§ 2. Первобытно-коммунистический и первобытно-престижный способы производства

§ 2. Первобытно-коммунистический и первобытно-престижный способы производства

В западной науке общество, которое у нас принято называть первобытным, чаще всего именуется примитивным (primitive). Называют его западные исследователи также племенным (tribal), примордиальным (primordial, т.е. первобытным, изначальным), бесклассовым (classless), безгосударственным (stateless), эгалитарным (egalitarian) обществом.

В развитии общество, каким оно было до перехода к цивилизации, выделяются стадии раннего первобытного (раннепервобытного) общества, позднего первобытного (позднепервобытного) общества и, наконец, период предклассового общества, т.е. переходного к классовому.

Люди, которые рассматривают раннее человеческое общество как коллективистическое, чаще всего выводят присущий ему коллективизм из совместного труда всех его членов. Такое представление ошибочно

Члены раннепервобытной общины совершенно не обязательно должны были даже охотиться все совместно, не говоря уже о сборе плодов, кореньев и т.п. Они вполне могли действовать и группами в два, три человека и в одиночку. Но независимо от того, как было убито животное совместно или в одиночку, мясо распределялось между всеми членами общины. Такого рода распределение нередко именуют уравнительным. Однако оно не предполагает с необходимостью распределения продукта между членами общины поровну, хотя и это могло иметь место.

Суть распределения, о котором идет речь, заключалась в том, что человек имел право на долю продукта (прежде всего, конечно, пищи), добытого членами его общины, в силу одной лишь принадлежности к общине. Никаких других оснований не требовалось. Не имело значения, участвовал человек в добывании данного продукта или не участвовал.

Что же касается размера получаемой доли, то она зависела, во-первых, от общего объема продукта, во-вторых, от потребностей данного индивида. Когда продукта было много, каждый получал, сколько хотел. Но и в период, когда продукта было недостаточно для полного удовлетворения нужд членов общины, он все равно распределялся в соответствии с реальными потребностями индивидов. Например, взрослые мужчины, занятые тяжелым физическим трудом, который требовал значительных затрат энергии, получали больше пищи, чем женщины и дети. В раннепервобытной общине распределение осуществлялось соответственно с потребностями, по потребностям.

Нетрудно понять, что описанные выше отношения распределения были ничем иным, как отношениями собственности, причем собственности общинной, общественной. Именно потому, что вся пища, совершенно независимо от того, кто ее добыл, принадлежала всем членам раннепервобытной общины вместе взятым, каждый член этой общины имел право на определенную долю этой пищи. Общинной собственностью на этой стадии была не только пища, но и все вообще предметы потребления и средства производства.

Раннепервобытная община была подлинным коллективом, настоящей коммуной. В ней действовал принцип: от каждого - по способностям, каждому - по потребностям. Соответственно отношения собственности, отношения распределения в этой коммуне следует называть коммунистическими (первобытно-коммунистическими), или коммуналистическими. Раннепервобытное общество было обществом первобытно-коммунистическим, или коммуналистическим.

Таким образом, при рассмотрении раннепервобытной общины мы встретились с определенными отношениями распределения и тем самым - с определенными отношениями собственности. Напомню, что отношения собственности всегда существуют в двух видах. Один вид - экономические отношения собственности, существующие в форме отношений распределения и обмена. В обществе, где существует государство, экономические отношения собственности закрепляются в праве, в котором выражается воля государства. Так возникают правовые, юридические отношения собственности.

В первобытном обществе государства не было. Соответственно, не было и столь привычного для нас права. В раннепервобытном обществе не получило развитие и так называемое обычное право. Поэтому экономические отношения собственности закреплялись здесь в морали - выражении воли общества в целом. Важнейшей нормой первобытной морали было обращенное к каждому члену коллектива требование делиться пищей со всеми остальными его членами. Оно было столь само собой разумеющимся, что ни одному человеку не могло даже прийти в голову не посчитаться с ним. В этой норме выражалась и закреплялась общественная собственность на пищу.

