Вертолетная война

Вертолетная война

Взаимодействие с вертолетами получило признание в конце 1985 года, когда каждой из бригад придали по отдельной вертолетной эскадрилье (овэ). При всей практичности вертолетного обеспечения прежде не всегда достигалась хорошая сработанность, от чего зависел успех высадки засад и уничтожения караванов. Мешала разница в подчиненности спецназа и вертолетчиков. К тому же армейские вертолетчики были загружены своей работой, неся основной груз перевозок, снабжения, десантов, разведки и огневой поддержки войск и не всегда могли выделить необходимый наряд сил. Летавшие на такие задания от случая к случаю экипажи были далеки от специфичной тактики, что мешало взаимопониманию и могло сорвать выполнение задач. Примером был случай 25 сентября 1985 года, когда разведгруппа 173 отряда, высадившись с Ми-8 280-го овп, вступила в бой с душманами и захватила грузовик с оружием. Тем временем вертолеты ушли из-под начавшегося обстрела, оставив разведчиков, которым пришлось самим отрываться от погони и пробиваться с трофеями к ближайшей заставе.

Общие задачи и постоянное взаимодействие объединяли усилия, сочетавшие напористость спецназа с техническими возможностями авиаторов. Они быстро сработались, словно пальцы одной руки, причем единству целей и интересов немало способствовало соседское проживание в гарнизоне с дружескими отношениями. С 15-й обрспн из Джелалабада должна была работать 239-я овэ, с Лашкаргахом — 205-я овэ, специально сформированные для этих целей. Обе они были укомплектованы вертолетами последних серий — Ми-8МТ и Ми-24 модификаций В (пулеметные) и П (пушечные), причем вскоре последовало указание иметь на вооружении «спецназовских» эскадрилий только более мощные боевые вертолеты с пушками. 205-я и 239-я овэ были включены в состав ВВС 40А, однако задания получали преимущественно по каналам «Экран» и лишь иногда привлекались к участию в общевойсковых операциях для снабжения и высадки десантов.

Обе эскадрильи прошли подготовку к действиям в пустыне на базе в Кагане под Бухарой и Чирчикском горном полигоне. 205-ю овэ ввели в ДРА 25 декабря 1985 года, штаб разместился в Лашкаргахе, рядом с руководством 22-й обрспн. Эскадрилья имела 32 вертолета (по 16 Ми-8 и Ми-24), а четыре ее отряда, каждый из которых насчитывал по 4 «восьмерки» и 4 «двадцать четвертых», были закреплены за отрядами бригады и базировались рядом с ними.

239-я овэ с 24 машинами прибыла в Афганистан через месяц, 30 января 1986 года. Половина ее вертолетов вместе с руководством разместилась в Газни для работы с «Чайкой» (таким был позывной тамошнего отряда СпН) с зоной ответственности в провинциях Газни, Пактия и Пактика. Остальные экипажи остались в Джелалабаде, где основным районом деятельности была тянувшаяся вдоль границы долина р. Кунар. К сентябрю 1986 года силы 239-й овэ объединили в Газни, откуда они поддерживали и соседний «Баракинский батальон». Такое распределение сохранилось и в дальнейшем.

Ми-8МТ 205-й овэ заходит на посадку для десантирования засадной группы у подножия Черных Гор. Судя по закрытой двери, это одна из ложных высадок, повторявшихся несколько раз для отвлечения внимания.

Спецназ Джелалабада и Асадабада, где зоны были менее растянутыми, продолжали обеспечивать вертолеты здешнего 335-го обвп, с которыми выработалось хорошее взаимодействие. Все же и здесь случались неизбежные на войне досадные случаи, когда из-за разобщенности (а еще больше — разницы в постановке заданий) операции не достигали успеха и сопровождались ощутимыми потерями. При налете двух отрядов спецназа на укрепрайон Карера южнее Асадабада 28–29 марта 1986 года его группы были блокированы крупными силами противника. Вызванные вертолеты, аэродром которых лежал всего в 20 км, появились над местом боя только через три часа и, связанные запретом на открытие огня в приграничной полосе, медлили с поддержкой. В тот раз спецназ потерял погибшими 8 человек, 2 пропали без вести и около 20 были ранены, причем одной из причин неудачи называли неразумное использование СпН, брошенного в лоб на штурм укрепрайона. Командир 15-й обрспн подполковник Бабушкин был снят с должности, а спецназу впредь запрещалось вести подобные операции-налеты, сосредоточившись на более результативных засадных и досмотровых действиях.

