Восстановление в правах голоса: условия и методы
Восстановление в правах голоса: условия и методы
Изначально лишение избирательных прав рассматривалась в советском праве как мера временная, порождённая определенными историческими обстоятельствами. Однако ни Конституции 1918 и 1925 гг., ни первые избирательные инструкции не содержали статей определявших возможности и порядок восстановления граждан в избирательных правах. Механизм этого процесса не был разработан до середины 1920-х гг. Связано это было с тем, что в целом отсутствовало единое избирательное законодательство.
Только инструкцией 1922 г. впервые на общегосударственном уровне было установлено, каким образом лица, лишённые избирательных прав, перед очередными выборами могут добиваться восстановления в них. Граждане, считавшие, что их включили в список лишенцев несправедливо, могли обжаловать эти действия. Для этого им необходимо было подать свою жалобу в трёхдневный срок с момента опубликования списка в вышестоящую комиссию вплоть до губернской. Жалоба подавалась через тот орган (т. е. через низовую избирательную комиссию), действия которого стали её причиной. Последний должен был переслать жалобу в вышестоящую инстанцию со своим заключением в течение 24-х часов. Постановления губернской избирательной комиссии, утверждавшей окончательные списки лишенцев, обжаловались в губисполкоме[376]. Таким образом, люди, лишаемые избирательных прав, и желавшие их вновь приобрести, ставились в условия, в которых сделать это было крайне затруднительно. Во-первых, для восстановления давался небольшой срок, во-вторых, окончательное решение все равно зависело от мнения той комиссии, которая и превратила гражданина в лишенца.
С 1923 г. одним из определяющих мотивов при разрешении вопроса о восстановлении человека в избирательных правах стала его лояльность к советской власти. Следующая по времени общероссийская избирательная инструкция от 11 августа 1924 г. устанавливала для желавших восстановится в избирательных правах тот же порядок подачи жалоб и те же сроки, что содержались в инструкции 1922 г[377]. В первой общесоюзной инструкции от 16 января 1925 г. сроки для подачи жалоб на неправильные действия избирательных комиссий были увеличены до 7 дней[378].
Относительный демократизм выборов 1924–1925 гг. вызывал надежды на дальнейшее смягчение политического режима и, как следствие, на скорое возвращение избирательных прав всем, лишенным их в прежние годы. Ответом на эти настроения со стороны руководства страны стал появившийся летом 1925 г. циркуляр НКВД. В нём содержалось требование к местным избирательным комиссиям и исполкомам восстанавливать в избирательных правах только тех граждан, кто сам подал об этом заявление[379].
По инструкции от 13 октября 1925 г. для обжалования постановления о лишении их права голоса гражданам по-прежнему предоставлялся недельный срок с момента его опубликования. Жалобы на действия сельских избирательных комиссий в течение двух суток рассматривали волостные и районные комиссии. В случае если они не могли решить вопрос о восстановлении в избирательных правах того или иного гражданина, его жалоба пересылалась на рассмотрение в уездную или окружную комиссии. Жалобы на их постановления рассматривались соответственно в губернских, областных и краевых комиссиях. Решения последних обжаловались в президиумах губернских, областных и краевых исполкомов, постановления которых было обжаловать только во ВЦИКе. В городах действия районных избирательных комиссий можно было обжаловать в общегородской комиссии. В период между выборами прошения о восстановлении в избирательных правах рассматривались соответствующими советами и исполкомами.
Согласно инструкции 13 октября 1925 г. окружные и уездные избирательные комиссии могли восстанавливать в избирательных правах граждан, занимавшихся прежде торговлей и промыслами, использовавших наёмный труд, имевших нетрудовой доход и получавших прибыль «от исполнения обязанностей служителей культа». Решения о допущении к участию в выборах этих лиц утверждали губернские, областные и краевые избирательные комиссии. Основанием для восстановления в правах голоса были «удостоверения, выдаваемые администрацией учреждения или предприятия о занимаемой должности и получаемой зарплате, а также удостоверение совета или административных органов о том, что указанные лица в настоящее время живут на средства, добываемые личным трудом, и не эксплуатируют чужого труда»[380].
Во второй половине 1925 г. при Президиуме ВЦИК была создана межведомственная комиссия «по предварительному рассмотрению ходатайств о восстановлении в правах гражданства». В её состав входили представители ВЦИК, ОГПУ народных комиссариатов внутренних дел, иностранных дел, юстиции. Одной из главных задач комиссии было рассмотрение ходатайств о восстановлении в избирательных правах бывших служащих полиции и священнослужителей. Граждане, принадлежащие к данным категориям, могли получать право голоса только по особому постановлению ВЦИК. Межведомственная комиссия рассматривала их заявления, а также весь дополнительный материал, включавший в себя отзывы и постановления местных административных органов, и направляла их со своим заключением в отдел частной амнистии ВЦИК. Далее эти документы, с соответствующими визами отдела, поступали в Президиум ВЦИК, который издавал постановление по каждому отдельному гражданину, добивавшемуся восстановления в избирательных правах. Решающее значение при определении вопроса о возвращении гражданину избирательных прав имели такие факторы как давность и срок службы в полиции или работы в культовых учреждениях, лояльность к советской власти, отзывы местных властей и общественных организаций, рекомендации ОГПУ Заседала комиссия она не менее одного раза в месяц. Обычно на каждом заседании рассматривалось от нескольких десятков до нескольких сотен заявлений граждан о восстановлении в избирательных правах.