Итак, в раннепервобытном обществе также существовали не только экономические отношения собственности, но и волевые. Однако если в обществе с государством волевые отношения собственности были правовыми, юридическими, то в раннепервобытном обществе - моральными. Таким образом, в раннем первобытном обществе социально-экономические отношения определяли волю отдельных людей через общественную волю, мораль. Для людей раннепервобытного общества дележ продукта в масштабах общества, т.е. общины, выступал прежде всего как требование морали и осознавался как норма морали, а не как насущная экономическая необходимость, каковой в реальности он был.

Чтобы понять, почему в раннепервобытной общине существовали именно такие, а не иные отношения собственности, необходимо ознакомиться с целым рядом понятий науки о первобытной экономике - экономической этнологии. Главные из них - понятия "общественный продукт", "жизнеобеспечивающий продукт" и "избыточный продукт".

Общественный продукт - совокупность всего того, что создано обществом. В раннепервобытной общине он был общественным вдвойне: он не только создавался обществом, но и был собственностью общества. Основную массу общественного продукта не только в раннепервобытном, но и в позднепервобытном, а во многом также и в предклассовом обществе составляла пища. Как свидетельствуют данные этнографии, пища всегда была в центре внимания людей доклассового общества.

Из огромного количества высказываний этнографов по этому вопросу приведу лишь одно. "Она, - писал английский этнолог Ф. Белл о роли пищи в жизни меланезийцев о-вов Танга, - играет важную, если не самую важную роль в жизни этого примитивного народа. Их экономические усилия почти всецело направлены на производство пищи. Интересы индивида, так же как и общины, сконцентрированы главным образом на пище, и тот род жизни, который ведут эти люди, в конечном счете определяется их нуждой в пище".[14] Важно отметить, что в этом высказывании речь идет о народе, давно перешедшем к земледелию и производившем довольно значительный избыточный продукт. Тем более велика была роль пищи у народов, находившихся на стадии раннепервобытного общества.

Жизнеобеспечивающий продукт - общественный продукт, абсолютно необходимый для поддержания физического существования членов первобытного коллектива. Весь общественный продукт, превышающий этот уровень, - продукт избыточный. Избыточен этот продукт вовсе не в том смысле, что не может быть потреблен членами общества, а лишь в том, что и без него возможно их нормальное физическое, а тем самым и социальное существование.

Пока весь общественный продукт был жизнеобеспечивающим, никакое другое распределение, кроме коммуналистического, не могло существовать. Любая другая форма распределения привела бы к тому, что часть членов общества получила бы меньше продукта, чем необходимо для поддержания их существования, и, в конце концов, погибла бы. А это привело бы к деградации и распаду самой общины. Появление сравнительно небольшого избыточного продукта также не могло сколько-нибудь существенно изменить ситуацию.

Таким образом, отношения полной собственности коллектива на весь общественный продукт, прежде всего пищу, диктовались объемом этого продукта в расчете на душу его члена, то есть продуктивностью общественного производства. А как уже указывалось, продуктивность общественного производства - это показатель уровня развития тех сил, которые создают общественный продукт, то есть производительных сил общества.

На примере раннепервобытного общества можно наглядно видеть, как уровень развития производительных сил определяет тип существующих социально-экономических отношений и как система этих отношений определяет сознание и волю людей, а тем самым - их поведение. При том уровне развития производительных сил, когда создавался лишь жизнеобеспечивающий продукт, социально-экономические отношения могли быть только коммунистическими и никакими другими. Они не только совершенно не зависели от сознания и воли людей, живших в системе этих отношений, а, наоборот, определяли их сознание и волю. Иными словами они были отношениями объективными и в этом смысле материальными.