Для высадки засад, обычно проводившейся под вечер, вертолеты с группой на борту выходили в назначенный район, меняя по дороге направление полета и выполняли ложные посадки и зависания, имитирующие высадку десанта. На задание всегда уходила пара Ми-8 (в случае выхода одного из строя напарник мог подобрать экипаж и десант), а высадку с воздуха прикрывали Ми-24, «пасшие» окрестности в наиболее уязвимый момент. Полет для меньшей заметности выполняли на минимальной высоте, прижимаясь к земле и петляя между склонами. При рискованных маневрах бывали случаи, когда маневрирующий на бреющем вертолет вспахивал землю, сносил шасси и чудом выбирался из каменных мешков. Летом 1987 года в 239-й овэ «восьмерка», задев скалу, вывернула себе колесо, пробившее пол, баки и оказавшееся в грузовой кабине между десантниками. Разведчики до нитки вымокли в керосине, но машина смогла нормально сесть и вскоре была отремонтирована.

Ложных посадок, вздымавших приметные тучи песка и пыли, на маршруте к месту высадки выполнялось до десятка, причем иногда покидание вертолета проходило незамеченным даже летчиками вертолета, увлеченных совершением обманными приземлениями. В 205-й овэ в марте 1988 года имел место случай, когда часть группы в спешке покинула машину в череде монотонных ложных выбросов, тут же скрывшись от возможного наблюдения и погони, а другая половина осталась на борту. Оказавшийся среди высадившихся опытный сержант-сверхсрочник, оставшись без связи, все же сориентировался, и той же ночью сжег пару душманских грузовиков.

Работа вблизи караванных троп была опасной не только для десанта. 9 октября 1986 года высаженная у Шахджоя засада оказалась туг же раскрытой, и вертолетчикам пришлось спешно ее забирать. При посадке Ми-8 капитана Дубины был расстрелян из РПГ и сгорел, а экипажу вместе со спецназом пришлось отходить в горы и всю ночь скрываться от преследования. Только утром их подобрали высланные на поиск вертолеты.

Высаженная засада укрывалась, ожидая караван. Чтобы не «засветиться», спецназ иногда переодевался в афганскую одежду в которой, по крайней мере, издалека на вызывал подозрений и мог сойти за одну из окрестных банд (на этот случай говорили: «Хотя бы, пока будут соображать, первая пуля не тебе достанется»). В апреле 1984 года разведгруппа 173-го отряда, где «маскарад» использовали наиболее часто, проведя в засаде более двух суток и даже будучи замеченной пастухами, все же подстерегла караван из пяти машин, в пятичасовом бою уничтожила часть прикрытия и груза, взяв трофеи и завладев одним из уцелевших джипов.

Если противник имел значительное превосходство, вертолетчики перебрасывали подкрепление. Бывали случаи, когда в бой втягивались все бойцы отряда и вертолеты эскадрильи. При необходимости вызывали самолеты, поддерживавшие спецназ бомбоштурмовым ударом. Такое взаимодействие обычно практиковалось в Кандагаре, где рядом на аэродроме находилась эскадрилья Су-25, державших связь со спецназом и нередко высылавшая пару машин для прикрытия высадки, особенно у границы.

МИ-8МТ 30-го ОСАП уходит после высадки группы в Панджшере. Чтобы не выдать разведчиков, вертолет покидает место посадки, прячась в ущелье от душманских наблюдателей. У десанта другой путь — группа по тропе идет в горы к месту засады. Район Руха, лето 1986 года.

На «восьмерках» использовался танковый вариант пулемета ПКТ, отличавшийся креплением на турели или раме, парой рукояток с гашетками вместо приклада, электроспуском и более массивным стволом, допускавшим продолжительную стрельбу без перегрева. Пулеметные ленты обычно имели по 250 патронов, но встречались и набранные кусками до 400–450 звеньев, в которых обязательно не менее трети составляли патроны с трассирующими пулями. Без хорошо видимых даже днем красных трасс разглядеть с воздуха, куда легла очередь, было толком невозможно.