Количество жалоб, направляемых в комиссию, существенно увеличивалось во время избирательных кампаний. Поначалу ходатайства о предоставлении избирательных прав поступали не слишком интенсивно. Так за весь период выборов 1925–26 гг. в Президиум ВЦИК поступило всего 469 жалоб и заявлений о восстановлении в избирательных правах[381].
В дальнейшем, количество ходатайств, направляемых во ВЦИК, заметно возросло. Это было связано как с ужесточением выборного законодательства и расширением круга лиц, лишаемых избирательных прав, так и с ростом ограничений, накладываемых на лишенцев. В первые месяцы своей работы комиссия на своих заседаниях чаще выносила положительные решения. Так, на заседании 19 марта 1926 г. рассматривались ходатайства 138 человек о восстановлении в правах голоса. Президиуму ВЦИК было рекомендовано предоставить избирательные права 84 гражданам и отклонить ходатайства 54 граждан[382]. На заседании 17–18 августа 1926 г. рассматривались ходатайства 439 человек. Было рекомендовано предоставить избирательные права 244 гражданам и отклонить ходатайства 195 граждан[383]. С октября 1926 г. тенденция изменилась. Теперь количество отклонённых прошений постоянно превышало количество удовлетворённых. Связано это было с общим изменением политики в отношении выборов и лишения избирательных прав. На заседании 15 октября 1926 г. рассматривалось 299 ходатайств. Было рекомендовано предоставить избирательные права 129 гражданам, а ходатайства 170 граждан — отклонить[384]. На заседании 29 октября 1926 г. было рассмотрено 250 ходатайств. Было рекомендовано предоставить избирательные права 122 гражданам, а ходатайства 128 — отклонить[385]. На заседании 15 ноября было рассмотрено 148 ходатайств. Комиссия рекомендовала предоставить избирательные права 69 гражданам, и отклонить ходатайства 79 граждан[386]. На заседании 9 декабря рассматривалось 293 ходатайства. Было рекомендовано предоставить избирательные права 135 гражданам, а ходатайства 158 граждан — отклонить[387]. На заседании 17 декабря 1926 г. было рассмотрено 296 ходатайств. Комиссия рекомендовала предоставить избирательные права 139 гражданам и отклонить ходатайства 157 граждан[388].
Союзная избирательная инструкция от 28 сентября 1926 г. сохраняла недельный срок для обжалования гражданами решения о лишении их избирательных прав и трёхдневный срок рассмотрения жалоб в местной избирательной комиссии. В случае отказа в восстановлении в избирательных правах низовые комиссии должны были пересылать ходатайства лишенцев в вышестоящие инстанции, которые также должны были выносить своё решение в трёхдневный срок. Новая избирательная инструкция предоставила губернским, областным и краевым избирательным комиссиям право восстанавливать в избирательных правах граждан, лишенных таковых за социальную принадлежность — помещиков, представителей буржуазии, священнослужителей. Основными условиями для этого должно было быть занятие «производительным и общественно-полезным трудом» в течение не менее пяти лет и лояльность к советской власти[389]. Существенным новшеством стало указание на то, что бывшие служащие полиции и жандармерии могут получать избирательные права только в строго индивидуальном порядке по особым постановлениям Центральных исполнительных комитетов Союзных республик при условии, если они занимаются общественно-полезным трудом и доказали свою лояльность к советской власти.
Постановлением президиума ЦИК СССР от 26 ноября 1926 г. устанавливался порядок восстановления в избирательных правах рабочих, крестьян и казаков, добровольно служивших в белых армиях во время гражданской войны. Местные избирательные комиссии могли возвращать таковым права голоса если они занимались «производительным и общественно-полезным трудом» и доказали лояльность к советской власти[390].
Резкий рост количества лишенцев на выборах 1926–27 гг., вызванный активным применением «запретительных» статей инструкций 1926 г. низовыми избирательными комиссиями, вызывал обоснованные опасения у Центра. Предписания и циркуляры, направлявшиеся из Москвы на места, должны были несколько смягчить политику в области лишения избирательных прав. 19 февраля ВЦИК разослал в центры губерний, областей, и автономных республик радиограмму, касавшуюся восстановления в избирательных правах низших технических служащих полиции, жандармерии, и тюремного ведомства. Местным руководящим органам было разрешено восстанавливать граждан, относящихся к данным категориям в избирательных правах своей властью, без обращения во ВЦИК. Теперь бывшие курьеры, сторожа, уборщики, переписчики, младшие надзиратели, городовые, стражники и лица, занимавшие иные мелкие должности в системе царского МВД, могли подавать ходатайства о восстановлении в избирательных правах в губернские, краевые и республиканские избирательные комиссии. Главным условием их восстановления было занятие «производительным и общественно-полезным трудом» в течение не менее пяти лет и лояльность к советской власти[391]. 28 февраля ВЦИК издал ещё один циркуляр, согласно которому получали возможность восстановиться в избирательных правах некоторые из граждан, применявших в хозяйстве наёмный труд, живших на «нетрудовые доходы», и торговцы. Основанием для восстановления служило их членство в профсоюзе. При этом областные и губернские исполнительные комитеты должны были давать разрешение на восстановление таких лиц в правах голоса «по представлениям соответствующих избирательных комиссий и без наличия… пятилетнего трудового стажа»[392].
