Глава I Первоисточники – основа изучения эпохи Чингисхана. Иная историческая литература

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава I

Первоисточники – основа изучения эпохи Чингисхана. Иная историческая литература

Уважение к предшественникам состоит в том, чтобы продолжить их подвиг, а не забывать о том, что они сделали и для чего.

Л.Н. Гумилев

Чингисхановедение, как историческая наука зародилась сразу же после смерти создателя единого Менгли ель – Монгольского государства, пока были ещё живы соратники и участники великих преобразований. В 1240 году в Монголии было написано «Сокровенное сказание монголов» – шедевр национальной культуры и словесности, «которое является первоисточником для летописных, литературно-художественных и научных произведений о Чингисхане и его эпохе, созданных во всём мире за последние семьсот с лишним лет» [135, с. 5].

«В сверкающем букете всех знаний, приобретенных человечеством, важное место занимает историческое знание как историческая память народа. Только из полноценной жизни народа вырастает его столь же обеспеченное настоящее и более перспективное будущее. Образно эта мысль выражена в следующих словах: человек, живущий только прошлым, – несчастен, живущий только сегодняшним – легкомыслен, живущий только завтрашним – фантазёр. Живущий же и прошлым, и сегодняшним, и завтрашним – нормальный, разумный человек» [108, с. 253]. Из этого постулата учёные-историки делают вывод: «Осмысление исторической памяти народа по формуле «знание прошлого помогает верно понять настоящее, знание настоящего – предвидеть будущее» [там же].

История как наука выросла из устных и письменных эпических сказаний о прошлой жизни народов. В Древней Греции предпосылки для формирования исторической науки были заложены эпическими сказаниями легендарного поэта Гомера «Илиада» и «Одиссея». Подобным эпическим сказанием в российской истории может служить «Слово о полку Игореве».

«Основными источниками, достоверно повествующими о жизни и деяниях Чингисхана, по праву являются монгольские историко-литературные памятники. И в первую очередь – шедевр монгольской культуры и словесности – «Сокровенное сказание монголов» (1240 г.) [135, с. 5].

«Прошлая жизнь со всеми её сложностями, с своеобразными бытовыми и общественными устоями всегда богаче, чем мы знаем о ней. «Историческая наука лишь постепенно, исследуя шаг за шагом, постигает многообразие исторических событий, находит их разнопорядковые связи. Этим, собственно, и определяется постоянное изучение прошлого все новыми и новыми поколениями ученых. Каждое новое исследование обогащает наше знание о прошлом, даёт дополнительную информацию, которое ранее было малозаметным, не принималось во внимание» [108, с. 7].

Например, «Сокровенное сказание монголов». Казалось бы, за последние годы оно исследовано со всех точек зрения, на каждую строку основного текста дано по целой странице, а то и по научной статье комментариев. Но всё равно, в дальнейшем новые поколения учёных будут находить в тексте «Сказания» какие-то новые и новые определяющие факты. Это поэма, сказание, историческая хроника – предмет бесконечных исследований будущих поколений. Оно того стоит!

Занимаясь в течение целого десятилетия составлением генеалогических таблиц чингизидов, мы, в свою очередь, нашли в «Сказании» некоторые моменты, которые, как нам представляется, следует определенным образом пояснить. С них мы и начнем.

Обычно, как правило, в конце каждого произведения указывается перечень использованной литературы. В нашей работе об эпохе Чингисхана, видимо, следует поступить как раз наоборот. Считаем, что необходимо указать самые важные источники в начале повествования, а также прокомментировать некоторые моменты из «Сокровенного сказания монголов» – основного источника наших знаний о Чингисхане. А потом подвергнуть анализу другие первоисточники.

1. Первоначальный текст «Сокровенного сказания монголов» (китайское название «Юань-чао-би-ши») написан «уйгуро-монгольским» письмом в 1228–1240 годы непосредственным участником или участниками описываемых событий, т. к. в «Сказании» точно переданы все тонкости и нюансы кочевого быта, элементы народного фольклора и других сказаний того времени. В конце XIV века рукопись попала в хранилища правителей китайской династии Мин. По указу императора Юн-ле (1403–1425 гг.) переведена на китайский язык, а оригинал (подлинник) утерян. Но и «минское ксилографическое издание» в полном объёме до нас не дошло. П.И. Кафаров (архимандрит Палладий), глава Русской духовной миссии в Пекине впервые транскрибировал русскими буквами монгольский текст, написанный китайскими иероглифами, перевёл китайский текст на русский язык и опубликовал его в 1866 году. Полный текст «Сказания» (иероглифическая транскрипция, подстрочник и китайский перевод) опубликован в 1908 году китайским учёным Е Дэ Хуэем.

Здесь обязательно следует отметить, что само название этой летописи возникло в XIX веке. В кафаровскую историю хроники о Чингисхане последующие переводчики внесли свою лепту, назвав её монгольской. И вот уж более как сто пятьдесят лет историки-исследователи настойчиво и упорно ищут на территории Монголии племя, которое носило бы название монгол. Увы … в Монголии какого-либо кочующего племени с названием монгол как во времена Чингисхана, так и до сего времени не обнаружено. Современные номады монгольских степей называют себя халха-монголами. В этом существенная разница.

Собственно, разъяснению этого вопроса и посвящено данное исследование.

В 1917 г. осуществлен перевод «Сказания» на современный монгольский язык с китайского перевода. По мнению монгольских учёных, «Сокровенное сказание монголов» – это «столп культуры и словесности», «перлы народной мудрости», «подлинная энциклопедия этнографии, традиций и обычаев наших предков» [135, с. 21, 22, 23].

