II Дубровникъ, итальянская Рагуза
II
Дубровникъ, итальянская Рагуза
Мы опять въ бездоходномъ архипелаг? острововъ… Пароходъ б?житъ не моремъ, а какими-то водяными корридорами, извивающимися то между мысами и полуостровками берега, то между скалами острововъ. Бачки зд?сь не чувствуешь; направо и нал?во — готовыя картины. Альмиссу съ ея неприступнымъ замкомъ, это старое гн?здо пиратовъ, съ которыми такъ долго и безплодно боролись галеры венеціанцевъ, мы про?хали ночью.
Я проснулся рано, когда мы были у острова Лезины; славяне называютъ его Хварь, но я думаю, что и имя Лезина тоже славянское, — Л?сина. И Лезина, и недалекій отъ нея островъ Лисса (тоже, должно быть, славянскій «лисъ», л?съ), перес?кающій морской путь изъ Тріеста въ Бриндизи и Грецію, сильно укр?плены, особенно Лисса, играющая большую стратегическую роль. Недаромъ, падкіе на такіе выгодные пункты, англичане пробовали одно время захватить навсегда въ свою власть этотъ островъ и уже было-устроили на немъ свои склады и укр?пленія.
Отъ Лезины широкій заливъ, почему-то величаемый Нарентскимъ проливомъ, уходитъ глубоко въ материкъ, отд?ляясь отъ моря длиннымъ полуостровомъ Пл?шацомъ, больше изв?стнымъ подъ итальянскимъ своимъ именемъ Сабіончелло. Изъ этого залива самый удобный естественный доступъ въ Боснію по многоводной р?к? Неретв?, или Нарент?, впадающей въ заливъ и составляющей главную артерію юго-западной Босніи, на которой стоятъ Метковичъ и Мостаръ. Когда-то по Неретв? жило самое воинственное и безпокойное изъ далматскихъ племенъ, дол?е вс?хъ защищавшее свою независимость отъ Рима и отъ франковъ и тревожившее своими отчаянными наб?гами латинскіе прибрежные города и латинскихъ жителей далматскихъ островковъ. Настоящее имя имъ было неретвяне, по имени ихъ р?ки, но звали ихъ обыкновенно «погане», — в?роятно, за ихъ упорное язычество.
Императоръ Константинъ Багрянородный говоритъ про нихъ: «Погане же, которыхъ римляне зовутъ арентинами, скрытые въ своей недоступной гористой стран?, чуждались крещенія: Погане на славянскомъ язык? значитъ именно: „не крещеные“.
Намъ не приходится, однако, углубляться въ Нарентскій заливъ, а нужно круто повернуть, мимо устья его, въ большому острову Корчул?, по-европейски Курцол?. Этотъ остров? еще до сихъ поръ обиленъ л?сами, изъ которыхъ въ свое время выстроена была вся подводная Венеція, вс? корабли ея флота. Корчула интересна для насъ еще т?мъ, что въ 1806 г. наши русскіе моряки съ помощью черногорцевъ два раза отнимали ее у французовъ и только по тильзитскому миру уступили имъ назадъ этотъ вс?мъ лакомый островъ. Англичане тоже влад?ли имъ н?которое время, пока в?нскій конгрессъ не отсудилъ его вм?ст? со всею Далмаціею въ собственность Австріи, счастливой, какъ изв?стно, на подарки и браки, — tu, Austria felix, nube [1].
Знаменитый среднев?ковой путешественникъ по дальней Азіи, венеціанецъ Марко Поло взятъ былъ въ пл?нъ генуэзцами въ жестокой морской битв? при Курцол?, и только благодаря скук? своего пл?на, невыносимой для его д?ятельной натуры купца и путешественника, р?шился заняться отъ нечего д?лать т?мъ описаніемъ своего путешествія къ Белиному Моголу, которое сд?лалось потомъ незам?нимымъ сокровищемъ для историковъ и географовъ Европы… Генуэзцы XIII в?ка были уже настолько просв?щенны, и настолько сочувствовали энергіи и предпріимчивости см?лаго венеціанца, что, восхищенные книгою его, отпустили его безъ выкупа на свободу [2].