Одним из главных последствий резкого увеличения количества лишенцев стало возрастание числа жалоб и заявлений в местные и центральные органы власти о возвращении прав голоса. В 1927 г. в центральную избирательную комиссию РСФСР поступило 12 845 ходатайств о восстановлении в избирательных правах[393]. Абсолютное их большинство было послано крестьянами — 60,8 %. На втором месте по количеству жалоб находились «служащие» — 19,7 %. Среди крестьян чаще всего требовали возвращения избирательных прав лица, лишённые таковых за использование наёмного труда — 27,5 % и торговцы — 21,2 %. Среди служащих чаще других добивались восстановления в правах голоса бывшие полицейские — 32,7 % и торговцы — 26,6 %[394].
Поскольку одним из результатов выборной кампании 1928–29 гг. стало серьёзное увеличение числа лиц лишённых избирательных прав, значительно возросло и количество ходатайств о возвращении прав голоса, направляемых в различные инстанции. Центральная власть неоднократно предпринимала попытки урегулировать ситуацию с жалобами лишенцев, оптимизировать процесс их рассмотрения и принятия решений. Комиссия ВЦИК, готовившая в конце 1929 г. проект новой избирательной инструкции, предлагала упростить процедуру восстановления лишенцев в избирательных правах. В частности рекомендовалось «передать окончательное разрешение вопросов по жалобам в нижестоящие органы власти, сохранив за вышестоящими органами власти право рассмотрения жалоб лишь в порядке надзора»[395]. Ещё в январе 1928 г. Президиум ВЦИК передал право Ленинградской городской избирательной комиссии восстанавливать в правах голоса «лиц, принадлежавших ранее к классу эксплуататоров», с утверждением этих решений Президиумом городского Совета. Комиссия предлагала предоставить подобное право всем избирательным комиссиям городов, являющихся краевыми и областными центрами[396].
В 1928 г. (т. е. в период между двумя выборными кампаниями) в центральную избирательную комиссию при ВЦИК поступило 9 090 заявлений о восстановлении в избирательных правах[397]. В 1929 г. в комиссию поступило 35 542 ходатайства о возвращении прав голоса[398]. По количеству ходатайств среди социальных групп на первом месте по-прежнему оставались крестьяне. В 1928 г. их заявления составили 53,2 % от общего числа, а в 1929 г. — 54,9 %. Далее следовали служащие. В 1928 г. их жалобы составили 20,7 % от общего числа, а в 1929 г. — 14,8 %. В этот период также существенно увеличилось количество жалоб, подаваемых кустарями. Если в 1927 г. их заявления составляли 6,8 % от общего числа, то в 1928 г. ими было подано 20,7 % от общего количества ходатайств, а в 1929 г. — 14,8 %. Среди крестьян всё также наиболее активно добивались восстановления в избирательных правах торговцы — 25 % в 1928 г., 28,6 % в 1929 г. и пользователи наёмной рабочей силой — 22 % в 1928 г., 26,1 % в 1929 г. Среди служащих по-прежнему большинство ходатайств подавалось бывшими полицейскими — 50 % в 1928 г., 28,8 % в 1929 г. и торговцы — 22,5 % в 1928 г., 30,2 % в 1929 г. Что касается других социальных групп, то из рабочих (4,6 % от общего числа жалоб в 1929 г.) чаще всего требовали восстановления в избирательных правах те, кто был их лишён за «бывшую торговлю» — 32,3 % в 1929 г. Из кустарей чаще всего требовали возвращения прав голоса пользователи наёмной силы — 40,3 % в 1929 г. и торговцы — 34,5 %.
Анализ данных по ходатайствам о восстановлении в избирательных правах показывает, что очень мало жалоб поступало от самой многочисленной категории лишенцев — членов семей лиц, лишённых прав голоса. Они заносились в категорию «прочие». Количество жалоб, поданных этой группой лишенцев во ВЦИК во второй половине 1920-х гг. составляло около 3 %. Объяснялось это тем, «что члены семей лишённых в большинстве случаев восстанавливаются механически, при восстановлении в избирательных правах главы семьи»[399].
Большинство жалоб, поступивших во ВЦИК в 1929 г. — 56,5 % было возвращено на рассмотрение местных властей, «так как они были направлены жалобщиками непосредственно в Центральную избирательную комиссию, после решения низовых органов власти минуя окружные, областные, краевые и республиканские центры». Это свидетельствует о том, что большинство лишенцев, не доверяя местным органам власти, лишавшим их прав голоса, предпочитали обращаться с ходатайствами сразу в центральные инстанции, полагая, что там их дела будут рассматриваться без предвзятости. Анализ соответствующих материалов показал, что по 13,6 % жалоб был запрошен дополнительный материал, и только 29,9 % заявлений было принято к рассмотрению.