Возникнув, коммуналистические отношения развивались. Как свидетельствуют данные этнографии, самой ранней и одновременно самой простой формой коммуналистических отношений была такая, при которой человеку не выделялась ни коллективом, ни отдельными его членами определенная доля общественного продукта. Он просто сам брал ее из общего фонда, но всегда с таким расчетом, чтобы не оставить без продукта остальных членов коллектива. Это разборно-коммуналистические отношения. Разбору прежде всего подлежала пища. Суть этих отношений заключалась в том, что вся пища находилась не только в полной собственности, но и в безраздельном распоряжении коллектива. Ею мог распоряжаться только коллектив в целом, но ни один из его членов, взятый в отдельности. Каждый член коллектива имел право на долю продукта, но она не поступала ни в его собственность, ни в его распоряжение, а только в его пользование. Он не мог использовать ее для какой-либо иной цели, кроме непосредственного физического потребления. Вследствие этого процесс потребления был одновременно и процессом распределения.

Разборно-коммуналистические отношения соответствуют такому уровню развития производительных сил, при котором весь создаваемый обществом продукт был жизнеобеспечивающим. На этой стадии развития ни один способный к труду человек не мог от него уклониться. Противоположный образ действия с неизбежностью непосредственно ставил под угрозу само бытие коллектива. Существующие отношения побуждали человека не просто трудиться, но трудиться с максимальной отдачей. Ни один индивид не мог ограничиться добычей такого количества продуктов, которое было достаточно для его собственного прокормления. Ведь все, что он добыл, поступало в общую собственность коллектива и вместе со всей остальной добычей подлежало распределению между членами коллектива сообразно с их потребностями. В результате даже добыв много, человек мог получить мало, остаться полуголодным, если потерпели неудачу остальные члены коллектива.

В таких условиях человек с неизбежностью должен был стремиться добыть возможно больше продукта. Только таким способом он мог гарантировать себе прожиточный минимум. Все это было достаточным стимулом развития производства. Побуждаемые этим мотивом люди развивали производительные силы общества, что рано или поздно должно было привести к появлению более или менее регулярного избыточного продукта. Существование такого продукта этнографами зафиксировано практически во всех известных им первобытных общества. Появление регулярного избыточного продукта привело к перестройке производственных отношений.

Пока его не было, общество не могло позволить ни одному из своих членов использовать создаваемый в нем продукт для каких-либо других целей, кроме физического его потребления. С его появлением объективная необходимость в такого рода ограничении отпала. Возникла реальная возможность использования членами коллектива созданного в нем продукта и для иных целей. И эта возможность рано или поздно с неизбежностью превратилась в действительность.

В условиях существования на данном этапе дуального-родового брака, который был дисэкономическим и дислокальным (см. лекцию "Социальная организация отношений между полами: Возникновение и развитие") каждый взрослый член любого из двух родов-общин, состоявших в групповом браке, был не только связан, по крайней мере, с одним взрослым членом другого коллектива, принадлежащим к противоположному полу, но и заинтересован в поддержании такой связи.

И способом закрепления этих связей между индивидами, принадлежащими к разным коллективам, мог быть только обмен пищей, а также и другого рода продуктами между лицами, составлявшими пару. По своей природе этот обмен был качественно отличен от товарообмена. Он принадлежал к той распространенной в доклассовом обществе форме, которая получила название обмена дарами (подарками), или дарообмена.

Как свидетельствуют данные этнографии, суть дарообмена заключается в создании новых или поддержании уже существующих социальных связей между индивидами либо группами индивидов. Данная связь устанавливается, как правило, не по взаимному предварительному соглашению сторон, а по инициативе одной из них, которая предлагает другой стороне дар. Принятие дара означает установление связи. В качестве дара может выступить вещь, которая нужна получателю. Однако он принимает дар и в том случае, если вещь ему абсолютно не нужна. Дело в том, что отказ от дара рассматривается как оскорбление. Если приняв дар, человек получал друга, союзника, то отказавшись принять его, он наживал врага. Поэтому отказ от дара был крайне редким явлением. По существу принятие дара было обязательным.