* * *
Про?хали мимо другого большого острова Мл?та (Меледа, по-итальянски), который долго провожалъ насъ справа, въ то время какъ съ л?вой руки тянулся безконечный полуостровъ Сабіончелло. Мл?тъ въ древности назывался Мелитою; у его береговъ апостолъ Павелъ претерп?лъ, по преданію, то крушеніе, которое описано въ Д?яніяхъ Апостольскихъ.
Тутъ уже начались бывшія влад?нія рагузской республики, которой, впрочемъ, принадлежали когда-то и Корчула, и Лезина, и Врачъ, и Ластово, и другіе прибрежные острова. Собственно Далмація зд?сь кончается, — потому что отъ Неретвинскаго канала вплоть до Еаттарской бухты вся береговая полоса — въ 150 милъ длины и въ 15 ширины — искони составляла независимую республику Дубровника, или Рагузы, а прибрежье Каттарской бухты — такъ-называемой Бокка-ди-Каттаро, — тоже не принадлежало къ Далмаціи, а всегда считало себя независимою общиною, населенною особымъ племенемъ сербскихъ славянъ — бокезами, которые, впрочемъ, почти нич?мъ существеннымъ не отличаются отъ другихъ далматинскихъ серббвъ. Т?мъ не мен?е бокезы и уже подавно самолюбивые рагузяне, гордящіеся своею многов?ковою независимостью, ни за что не назовутъ себя постылымъ для нихъ именемъ далматинцевъ, бывшихъ постоянно подъ властью Италіи или какого-нибудь другого государства.
Въ самомъ д?л?, прожить вольною и богатою республикою ц?лыхъ 1.500 л?тъ, какъ прожилъ Дубровникъ, — что-нибудь да. стоитъ, и съ такими историческими преданіями народъ не распростится скоро.
Берега, мимо которыхъ мы двигаемся, мало интересны съ точки зр?нія красоты. И берегъ материка сл?ва, и островки справа, — все это большею частью голые каменистые холмы, иногда разграфленные, будто линейкою, террасами виноградниковъ, и только у подножія окруженные садами. Маленькія деревеньки изъ б?лыхъ и с?рыхъ каменныхъ домиковъ, крытыхъ красною черепицею, мелькаютъ среди этихъ садовъ въ устьяхъ долинокъ и у береговыхъ заливчиковъ, и между ними снуютъ по голубому морю, стихшему зд?сь какъ расплавленное стекло, парусныя лодочки и игрушечные пароходики. Настоящіе пароходы не приближаются къ этимъ опаснымъ берегамъ, ус?яннымъ рифами и мелями и изр?заннымъ скалистыми мысами. На островкахъ то-и-д?ло б?л?ютъ башенки маяковъ и сбившіяся къ вод? кучки рыбацкихъ домиковъ, которые одни только нарушаютъ безлюдье этихъ каменистыхъ оазисовъ земли, разбросанныхъ по пустын?, моря [3].
Гравоза — старый славянскій Гружъ — спряталась въ самой глубин? узкой бухты, между гористымъ мысомъ, отд?ляющимъ бухту отъ моря, и такимъ же гористымъ берегомъ. Тутъ, въ этой природной теплиц?, загороженной отъ в?тровъ, накаляемой солнцемъ, увлажаемой моремъ, — растительность уже гораздо бол?е южная. Черные зонтики кипарисовъ тутъ въ первый разъ выступаютъ какъ характерное дерево пейзажа. Долина р?ки Омблы, которая впадаетъ тутъ въ море, черезъ это д?лается одною изъ самыхъ живописныхъ. Гравоза — торговый портъ Рагузы, просторный и спокойный въ самое бурное время. Къ самой Рагуз? большія суда приставать не могутъ. На берегу ц?лые ряды каменныхъ складовъ, таможня, отель. Но городокъ на видъ совс?мъ не важный.
Мы н&скоро позавтракали и посп?шили въ Дубровникъ. Наняли хорошую коляску съ парою крупныхъ лошадей и покатили себ? по превосходному, широкому и мягкому шоссе, обсаженному всякими южными деревьями, устроенному еще во времена кратковременнаго французскаго владычества.