В 1927 г. центральная избирательная комиссия рассматривала в месяц около 157 ходатайств о восстановлении в избирательных правах. В 1928 г. эта цифра возросла до 430, в 1929 г. до 885[400].
Из 1 884 ходатайств, принятых Центральной избирательной комиссией к рассмотрению в 1927 г. положительное решение было вынесено по 906. 978 просителей получили отказ. В 1928 г. из 5 190 заявлений, рассмотренных комиссией, положительное решение было принято в 1 274 случаях. 3 916 ходатайств были отклонены. В 1929 г. из 10 620 ходатайств, рассмотренных комиссией, было удовлетворено 4 057 и отклонено 6 563[401].
С началом проведения коллективизации и раскулачивания, количество жалоб на неправильное лишение избирательных прав, направляемых в местные и центральные органы власти, существенно увеличилось. Это было связано с тем, что стремительно возрастало общее число лишенцев. Только за первые четыре месяца 1930 г. в Центральную избирательную комиссию при ВЦИК поступило 20 400 ходатайств о восстановлении в правах голоса[402]. Постановления принятые ЦК ВКП(б), ЦИК СССР и ВЦИК в марте-апреле 1930 г. фактически санкционировали начало процесса массового восстановления в избирательных правах. Кроме того, в 1930 г. был принят ещё целый ряд нормативных актов, которые облегчали процесс возвращения избирательных прав для некоторых социальных групп.
В 1929–30 гг. была лишена избирательных прав значительная часть населения еврейских местечек и посёлков, на Украине, в Белоруссии и Западном регионе РСФСР. Связано это было с тем, что традиционно основными занятиями жителей этих населённых пунктов было кустарное производство и торговля и они подпадали под определения ограничительных статей избирательных инструкций 1926 г. В результате в некоторых местечках Украины граждане, лишённые избирательных прав составляли «половину даже больше половины населения». Чтобы исправить данное положение и избежать нежелательного обострения социальной ситуации советское руководство предприняло ряд мер. «В целях облегчения возможности приобщения к производительному труду еврейской бедноты, ранее лишенной избирательных прав» Президиум ЦИК СССР 10 января 1928 г. принял постановление, по которому признавалось «возможным предоставить избирательные права переселенцам евреям, водворившимся на землях переселенческого фонда». 28 января 1928 г. Президиум ЦИК «признал также правильным предоставление избирательных прав деклассированным бедняцким элементам, переселившимся и водворившимся на переселенческих фондах, предоставив Центризбиркомам отдельных республик право разрешать в этом духе отдельные конкретные случаи»[403]. Однако, несмотря на значительное снижение количества лишенцев среди евреев во время избирательной кампании 1928/29 гг., их процент оставался очень высоким.
Президиум ЦИК СССР и ЦИКи союзных республик дали в начале 1930 г. указания на места «о восстановлении в избирательных правах бедняцких слоёв еврейского населения, занимавшихся прежде торговлей». Согласно этим директивам, прежде всего, подлежали восстановлению в правах голоса «те из бывших мелких торговцев, которые впоследствии участвовали в гражданской войне против белых или служили в Красной армии». Также восстанавливались в избирательных правах «неимущие семьи и сироты убитых и тяжело раненых (бывших торговцев) во время контрреволюционных погромов и… прочие лишенцы из числа местечковой бедноты, которые торговали по патентам первого и второго разрядов, если они раньше не пользовались наёмным трудом и не принадлежали к служителям религиозного культа»[404]. Были созданы специальные комиссии, проверявшие списки лишенцев на местах и восстанавливавшие «в избирательных правах трудящуюся бедноту, которая согласно указаниям ЦИК СССР и соответствующих республиканских ЦИК имела на это право». В результате уже на выборах 1930/31 гг. процент лишенцев среди евреев значительно снизился[405].
Согласно избирательной инструкции 3 октября 1930 г. была упрощена процедура восстановления в избирательных правах бывших осуждённых и административно высланных. Такие граждане получали права голоса по окончании срока своего наказания без специального постановления. Вместе с тем в этой инструкции было впервые проведено различие между понятиями «жалоба на неправильное лишение избирательных прав» и «ходатайство о восстановлении в избирательных правах». Жалобы могли подавать граждане, которых внесли в списки лишенцев только на основании косвенных признаков («принадлежность хозяйства к разряду зажиточных», «занятие торговлей в прошлом» и т. д.). Ходатайства подавали лица, лишённые прав голоса на точном основании требований Конституции и избирательного законодательства (бывшие полицейские, чиновники царского МВД, белые офицеры, священнослужители). Жалобы могли рассматривать и выносить по ним окончательное решение низовые избирательные комиссии — волостные, районные, городские. При этом низовые комиссии выносили только «решение по существу» — или «подлежит восстановлению», или «в восстановлении в избирательных правах отказать». Далее ходатайство направлялось для окончательного разрешения в вышестоящие избирательные комиссии, а в случае необходимости и высший законодательный орган — во ВЦИК или ЦИК СССР. Формулировки решения о возвращении прав голоса гражданину также были различными. Те, кто подавал жалобы «исключались из списков лиц лишённых избирательных прав», а те, кто направлял ходатайства «восстанавливались в избирательных правах»[406].