Ценность дара заключалась не в самой вещи, а в связи, которая устанавливалась в результате дарения между давателем и получателем. Связь эта носила двусторонний характер. Принятие дара накладывало на человека обязательство ответного дара. Природу и время отдара определял сам получатель. Даритель, как правило, не имел права ни потребовать отдара, ни указать на то, что бы он хотел получить в качестве отдара.

Однако свобода отдаривания была ограничена определенными рамками. Важным в дарообмене был принцип не только взаимности, но и эквивалентности. Отдар должен был быть примерно равноценен дару. Отдар не должен был следовать немедленно за даром, ибо это могло быть расценено как стремление возможно быстрее оборвать связь. Подобное действие могло вызвать вражду. Отдар должен был последовать спустя определенное время после дара. Этот промежуток времени никогда точно не определялся, однако не мог быть не только чрезмерно малым, но и чрезмерно большим. Если дарополучатель долгое время тянул с отдаром, то связь обрывалась и даритель из друга превращался во врага. То же самое происходило, если отдар был несоразмерно мал по сравнению с даром.

Если отдар происходил вовремя и был приблизительно эквивалентен дару, то за ним следовал новый дар, и все начиналось сначала. Но если отдариватель особо ценил данную связь, то он в качестве отдара давал заведомо больше, чем получил в качестве дара. Тем самым он ставил первоначального дарителя в положение человека обязанного отдаривать. Тот в свою очередь мог отдарить с избытком над полученным и т.д.

Таким образом, социальная связь, возникшая в результате дара, сохранялась и поддерживалась, пока она функционировала как своеобразный канал, по которому шло встречное движение даров, причем примерно в равном количестве.

Дарообмен всегда означал переход объектов из собственности в собственность, из одной ячейки собственности в другую. Поэтому вполне понятно, что на стадии раннепервобытного общества он мог происходить только между членами разных общин, разных социоисторических организмов.

Возникновение дарообмена между лицами противоположного пола, принадлежавшими к разным половинам дуальной организации, привело к появлению индивидуального брака, что рано или поздно привело к совместному поселению супругов. В результате род и община перестали совпадать. В состав общины стали входить люди, принадлежавшие к разным родам.

Но, что в данном случае главное, появление дарообмена привело к существенному изменению коммуналистических отношений. Вместе с дарообменом продукты труда, наряду с потребительной ценностью, приобрели новую, чисто социальную по своей природе ценность - дарообменную. Если раньше вещи можно было только потреблять, то теперь стало не только возможным, но и необходимым их дарить. Но дарить вещи - это значит распоряжаться ими.

Появление дарообмена с необходимостью предполагало переход, по крайней мере, части продуктов, являвшихся собственностью коллектива, не только в пользование, но и в распоряжение отдельных его членов. Результатом было движение от разборно-коммуналистической собственности к иной форме коммуналистической же собственности. Если разборно-коммуналистическая собственность предполагала, что все добытое членами коллектива находится не только в собственности, но и в распоряжении общества в целом, а отдельные индивиды только пользуются взятой долей, то характерная черта новой формы коммуналистической собственности заключалась в том, что многие продукты труда, продолжая оставаться собственностью коллектива, перешли в распоряжение отдельных его членов. Произошло своеобразное расщепление между собственностью на продукты труда и распоряжением ими.

Изменение характера собственности наглядно проявилось в изменении природы отношений распределения. Если разбор означал переход доли общественного продукта исключительно лишь в пользование членов коллектива, то новые отношения распределения прежде всего состояли в том, что индивиду выделялась доля общественного продукта, которой он мог распоряжаться. Часть этого продукта он потреблял, часть использовал для разных социальных потребностей, в частности, для дарения. Здесь уже имел место не разбор продукта членами коллектива, а его дележ между ними. Поэтому данные отношения распределения можно было бы назвать дележными, и соответственно новую форму коммуналистических отношений в целом можно было бы именовать дележно-коммуналистическими отношениями.