Отъ?хавъ всего четверть версты, мы сразу очутились словно въ другомъ мір?. Вокругъ насъ — чарующая красота. Это уже не безплодныя скалы, не скучные холмы съ однообразными террасами виноградниковъ, — кругомъ насъ роскошная, цв?тущая Италія изъ окрестностей какого-нибудь Неаполя или Палермо. Чудные виды на горы, чудные виды на море, и не знаешь, куда обращать радостно изумленные глаза. Надъ нами и подъ нами — ряды прелестныхъ дачъ, потонувшихъ въ цв?тахъ и садахъ: балкончики, л?стницы, террасы, статуи — б?л?ютъ своими мраморами среди густыхъ шапокъ цв?тущихъ олеандровъ, красныхъ, розовыхъ, желтыхъ, б?лыхъ; все это виситъ вавилонскими садами своего рода съ высоко поднятыхъ ст?нъ. Пальмы, латаніи, кактусы, алоэ, съ четырехсаженными упругими стволами своихъ цв?тныхъ ножекъ, розово-желтые пушистые султаны мимозъ исполинскаго роста, цв?тущія катальпы, магноліи, ув?шанныя по вс?мъ в?твямъ огромными б?лыми чашами своихъ цв?товъ, — переносятъ воображеніе на далекій знойный югъ, и вм?ст? съ глубокою синевою неба, вм?ст? съ н?жнымъ голубымъ бархатомъ застывшаго моря, и ярко облитыми утреннимъ солнцемъ р?зкими изломами скалъ, уходящихъ изъ-подъ нашихъ ногъ къ морскимъ безднамъ, создаютъ вокругъ насъ какую-то неописуемую феерію.
А выше вс?хъ этихъ дачъ, садовъ и скалъ хмурится сл?ва, забравшись на недоступную вершину горы, въ одно и то se время и надъ Гравозою, и надъ Рагузою, еще съ иголочки новая, сильная австрійская кр?пость, съ пушками огромнаго калибра, господствующая надъ вс?ми этими голубыми бухтами и живописными мысиками, обстр?ливающая изъ своего орлинаго гн?зда вс? подступы берега…
Рагуза и сама — одна кр?пость. Въ?хали мы въ нее черезъ романтически-живописную старую воротную башню, всю во мх? и ползучихъ растеніяхъ, увитую плющомъ, съ изгрызенными временемъ зубцами, съ уступами, на которыхъ усп?ли вырости ц?лыя деревья фигъ и олеандровъ. Башня эта только одно звено обширной кр?пости съ массивными высокими ст?нами, съ глубокими и широкими рвами, съ грозными когда-то бойницами. Ст?ны и башни кр?пости карабкаются вверхъ по гор?, спускаются глубоко къ морю, огораживая своими сплошными колоссальными ширмами каждый выступъ и каждую впадину скалы, на которой угн?здился древній Дубровникъ. Эти маститыя укр?пленія Дубровника живутъ уже очень длинный рядъ в?ковъ; ст?ны, что у самаго моря, построены были еще въ VII в?к?, другія — въ XI, XII, XIV-мъ… Даже съ посл?дняго возобновленія ихъ прошло по 300 и по 400 л?тъ! Ворота подъ башнею — ц?лая неприступная твердыня, съ обычнымъ поворотомъ внутри, — этою страшною западнею для вторгнувшагося врага; такъ всегда строились входы въ древнія кр?пости; на улицахъ, отлично вымощенныхъ, везд? видн?ются надъ дверями домовъ скульптурные гербы старинныхъ м?стныхъ фамилій, статуи святыхъ въ нишахъ по католическому обычаю. Окна, карнизы, фронтоны крышъ тоже вс? въ старинныхъ, потемн?вшихъ отъ времени, орнаментахъ. Старые католическіе храмы особенно богаты скульптурою; на ихъ уступахъ, фронтонахъ, фасадахъ — ц?лое населеніе каменныхъ святыхъ, каменные цв?ты и деревья, зат?йливые каменные завитки колоннъ, каменныя надписи, каменные гербы… Мы заходили въ самые древніе храмы и изумлялись ихъ множеству богатыхъ алтарей, ихъ пестрымъ мраморамъ и мозаикамъ, ихъ прекраснымъ картинамъ итальянской кисти. Храмы эти и внутри наполнены статуями, словно капшца идолопоклонниковъ.