Но следует учитывать следующий момент. «Сказание» пролежало в китайских архивах несколько веков. Каждая новая правящая династия в Китае имела обычай пересматривать прежнюю историю, переписывать её заново. Ещё Н.Я. Бичурин (1777–1853 гг.) – гениальный учёный, востоковед, основатель китаеведения в России, писал: «Национальная гордость и презрение китайцев к иностранцам внушили им способ … изображать иностранные собственные имена знаками, имеющими смысл какой-либо язвительной насмешки» [3, с. 109].

Современный исследователь средневековой литературы о Чингисхане А.Г. Юрченко об особенности подобного сказания писал: «Перед нами шедевр апологетики новой мировой власти. Несомненная ценность этого текста в его идеологической направленности. Иными словами, средневековые писатели конструируют историческую реальность. Попытки современных историков обосновать достоверность той или иной версии является продолжением этой практики. «Реальности» продолжают множиться. Это единственный твердый факт» [140, с. 14].

Для сравнения: старшее поколение, видимо, еще помнит о литературном советском реализме в сталинскую эпоху. Нечто подобное изложено в «Сказании…», применительно к своему времени.

Современный казахский учёный К.Ш. Хафизова о сущности китайской истории говорит следующее: «… Документы в процессе подготовки сборников зачастую подвергались значительной обработке: сокращениям, купюрам, порой их содержание просто пересказывалось. Наглядным примером служит стотомный сборник «Дай Цин личао шилу», хранящийся в архиве Гугуна в Тайбэе (Тайвань). В нём даются выжимки документов и их сокращённые и урезанные редакторские коррективы, руководствуясь сложившимися политическими установками» [130, с. 10].

Александр Бушков – современный новатор по некоторым историческим вопросам, ссылаясь на учёных с кафедры истории Китая при МГУ им. Ломоносова, пишет: «Обычно каждая новая династия после своего утверждения на престоле создавала комиссию профессиональных историков, в задачу которых входило написание истории предшествующей династии. Всего таких историй традиционно насчитывается 24». И далее: «Двадцать четыре раза китайскую историю переписывали напрочь… Неугодные правительству книги изымались. Между 1774 и 1782 годами изъятие проводилось 34 раза» [14, с. 96–97]. Таким образом, исходя из сказанного, какая по счёту копия и из какого варианта «Сказания» китайского производства дошла до нашего времени, определить практически невозможно. И всё-таки следует отдать должное китайским переписчикам – колорит и дух монгольской истории они сохранили.

В настоящее время в Монголии создан Национальный центр по изучению литературного памятника «Сокровенное сказание монголов», который возглавляет академик, доктор филологических наук, профессор Далантай Церен Содном.

«Старинное монгольское сказание о Чингисхане» П.И. Кафарова является одним из многочисленных рукописных экземпляров указанного эпоса, написанного 563 знаками китайских иероглифов. Его именуют «монгольским оригиналом». В конечном итоге он закрепился под наименованием «Сокровенное сказание монголов».

При прочтении текста «Сказания» весьма заметна жестокость Чингисхана по отношению к побежденным. Например, в 154 параграфе (перевод С.А. Козина, 1941 г.) об истреблении татар, примеряя детей к тележной оси, повторяется шесть раз! Неужели монгольские авторы «Сказания», наделенные столь поэтическими талантами и народной мудростью, были такими кровожадными? Невероятно.

Война Чингисхана с татарами была длительной и упорной. После окончательной победы над ними, естественно, были казнены татарские предводители, полководцы и главари. Что касается рядовых воинов и их семей, то первые были зачислены в войска, а вторые перераспределены пропорционально по другим родам и племенам, как и ранее до них поступали с меркитами. Позже подобное перераспределение проделали и с побежденными кереитами, найманами и другими племенами (о чем будет сказано чуть позже).

Таким образом, татары сохранились. Две жены-красавицы Чингисхана по имени Есухей и Есуй были татарками. Главным судьёй Монгольской Империи самим Чингисханом был назначен татарин, сводный брат и воспитанник семьи Чингисхана – Шигу-Кутуку. В 1229 году во главе всех ноянов, т. е. главнокомандующим, был поставлен татарин Элчжигидей. В авангарде войск Чингисхана шли татары. И никакой национальной дискриминации по родовому признаку не было [136, с. 8].

Рассмотрим ещё один момент из «Сказания». Это изложенный драматический скандал в семействе Чингисхана по поводу определения наследника § 254 (перевод С.А. Козина, 1941 г.).

Ханша Есуй перед походом Чингисхана в Центральную Азию, обратилась к нему с вопросом: «Кому же ты царство своё завещаешь?», на что Чингисхан соизволил сказать: «Даром что Есуй – женщина, а слово её справедливее справедливого». Сначала Чингисхан, как и положено по субординации, обратился к старшему сыну Джочи: «Что скажешь ты? Отвечай!». Но не успел тот и рта раскрыть, как его опередил Чагатай – второй сын: «Ты повелеваешь говорить первому Джучи… Как мы можем повиноваться этому наследнику меркитского плена?»

В других переводах этот монолог звучит ещё грубее, мол, Чагатай обозвал Джучи «меркитским ублюдком». Меж братьями чуть ли не завязалась драка. И вся эта сцена происходила в присутствии самого Чингисхана. (Явный и недвусмысленный намёк на чуждое происхождение Джучи). Присутствующие при этом скандале Боорчи и Мухали разнимают взорвавшихся сыновей, а Коко-Цос произносит нравоучительную речь.

Такое мальчишеское поведение Чагатая не вписывается в общую логику событий. Как ревностный защитник заветов отца, Чагатай впоследствии был назначен хранителем Великой Ясы Чингисхана. Стало быть, мнение, поступки и законы своего отца он почитал превыше всего. Подтверждение народного обычая находим и в самом «Сказании» – параграф 275–276, когда Великий хан Угедей (1229–1241 гг.) отчитывает за грубость и за неуважение своего сына Гуюка и племянника Бури к Главнокомандующему Западным походом Бату-хана. Возмущенный столь дерзким поступком, Угедей бросает Гуюку: «Наглый ты негодяй! Как ты осмелился восстать на старшего брата?». Есть и другие нелицеприятные выражения. Значит, семейный этикет с вежливым обращением к старшим считается обязательной нормой поведения в любой тюркской семье. Об этом будет сказано ещё дополнительно.