С появлением более или менее регулярного избыточного продукта существование людей стало значительно более гарантированным. Общество оказалось теперь в состоянии обеспечивать прожиточным минимумом всех своих взрослых членов даже в том случае, если не все они трудились с полной отдачей. Если полный социальный паразитизм в раннепервобытной общине на данном этапе ее развития вряд ли был возможен, то частичный - работа не в полную силу - имел, по данным этнографии, место.

В этих условиях нужны были новые стимулы к труду. И они возникли. Объективная заинтересованность общества в том, чтобы каждый его член трудился с наибольшей отдачей, первоначально находила свое проявление в почете, которым стали окружать людей, вносивших больший, чем остальные, вклад в создание общественного продукта. Искусные и удачливые охотники пользовались уважением и раньше. Однако если раньше в центре внимания были их личные качества, то теперь прежде всего их вклад в совокупный общественный продукт. Одновременно с возвеличиванием охотников, вносивших существенный вклад в общий фонд, формировалось неуважительное отношение к тем, чей вклад был невелик. Деление охотников на удачливых и неудачливых и дифференцированное отношение к ним встречается у самых различных народов.

До поры, до времени это помогало. Но рано или поздно этот стимул перестал действовать. Объективной необходимостью стало изменение отношений распределения, а тем самым и собственности. Эта трансформация могло состоять только в замене коммуналистического распределения, при котором человек получал долю продукта в силу одной своей принадлежности к общине, распределением по труду.

В идеале это означало переход продукта, созданного человеком, не только в его распоряжение, но и собственность, а тем самым и возникновение наряду с общественной собственностью отдельной собственности членов общины. Разумеется, это не означало, что все созданное человеком могло использоваться лишь им самим, что община должна была превратиться в совокупность субъектов, которые ничем в экономическом отношении не были между собой связаны. Циркуляция продукта внутри общины, которая происходила раньше, не могла прекратиться. Она по-прежнему оставалась необходимым условием существования общества. Люди по-прежнему должны были давать друг другу и получать друг от друга различного рода продукты, среди которых главную роль играла пища. Однако эта циркуляция, происходившая раньше в форме дележа, теперь должна была приобрести иные общественные формы.

Суть перехода к распределению по труду заключалась в том, что человек не был больше обязан делиться с остальными членами социоисторического организма. Теперь все, что он давал другим членам общины, подлежало возмещению. Дележ должен был быть заменен обменом. Вещественный состав полученной им доли общественного продукта мог меняться, но сама эта доля должна была оставаться неизменной. И вполне понятно, что в таких условиях у человека, который трудился больше других, должно было скапливаться больше материальных благ, чем у других членов общества.

Но на пути перехода от распределения по потребностям к распределению по труду, от дележа между членами общины к обмену между ними лежали огромные препятствия. Общество по-прежнему продолжало требовать от каждого трудоспособного своего члена делиться всем тем, что находилось в его распоряжении со всеми остальными членами общины и применять санкции к тем, кто с этими нормами не желал считаться. В результате развитие социально-экономических отношений пошло не по прямому, а по своеобразному кружному пути.

Член общины был обязан делиться только тем продуктом, которые был в его распоряжении. И нужно было найти такой способ вывода вещей из распоряжения человека, который одновременно не означал бы их потери для данного человека, который был бы одновременно способом сохранения продукта за ним. И этот способ был найден.

Чтобы не делиться созданным или добытым продуктом с другими членами своего коллектива, человеку достаточно было передать его в дар члену другого социоисторического организма. Даря предмет члену другой общины, человек не терял его полностью. Он лишался данного предмета, но получал право на другой предмет эквивалентной ценности, причем иногда даже такой, который во всех отношениях был подобен подаренному. Ведь только в товарообмене всегда обмениваются предметы, имеющие разные потребительные ценности. Иначе этот обмен не имеет смысла. Иное дело - дарообмен. При нем возможен обмен вещей с одинаковой потребительной ценностью, т.е. во всем подобных.