3 июля 1931 г. Президиум ЦИК СССР принял постановление «О порядке восстановления в гражданских правах выселенных кулаков». Бывшие «сельские эксплуататоры», отправленные на спецпоселение, могли вернуть себе право голоса по истечении пяти лет с момента высылки при следующих условиях: «а) если они в течение этого срока на деле докажут, что прекратили борьбу против организованного в колхозы крестьянства и мероприятий Советской власти, направленных на подъём сельского хозяйства; б) если они покажут себя на деле честными и добросовестными тружениками»[407].
17 марта 1933 г. союзным ЦИКом было принято постановление «О порядке восстановления в избирательных правах детей кулаков». Оно давало возможность получить избирательные права тем кулацким детям, которые жили самостоятельно, и зарекомендовали себя должным образом в работе и общественной жизни[408]. 27 мая 1934 г. по инициативе ОГПУ было принято постановление Президиума ЦИК СССР, которое облегчало процесс восстановления в избирательных правах бывших «кулаков», проживавших на спецпоселении[409].
В избирательной инструкции от 1 октября 1934 г. особо говорилось о порядке восстановления в правах голоса высланных кулаков и их детей. ЦИК АССР, краевые и областные исполкомы могли восстанавливать раскулаченных граждан «по истечении 5 лет, а проработавших в золотой и платиновой промышленности по истечении 3 лет с момента выселения их». Главными условиями для восстановления в избирательных правах была лояльность к существующему режиму и честный труд. При этом «отличившиеся ударники на производстве» и лица проявившие активность «проведении мероприятий советской власти» особенно молодые могли быть восстановлены и в более короткие сроки. Самостоятельные дети «высланных кулаков», находящиеся в ссылке или уже освободившиеся из неё, могли восстанавливаться в избирательных правах райисполкомами и горсоветами при условии добросовестной работы в тех или иных «отраслях социалистического строительства»[410].
В Смоленской губернии, также как и в целом по РСФСР, до вступления в действие избирательных инструкций 1926 г. количество жалоб на неправильное лишение избирательных прав поступавших в избирательные комиссии и местные Советы было невелико. В середине 1920-х гг. основной контингент жалобщиков составляли бывшие полицейские и торговцы.
После постановления ЦИК и СНК СССР от 30 марта 1925 г. о выселении помещиков, многие из них лишались избирательных прав. Соответственно увеличилось и число заявлений о восстановлении в правах голоса, подаваемых ими. Многие помещики требовали восстановления в избирательных правах, поскольку следующим шагом после лишения для них, как правило, становилось изгнание из усадеб и потеря средств к существованию. В своих заявлениях они старались доказать трудовой характер своего хозяйства и лояльность к существующему режиму. Такие лица, как правило, писали о своём труде на пользу общества, и иногда это давало положительный результат. Вот ряд характерных примеров.
Осенью 1925 г. был лишён избирательных прав «как бывший помещик» житель Бохотской волости Смоленского уезда М. Беланович. В своём заявлении в уездную избирательную комиссию он писал, что является по происхождению крестьянином. Его мать, овдовев, вышла замуж за дворянина. Однако сам Беланович с 17 лет начал самостоятельную жизнь «добывая средства уроками». Получив педагогическое образование, он стал школьным учителем. С 1919 г. состоял членом профсоюза. Служил в Красной Армии. Приняв во внимание все эти доводы, 26 ноября 1925 г. уездная избирательная комиссия восстановила Белановича в правах голоса, мотивировав это решение тем, что «он занимается общественно-полезным трудом»[411].
В декабре 1925 г. в Смоленскую уездную избирательную комиссию направил жалобу житель деревни Средняя Нагать Д. Петровский. Он сам, а также его мать и сестра были лишены избирательных прав как «помещики-дворяне». В своём заявлении Петровский доказывал, что его родители не были дворянами. До революции они владели небольшим поместьем, купленным в долг. Сам он до 1922 г. служил в Красной Армии, затем занимался работой по военной подготовке призывников. Его младший брат не лишался избирательного права. Петровский писал, что они с матерью и сестрой ведут трудовое хозяйство, имея «25 десятин на 10 едоков»[412]. 7 декабря уездная избирательная комиссия направила его жалобу на рассмотрение губернской комиссии. Та, в свою очередь, рассмотрев заявление Петровского на своём заседании 19 декабря, приняла решение о восстановлении его и членов его семьи в избирательных правах[413].
В октябре 1925 г. Ельнинская уездная избирательная комиссия рассматривала дело о восстановлении в избирательных правах жителей хутора Шарапово, супругов А. М. и Е. М. Щепилло-Полесских. Они были лишены избирательных прав как помещики. При этом особую активность в лишении их прав голоса проявили некоторые члены сельской избирательной комиссии и сельского совета, которые «составили акт об эксплуатации наёмного труда». Тем не менее, весной 1925 г. Смоленская губернская межведомственная комиссия по выселению помещиков, рассмотрев дело Щепилло-Полесского «не признала его помещиком и подлежащим выселению». По мнению жалобщика, местные власти лишили его избирательных прав только для того, «чтобы лишить и права землепользования», и таким образом отнять земельный участок. Уездная избирательная комиссия, приняв во внимание доводы Щепилло-Полесского, восстановила его с женой в избирательных правах[414].