В «Сказании» имеются несоответствия и по родословным. Например, Чжамуха (1161–1205 гг.), – анда (побратим) Чингисхана, претендовал на роль лидера монголов. Известно, как печально закончилась судьба неудачного претендента. Судя по «Сказанию», § 40, Чжамуха является шестым потомком пленницы Бодончара по имени Аданхан Урянхогжины. Чингисхан, как видно из таблицы, является одиннадцатым потомком Бодончара. Коль скоро Чингисхан и Чжамуха являются современниками, чуть ли не ровесниками, то они и должны принадлежать по отношению к Бодончару примерно в равных по счету поколениям. Разница по «Сказанию» составляет 5 поколений, чего не должно быть. На лицо явный пропуск переписчиков.

Как бы там ни было, «Сокровенное сказание», как нить Ариадны, будет вести нас по всему настоящему повествованию. В дальнейшем я часто буду обращаться к этому первостатейному первоисточнику.

Совсем недавно (2009 г.) в России издан художественный перевод «Сокровенного сказания монголов», выполненный монголоведом А.В. Мелёхиным и поэтом-переводчиком Г.Б. Ярославцевым.

Суммируя сказанное, можно заключить, что ко всякому первоисточнику, какими бы он превосходными эпитетами не обладал, следует относиться критически, внимательно анализируя происходящие событие.

2. В 1926 году в восточных областях современной Монголии у тайши племени Хошоут нашли еще одну хронику – шежире Чингисхана, которая называется «Алтын тобчи».

Монгольский академик Ц. Даминсурен нашел автора «Алтын тобчи», им оказался монах Лувсан Данзан. Немецкий монголовед В. Хайссиг определил время написания первоисточника – 1655–1660 годы.

Впервые «Алтын тобчи» был опубликован в Улан-Баторе в 1937 году. В 1957 г. в МНР исследователь Ц. Шагдар подготовил и издал перевод «Алтын тобчи» на современный монгольский язык, на русский язык он переведен в 1973 году монголоведом Шастиной Н.П. (1898–1980) с обширными комментариями и разъяснениями.

В своем введении к «Алтын тобчи» монголовед Н.П. Шастина пишет: «Менее чем за пятьдесят лет, прошедших со времени открытия летописи, они была издана полностью дважды, еще раз частично, а также переведена на современный монгольский язык» [76, с. 17].

И, коль скоро, найденная летопись была переведена на современный монгольский язык, то, естественно, возникает вопрос – на каком языке эта летопись была написана первоначально?

И второй момент из комментария профессора Н.П. Шастиной: «В «Алтын тобчи» сохранился подробный пересказ 233 параграфов «Секретной истории монголов», что позволяет установить существование монгольского текста этого произведения, находившегося в руках летописцев еще в XVII в.» [76, с. 28].

Получается, что первоисточник, или его копия, «Сокровенного сказания монголов» в самой Монголии сохранился. С него в XVII веке тибетский монах Лубсан Данзан писал свое «Алтын тобчи».

Из 282 параграфов «Сокровенного сказания» 233 повторяются в «Алтын тобчи». Сведения, изложенные в первоисточниках, дополняют друг друга. Кроме того, в «Алтын тобчи» дополнительно изложена хронология потомков Хубилая, основателя династии монголов в Китае, хроника потомков Тогон-Темира, который был вынужден бежать из Китая (1368 г.) на родину предков и, начиная с 1365 года, описывается бесконечная борьба ойратов с монголами за власть в степях Монголии.

Автор «Алтын тобчи» сообщает, что вместе с Тоган-Темурем из Китая на родину вернулось 10 туменов монголов.

Язык «Алтын тобчи» оказался непонятным современным монголам. И они решили, что монголы, когда писался «Алтын тобчи», разговаривали иначе, чем современные монголы. Они признают, что они «потеряли язык Чингисхана». Монгольские ученые считают, что монах, который писал «Алтын тобчи» говорил на языке «тюрков из Китая», язык которых, существенно отличается от языка современных монголов, а также и от языка тюрков. На древнемонгольском! И это спустя всего триста лет тому назад. А разговорный язык изменился за это время до неузнаваемости. При этом следует учесть, что Чингисхан жил в XIII веке (800 лет назад).

Так на каком же языке говорили «монголы Чингисхана»?

Разъяснению этого вопроса и посвящено данное исследование. Другие монгольские источники перечислены в главе III «О монголах».

3. «Сборник летописей» Рашид ад-Дина (1247–1318 гг.) – авторитетнейший источник по изучению эпохи Чингисхана. Сочинение было начато при Газан-хане в 1300–1301 гг. и закончено при хане Улджайту в 1310–1311 гг. Сам Рашид ад-Дин служил визирем у персидских ильханов, мог пользоваться официальными документами и ханским архивом, получал сведения от послов и сам был современником многих событий.

«Сборник летописей» представляет собой действительный сборник исторических сведений средних веков, выполненный различными летописцами по заданию самого визиря Рашид ад-Дина. Это свод огромных масштабов: от Западной Европы до Индии и Китая. Здесь в широком аспекте представлена история становления Чингисхана, его сподвижников и потомков. Поступившие к нему материалы Рашид ад-Дин по каким-то причинам не выверил и не отредактировал. Поэтому он содержит ряд нестыковок, прямые противоречия разбросаны по всему сборнику. Есть несоответствия и с «Сокровенным сказанием монголов».