Человек, подаривший одну реальную вещь, становился потенциальным собственником другой реальной вещи, эквивалентной по ценности подаренной. И так как он был не реальным, а только потенциальным собственником, вещь реально в его руках не находилась, то он не был обязан делиться ею с членами своего коллектива. Такая обязанность появлялась только тогда, когда он реально получал отдар. Но достаточно было, получив вещь, снова подарить ее, как она опять оказывалась вне недосягаемой для других членов его общины.

Чем больше человек дарил, тем объемней становилась его потенциальная собственность. Иначе говоря, он получал возможность в своеобразной форме накапливать материальные ценности. И чтобы поддерживать свои накопления, человек должен был постоянно, получив вещь в качестве отдара, снова отдавать в качестве дара.

В результате все большая часть продукта, созданного в каждом социоисторическом организме, стала уходить, разумеется, в форме дара, в другие социоисторические организмы. Соответственно в каждый социоисторический организм стал во все большем количестве поступать продукт, созданный в иных общинах. Неизбежным было возникновение целостной системы циркуляции продукта между социоисторическими организмами. Вполне понятно, что между ними циркулировал не весь общественный продукт, а только часть его, а именно избыточный продукт. Если избыточный продукт в основном циркулировал между социоисторическими организмами, то жизнеобеспечивающий - внутри общин.

Переход от раннепервобытного общества к позднепервобытному был, таким образом, ознаменован своеобразным раздвоением системы социально-экономических отношений: наряду с системой циркуляции жизнеобеспечивающего продукта возникла особая система циркуляции избыточного продукта. В этнографической науке она получила название престижной экономики

Различные объекты циркулировали в системе престижной экономики в форме даров. Престижная экономика была в своей сущности системой престижного дарообмена, престижного дарообращения. Дарообмен представляет собой переход объектов из собственности в собственность. Дар должен быть возмещен более или менее равноценным отдаром. Принцип эквивалентности данного и полученного был одним из важнейших в престижной экономике. У всех народов, у которых была развита эта экономика, было выработано достаточно четкое понятие эквивалентности.

Престижная экономика - необычайно сложное явление. Она включает в себя три основные формы обращения даров: дародачеобращение, или церемониальный обмен, дароплатежное обращение и великодарообращение. Последняя форма выражалась в грандиозных межобщинных праздниках (дароторжества), на которых потреблялось огромное количество пищи и раздаривалась масса самых разнообразных вещей (потлачи у индейцев Северной Америки, свиные праздники у папуасов Новой Гвинеи, "пиры мертвых" у эскимосов Аляски и т.п). Великодарение было главной, ведущей формой престижной экономики

Появление престижной экономики имело своим следствием резкое расслоение общества. Выделились большие люди (бигмены, чифмены и т.п), которые дарили большое количество пищи и вещей и имели великое множество дарообменных партнеров и т.п.), середняки, которые дарили меньше и имели небольшое количество партнеров, и, наконец, бедняки, рвань-люди, которые совсем не принимали участие в обращение даров.

Если раньше человек добивался престижа путем увеличения своего трудового вклада в общественный продукт, поступавший в дележ между членами общины, то теперь - путем возрастания числа вещей, которые он дарил членам других общин, и соответственно числа партнеров по обмену.

Приобрести престиж можно было прежде всего путем великодарения. Человек, включившийся в погоню за престижем, не знал покоя. Он должен был постоянно дарить на дароторжествах, причем во все больших количествах и все большему числу людей. Иначе он не мог даже сохранить престиж, тем более повысить его. Но чтобы дарить продукт, нужно было иметь его в своем распоряжении.