Въ главномъ собор? службы не было, но челов?ка четыре пожилыхъ патеровъ, въ б?лыхъ кружевныхъ стихаряхъ, не то сид?ли, не то возлежали въ своихъ р?зныхъ ложахъ за алтаремъ, уставясь сонливыми глазами въ страницы требниковъ, и врядъ ли слушая съ особеннымъ вниманіемъ монотонное чтеніе на память изв?стныхъ имъ молитвъ сид?вшаго впереди собрата. Кол?нопреклоненныя фигуры женщинъ и стариковъ видн?лись въ разныхъ углахъ храма, передъ статуями Мадонны и святыхъ, тускло осв?щенными огоньками лампадокъ…
Храмы Дубровника соперничаютъ своею древностью съ его ст?нами и башнями. Самый старый и самый историческій храмъ св. Власія, патрона Рагузы, основанный въ Х-мъ в?к?, по случаю чудеснаго явленія этого святого священнику Стойку и отраженія рагузцами коварнаго нападенія венеціанцевъ, — правда, перестроенъ въ XVII-мъ стол?тіи совс?мъ заново и совс?мъ на итальянскій манеръ, такъ что отъ прежняго славянскаго стиля сл?довъ не осталось; точно такъ же „возобновленъ“ былъ въ XVIII-мъ стол?тіи и другой историческій соборъ св. Маріи, построенный еще въ 1050 г. хорватскимъ княземъ Стефаномъ, современникомъ нашего Ярослава Мудраго, и до сихъ поръ хранящій въ себ? много древнихъ реликвій; но все-таки с?дая древность этихъ святилищъ сообщаетъ имъ особенно интересный характеръ.
Теперь вы чувствуете себя въ Рагуз? какъ въ настоящей Италіи, а вовсе не въ коренномъ славянскомъ поморь?. Венеція, хотя всегдашняя соперница и зл?йшій врагъ рагузской республики въ теченіе многихъ в?ковъ т?снаго сос?дства и борьбы, наложила на нее незыблемо-кр?пко характерную печать своихъ вкусовъ и обычаевъ. Тутъ и стиль домовъ, и убранство церквей, и вн?шній видъ улицъ — чисто венеціанскіе. А ужъ особенно главная площадь передъ префектурою — прямо уголокъ Венеціи; недостаетъ только воды вм?сто мостовыхъ и гондолъ вм?сто фіакровъ. Домъ префектуры — бывшій „дворецъ ректоровъ республики — выстроенъ еще въ XV-мъ стол?тіи въ явное подражаніе „дворцу дожей“, съ неизм?нными острыми арками, разд?ленными парочкой сомкнутыхъ колонокъ, съ обычными сквозными р?шотками балконовъ. Подъ арками въ холодк? устроены каменныя сид?нья съ р?зьбою въ два яруса для бывшихъ гражданъ республики, им?вшихъ надобность до властей. Внутренній дворъ этого дворца ректоровъ тоже весь обнесенъ потемн?вшими отъ времени колонками; старинная массивная л?стница, выс?ченная изъ камня, съ р?зьбою и скульптурными украшеніями, ведетъ н?сколькими поворотами наверхъ. Отовсюду смотрятъ характерныя островерхія венеціанскія окна, везд? надъ входами статуи папъ и святыхъ въ нишахъ, и неизб?жныя статуи св. Власія, патрона города, везд? въ промежуткахъ между колоннъ узенькіе каменные балкончики съ балюстрадою…
На главной площади — другой такой же точно домъ, съ гербами, арками, венеціанскими окнами и балкончиками. Это бывшая таможня, — постройка XVI в?ка.
Тутъ же, на площади — довольно безхитростный памятникъ какого-то, изъ камня выс?ченнаго, среднев?кового рыцаря съ поднятымъ мечомъ, XIII-го или XIV-го стол?тія, безъ сомн?нія одного изъ немногихъ былыхъ защитниковъ этой совс?мъ не воинственной торговой республики. Гораздо бол?е интересный и знаменательный памятникъ стоитъ на фруктовомъ рынк? Дубровника — прекрасная бронзовая статуя знаменитаго славянскаго поэта XVII в?ка, рагузянина Франческо Гундулича, перекрещеннаго итальянцами въ Франческо Гондоло. Онъ изображенъ съ перомъ въ рук?, въ костюм? Гёте, съ задумчиво-восторженнымъ выраженіемъ лица, въ моментъ поэтическаго творчества… На бронзовыхъ доскахъ кругомъ пьедестала представлены сцены изъ его патріотическихъ и фантастическихъ стихотвореній.