Помещиков, лишая избирательных прав, относили обычно к категории «лиц эксплуатирующих наёмный труд». Поэтому уездные избирательные комиссии, рассматривая их жалобы, требовали от сельсоветов присылать сведения о том, национализировано ли их поместье и сколько в нём «постоянных наёмных рабочих»[415]. К началу 1926 г. в избирательных комиссиях Смоленской губернии скопилось большое количество заявлений от помещиков о восстановлении в избирательных правах. Смоленская уездная избирательная комиссия приняла в этой связи следующее постановление, адресованное низовым избирательным комиссиям: «В отношении бывших помещиков, если они занимаются сельским хозяйством без применения наёмного труда или с применением наёмного труда, но с соблюдением правил о наёмном труде, или если они занимаются другим общественно-полезным трудом (служба в учреждениях и на предприятиях) — разъяснить им порядок возбуждения ходатайства о восстановлении в избирательных правах и не включать их в список лишенцев до разрешения в Губернской избирательной комиссии»[416]. Чаще всего именно сведения о применении в хозяйстве наёмного труда становились главной преградой для восстановления того или иного помещика в избирательных правах.
Так, Смоленская уездная избирательная комиссия, рассмотрев на своём заседании 11 ноября 1925 г. заявление о неправильном лишении прав голоса жителей деревни Тарасенки Татьяны, Константина, Сергея, Антонины Глинкиных и Г. А. Пташевского, и выяснив, что они применяли в хозяйстве наёмный труд, постановила утвердить лишение «так как они бывшие помещики и живут на нетрудовые доходы»[417]. Бывшие помещики подавали заявления о восстановлении в избирательных правах до конца 1920-х гг. Последние их ходатайства относятся к перевыборной кампании 1928–29 гг.
Одной из наиболее распространённых причин восстановления гражданина в избирательных правах в середине 1920-х гг. был отказ им от своих прежних занятий, т. е. изменение социально-экономического статуса. Так, в 1925 г. в по Краснинской волости Смоленского уезда было восстановлено в правах голоса 12 человек. Из них 10 вновь получили избирательные права «как прекратившие торговлю»[418].
Многие лишенцы, требуя восстановления в избирательных правах, по несколько раз подавали заявления в местные и центральные органы власти. Так, жители Ельнинского уезда Чулковы, лишённые избирательных прав, как члены семьи священника, три раза подряд подавали свои жалобы в волостную избирательную комиссию. На первую жалобу ответ не последовал. На вторую пришел отказ, в связи «с непредоставлением оправдательного материала». В третий раз жалоба была возвращена обратно вместе с приложенным к ней «оправдательным материалом» в связи с тем, что «при ВИКе комиссия закончила работу». И только четвёртая жалоба, посланная в уездную избирательную комиссию, возымела своё действие. 3 декабря 1925 г. Чулковы «согласно поданному заявлению» были восстановлены в избирательных правах[419].
Характерно, что низовые избирательные комиссии и Советы — сельские, волостные и районные в 1920-х гг. достаточно либерально подходили к вопросам восстановления в избирательных правах тех или иных граждан. При этом особо учитывалась реальная польза, приносимая гражданином обществу и лояльность по отношению к существующей власти. Брались во внимание и конкретные жизненные обстоятельства человека. 2 октября 1925 г. избирательная комиссия Шмаковской волости Ельнинского уезда рассматривала среди прочих заявление о восстановлении в избирательных правах жителя деревни Коситчино А. Борисова. Комиссия отметила, что «Борисов хотя и является бывшим офицером, но происходит из крестьян и чин офицерский получил за боевые отличия на театре военных действий. В настоящее время ведёт сельское хозяйство без наёмного труда. Для общества элемент не вредный, а потому следует предоставить ему избирательное право». В связи с этим было принято следующее решение: «Принимая во внимание крестьянское происхождение гражданина Борисова, его основное занятие (землепашество) и честную службу в рядах Красной Армии, предоставить право избирательного голоса ему и ходатайствовать перед уездной избирательной комиссией об утверждении»[420].
Вообще количество граждан восстанавливаемых в избирательных правах в середине 1920-х годов было достаточно высоким. Так в перевыборную кампанию 1925/26 гг. Демидовским уездом были «предоставлены материалы в Губернскую Избирательную Комиссию на лишение избирательных прав 556-ти человек, из числа которых последней восстановлено 50 человек, и материалы на 41 человека предложено пересмотреть вторично». По Вельскому уезду из общего числа лишенных прав голоса было предложено пересмотреть материалы на 305 человек[421].
В избирательную кампанию 192 6–2 7 гг. несмотря на резкий рост количества лиц лишённых избирательных прав количество заявлений о восстановлении в правах голоса возросло незначительно. В тоже время уменьшился процент жалоб получавших положительное разрешение. Так, в Рославльском уезде при общем увеличении количества лишенцев на 50 % к концу января 1927 г. в уездную избирательную комиссию было подано всего 10 жалоб, и все они были отклонены[422]. В Вяземскую уездную избирательную комиссию было «подано 65 жалоб, из которых удовлетворено только 10»[423].
