«Я славлю твой подвиг, Гастелло»

«Я славлю твой подвиг, Гастелло»

10 июля 1950 года новую улицу в Московском районе назвали в честь Героя Советского Союза Николая Францевича Гастелло (1907–1941).

Имя летчика, совершившего подвиг в Белоруссии, вошло в число легендарных имен героев Великой Отечественной войны.

Николай Гастелло родился в Москве, на Пресне. Детство его проходило в Сокольниках. Мальчиком он был увлеченным и очень способным.

Сначала он устроился слесарем на завод в городе Муроме, куда переехала семья, а затем вернулся в Москву. В 23 года Гастелло поступил в школу военных летчиков. По окончании ее служил в бомбардировочной авиационной части. Еще до Великой Отечественной Гастелло получил боевой опыт – в битве на реке Халхин-Гол, в Западной Белоруссии, в Советско-финляндской войне. За короткое время Николай Гастелло прошел путь от командира тяжелого воздушного корабля до командира авиаэскадрильи.

Капитан Гастелло вступил в бой с фашистами в первый же день войны, нанеся бомбовый удар в районе Брестской крепости. 26 июня 1941 года при выполнении боевого задания разбомбить колонны фашистских танков генерала Гудериана в районе шоссе Молодечно – Радошковичи самолет капитана Гастелло подбили. И тогда летчик решился на таран. Он направил горящую машину в колонну вражеских танков. Экипаж в составе командира капитана Николая Гастелло, лейтенанта Григория Скоробогатого, штурмана лейтенанта Анатолия Бурденюка и стрелка-радиста, старшего сержанта Алексея Калинина погиб смертью героев. Тараном уничтожено значительное количество боевой техники и живой силы противника.

Такова официальная версия. В 1990-е – в начале 2000-х годов получила распространение иная версия. Согласно ей, подвиг, приписываемый Гастелло, в действительности совершил другой летчик – Александр Маслов, Гастелло же погиб примерно в 25 километрах от этого места. Он тоже был подбит и тоже пытался совершить таран, но ему это не удалось – неуправляемый самолет врезался в землю. Так следует из показаний свидетелей и экспертизы останков летчиков, сделанной после войны. Между тем вот что говорится в рапорте, написанном старшим лейтенантом Федором Воробьевым и штурманом Анатолием Рыбасом, которые летели в паре с капитаном Гастелло:

«Погода на маршруте и в районе цели была ясная, видимость отличная. Подходя к цели, с высоты обнаружили на отрезке дороги Молодечно – Радошковичи несколько колонн танков противника.

Мы зашли со стороны солнца, и Гастелло дал команду на удар. Бомбовый груз был сброшен на цель. В это время в воздухе появилась шапка разрыва зениток…

Уходя от цели с разворотом на солнце, мы заметили дым у мотора самолета Гастелло. Спустя несколько мгновений объятый пламенем самолет кренится вправо. Видно, что пожар самолету сбить не удалось, но Гастелло сумел выровнять машину и тут же подал команду экипажу Воробьева возвращаться на базу. Сам же с резким скольжением на крыло развернул машину и пошел на скопление танков и бензозаправщиков противника, обнаруженных у лесочка на окраине деревни Декшняны.

Вплоть до роковой секунды из пылающего самолета летели по врагу огненные трассы разящих пуль лейтенанта Скоробогатого и сержанта Калинина.

На какую-то долю секунды самолет Гастелло был потерян из виду, но потом возник огромный столб огня и дыма в центре скопления танков противника, и последовала затем еще серия взрывов. Мощный звуковой удар на какой-то момент перекрыл все прочее, на какое-то мгновение мы практически оглохли, не могли вести даже радиообмен по шлемофонам…».

Когда проводились новые экспертизы, свидетелей подвига Гастелло уже не было в живых. Оба они погибли в том же 1941 году. Федор Воробьев – 23 августа, а Анатолий Рыбас – 15 ноября. Но в любом случае Гастелло, вне всякого сомнения, погиб смертью храбрых, а этот таран стал первым наземным огненным тараном во время Великой Отечественной войны.