Рагуза производитъ впечатл?ніе не только итальянскаго, но еще и среднев?кового города. Отъ ея широкой главной улицы, обставленной с?рыми высокими домами старинной архитектуры, да и отъ вс?хъ другихъ площадей и улицъ, идутъ въ об? стороны узенькіе и глубокіе, будто ножомъ прор?занные, переулочки, съ такими же сплошными рядами высокихъ и мрачныхъ темно-с?рыхъ домовъ; сквозь устья этихъ переулочковъ видны то поднимающіеся въ горы, то спускающіеся къ береговымъ провальямъ ц?лые ярусы опрятныхъ каменныхъ л?сенокъ, по которымъ двигаются, съ корзинами и кувшинами, къ фонтанамъ и рынкамъ рагузскіе горожанки и горожане. Они, по крайней м?р?, еще не стали похожими ни на итальянцевъ, ни на н?мцевъ. Мужи Дубровника — усатые, важные, толстые — даже скор?е напоминаютъ своею вн?шностью турка, ч?мъ европейца. Красныя фески на вс?хъ, хотя и безъ обычной турецкой кисти; одна ярко-расшитая безрукавка-курточка поверхъ другой, рубаха съ такими же расшитыми рукавами перепоясана широкимъ кушакомъ, за которымъ заткнуты пистолеты, и совс?мъ турецкія синія широкія шаровары, съ красною выпушкою, низко падающія на синіе чулки или ноговицы… Бабы же Дубровника од?ваются очень похоже на нашихъ, малороссіянокъ — въ черные и красные кафтанчики, запаски, платки. Кром? чиновниковъ и военныхъ, зд?шніе жители — сплошные славяне, очень мало отличающіеся отъ сос?днихъ съ ними босняковъ и герцеговинцевъ, разв? только н?которою прим?сью къ своей р?чи итальянскихъ словъ. Намъ пришлось насмотр?ться на населеніе Дубровника особенно удобно, потому что прибывшіе изъ Требинья (въ Босніи) музыканты-трубачи, устроившіе ц?лый концертъ подъ окнами префектуры, двинулись потомъ, трубя и гремя, по вс?мъ улицамъ Дубровника и собрали, конечно, всл?дъ за собою толпы простого народа, словно нарочно для показа намъ.
Мы добросов?стно объ?хали на своемъ покойномъ извозчик? вс? уголки Дубровника. Подъ?зжали и къ греческой церкви, затиснутой Въ самую гущу старыхъ центральныхъ кварталовъ города, но она была заперта, и никто не могъ даже сказать намъ, гд? живетъ сторожъ церкви…
Вообще положеніе небольшой кучки православныхъ въ этомъ старомъ центр? приморскаго славянства — очень незавидно. Ихъ насчитывается всего н?сколько сотъ челов?къ на десятки тысячъ католиковъ; только недавно и посл? большихъ усилій православнымъ удалось добиться разр?шенія построить греческую церковь. До 1804 г., свободолюбивый Дубровникъ не допускалъ въ своихъ славянскихъ ст?нахъ православнаго испов?данія, и только одни католики пользовались въ немъ, правами гражданства. Изв?стный въ нашей исторіи Савва Владиславовичъ, называвшій себя графомъ Рагузинскимъ, еще во времена Петра Великаго пытался построить въ Рагуз? православную церковь, но не могъ добиться разр?шенія на это отъ „отцовъ республики“, всец?ло тогда опутанныхъ с?тями іезуитовъ.
