказал он.) слаба лишь тем, что не воплотилась. В противном случае мы получили бы совершенно фантастическую Русь, захватившую все главные восточноевропейские речные пути – по Днепру, Дону, Дунаю и Волге. Венгрия, Чехия и Византия были бы для этой империи всего лишь сателлитами. Святослав знал, что делал: оголяя свой тыл против степи, мобилизуя все силы в одном месте против греков, он шел ва?банк. В случае удачи ему все бы простилось. Но, видимо, в ином был промысел Божий.
В Киеве Святослав, в отличие от христианской партии мира, возглавлял языческую партию войны. Христиане считали, что с Византией следует дружить и торговать. Князь настаивал на том, что дружить можно и потом. Но сначала следует отобрать на Дунае наиболее выгодное место для дружбы. Вот тогда и продиктуем условия!»
Идти на Дунай, особенно в Дунайскую Болгарию подталкивал Святослава византийский император Никифор Фока. Ему нужно было завоевать Дунайскую Болгарию, чтобы завладеть торговыми путями на этой реке, но чужими руками. Византийский посол привез в Киев 455 килограммов золота для того, чтобы Святослав не медлил.
Вроде бы в тот исторический момент у Святослава все сошлось: его стремление завладеть Дунаем, перенести на Дунай свою столицу из Киева и таким образом повелевать Европой, в то же время помочь согласно договору, составленному князем Игорем в 944 году с Византией, дружественному византийскому государству.
Но император Никифор Фока также был сам себе на уме! В его планы входило столкнуть в истребительной войне Русь с Дунайской Болгарией и тем самым ослабить их (С. В. Перевезенцев, «Киевский князь Святослав», образовательный портал «Слово»).
В 968 году Святослав с 10?тысячным войском разгромил 30?тысячное войско болгар и захватил город Малую Преславу. Этот город Святослав назвал Переяславцем и объявил столицей своей державы. В Киев Святослав возвращаться не хотел, ведь он достиг желаемого! Дунай в его руках! Теперь надо обустраивать новую всемирную столицу и повелевать из нее Европой!
Но «верные друзья» не дремали! За спиной Святослава император Никифор Фока и болгарский царь Петр заключили союз, чтобы изгнать Святослава из Дуная. Византии не был нужен под боком мощный соперник! Но изгнать они решили опять же не своими силами, а найти третье лицо – убийцу.
Таким бандитом согласился стать печенежский хан. Не впервой, наверное! Но на этот раз убийство не случилось.
Печенеги напали на Киев. Святославу пришлось вернуть в Киев. Печенеги были разгромлены.
Княгиня Ольга спросила сына, почему ему не нравится Киев? Святослав заявил:
«Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы».
Ну что ж, прав был Святослав! В Переяславец на Дунае надо было бы и перевезти мать княгиню Ольгу и все управление Русью. До создания Русской империи оставалось всего лишь пару шагов! Но судьба распорядилась по-иному.
«Отвечала ему Ольга: «Видишь – я больна; куда хочешь уйти от меня?» – ибо она уже разболелась.
И сказала:
«Когда похоронишь меня, – отправляйся куда захочешь».
Через три дня Ольга умерла, и плакали по ней плачем великим сын ее, и внуки ее, и все люди, и понесли, и похоронили ее на выбранном месте, Ольга же завещала не совершать по ней тризны, так как имела при себе священника – тот и похоронил блаженную Ольгу» («Повесть временных лет»).
Дата кончины княгини Ольги 24 июля 969 года отмечается в православном церковном календаре, как «День Ольги».
После похорон Святослав поступил не по византийско – православному порядку, то есть отдать государство в управление старшему сыну, а по языческому обычаю да так, что этот его поступок до сих пор сказывается на нашей жизни.
Святослав разделил Русскую землю между своими сыновьями: Ярополка посадил княжить в Киеве, Олега послал в Древлянскую землю, а Владимира – в Новгород. Сам же отправился в свою новую столицу на Дунае в Переяславец.