Фазаллах Рашид ад-Дин, став крупным чиновником Ильханского государства, владел многими провинциями, а в 1298 году возглавил правительство. При правлении хана Абу Саида, Рашид ад-Дин попал в опалу, обвинён в отравлении Улджайту-хана и был казнён особо жестоким способом (1317 г.). На что великий Улугбек впоследствии отреагировал следующими словами: «Этого достойнейшего и наичестнейшего визиря довели до состояния мученической смерти» [50, т. 4, с. 68].

Академик Монгольской Академии наук Шагдарын Бира относительно сочинения Рашид ад-Дина ответил следующим образом: «Труд Рашид ад-Дина не вполне однороден как по содержанию, так и по стилю повествования. Он представляет собой яркий пример своеобразного синтеза различных историографических традиций своего времени. Есть все основания видеть в нем уникальный по синкретизму памятник персидской историографии эпохи монгольского владычества в Иране, включивший в себя многоразличные элементы никогда ранее не соприкасавшихся традиций – мусульманских, монгольских и китайских» [Ш. Бира, 1978 г., с. 153].

Историк И.П. Петрушевский, автор предисловия к переводу «Сборника летописей» (1952 г.), пишет: «Джами ат-таварих» занимает совершенно исключительное положение среди средневековых персоязычных источников. Рашид ад-Дин преодолел традиционную узость их мысли, старался составить свой «Сборник летописей» насколько мог беспристрастно». И далее: «Труд Рашид ад-Дина не разъясняет сложных, доныне нерешённых исследователями вопросов о происхождении имени монголов, и о том, в каком отношении находились друг от друга татары и монголы, а также о том, какие из племён, кочевавших в Монголии, в начале XIII в. были монголоязычными, и какие тюркоязычными». Петрушевский рекомендует обращаться к работам академиков В.П.Васильева, В.В.Бартольда и к сведениям Марко Поло.

Л.Н. Гумилёв также отмечает противоречивость «Сборника летописей» и то, что никто не занимался проверкой достоверности материалов, вошедших в него: «Официальная история монголов, озаглавленная «Сборник летописей», имеет автора, биография которого нам хорошо известна. Впрочем, это не значит, что достоверность сведений несомненна. Скорее наоборот, тут слишком многое наводит на размышление и даёт пищу для сомнений». И далее: «… одни и те же события в разных местах книги излагаются по-разному, и неизвестно, каким версиям следует отдать предпочтение».

Таким образом, ученые историки к труду Рашид-ад-Дина относятся критически, не верят ему, когда персидский летописец пишет (1311 г.), что «монголы – это тюрки», о чем в данной книге будет упомянуто и неоднократно.

Отрадно отметить, что в IV томе «История Казахстана в персидских источниках» под редакцией Института востоковедения им. Р.Б. Сулейменова, вышедшем в 2006 году (издательство «Дайк-Пресс», г. Алматы) приводятся обширные сведения из сочинения Рашид ад-Дина «Сборник летописей» (бывший второй том В.Г. Тизенгаузена), где указаны сведения о Чингисхане и его потомках. В своих примечаниях почти по каждому имени потомков Чингисхана, сотрудники Института дают обширные комментарии и сравнения, как указанные имена прописаны в другой, не менее знаменитой персидской летописи «Муизз ал-ансаб» (III том), где и что пропущено в сборнике.

Как бы там ни было, этот коллективный труд – «Сборник летописей» Рашид ад-Дина в официальной историографии считается основным и главным «общепризнанным» источником по изучению истории эпохи Чингисхана.

4. Записки китайских путешественников-современников Чингисхана, которые непосредственно видели и беседовали с основателем Монгольской империи.

Мэн Хун. «Записки о монголо-татарах». В 1219 году Мэн Хун в качестве посла от Южно-Китайского правительства (династия Сун) был направлен в ставку Чингисхана для переговоров по поводу военных действий против империи Цзинь (Маньчжурия и Западная часть Китая). Его записи или отчёт о выполненной миссии дипломата и разведчика, написанный сразу же после возвращения в 1221 году, был обнаружен русским историком-востоковедом В.П. Васильевым в 1840–1850 годах, во время его пребывания в научной командировке в Китае.

«Мэн-да, бей-лу» – китайское название записок Мэн Хуна. Сведения Мэн Хуна – военного дипломата и разведчика дошли до нас в первозданном виде, уцелев при чистке китайской историографии в XIV веке и позже, они багополучно сохранились где-то в военном ведомстве. И только в середине XIX века были обнаружены и обнародованы В.П. Васильевым [36, с. 34–35].

Мэн Хун лично с Чингисханом не встречался, так как последний в это время возглавлял Западный поход, а целый год он в основном сотрудничал с Мухали, который был Главнокомандующим всех войск Чингисхана в Китае. И здесь следует отметить, что сотрудничество это было весьма плодотворным. Вражду династии Сун против империи Цзинь Чингисхан с помощью посла Мэн Хуна использовал в полную силу.

В «Записках…» Мэн Хун затронул все аспекты жизни монголов, интересовавшие южносунские власти. Приведены основные сведения об истории возникновения государства Чингисхана, системе власти правителя, военном деле, экономике государства. Исключительная ценность «Записок о монголах-татарах» ещё и в том, что это единственный прижизненный при Чингисхане китайский источник, притом представляющий собой деловой отчёт-записку китайского посла своему правительству о монголах. Летом 1232 г. Мэн Хун во главе 20-ти тысячного корпуса помог Субедею овладеть городом-крепостью Даляном.

5. «Си-ю цзи» («Описание путешествия на Запад») даосского монаха Чан Чуна. Данное сочинение представляет собой путевой дневник путешествия вместе с учениками от Пекина до Балха и Самарканда через Северный Китай, Монголию, Тянь-Шань в Туркестан (1220–1224 гг.). Кроме путевых наблюдений, для нас важную часть сочинения составляет изложение бесед Чан Чуна с Чингисханом, что делает памятник уникальным источником.