Апрельской ночью 1986 года разведчики, трое суток с помощью «Реалии» наблюдавшие за дорогой у кишлаков Гарколай и Кучкай-Караз возле трассы на Кандагар, обнаружили колонну из шести машин. На перехват поднялось звено Ми-24, обстрелявшее караван и подсветившее его «люстрами» осветительных бомб. К указанной цели рванулись три бронегруппы на БМП-2, которым даже не пришлось открывать огонь — противник не выдержал ужаса ночной атаки и разбежался, бросив без боя «Тойоты» с оружием. В июне 1987 года спецназу Газни при поддержке 239-й овэ удалось забить крупный вьючный караван числом более 100 голов. Через три недели, почти там же, успех повторился и на проторенном маршруте вновь был разгромлен крупный караван.

Большей частью добыча была более скромной, и состав разведгруппы рассчитывался на борьбу с небольшими караванами и отрядами. Разведчики реально оценивали свои силы, избегая стычек с превосходящими силами в отдалении от своих, где шансы были минимальны и воздерживались от преследования караванов, ушедших под защиту селений, в которых за каждым дувалом мог ждать враг. Прочесывание кишлака требовало значительно больших возможностей, чем те, которыми располагала небольшая разведгруппа. В то же время даже уничтожение одиночной машины и взятие одного-двух «стволов» уже было результатом — по крайней мере, из них в нашу сторону уже не стреляли.

Для перехвата широко применялось вертолетное патрулирование парами Ми-8 с досмотровыми группами вдоль караванных маршрутов и дорог. Оно позволяло значительно расширить сеть перехвата, охватывая контролем обширную местность. Полем их деятельности были соответствующие зоны ответственности отрядов, за исключением магистральной трассы, где шло интенсивное движение своего транспорта и мирных «купцов». Там останавливать машины запрещалось и досмотры вели придорожные посты. На патрулирование вылетали почти ежедневно несколько пар, иногда его вели по ночам, отыскивая противника по фарам машин и кострам стоянок.

Порядок досмотра определялся приказом по Армии «Об организации разведывательно-боевых действий в системе „Завеса“». Обнаружив караван или машину, их останавливали предупредительной стрельбой с воздуха. Облетев вокруг и осмотревшись, экипаж сажал вертолет неподалеку (инструкция определяла минимальное расстояние в 800-1000 м и не ближе 3000 м от селений), где часть высадившихся разведчиков занимала позицию, держа караван под прицелом и готовясь прикрыть досмотровую команду, выдвигавшуюся к цели. Вертолет предписывалось тут же поднять в воздух, держа рядом в готовности. Ситуация, как правило, определялась сразу: если караванщики пытались разбежаться или звучали выстрелы, их судьба решалась огнем десанта и ударом с воздуха. Вьюки с грузом и кузова машин проверяли щупами и миноискателями и, обнаружив запретное, забирали на борт вертолета или сжигали и подрывали на месте вместе с машинами. Тут же уничтожали вьючный транспорт и оказавших сопротивление.

На практике пункты инструкции не соблюдались канонически, лишь очерчивая рамки безопасности. Однозначно признавались противником люди с оружием или пытавшиеся скрыться, при этом дело решалось даже без посадки, для чего все «спецназовские» Ми-8 предписывалось оснащать, помимо пулеметов, парой ракетных блоков. Высадку проводили ближе указанного, в 200–300 м, чтобы бросок к каравану увешенной оружием группы меньше утомлял бойцов. Если поведение караванщиков не вселяло подозрений, вертолет на земле дожидался их возвращения, однако, не глуша при этом двигатели.

Разведчики выгружают имущество из «восьмерки», пришедшей на один из постов под Кабулом.

В 186-м отряде в 1986 году доля вылетов на досмотр возросла вчетверо, до 168, в то время как процент успешных засад даже снизился (16 из 229, или 7,5 %). Были уничтожены 279 душманов и 6 машин, взяты 30 пленных и 87 «стволов», свои потери составили 6 человек, еще 24 были ранены. В следующем году засад провели только 176 (14 удачных, 8 %), а число досмотровых вылетов поднялось еще в полтора раза, составив 238. Убедительным результатом стали 583 убитых моджахеда, 39 сожженных машин и 34 мотоцикла, 17 пленных и 207 единиц оружия.