Здесь он вновь разгромил войско царя Бориса, пленил его и овладел всей страной от Дуная и до Балканских гор. Весной 970 года Святослав перешел через Балканы, штурмом взял Филипполь (Пловдив) и дошел до Аркадиополя. Дружинам его оставалось всего лишь четыре дня пути по равнине до Царьграда. Здесь и произошла битва с византийцами. Святослав победил, но потерял многих воинов и не пошел дальше, а, взяв с греков «дары многие», вернулся назад в Переяславец.
В 971 году византийцы хорошо подготовились. На Болгарию со всех сторон двинулись заново подготовленные византийские армии, многократно превосходя числом стоящие там Святославовы дружины. С тяжелыми боями, отбиваясь от наседающего врага, отходили русские к Дунаю. Там, в городе Доростоле, последней русской крепости в Болгарии, отрезанное от родной земли, войско Святослава оказалось в осаде. Более двух месяцев византийцы осаждали Доростол.
Наконец, 22 июля 971 года русские начали свой последний бой. Собрав перед сражением воинов, Святослав произнес свои знаменитые слова: «Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми. Ибо мертвые срама не знают, а если побежим – покроемся позором. Так не побежим, но станем крепко, а я пойду впереди вас. Если моя голова ляжет, то сами решите, как вам быть». И ответили ему воины: «Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим».
Бой был очень упорным, и многие русские воины погибли. Князь Святослав вынужден был отступить обратно в Доростол. И решил русский князь заключить мир с византийцами, поэтому советовался с дружиной: «Если не заключим мир и узнают, что нас мало, то придут и осадят нас в городе. А Русская земля далеко, печенеги с нами воюют, и кто нам тогда поможет? Заключим же мир, ведь они уже обязались платить нам дань – этого с нас и хватит. Если же перестанут платить нам дань, то снова, собрав множество воинов, пойдем из Руси на Царьград». И воины согласились, что князь их говорит правильно.
Святослав начал переговоры о мире с Иоанном Цимисхием. Историческая встреча их произошла на берегу Дуная и была подробно описана византийским хронистом Львом Диаконом в своей «Истории», находившимся в свите императора.
Цимисхий в окружении приближенных ожидал на берегу Святослава. Князь прибыл на ладье. Он был не просто пассажиром, а гребцом наравне с простыми воинами. Отличить его греки могли лишь потому, что надетая на нем рубаха была чище, чем у других дружинников и по серьге с двумя жемчужинами и рубином, вдетой в его ухо.
Лев Диакон записал:
«Сфендослав был среднего роста, ни слишком высок, ни слишком мал, с густыми бровями, с голубыми глазами, с плоским носом и с густыми длинными, висящей на верхней губе усами. Голова у него была совсем голая, только на одной ее стороне висела прядь волос, означающий древность рода. Шея толстая, плечи широкие и весь стан довольно стройный. Он казался мрачным и диким».
В X веке современники произносили имя знаменитого князя немного не так, как мы – Свентослав. Причем «ен» звучало в нос – в древнерусском языке в этой позиции стояла так называемая носовая гласная. Из славянских языков, бывших тогда намного ближе друг другу, чем сейчас, она сохранилась только в польском. В прочих – отмерла. Но византийский историк Лев Диакон, оставивший о борьбе с киевским князем обширные записки, зафиксировал именно эту форму имени – с некоторым греческим акцентом – Сфендослав.
«О том, что этот народ безрассуден, храбр, воинственен и могуч, что он совершает нападения на все соседние племена, утверждают многие, – писал в своей «Истории» Лев Диакон. И продолжал: «Говорит об этом и божественный Иезекииль такими словами: «Вот я навожу на тебя Гога и Магога, князя Рос».
Гордитесь, соотечественники! Наших предков описывали как Божью кару!
Особенно потряс византийцев обряд человеческих жертвоприношений, который практиковали воины Святослава.
«Когда наступила ночь, – вспоминал Лев Диакон, – и засиял полный круг луны, скифы (так называет русов византийский историк. – Олесь Бузина) вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили несколько грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра».
Таковы были подлинные нравы святославовой дружины. Меня же больше всего потрясает ее языческое «бескорыстие». Ведь сами могли воспользоваться любовью пленниц! Но считали, что погибшие товарищи не должны остаться без подруг в загробном мире – и отправляли их в подарок мертвецам!
Правду сказал Гоголь: «Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей».