Чингисхан еще в 1219 году пригласил его к себе, желая, по-видимому, получить «лекарство для вечной жизни», так как слышал о том, что даосы занимаются поиском «философского камня» и очень сильны в магии. На самом деле, Чан Чун, философ и поэт, принадлежал к школе даосизма.

Грозный завоеватель милостиво встретил даосского монаха и приветствовал его такими словами: «Другие дворы приглашали тебя, но ты отказался, а теперь пришёл сюда за 10 000 ли, мне это весьма приятно… Какое у тебя есть лекарство для вечной жизни, чтобы снабдить им меня?» Узнав, что «есть средства хранить свою жизнь, но нет лекарства бессмертия», Чингисхан ничем не выразил своего разочарования или недовольства; наоборот, он похвалил за чистосердечие и прямоту китайского философа. Чингисхан три раза слушал наставления китайского мудреца, внимал учителю с видимым удовольствием, повелев присутствующим записывать его слова. Когда Чингисхан во время охоты упал с коня и чуть ли не был убит вепрем, Чан Чун предупредил императора – поменьше охотиться вследствие преклонного возраста. «Я сам уже понял это, – ответил ему Чингисхан, – твой совет весьма хорош…, слова твои я вложил в сердце». Вскоре после этого Чан Чун попросил позволения вернуться на родину и навсегда распрощался с великим монгольским императором, который среди бренных тревог и шумной лагерной жизни так чудесно сумел оценить философа (Владимирцов Б.Я. «Чингисхан») [136]. В Китае есть город Чанчунь (южнее Харбина). Не в честь ли этого мудреца и поэта он назван?

6. Елюй Чуцай (1180–1244) – киданец, привлечён к службе Чингисхана в 1218 г. в качестве советника, при Угедей-хане он возглавлял административное управление Северным Китаем, затем и Центральное правительство династии Юань. Автор «Записок о путешествии на Запад». Заслуги его в организации и создании Монгольской Империи огромны. Джон Мэн охарактеризовал его так: «Дело его всей жизни – помочь Небесам, остановившим свой выбор на данном правителе, преобразовать варварство и невежество в добродетель и мудрость» [28, с. 294].

Елюй Чуцай наставлял государя: «Хотя мы империю получили, сидя на лошади, но управлять ею, сидя на лошади, невозможно» [51, с. 114]. Н.Я. Бичурин констатирует: «Елюй Чуцай имел высочайшее дарование и далеко превосходил прочих… В распоряжениях правительства можно приметить две или три десятых доли его трудов; и если бы не было тогда Елюй Чуцая, то неизвестно, что бы последовало с родом человеческим» [51, с. 192, 193].

К числу выдающихся новаторских идей Елюй Чуцая принадлежат:

– впервые в мире ввёл в торговый оборот бумажные деньги: «Во второй месяц (1236 г.) монголы в первый раз ввели ассигнации, названные Цзяо-чао». По представлению Елюй Чуцая, их выпущено на 10 тысяч малых слитков (на 50 тысяч унций серебра) [51, с. 183];

– разработал и внедрил в государственном масштабе подати и пошлины: сколько собирать с крестьян в зависимости от качества и количества обрабатываемых земель; с купцов пошлины брать один с тридцати;

– произвёл перепись населения, по которой оказалось 1 040 000 семейств или домов (включая империю Цзинь);

– утвердил порядок развоза государственных указов по всей Империи (почтовая служба);

– широко и повсеместно привлекал к государственной службе грамотных и умных граждан;

– организовал школы для сыновей китайских и монгольских чиновников;

– учреждено Историческое общество.

Так благодаря привлечению к управлению Елюй Чуцая и других учёных монголы превратились из грабителей в правителей.

«Скончался от печали». Некоторые оклеветали его, говорили, что Елюй Чуцай служил 20 лет и половина государственных сборов поступала в его дом. Ханша приказала приближённым освидетельствовать это. Нашли только около десятка гуслей и несколько тысяч древних и новейших книг, картин и древние письмена на металле и камнях» [51, с. 192].

Могила Елюй Чуцая лежит у подошвы горы Вань-шеу-шань, в 18 верстах от Пекина, на запад. В 1751 г. по повелению императора Китая Цянь Луня сооружен на его могиле новый храм и поставлен каменный памятник с надписью (по Н.Я. Бичурину, см. 51, с.193).

Англичанин Джон Мэн даёт перевод этой надписи: «Хотя мы родились в разных династиях, я уважаю его за ясность перед своим императором. Я сам император, надеюсь, мои министры берут с него пример» [28, с. 297]. Да-да, это тот самый император Китая, который в 1758 году заключил мирный договор с казахским ханом Абылай-ханом, а в 1790 году, когда пышно отмечал свой 80-летний юбилей, пригласил на торжества в Пекин и казахских султанов-чингизидов.

7. Пэн Дая (1235 г.) и Сюй Тин (1235–1236 гг.) — «Хэй-да ши люе» («Краткие сведения о чёрных татарах»). Из сборника «Чингисхан и его Империя» [136].

Пэн Дая и Сюй Тин – чиновники китайской дипломатической миссии, отправленные южносунским двором ко двору монгольского хана. Первый совершил своё путешествие в 1233 году, второй – в 1235–1236 годах. «Краткие сведения о чёрных татарах» состоят из заметок Пэн Дая и дополнений к ним Сюй Тина. Но, опять-таки, первоначальный вариант «Кратких сведений…» не сохранился. Все позднейшие списки восходят к 1557 году и впервые были изданы в 1903 году. Китайский учёный Ван Го Вей окончательно отредактировал их в 1926 году и дал необходимые комментарии. «Краткие сведения…» высоко оцениваются китайскими и европейскими учёными как источник по истории Монголии. Французский учёный П. Пельо неоднократно обращался к «Кратким сведениям…» как к ценному источнику. На русский язык это сочинение впервые переведено Линь Кюн-и и Н.Ц. Мункуевым в 1960 году. «Краткие сведения…» основаны на непосредственных наблюдениях авторов над жизнью монгольского общества XIII века в самой Монголии и поэтому ценны как первоисточник.