Спецназу доверялись задания особой важности. В их числе было данное на уровне правительства поручение захватить иностранного военного советника, что подтвердило бы необходимые политикам обвинения во вмешательстве западных держав и «реакционных арабских режимов». Недостатка в донесениях о присутствии зарубежных военных не было, но охота за ними не давала результата. В ходе одной из операций 17 сентября 1984 года в пустыне Регистан разведгруппа, оказавшаяся в нужном месте в нужное время, перехватила пару машин, перебила охрану и взяла в плен француза Жана Абушара. Подозревали, что он разведчик, но француз оказался журналистом. Ровно через год, 18 сентября 1985 года кандагарские спецназовцы у кишлака Тахсильдар подстерегли и полностью перебили банду муллы Маланга, где погиб и американец Чарльз Торнтон. В плен попадали и другие иностранцы, но подтвердить их причастность к «солдатам удачи» и спецслужбам так и не удавалось.

Если взять западника так и не удавалось и единственным доказательством участия иностранцев в войне были донесения ХАД и радиоперехваты, то выходы на захват образцов оружия, поступившего в душманские отряды, давали реальные трофеи. Некоторые из них представляли интерес не только для военных, но и для нашей оборонки как высокотехнологичные изделия. В их числе были мины, средства связи и, особенно, переносные зенитно-ракетные комплексы (ПЗРК), ставшие угрозой для самолетов и вертолетов. Чтобы выработать средства противодействия, необходим был натурный образец новейшего «Стингера», за взятие которого было загодя обещано звание Героя. Задание было тем более ответственным, что на смену прежде единичным ПЗРК, по сведениям разведки, ожидалась поставка сотен ракет.

Первые «Стингеры» появились в Афганистане в начале осени 1986 года, а уже через несколько недель разведгруппа майора Быкова из 173-го ооспн под Кандагаром отбила сразу три комплектных ПЗРК с ракетами и пусковыми установками. Обещанной награды командир группы так и не получил, «не подойдя» по характеристике, уличавшей его в нарушении требований шедшей антиалкогольной кампании. Следующий «Стингер» пришлось брать с боем. 5 января 1987 года южнее Шахджоя во время вертолетного патрулирования был обнаружен караван из пяти мотоциклов. По вертолетам успели выполнить два пуска ракет, от которых удалось уклониться. Ответным огнем высадившаяся группа майора Е. Сергеева уничтожила 16 из 17 боевиков, сожгла мотоциклы и доставила на базу пленного, две пусковых установки и один комплектный ПЗРК. Позднее у Газни на пещерном складе в руки спецназовцев «Чайки» попали четыре новеньких «Стингера», на клеймах которых значилось, что они были выпущены американской фирмой «Дженерал Дайнэмикс» менее месяца назад.

Ми-24 заслужили прозвище «крокодилов» и «полосатых» за своеобразный вид и камуфляж. В «спецназовских» эскадрильях предписывалось иметь исключительно Ми-24П пушечной модификации, вооруженные двуствольным орудием ГШ-2-30К калибра 30-мм. Мощная пушка была надежна и с успехом использовалась для уничтожения огневых точек и поражения машин в караванах.

С принятием курса на вывод советских войск и объявлением политики национального примирения командование Армии дало указание с 15 января 1987 года не наносить авиационные и артиллерийские удары, ограничиваясь охраной гарнизонов, дорог и объектов. Однако противник расценил это как слабость госвласти и перешел к более решительным действиям, стараясь использовать полученные выгоды. «Договорные» кишлаки, где не должна была действовать армия, использовались моджахедами для устройства складов, там же они скрывались после нападений. Стратегия на сворачивание масштабных боевых действий не затронула спецназ, роль которого только возросла. Одновременно с весны 1987 года вводилась в действие система «Барьер», распределявшая заградительный пояс на востоке и юго-востоке по частям и подразделениям, которые должны были перекрыть их сплошной цепью постов и засад, «оседлав» дороги и перевалы, не пропуская караваны и банды к центру страны.

В организации засад и боевых выходов на контролируемую противником территорию требовалось проявлять все больше находчивости и изобретательности. В марте 1987 года разведчики 70-й омсбр, получив данные о готовящейся проводке каравана, скрытно перебросили на близлежащую заставу «Труба» разведвзвод старшего лейтенанта АН. Холода. Наблюдение пришлось вести еще три недели, разведчики скрывались от посторонних глаз, и днем никто из них не выходил наружу. Определив маршрут, охранявшийся двумя постами моджахедов, занялись непосредственно организацией засады. Отвлекая внимание, к городу на виду противника ушли три БТР с солдатами заставы. В полночь Нового года по мусульманскому календарю разведвзвод из 26 человек, усиленный отделением АТС-17, пешим ходом двинулся к месту засады. Оставив группу прикрытия в пещере, разведчики замаскировались у дороги, где пришлось провести двое суток. Караван так и не появился, но перехваченная напоследок машина с охранением мотоциклистов дала результат — в ней был убит главарь крупной банды Ока и его советник.