Святослав напал на Византию с шестидесятью тысячами руссов. После битв с византийцами уцелело чуть больше трети – двадцать две тысячи. Греки называли точную цифру, исходя из того, что по условиям мира должны были снабдить каждого уходившего со Святославом воина двумя медимнами зерна (примерно 20 кг при пересчете на наши меры).
«Сфендослав, – написал в своей «Истории» Лев Диакон, – оставил Дористол, вернул согласно договору пленных и отплыл с оставшимися соратниками, направив свой путь на родину. По пути им устроили засаду пацинаки – многочисленное кочевое племя, которое пожирает вшей, возит с собою жилища и большую часть жизни проводит в повозках. Они перебили почти всех, убили вместе с прочими Сфендослава, так что лишь немногие из огромного войска росов вернулись невредимыми в родные места».
В Иоакимовской летописи это печальное событие было отражено следующим образом.
Заключив мир с греками, Святослав вместе с дружиной отправился на Русь по рекам в ладьях. Один из воевод предупредил князя: «Обойди, князь, Днепровские пороги на конях, ибо стоят у порогов печенеги». Но князь не послушал его.
А византийцы известили об этом кочевников-печенегов: «Пойдут мимо вас русы, Святослав с небольшой дружиной, забрав у греков много богатства и пленных без числа».
И когда Святослав подошел к порогам, оказалось, что ему совершенно невозможно пройти. Тогда русский князь решил переждать и остался зимовать.
С началом весны вновь двинулся Святослав к порогам, но попал в засаду и погиб.
Летопись так передает рассказ о смерти Святослава:
«Пришел Святослав к порогам, и напал на него Куря, князь печенежский, и убил Святослава, и взял голову его, и сделал чашу из черепа, оковав его серебром, и пили из него».
Так погиб князь Святослав Игоревич. Случилось это в 972 году.
Гениальное дело замыслил князь Святослав, да его гениальная идея оказалась ему не по плечу. И все потому, что он не мог объединиться в выполнении своего замысла с матерью княгиней Ольгой. Язычник и христианка не смогли понять друг друга.
Святослав заявлял:
«Не любо мне в Киеве быть, хочу жить в Переяславце на Дунае».
А мать княгиня Ольга укоряла его вместе со своей свитой:
«Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?» («Повесть временных лет»).
Конечно, Святославу было жаль и свою отчизну, и умирающую мать, и деток своих. Но он всем нутром чувствовал, что Киев является не главным героем всемирной торговой сети. Главным узлом всемирной торговой сети является низовье Дуная. Здесь сошлись интересы Западной Европы, Азии и Северной Европы. Потому так интенсивно и отставивала свои интересы на Дунае Византия. Поэтому так энергично она пыталась внедрить православие в Киев, ведь через Киев можно было добраться до Великого Новгорода – основного поставщика в Европу торговых товаров Севера.
Если бы княгиня Ольга и ее сын Святослав объединились, то появилась бы в Европе Русская империя. Но им объединиться мешало многое, в том числе и разные у них были религии.
У Святослава был брат – Улеб. Это имя сегодня произностся как Глеб. По происхождению, оно скандинавское. Улеб – это Олав (Олаф). В отличие от Святослава, Улеб, как и княгиня Ольга, уже был христианином.
Потерпев в 971 году поражение от византийцев в Болгарии, Святослав обвинил в поражении Улеба и его немногочисленных единоверцевв – христиан, бывших в его войске.
Согласно Иоакимовской летописи, он приказал замучить Улеба и его сторонников в Белобережье – на острове Березань, и, пообещал после возвращения в Киев поступить так же с остальными приверженцами веры Христа, уже проникшей к тому времени на Русь из Константинополя.
Таким образом, первыми нашими христианскими мучениками стал брат Святослава Улеб и его безымянные дружинники, погибшие на Березани. Летопись сохранила историю о еще об одних мучениках-христианах (отце и сыне), которых язычники сожгли в Киеве уже при сыне Святослава – Владимире. Жрецы Перуна выбрали их в жертву по жребию. Конечно, жребий выпал на этих христиан отнюдь не случайно. Жреческая корпорация Перуна была обеспокоена распространением новой религии и решила уничтожить конкурентов.
Так что вражда между язычниками и христианами на Руси не затихала.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.