8. Описание путешествий первых европейцев к монгольскому хану:

а) монах Джовани дель Плано Карпини, родом из Перуджи. Путешествие в 1246–1247 годы, описанное им в книге «История монголов, именуемых нами татарами».

б) путешествие фламандца Гильом де Рубрук, посланца короля Людовика IX в 1253–1255 гг. описано в его книге «Путешествие в Восточные страны».

в) путешествие венецианского купца Марко Поло в 1271–1295 гг., «Книга чудес света».

Эти сочинения переведены на многие языки мира и явились предметом многочисленных исследований, в значительной мере сформировали европейские представления об Азии в целом и о монголах, в частности; более того, они по сей день остаются ценнейшими свидетельствами об истории взаимоотношений Запада и Востока. Отдельные фрагменты из сочинений первых европейских путешественников буду цитироваться мною по ходу изложения своей темы.

Как замечает Кыстаубаев Б.К.: «Между тем, отчеты иностранных разведчиков (авторов) корректировались сплошь и рядом теми, кто направлял их с разведывательными заданиями под легендой путешественников. Последние не очень-то благоволили татаро-монголам… Ими руководили какие-то низменные помыслы – показать как можно больше в неприглядном свете всех азиатов того времени, подчеркивая превосходство европейской цивилизации» [72, с. 79–80].

Петербургский исследователь А.Г. Юрченко предостерегает других историков от слепой веры средневековым хронистам: «Следует отказаться от буквального прочтения официальных текстов, поскольку они описывают заданные сценарии событий. Ценность этих текстов в их идеологической направленности. Они указывают на умонастроения и цели авторов, где факты не играют никакой роли. В противном случае современный исследователь продолжает собственный миф о Чингисхане (примеров чему несть числа)» [140, с. 11].

П. Карпини утверждает: «Что мы пишем вам для вашей пользы и предосторожности, вы должны верить тем безопаснее, что мы или сами видели всё своими глазами, странствуя одинаково у них и вместе с ними с лишком год и четыре месяца, или пробыв в их среде, или услышав от христиан, находящихся в плену среди них и, это, как мы уверены, достойно доверия» [51, с. 238]. Плано Карпини привез римскому папе Инокентию IX послание Великого хана Монгольской империи Гуюк-хана, которое сохранилось до наших дней.

Еще не доехав до ставки татарского хана, Г. де Рубрук, посланник французского Людовика IX, стал свидетелем действия законов и правил, установленных на завоеванных территориях. Например, француз красноречиво и убедительно описал переправу через большую реку у посёлка русских. Он полагал, что они (русские) должны дать коней из посёлка, поэтому отпустил на другом берегу животных, которых они привезли с собой, чтобы те вернулись к своим хозяевам; а когда они потребовали животных у жителей посёлка, те ответили, что имеют льготу от Бату, а именно: они не обязаны ни к чему, как только перевозить едущих туда и обратно. Даже от купцов они получают большую дань… «Мы были там в великом затруднении, потому что не находили за деньги ни лошадей, ни быков» [100, с. 139].

Вот таким образом русские крестьяне (в данном конкретном случае – перевозчики) выражали свои права перед иностранцем спустя всего 15 лет после установления «монгольского ига». У них, оказывается, были свои льготы, они подчинялись только законам, установленным самим Бату-ханом, и никто другой им не указ.

Марко Поло (1254–1324) – венецианский путешественник, прожил в Китае более 17 лет, «знал по-татарски», выполнял отдельные поручения Великого хана Хубилая (1260–1294), внука Чингисхана. Сочинение М. Поло было записано с его слов в тюрьме (1298 г.) его сокамерником Рустичано.

И хотя «Книга чудес света» писалась в жанре дорожного руководства купцам, она содержит много бесценных свидетельств по истории, культуре и экономике (хан Хубилай впервые в мире ввёл в оборот бумажные деньги).

«Но знаменитые во всем мире путешественники и исследователи Азии времен XIII века Марко Поло, Плано Карпини и Рубрук, бесценные труды которых вызывают большое уважение и приносят научную пользу как ранние открытия неведомого мира номадов-кочевников, внесли в свои письменные сообщения столько ошибок и басен в описании рассматриваемого нами ТУРского этноса, что путаница в их мнениях сохранилась до наших дней» [39, с. 129].

Последнее красочное издание «Книги чудес света» на русском языке с множеством иллюстраций и большого формата вышло в издательстве «ЭКСМО» г. Москва, 2012 г.

9. Ала-ат-дин Ата-мелик Джувейни, из округа Джувейн в Хорасане, родился в 1226 г. и с молодых лет находился на службе у монгольских правителей Хорасана, которым служил уже его отец. Несколько раз он ездил в Монголию, Уйгурию и Мавераннахр. С 1256 г. находился на службе у Хулагу-хана, который назначил его в 1259 г. губернатором Багдада, Ирака и Хузистана. В этой должности он находился при Абака-хане до 1282 г. Умер 5 марта 1283 г. Его сочинение «История завоевателя мира» – «Тарих-и-джехангуша» – начато в 1252-53 годах и закончено в 1260 г. Для написания истории монгольских завоеваний Джувейни пользовался устными рассказами участников, многие события второй четверти XIII века были ему известны по официальным документам, а во многих он участвовал лично. Сочинение Джувейни было использовано Рашид-ад-Дином и Вассафом и затем почти всеми персидскими, арабскими и турецкими историками, которые часто буквально повторяют рассказы Джувейни [27, с. 200–201].