Избирательные комиссии и советские органы, следуя требованиям инструкций 1926 г. более тщательно проверяли данные по каждому лишенцу, требующему возвращения прав голоса. Сама процедура восстановления в избирательных правах требовала более досконального документального оформления, чем это было раньше. Это обстоятельство зачастую становилось непреодолимым препятствием в борьбе за возвращение прав голоса. Поэтому многие лишенцы отказывались подавать заявления о восстановлении в избирательных правах.
Секретарь Ельнинского уездного комитета ВКП (б) в беседе с корреспондентом «Рабочего пути», посвященной перевыборной кампании 1926–27 гг. заявил в частности: «Интересно отметить, что большинство лишённых избирательных прав не настаивают на восстановлении в правах, меньшинство же грозят избирательным комиссиям жаловаться на их якобы неправильные действия в губисполком, ВЦИК и т. д.»[424].
Избирательные комиссии и исполнительные комитеты советов при рассмотрении заявлений о восстановлении в избирательных правах, основываясь на инструкциях 1926 г. постоянно запрашивали дополнительные данные о просителе в правоохранительных, финансовых и административных органах. Так, например, Смоленская городская избирательная комиссия, разбиравшая на своём заседании 15 февраля 1927 г. заявления нескольких кустарей о восстановлении их в правах голоса постановила: «Выяснить документально через общество кустарей и губфо — какие именно у граждан Фрумкина, Полякова и Бахто предприятия и какого размера»[425].
26 января 1927 г. Рославльская уездная избирательная комиссия, среди прочих рассматривала жалобу на лишение избирательных прав жителя Корсиковской волости А. Л. Слуцкина. По его делу было принято следующее решение: «Материал возвратить волостной избирательной комиссии для приложения документов Слуцкина с 1915 по 1926 гг., обратив внимание волостной избирательной комиссии на недопустимость направления жалобы без соответствующих документов»[426]. В начале 1929 г. в Рославльский уездный совет обратился с заявлением о восстановлении в избирательных правах житель Богдановского сельсовета, Шумячской волости, арендатор мельницы И. Кац. Президиум совета, проводивший проверку правильности лишения избирательных прав по Шумячской волости, постановил: «В отношении гражданина Кац Иосифа, выяснить применяется ли наёмный труд на арендуемой им мельнице, взяв справку от сельсовета и сельрабочкома, и если наёмного труда нет, исключить его из списков лишённых избирательных прав, так как аренда наёмного труда, основанием для лишения избирательных прав служить, не может. (Если хозяйство не выходит за пределы трудового.)»[427].
Как уже отмечалось, при решении вопроса о предоставлении или непредоставлении тому ли иному гражданину избирательных прав чаще всего решающую роль играли такие факторы как лояльность к советской власти и общественная активность, в связи, с чем особо учитывались отзывы о человеке, предоставляемые его начальством, партийными и общественными организациями. Так, на заседании Смоленской городской избирательной комиссии 1 марта 1927 г. рассматривались дела о восстановлении в избирательных правах нескольких служащих Смоленского тюремного изолятора. В отношении одного из них комиссия решила: «Ввиду того, что Гемпфлер Адольф Никитич за время своей службы в Смоленском изоляторе при советской власти согласно отзывам, как месткома самого изолятора, так и ячейки ВКП (б) при Смоленской губернской милиции ни в чём предосудительном замечен не был, а являлся активным работником, добросовестно и аккуратно выполняя все возлагаемые на него поручения, поэтому высказаться за восстановление его в избирательных правах»[428]. По поводу другого служащего изолятора — Г. А. Тышковского, также просившего о восстановлении в правах голоса, комиссия дала отрицательный ответ: «Согласно устного заявления представителя Смоленского изолятора тов. Новосёлова о нелояльности гражданина Тышковского просьбу его о восстановлении в избирательных правах отклонить и внести в списки лиц, лишённых избирательных прав»[429].
Особое значение фактор лояльности приобретал при восстановлении в избирательных правах бывших полицейских и белогвардейцев. В этих случаях принимались во внимание также длительность службы гражданина в полицейских подразделениях и белых армиях, должность, которую он занимал, сведения об активности во время службы.
23 ноября 1927 г. президиум Смоленского губернского исполнительного комитета, рассмотрев заявление о восстановлении в правах голоса жителя деревни Городок Вельского уезда М. И. Цыганова, постановил: «Соглашаясь с постановлением Вельского УИКа от 8 июня… и принимая во внимание кратковременность и давность бывшей полицейской службы гражданина Цыганова (в течение двух месяцев в 1906 г.), и занятие после революции исключительно трудовым земледелием — в избирательных правах… восстановить»[430].
27 января 1928 г. президиум Ельнинского уездного исполкома восстановил в правах голоса жителя деревни Михалково М. П. Дорофеева — бывшего жандарма. В постановлении по этому вопросу было сказано: «гражданина Дорофеева, как занимающегося общественно-полезным трудом и проявившего лояльность к советской власти, в избирательных правах восстановить»[431].