В апреле 1987 года разведрота старшего лейтенанта Ю.Н. Петрова из 108-й мсд для устройства засады была доставлена на заставу «Ближняя» у Баграма на машинах Военторга, а ее бронегруппа изображала охранение трассы. Загодя на путях вероятного отхода душманского каравана выставили мины. Подошедшая ночью вьючная колонна попала в ловушку — артиллерия заставы открыла огонь осветительными снарядами, а разведчики открыли стрельбу из засад, загоняя противника на минные поля, где сработали все мины. На месте остались 38 трупов караванщиков, сама разведрота имела двоих легкораненых.

За первую половину 1987 года (с 1 января по 15 июня) подразделениями спецназа были выполнены 840 вылетов на разведывательно-боевые действия, из которых в 168 удалось перехватить боевиков, оружие и военные грузы. За это время силы спецназа уничтожили 131 караван, 80 машин и 1416 душманов, захватив 69 ПЗРК, 4500 реактивных снарядов, 9000 кг наркотиков и 2,8 млн. патронов — третью часть от всех трофеев 40А.

Все же, по оценке разведотдела 40-й Армии, перехватывать удавалось не более пятой части всех караванов. Случались и просчеты, большей частью из-за неточных разведсведений и ошибок в планировании и тактике. К трагическим последствиям могла привести недооценка сил противника, ведь и без того действовать обычно приходилось при его численном превосходстве. 8 декабря 1987 года патрульный полет пары Ми-8 капитанов Евдокимова и Радаева имел неожиданное завершение: замеченного с воздуха мотоциклиста командир досмотровой группы решил прихватить для допроса. Оказалось, что разведчики высадились в самом «душманском районе», который советники рекомендовали облетать подальше, не то что садиться. Группа оказалась под перекрестным огнем, и подлетевший вертолет Евдокимова был тут же подбит из гранатомета. Экипаж спасла малая высота — просевшая машина покатилась дальше по земле, разгораясь. Его ведомый Радаев пошел на выручку, подобрал экипаж и спецназовцев, но и его Ми-8, не успев набрать высоту, упал рядом. Под огнем вертолетчики и разведчики дожидались помощи, пока Ми-24 прикрывали их огнем пушек. В этом бою погиб один из бойцов, многие были ранены.

Несколько раз группы сами попадали в ловушку и погибали полностью. Подстерегавшие их душманы дожидались, пока уйдут вертолеты, брали засаду в кольцо и накрывали огнем. Иногда впереди каравана пускали машину — приманку, рассчитывая на то, что засада обнаружит себя. К месту боя подтягивались окрестные банды и, если вертолеты задерживались, блокированная группа могла рассчитывать только на свои силы и тающий запас патронов.

В декабре 1986 года большие потери повлек очередной выход разведчиков «Чайки» на взятие «Стингеров», остававшихся самыми ценными трофеями (каждый отбитый у врага ПЗРК означал не только сбереженные самолеты и вертолеты, но и продолжение их нормальной работы, без которой немыслима была деятельность армии). На границе в районе Тарве группа была блокирована на высоте 2801, но вывезти ее не давал плотный туман. Разведчикам пришлось вести бой в окружении под минометным и орудийным огнем. Только через три дня вертолеты комэска 239 овэ подполковника Леонтьева и капитана Максимова смогли пробиться через перевал и забрать 12 оставшихся бойцов и тела погибших.

Зарядка ленты к четырехствольному пулемету ЯкБ-12,7 боевого вертолета Ми-24В. Пулемет с высочайшим темпом стрельбы до 4500 выстр/мин создавал ливень огня. Вес его секундного залпа достигал 3,6 кг/сек — на порядок больше, чем у пехотного «Утеса».

Ми-8МТ баграмского 262-й овэ. На боковых бронеплитах кабины экипажа — белые звездочки, каждая из которых соответствует 50 боевым вылетам. Экипажам вертолетов приходилось выполнять по 6–7, а то и больше вылетов в день.