Про?хали мы и сквозь заднія ворота кр?пости къ самой гавани Рагузы, загроможденной камнями и утесами, и любовались тамъ живописною картиною древн?йшихъ кр?постныхъ ст?нъ, спускающихся почтя въ самое море, обвитыхъ зелеными простынями плюща, обросшихъ громадными деревьями…
Однако, несмотря на этотъ романтическій видъ, и башни, и ст?ны, и ворота старой кр?пости поддерживаются въ отличномъ порядк?, и нигд? н?тъ ни мал?йшаго сл?да разрушенія и запущенности. Нужно думать, что этотъ строгій порядокъ, точно такъ же, какъ повсем?стная чистота улицъ, не исключая самаго т?снаго переулка, — плоды н?мецкаго вліянія австрійцевъ, а не насл?діе Италіи или вольной славянской республики, н?когда зд?сь властвовавшей…
Около въ?зда въ Рагузу, въ предм?сть? Пилахъ, стоитъ на высокомъ утес?, среди прибоя моря, отд?льный фортъ св. Лаврентія, построенный еще до временъ крестовыхъ походовъ и возобновленный въ XV-мъ стол?тіи; мы тоже заглянули туда. Низко въ скал? черн?етъ тамъ отверстіе пещеры, сквозь которую, какъ ув?рялъ насъ возница, былъ въ старину подземный тайный проходъ изъ кр?пости къ морю.
Когда мы возвратились въ Гружъ и двинулись на своемъ пароход? дальше, по пути въ Каттаро, пришлось опять проплывать мимо Рагузы. Она видна была намъ вся, съ своими картинными зубчатыми ст?нами и башнями, среди своихъ садовъ и дачъ, на своихъ черныхъ скалахъ, обсыпанная и съ моря овалами и островками, съ высоко забравшеюся надъ головою ея новою австрійскою кр?постью и раскиданными по вершинамъ горъ фортами…
Островокъ Лакрома, славянскій Крумъ, изв?стный еще въ средніе в?ка высадкою на него Ричарда Львиное-Сердце, возвращавшагося изъ крестовыхъ походовъ, тутъ же противъ Рагузы, и тоже ув?нчанъ фортомъ на своемъ центральномъ холм?; среди множества другихъ голыхъ и безпріютныхъ прибрежныхъ островковъ онъ глядитъ такъ заманчиво на насъ изъ глубокой синевы охватившаго его моря своимъ стариннымъ аббатствомъ и красивыми обрывами своихъ скалъ. Когда-то на этомъ островк? проводилъ свои дни бывшій адмиралъ австрійскаго флота, а потомъ злополучный мексиканскій императоръ Максимиліанъ, братъ нын?шняго австрійскаго императора, который купилъ островокъ Крумъ и сталъ-было строить дворецъ изъ аббатства, разрушеннаго въ 1806 г. русскими войсками. Его библіотека и научныя коллекціи, говорятъ, долго хранились въ аббатств? [4]. Воспоминанія о злополучной судьб? самой Рагузы невольно заслоняютъ зд?сь воспоминанья о несчастномъ австрійскомъ принц?, погибшемъ жертвою безсмысленной зат?и Наполеона III.
Рагуза называлась такъ очень давно, когда она еще существовала какъ римская колонія. Всю остальную свою исторію она была славянскимъ Дубровникомъ. Мы про?хали очень скоро мимо развалинъ этой Raguza Vecchia, „древней Рагузы“, всего часахъ въ трехъ ?зды къ югу отъ теперешней. Эта древняя римская Рагуза, въ свою очередь, выросла на развалинахъ еще древн?йшей эллинской колоніи Эпидавра, а когда восточные варвары, готы, славяне и всякія другія степныя орды, нахлынувшіе на Балканскій полуостровъ въ первые в?ка посл? паденія западной римской имперіи, разрушили римскіе города далматскаго побережья, въ томъ числ? Салону, Рагузу и проч., то жители этихъ колоній зас?ли въ неприступныя скалы и въ необитаемыя дубровы сос?днихъ островковъ и мысовъ, и основали тамъ себ? новое гн?здо, которое м?стные славяне, ставшіе мало-по-малу главнымъ населеніемъ новаго города, и прозвали Дубровникомъ.