Один из путей получения нужного количества продукта состоял в том, чтобы как можно больше производить его самому. Для этого нужно было много и напряженно трудиться. Люди всегда были не равны по своим способностям. Одни могли произвести больше продукта, другие - меньше. И когда возникла престижная экономика именно это различие на первых порах прежде всего определяло, кто из людей не смог, а кто смог включиться в престижный дарообмен, а также и степень их включенности в эти отношения. Человек, который больше других производил, соответственно был способен и больше дарить. Однако всегда существовал предел тому, что человек мог произвести сам и с помощью своей семьи. Отсюда стремление использовать для дарения продукты чужого труда.

Возникли различного рода способы мобилизации продуктов чужого труда. В результате престиж человека стал определяться способностями не только к труду, но и к манипулированию престижными ценностями. Но пока человек прямо или косвенно в большей или меньшей степени возмещал полученный им для раздаривания чужой продукт, престиж его зависел прежде всего от того, сколько он сам производил.

Поэтому преодолеть указанное выше ограничение можно было только путем перехода к систематическому безвозмездному присвоению чужого труда. Таким образом, логика развития престижной экономики с неизбежностью вела к появлению эксплуатации человека человеком. Когда это произошло, часть избыточного продукта стала одновременно и прибавочным продуктом.

С появлением эксплуатации количество даримого тем или иным человеком перестало определяться объемом созданного им продукта. В принципе теперь человек мог дарить, и при этом много, даже в том случае, если он сам ничего не создавал. А так как престиж человека зависел только от объема даримого продукта, то теперь добиться его мог и человек, который перестал участвовать в труде. Появление эксплуатации открыло возможность для беспредельного роста массы избыточного продукта, которую мог сосредоточить тот или иной человек в своих руках, а тем самым и беспредельного повышения его престижа.

Таким образом, не успев еще даже как следует сформироваться, распределение по труду привело к появлению своей противоположности - эксплуатации человека человеком. Только с ее возникновением в достаточной степени утвердилось зародившееся раньше имущественное и социальное неравенство. Лишь когда для дарения стал использоваться прибавочный продукт, возник достаточно большой отрыв "богачей" от рядовых людей. Что же касается бедняков, то их оформление в качестве особого слоя было связано не только с престижной, но и жизнеобеспечивающей экономикой.

Порожденное престижной экономикой стремление к престижу в отличие от многих иных потребностей не имеет предела. Престиж недостаточно завоевать, его нужно постоянно поддерживать. Не существует абсолютного престижа, по достижению которого человек мог бы успокоиться. Престиж можно бесконечно повышать. Поэтому стремление к престижу как экономический мотив может быть сопоставлено лишь со столь характерной для капитализма погоней за прибавочной стоимостью.

Возникнув, престижная экономика оказала огромное воздействие на жизнеобеспечивающую экономику. Утвердившийся в сфере престижной экономики принцип эквивалентности в процессе обращении продукта, стал во всей большей степени проникать в жизнеобеспечивающую экономику. Дележ внутри общины начал вытесняться и замещаться различными формами обмена.

Дележ всегда предполагает существование круга людей, которые обязаны делиться друг с другом. И такого рода дележные круги продолжали существовать и на стадии позднепервобытного общества. Но они начали менять свой характер. Раньше дележный круг совпадал с общиной. Теперь он распался на несколько кругов, каждый из которых включал в себя лишь часть членов общины.

Другое важное изменение состояло в приобретении дележными кругами относительного характера. Одни продукты распределялись в более широком кругу, другие в более узком. Так, например, хотя социоисторический организм перестал быть дележным кругом по отношению к большинству продуктов, некоторые виды добычи продолжали распределяться между всеми его членами. И по отношению к этим видам добычи он продолжал оставаться дележным кругом. Размеры дележного круга зависели от ситуации. В одной ситуации он включал в себя большее число людей, в другой - меньшее. В этом смысле можно говорить о существовании в позднепервобытной общине целой иерархии дележных кругов.