10. Армянские источники. Взыскательный французский историк Эдуард Гиббон (XVIII в.) так писал о книге главного армянского историка Моисея Хоренского: «Не обладает ни одним из тех достоинств, какие требуются от хорошего историка» [81, с. 143]. Современный французский исследователь Жан-Поль Ру о путешествии армянского монаха Хейтона к монголам (1254–1255 гг.) отразил с другой стороны: «Известный армянский хронист Хейтон стал монахом после участия в сражении с египетскими мамлюками. Он вошёл в Орден регулярных каноников на Кипре, куда эмигрировал в 1305 году. Спустя некоторое время Гетум переселился в монастырь в Пуатье. Незадолго до смерти он продиктовал свои воспоминания Никола Фалькону (около 1307 г.). Его книга «Лучшее из историй земли Востока», которая была создана для Жана Бесстрашного, является одним из самых интересных сборников рассказов, написанных в Средние века о монголах. Хотя автор этого произведения был забыт, его творение получило заслуженную известность» [38, с. 95].

Армения, окруженная с трёх сторон «сарацинами», боролась за свою независимость. Поэтому в пришлых татаро-монголах она видела гарантов своего существования. Российский исследователь армянских источников К.П. Патканов отмечал: «Армянские писатели выгодно отличаются от других, особенно мусульманских и византийских, трезвостью взгляда и правдивостью относительно происшествий, современниками которых были сами»[1].

11. Русские летописи. Игнатьевская летопись всячески подчёркивает жестокость и вероломство татаро-монголов, красноречиво описывает героическую и жертвенную оборону городов Козельска, Киева и др.

Суздальский летописец (Лаврентьевская летопись) – отражает примирительную по отношению к Орде политику северорусских князей, повествует о нашествии хана Батыя более сдержанно и лояльно. Изучать историю татаро-монгольских войн и характеристики правителей-чингизидов по русским летописям было бы совершенно малопродуктивным занятием – они касаются только взаимоотношений русичей с татаро-монголами и то интерпретируются в одностороннем порядке. К имеющимся русским летописям, касающихся вторжения татаро-монголов на Русь, кроме указанных, следует добавить Галицко-волынскую летопись, которая повествует о первом сражении с татаро-монголами на р. Калке в 1223 году.

Типографская летопись – общерусский летописный свод, составленный в конце 20-х годов XVI в. в Троицко-Сергиевом монастыре. Лаврентьевская летопись датируется 1377 годом (по журналу «Родина» № 10 2009 г., с. 103).

Самой древнейшей летописью считается Синодальный список Новгородской I летописи; затем Новгородской II летописи; Ипатьевский список относится к первой четверти XV века. Сибирские летописи (Есиповская, Строгановская и Ремизовская) повествуют о походах россиян в Сибирь. Русские летописи воспринимали военные поражения как свидетельство недовольства бога, а не как проявление слабости, беспомощности и неорганизованности в обороне русских князей.

В качестве иллюстрации позвольте привести одно интересное сообщение: «Первые татарские аристократы, согласно Типографской летописи, появились на службе у московских государей в 1392 году. «В лето 6900 г. По еже осени приехаши из Орды к великому князю три Татарины двора царева, постельницы его сущи, хотящее креститися и служити великому князю; беша же имена их: Баты-хозя, Хидырхозя, Маматхозя. И крести же их сам митрополит Киприан на реце на Москве, а нарече имена их: Онаниа, Озариа, Мисаил; бе же тоу на крещении том сам князь великий (Василий I) и все князи и бояре их и весь народ града Москвы» [98, с. 6].

В своей книге «Чингизиды», мы – Оловинцов А.Г. и Табулдин Г.Ж., дали схему происхождения российских князей Юсуповых от ногайских биев. А в данном случае, на основе летописи, попробуем выяснить происхождение приехавших в Москву представителей «двора царева» из Золотой Орды. Кто они? Какова их родословная?

Время – 1392 год, год правления Токтамыш-хана. В 1391 году Токтамыш-хан потерпел крупное военное поражение от эмира Тимура. Естественно, как это всегда бывает, он нашёл крайних «стрелочников» в своём поражении; казнил царевича Озиба-бу (по М.Г. Сафаргалиеву «Распад Золотой Орды»), а трое указанных лиц, приближённых к хану, согласно летописи, прибежали в Москву.

В своих исследованиях историк М.Г. Сафаргалиев уточняет имена прибывших гостей: Бахыт-Ходжа, Кадыр-Ходжа, Мамат-Ходжа и сообщает о наличии заговора царевичей Бек-Булата, Ходжам-ад-дина и др. в стане Токтамыша (Из письма Токтамыша литовскому князю Ягайло) [109, с. 144].

Из авторитетных источников: «История Казахстана в персидских источниках», том IV (бывший 2-ой том В.Г. Тизенгаузена) издания «Дайк-Пресс», Алматы, 2006 г.) находим, что Бек-Булат в 1386 г. возглавлял 9 туменов войск Токтамыша (стр. 296), а в 1391 г. также участвовал в составе войск Токтамыш-хана в битве против эмира Тимура (321 стр.).

А еще ранее, в период вхождения Токтамыш-хана во власть, в 1379 году (по Абу ар-Раззаки Самарканди), он (Бек-Булат) успешно воевал против Токтамыша и одержал победу (стр. 363). Из хроники Золотой Орды известно, что Булат-хан занимал сарайский трон в 1408–1410 годы.

В персидских летописях сведений о Бахыт-Ходже и Мамат-Ходже не встречается. А в знаменитой летописи «Таварих-й Гузида-йи Нусрат-наме» числятся сразу два тука-тимурида по имени Хизр-Ходжа. Один потомок Уз-Тимура, другой – Бай-Тимура. Поскольку сам Токтамыш-хан и Булат-хан по своей родословной происходят от Уз-Тимура, мы условно принимаем версию происхождения Хизр-Ходжи, как их близкого родственника, тоже от Уз-Тимура.