Но все-таки первоначальная римская закваска сказалась на всей дальн?йшей судьб? этой славянской общины, на ея политическомъ и общественномъ устройств?, на ея тягот?ніи въ Риму и Италіи, на ея отчужденности отъ остального славянства. Баста патриціевъ, т?хъ же венеціанскихъ нобилей, — по славянски властелей, — рано выд?лилась изъ народа и захватила въ руки безконтрольную власть надъ нимъ, распоряжаясь его судьбами исключительно ради своихъ сословныхъ и коммерческихъ интересовъ. Ректоры, правившіе республикою, не могли ничего сд?лать во благо народу, потому что ревнивые и подозрительные „властели“ выбирали своихъ главъ государства всего только на одинъ м?сяцъ и окружали ихъ ц?лою сложною организаціею недов?рія и ограниченія власти, точно такъ же, какъ это прод?лывали съ своими дожами и в?чные соперники рагузцевъ — венеціанскіе патриціи, которымъ они рабски подражали.
Т?мъ не мен?е славянскій духъ долго еще проявлялъ себя, и въ XIV в?к?, напр., Дубровникъ сд?лался разсадникомъ славянской литературы, славянскаго просв?щенія.
Сербскій король Стефанъ Душанъ даже посылалъ въ Дубровникъ воспитываться сербскихъ юнаковъ и снаряжалъ сюда особое посольство съ просьбою прислать къ его двору двадцать благородныхъ молодыхъ людей, которые могли бы служить его сербскимъ придворнымъ образцомъ хорошо воспитанныхъ людей.
Мирный Дубровникъ не увлекался ни военными подвигами, ни завоеваніями, а строилъ школы и корабли, выписывалъ изъ Италіи учителей и распространялъ по всему доступному тогда св?ту свою морскую торговлю, ни съ к?мъ не ссорясь, со вс?ми заключая выгодные для себя торговые договоры, иногда даже торгуя въ чужихъ странахъ безъ всякихъ пошлинъ.
Къ началу XVI стол?тія, корабли дубровничанъ плавали по вс?мъ морямъ Европы, Азіи, Африки и Америки. На своихъ огромныхъ корабляхъ, см?ло переплывавшихъ океаны, дубровничаве помогали въ свое время испанцамъ завоевать Америку, за что многіе изъ знатныхъ дубровничанъ получили потомъ званіе испанскихъ грандовъ. Бол?е 3.000 кораблей Дубровника состояли на служб? у императора Карла V-го. Много дубровничанъ перебралось по зову Петра Великаго и въ Россію, гд? одинъ изъ нихъ (Стулли) достигъ даже чина адмирала русскаго флота. „Въ Европ? н?тъ такой глухой и такой враждебной въ иностранцамъ страны, въ которой нельзя было бы найти дубровникскихъ купцовъ“, писалъ о нихъ одинъ итальянскій авторъ.
„По какимъ морямъ не плаваютъ дубровниксвіе купцы, по какимъ землямъ они не путешествуютъ, въ какія удаленныя и сокровенныя м?ста они не проникаютъ“? — такъ характеризовалъ ихъ другой современникъ.
Якутъ, арабскій географъ XIII в?ка, сообщаетъ, что въ Палермо былъ даже особый „Славянскій кварталъ“ для дубровникскихъ купцовъ, а въ другомъ м?ст? Сициліи до сихъ поръ существуетъ городъ Рагуза, очевидно, обязанный своимъ именемъ т?мъ же предпріимчивымъ дубровникскимъ торговцамъ.
Правда, дубровничане не отличались особеннымъ рыцарствомъ и, чувствуя свою боевую слабость, всегда старались присос?диться въ сильн?йшей сторон?, за что и получили прозванье „народа, который по семи разъ въ день м?няетъ свой флагъ“. Но зато они и не злоумышляли противъ другихъ народовъ и не зат?вали нигд? смутъ, какъ это постоянно д?лала коварная и гораздо бол?е могучая соперница ихъ — Венеція. Постоянный миръ и д?ятельная торговля наполняли Дубровникъ богатствомъ. Въ XVI в?к? онъ славится уже какъ одинъ изъ самыхъ промышленныхъ и просв?щенныхъ центровъ европейской жизни. Ювелиры его искусно обд?лываютъ золото и серебро боснійскихъ рудниковъ; французскій король выписываетъ изъ Дубровника сукна къ своему двору; его шелковыя фабрики получаютъ общую изв?стность; 20 заводовъ льютъ въ немъ св?чи, другіе — стеклянную посуду, третьи — пушки. Дубровникъ бойко торгуетъ кораллами Адріатики и Архипелага, солью изъ варницъ Неретвы, а еще бойч?е — своими кораблями, заказы на которые сыплются отовсюду. Академія Дубровника привлекаетъ къ себ? слушателей изъ чужихъ странъ, создаетъ славянскихъ ученыхъ и литераторовъ. Поэмы Гундулича переводятся на разные европейскіе языки и разносятъ везд? его имя.