В полете Ми-24П капитана Беляева из 205-й овэ. Обычно вооружение «полосатого» в разведывательно-боевом вылете состояло, помимо пушки, из двух 20-зарядных блоков Б-8В20 с 80-мм ракетами, чаще всего в осколочно-фугасном исполнении, и двух ПТУР «Штурм» в пусковых трубах-контейнерах. Управляемые «Штурмы» использовались для поражения защищенных и подвижных целей, требовавших точного попадания и большой мощности боеприпаса. Зима 1988 года, окрестности Кандагара.

Черным выдался октябрь 1987 года, когда на юге понесли большие потери Кандагарский и Шахджойский отряды. 24 октября разведгруппа 173-го ооспн ночью заняла засаду в 75 км от Кандагара. К утру она была блокирована многочисленной бандой. Вызванная бронегруппа задержалась из-за поломок техники. 20 спецназовцев, засевших в руинах заброшенного кишлака Кобай, пять часов держались под обстрелом. В бою погибли 9 человек, включая замкомбата майора В.М. Удовиченко, все уцелевшие бойцы имели ранения (по злой прихоти судьбы, майор Удовиченко был полугодом ранее переведен в бригаду с должности командира 668-го ооспн «за потери личного состава»).

Через неделю, 31 октября, под Шахджоем 186-й ооспн потерял 12 человек вместе с командиром группы старшим лейтенантом О. Онищуком. Офицеру, имевшему за полгода службы успехи во всех 11 боевых выходах, поначалу везло и в этот раз. Удалось взять грузовик с оружием, возле которого группа осталась дожидаться других машин каравана. Через несколько часов разведчики оказались в кольце. Бой длился недолго, но в живых остались только четверо. Израсходовав патроны, Онищук и младший сержант Исламов подорвали себя гранатами.

В операции у Лашкаргаха спецназ 29 января 1988 года вел разведку, в ходе которой бойцы попали под сосредоточенный огонь гранатометчиков. Выбраться тогда удалось благодаря поддержке с воздуха, трое были ранены, а одному посчастливилось отделаться потерей рюкзака, снесенного гранатой под самые лямки.

С началом вывода войск в мае 1988 года спецназ вместе с остальными частями 40-й Армии покинул прежние места дислокации. 154-й ооспн вернулся в Чирчик, 334-й ооспн также вывели на территорию САВО, а затем — в Белоруссию, покинули Афганистан к концу мая 173-й, 411-й, 370-й и 186-й ооспн. Последние месяцы работы были достаточно насыщены: так, 154-му ооспн удалось выполнить ряд удачных выходов, в том числе со взятием ПЗРК, за что принявший отряд только в январе капитан В.Ф. Воробьев (к слову, самый молодой его командир) был отмечен двумя орденами Красного Знамени. К августу из Афганистана вывели 205-ю и 239-ю «спецназовские» вертолетные эскадрильи. Их опыт в армейской авиации не был востребован и обе эскадрильи расформировали.

Осенью в Афганистане оставались только два отряда, 177-й и 668-й ооспн, действовавшие на севере и вокруг Кабула, причем последний размещался прямо в военном городке штаба 40А. Основной задачей в последние месяцы оставался перехват караванов и пресечение обстрелов столицы и уходящих колонн. Для этого у дорог и на господствующих высотах выставлялись дополнительные блокпосты и опорные пункты, охранявшие места ночевок войск и не допускавшие попыток моджахедов подобраться к дорогам. Всего на восточном направлении от Кабула до советской границы несли охрану 199 сторожевых постов. Зона деятельности спецназа существенно ограничилась, однако и за вторую половину 1988 года силами армии удалось взять 417 караванов, в которых захватили более 30 тыс. PC и 25 тыс. мин. В последние дни 668 ооспн занял блок-посты участка Чаугани-Доши на дороге к границе, а 177-й ооспн охранял режимную пограничную зону у Хайратона.

На западном направлении уход войск из Герата и Шинданда прикрывали разведроты 371-го и 101-го мсп, на восточном, где покидал Афганистан и штаб 40-й Армии, — 701-й орб из состава 108-й мсд и 783-й орб из 201-й мсд. Разведчикам 783-го батальона суждено было стать последними советскими солдатами и офицерами в Афганистане. Сопровождая командующего Армией, они пересекли границу 15 февраля 1989 года.