Все это делало крайне своеобразными отношения собственности на продукты труда. Любой человек был отдельным собственником только в определенном отношении. Он был собственником по отношению к одним вещам, но лишь распорядителем по отношению к другим, а именно к тем, которыми был обязан делиться с членами своего дележного круга. Он был собственником данной вещи по отношению к одним людям, но лишь распорядителем по отношению к другим, а именно членам своего дележного круга. Он был собственником данной вещи по отношению к определенным людям в одной ситуации, но лишь распорядителем в другой.

И дальнейшее развитие шло по линии, во-первых, суждения круга лиц, обязанных делиться друг с другом, во-вторых, сокращения круга вещей, которыми человек был обязан делиться с другими, в-третьих, уменьшения числа ситуаций, в которых человек был обязан делиться. Однако в течение всей фазы позднепервобытного общества каждый взрослый человек был одновременно и отдельным собственником и не был им. Не существовало каких-либо определенных ячеек отдельной собственности. Грани между ними носили относительный характер. Условны были границы и между дележными кругами.

В этих условиях семья не могла быть единицей собственности. Каждый человек был отдельным собственником и, кроме того, входил в дележный круг, который не обязательно совпадал с теми, в которые входили члены его семьи. Существование в позднепервобытных и даже предклассовых обществах раздельной собственности мужа и жены отмечают многие исследователи. Но не будучи единицей собственности, семья в большей степени становилась и хозяйственной ячейкой. Это во многом было обусловлено тем, что позднепервобытная община, переставая быть единым дележным кругом, тем самым переставала быть хозяйственной ячейкой. Она все в большей степени приобретала черты только хозяйственного организма.

На стадии позднепервобытного общества престижно-экономические отношения играли ведущую роли. Они определяли характер всех остальных социально-экономических отношений. Поэтому всю систему социально-экономических отношений, которая существовала на этой стадии развития, можно охарактеризовать как первобытно-престижный общественно-экономический уклад. Этот уклад существенно отличался от того, который существовал в раннепервобытном обществе. Хотя на этой стадии наряду с новыми социально-экономическими отношениями все еще продолжали существовать дележные, в целом первобытный коммунизм уже ушел в прошлое. Если в основе раннепервобытного общества лежал первобытно-коммунистический (коммуналистический) уклад, то фундаментом позднепервобытного общества был качественно отличный от него первобытно-престижный уклад. Соответственно можно говорить и о двух разных способах производства: первобытно-коммунистическом и первобытно-престижном. А это значит, что раннепервобытное и позднепервобытное общества относились к двум разным общественно-экономическим формациям: первое - к первобытно-коммунистической (коммуналистической) формации, второе - к первобытно-престижной формации.

Престижная экономика сыграла огромную роль в развитии человеческого общества. С ее возникновением появился новый, могучий стимул к производству. Для дародач, дароплатежей и особенно великодаров требовалась масса избыточного продукта. Она могла быть создана только трудом. О том, что церемониальный обмен, различного рода платежи, связанные с событиями жизненного цикла человека, престижные пиры, потлачи и другие подобные явления были на этой стадии развития важнейшими стимулами к труду, пишут все без исключения этнологи, занимавшиеся исследованием престижной экономики.

Возникновение престижно-экономических отношений открыло широкую возможность и дало могучий толчок развитию производительных сил общества. Но, когда в жизнеобеспечивающей экономике дележ в основном был вытеснен обменом и утвердилась отдельная собственность, объективная нужда в существовании этих отношений отпала, и они постепенно начали терять значение и отмирать. С почти полным исчезновением таких форм престижной экономики, как великодарообращение и дародачеобращение на смену позднепервобытному обществу пришло предклассовое общество. Уже на стадии первобытного-престижного общества начали зарождаться различные формы эксплуатации человека человеком. Все эти тенденции получили развитие в предклассовом обществе, в котором возникло несколько антагонистических способов способов, один из которых представлял собой формирующийся азиатский способ производства, а остальные являлись неосновными способами производства.