Согласно древнему тюркскому обычаю родственники до 7-го колена считаются братьями. Каждый хан принимал в свою свиту и назначал на ответственные должности только своих близких родственников, братьев, на которых он мог вполне положиться и которые выполняли его любой приказ.

Родословная приехавших в Москву чингизидов по версии летописи «Таварих-и Гузида-йи Нусрат-наме» будет выглядеть следующим образом:

Впрочем, если быть более объективными, то указанные султаны-чингизиды были далеко не первыми из татарских царевичей, прибывших в Москву на постоянное местожительство. Первая волна переселенцев татар на Русь была на полстолетия раньше, во времена царствования Узбек-хана (1312–1342), когда татарская элита не пожелала вместе с ханом принять мусульманство. Недовольные предпочли православие и стали служить московскому князю. В данном случае, видимо, столь значимый обряд в присутствии митрополита и Великого Русского князя привлёк внимание летописца и многочисленной публики. Но и они, «первая волна», не были первыми переселенцами татар на Русь.

Отдельные, единичные случаи переселения встречались и ранее. Например, Л.Н. Гумилёв пишет: «В г. Ростове нашёл приют опальный племянник хана Берке, который был крещён, получил православное имя Петр Ордынский и впоследствии русской православной церковью причислен к лику святых» [22, с. 479]. Великий русский иконописец Дионисий был потомком преподобного Петра Ордынского. Любопытный случай – правнук Чингисхана – святой русской православной церкви! (Более подробнее см. на стр. 183–184 настоящего издания).

Ну а «массовый приём татар на московскую службу» происходил при правлении великого князя Василия II после 1446 года, когда он освободился из казанского плена за громадный выкуп, благодаря содействию молодого царевича Касима. Впоследствии Касим «вместе со своими казаками» верно служил московскому Василию II, много раз выручал его от смертельной опасности, за что и получил в пожизненное владение Мещерский городок на реке Оке, который и стал затем называться городом Касимов (кстати, сохранил своё название до настоящего времени). Так внутри Московского государства образовалось Касимовское ханство. А великий князь Василий II жестоко поплатился за свой столь щедрый подарок. Его двоюродные братья Дмитрий Шемяка и Иван Можайский ослепили князя. Отсюда и получил московский князь прозвище Василий II Тёмный [16, с. 151, 152].

Вот откуда появились знаменитые дворянские фамилии государства Российского: Ананьевы, Аксаковы, Ахматовы…, Басмановы, Бараковы…, Годуновы…, Карамзины…, Юсуповы (более подробнее см. Баскаков Н.А. «Русские фамилии тюркского происхождения», Москва, 1993 г.).

12. Российские источники.

Бичурин Никита Яковлевич (о. Иакинф) (1777–1853 гг.) – обучался в Казанской духовной семинарии (с 1797 г. – Академия) и по окончании Академии в 1799 г. он был оставлен в ней преподавателем грамматики и риторики. С 1802 г. – ректор Иркутской семинарии, с 1807 г. – начальник девятой русской духовной миссии в Китае, где прожил более 13 лет. В 1821 г. привёз из Китая на 15 верблюдах около 400 пудов китайских книг. В 1828 г. избран член-корреспондентом Академии Наук. За свои работы Н.Я. Бичурин семь раз становился лауреатом ежегодной Демидовской премии РАН.

Основополагающий труд великого отечественного учёного Н.Я. Бичурина (о. Иакинфа) «История первых четырёх ханов из Дома Чингисова» (1829 г.) считается во всём мире классической работой по истории монголов. При её изложении Бичурин опирался на до сих пор никем не переведенные китайские источники – «История рода Чингиса» и «Всеобщую историю» («Тхун-цзянь-ган-му») [136, с. 107, 108].

Васильев Василий Павлович (1818–1900 гг.). Окончил Казанский университет в 1837 г. Член-корр. АН с 1866 г. С 1840 по 1850 г. – научная работа в Китае. С 1851 г. – профессор по кафедре китайской и маньчжурской словесности. Владел китайским, маньчжурским и халха-монгольским языками. В.П. Васильевым были обнаружены и переведены многие исторические источники, в т. ч. и «Записки о монголо-татарах» Мен Хуна.

Кафаров И. (архимандрит Палладий) – глава Российской духовной миссии в Пекине. Первый из европейцев открыл «Сокровенное сказание монголов» и опубликовал его на русском языке в 1866 году (IV том трудов Российской духовной миссии в Пекине под названием «Старинное монгольское сказание о Чингисхане»). В 1872 г. он приобрёл копию «Сокровенного сказания» китайского учёного Бао Тинбо (1728–1814) и передал её в восточный отдел библиотеки Санкт-Петербургского университета.

Козин Сергей Андреевич (1879–1956 гг.) – один из ведущих советских ориенталистов выполнил в 1941 г. второй, более точный и комментированный перевод «Сокровенного сказания монголов».

Бартольд Василий Владимирович (1869–1930 гг.) – академик Петербургской Академии наук с 1913 года (позже также был академиком АН СССР). В 1900 г. удостоен степени доктора истории Востока, с 1906 г. – ординарный профессор Санкт-Петербургского университета, с 1913 г. – действительный член Российской Академии наук. В 1912 г. – редактор журнала «Мир ислама». Среднюю Азию посетил четырежды, дважды Кавказ, а также Турцию и Египет. Он автор биографии Чингисхана и чингизидов. «В целом исторические труды В.В. Бартольда сохраняют в течение многих десятилетий свою свежесть и ценность, прежде всего потому, что они основаны на первоклассном, нестареющем материале источников, которыми автор пользовался продуманно, критически, умея оценивать и отбирать содержащие в них сведения и тщательно их анализировать» [121, с. 16].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.