В газете «Красная звезда» 6 июля 1941 года появилось стихотворение Михаила Голодного «Подвиг капитана Гастелло»:

Бомбежкой подавлен зазнавшийся враг?

Все сделал, как надо, Гастелло.

Осколки пробили бензиновый бак,

Снарядом машину задело.

Герой под огнем самолет развернул,

Из бака все ширилось пламя.

Он взглядом орлиным на землю взглянул,

Увидел он шлях над полями.

По нем продвигались колонны машин,

Наполнены нефтью цистерны.

Минута раздумья – и Родины сын

На подвиг идет беспримерный.

Он падает камнем в колонну врагов,

Страшней он дымящейся мины.

Взлетают цистерны под грохот и рев,

Взлетают на воздух машины.

Такими делами бессмертен народ.

Я славлю твой подвиг, Гастелло.

Погиб ты. Но дело твое не умрет —

Бессмертно народное дело!

26 июля 1941 года Николаю Гастелло присвоено звание Героя Советского Союза. После войны имя летчика-героя присвоено поселкам, школам, пионерским дружинам, шахтерским шахтам и, конечно, улицам во многих городах страны. Гастелло стал поистине народным героем Башкирии, несмотря на то что в Уфе он жил сравнительно недолго, учась в 1918 году в школе-колонии, в которую привезли из Москвы эвакуированных в связи с голодом детей.

В столице Башкирии в послевоенные годы появился стадион имени Гастелло, а в 1970-1980-е годы во второй лиге чемпионата СССР по футболу выступала уфимская команда «Гастелло». Сейчас такой команды нет – в Уфе главенствует хоккей, и все любители спорта знают команду «Салават Юлаев», носящую имя национального героя Башкирии.

Между тем Салават Юлаев вряд ли мог предположить, что на свете будет такая игра – хоккей. А вот присвоение имени Гастелло стадиону и футбольной команде вполне объяснимо. Николай Францевич играл в футбол, правда, не за уфимскую команду, а за команду паровозоремонтного завода города Мурома. Он был ее организатором, он же – инициатор превращения одного из муромских пустырей в футбольное поле.

Поскольку в этой книге мы рассказываем о названиях улиц, то невозможно обойти вниманием историю появления первой улицы Гастелло, хотя имя это присвоено неофициально его товарищами – военными летчиками. Об этой истории поведал в книге «Мой отец – капитан Гастелло» его сын Виктор. Дело было в Карелии зимой 1940 года, во время Советско-финляндской войны.

«С востока к Центральному аэродрому примыкал авиационный завод, на котором за ночь на всех самолетах были установлены новые радиоприборы для полета в сложных метеорологических условиях.

На следующий день группа вылетела в район Петрозаводска и приземлилась на аэродроме Бесовец.

Однако оказалось, что на аэродроме негде жить, нет места для отдыха экипажей. Но Николай Францевич проявил смекалку.

Где-то на свалке он разыскал ящики, в которых с завода на аэродром привозили в разобранном виде самолеты-истребители. Истребители тут же собирали, а ящики выбрасывали.

С помощью тракторов ящики приволокли ближе к столовой, установили в ряд. Потом у снабженцев раздобыли печки-буржуйки. Николай был известный специалист по дереву.

– Молоток, гвозди, пилу и рубанок, – скомандовал он, – да побыстрее.

Два пилота бросились к снабженцам, принесли все необходимое. И закипела работа… Из грубых ящиков на глазах росли довольно элегантные коттеджи.

Вскоре из теремков заклубился дымок. Правда, лежаки делались двухъярусные, как для зэков. На углу первого переделанного ящика какой-то шутник краской написал: „ул. Гастелло“. Николай пытался возражать, отказываясь от такой чести, но все были «„за“.

Думал ли Николай Францевич, что когда-то действительно появится улица имени Гастелло?»

Вряд ли. Но в связи с футбольным прошлым героя трудно не обратиться к примете футболистов. Мяч, влетевший в ворота соперника и по какой-то причине не засчитанный, чаще всего является предвестником честно забитого гола.

Временная улица Гастелло, сколоченная из ящиков, превратилась в десятки улиц его имени в разных городах нашей страны.