Но олигархическое управленіе одной привилегированной касты кончается т?мъ, ч?мъ всегда, — ч?мъ оно окончилось и въ Венеціи — грозной соперниц? Дубровника, не поглотившей только его одного на всемъ побережь? Далмаціи. Безотв?тственное своеволіе, безумная роскошь и постоянныя междоусобныя ссоры властелей — вм?ст? съ пагубнымъ вліяніемъ на нихъ все усиливавшагося іезуитства, — уничтожили мало-по-малу благосостояніе и силу этого трудолюбиваго счастливаго уголка, одареннаго климатомъ южной Италіи, въ садахъ котораго апельсины, лимоны и пальмы ростутъ какъ въ Неапол?, и въ развалъ зимы цв?тутъ миндаль и розы.
Независимость Дубровника, пятнадцать в?ковъ охранявшаго свою свободу, погибла въ хаос? безконечныхъ европейскихъ войнъ, поднятыхъ роковымъ геніемъ Наполеона I. Французы вошли въ него въ качеств? друзей и защитниковъ его отъ англичанъ и русскихъ, но потомъ безсов?стно разорили этотъ богатый и роскошный городъ, въ которомъ еще въ средніе в?ка, по выраженію старой сербской п?сни, было „99 ворогъ“, — взыскали съ него ц?лый милліонъ контрибуціи, ограбили государственную казну и общественный банкъ, монастыри и церкви.
Русскіе хот?ли наказать в?роломныхъ рагузцевъ, нарушившихъ свои торжественныя обязательства, и осадили Дубровникъ вм?ст? съ черногорцами и бокезами. 20 дней продолжалась осада, вс? окрестности были опустошены. Около 9 милліоновъ франковъ денегъ и жизни 2.000 челов?къ стоила рагузцамъ и ихъ мнимымъ друзьямъ французамъ эта борьба съ русскими. Въ награду за нее Наполеоновъ маршалъ Мармонъ, возведенный потомъ за этотъ подвигъ въ „герцоги Рагузскіе“, явившись по-наполеоновски въ сенатъ Дубровника, безъ дальн?йшихъ церемоній объявилъ республику уничтоженною, правительство и сенатъ распущенными. Это произошло въ 1808 году, а черезъ пять л?тъ сов?тъ европейскихъ монарховъ р?шилъ передать эту свободную республику во власть „счастливой“ Австріи, въ лон? которой она пребываетъ и донын?.
Рагузцы, надо сказать, никогда не отличались пристрастіемъ къ своимъ, русскимъ соплеменникамъ и скор?е, ч?мъ вс? другіе далматинцы, забыли свои славянскія преданія. Въ то время какъ, еще начиная съ Петра Великаго, многіе рагузцы находили себ? въ Россіи радушный пріемъ, наживали тамъ деньги и достигали почестей, эта славянская республика, съ своей стороны, платила за русское гостепріимство другою монетою: при Екатерин? II-й рагузцы усердно поддерживали противъ насъ турокъ, снабжали ихъ припасами, управляли ихъ артиллеріей, какъ это оказалось, напр., при осад? нами турецкой кр?пости Корона на южномъ берегу Пелопоннеса, а два военныхъ корабля рагузцевъ даже прямо д?йствовали вм?ст? съ турками противъ русскаго флота подъ Наполи-ди-Романіа. Точно такъ же относились эти объитальянившіеся славяне и къ своимъ кровнымъ братьямъ герцеговинцамъ, доставляя хл?бъ турецкой арміи въ то время, какъ та огнемъ и мечомъ истребляла возставшихъ за свою свободу геройскихъ горцевъ…