Заявления бывших служащих полиции встречаются в делах, связанных с восстановлением в избирательных правах практически до самого конца существования института «лишенчества». При этом положительный ответ на свои ходатайства получали немногие, но, тем не менее, некоторым бывшим полицейским, стражникам, городовым удавалось получить права голоса. Нередко процесс восстановления в правах у представителей этой категории лишенцев занимал длительное время — от нескольких месяцев до десятка лет. Это подтверждает следующий пример.
В 1924 г. был лишён избирательных прав «как бывший городовой» деревни Лобановка Климовского уезда (впоследствии — района) Брянской губернии (впоследствии Западной области) Г. С. Зыкунов. Он предпринял несколько неудачных попыток восстановится в избирательных правах в 1920-х — начале 1930-х гг. Весной 1935 г. Зыкунов возбудил очередное ходатайство о возвращении ему прав голоса. 22 апреля 1935 г. Лобановский сельсовет, рассмотрев его заявление, постановил: «Учитывая то, что данный гражданин пробыл городовым в 1913 г. всего лишь 9 месяцев и хозяйство твёрдым и индивидуальным налогом не облагалось, выступлений против мероприятий советской власти со стороны Зыкунова не было, а по сему ходатайствовать перед президиумом РИКа о восстановлении гражданина Зыкунова в избирательных правах»[432]. Направляя материалы по данному делу в райисполком, сельсовет приложил к ним справку, в которой указывалось, что его хозяйство «до революции было середняцкое… после революции хозяйство было и есть середняцкое». Кроме того, в ней говорилось, что у Зыкунова «после его работы городовым за время советской власти замечаний никаких не было»[433]. Однако, президиум Климовского райисполкома, рассмотрев ходатайство Зыкунова на своём заседании 16 августа 1935 г., отказал ему в восстановлении в избирательных правах. После этого он подал заявление о восстановлении в Западную областную избирательную комиссию. 29 сентября 1935 г. дело Зыкунова разбиралось на заседании Президиума Западного областного исполнительного комитета, где получило, наконец, положительное разрешение[434].
Однако обычно бывшие полицейские на свои прошения о восстановлении в правах голоса получали отказы. Их главными мотивировками были политическая неблагонадёжность и общественная пассивность просителя. Так, президиум Вяземского уездного исполкома, рассмотрев на своём заседании 15 марта 1928 г. заявление о восстановлении в правах голоса жителя деревни Конашево В. Н. Варфоломеева — бывшего стражника, принял следующее решение: «Ввиду того, что Варфоломеев В. Н. участия в вооруженной защите советской власти не принимал, лояльности к советской власти не проявил, высказаться против восстановления в избирательных правах»[435].
Президиум Вельского уездного исполкома рассматривал на заседании 8 мая 1929 г. ходатайство о восстановлении в правах голоса жителя Земцовской волости П. Ермолинского. Постановление по этому делу гласило: «Как видно из материала, что гражданин Ермолинский с 1908 по 1917 гг., т. е. до революции служил беспрерывно в полиции. Длительностью службы в полиции доказал свою преданность дореволюционному строю. После революции ни чем себя выдающимся перед советской властью не зарекомендовал. Постановление Земцовской волостной избирательной комиссии от 22 февраля 1929 г… оставить в силе и ходатайство Ермолинского отклонить»[436].
Другим примером типичного ответа на заявление о восстановление в избирательных правах бывшего полицейского, может служить постановление Рославльской уездной избирательной комиссии от 29 января 1927 г. по ходатайству жителя хутора Александровское Н. Н. Броневского. Оно гласило: «На основании справки сельсовета о том, что гражданин Броневский является бывшим „эксплуататором“, а кроме этого служил в рядах полиции — „урядник“, ходатайство… — отклонить»[437].
В лучшем случае местные избирательные комиссии или советские органы, отклоняя заявления о восстановлении в избирательных правах, способствовали передаче их в высшие государственные инстанции — ВЦИК и ЦИК СССР. Например, Смоленская избирательная комиссия вынесла на своём заседании 17 декабря 1925 г. вынесла такую резолюцию по ходатайству жителя Бохотской волости И. Гаевского: «Постановление волостной избирательной комиссии от 10 ноября — утвердить, так как И. Гаевский — сам не отрицает своей службы в полиции. Разъяснить, что он должен обратится с ходатайством во ВЦИК»[438]. Рославльская уездная избирательная комиссия на своём заседании 2 февраля 1927 г., рассмотрев ходатайства о восстановлении в избирательных правах жителя деревни Слобода Коновалова и жителя деревни Гуты Балобея, постановила: «Так как они бывшие полицейские… материалы передать президиуму УИКа для дальнейшего направления»[439].
Во второй половине 1920-х гг. часто подавали ходатайства о восстановлении в избирательных правах священнослужители различных конфессий. При рассмотрении их заявлений большое внимание уделялось выяснению реального статуса данного человека в религиозной общине. Связано это было с требованиями Конституции 1925 г. и избирательных инструкций лишать избирательных прав только тех «служителей религиозных культов, для которых это занятие является профессией». Особые трудности возникали при применении этого положения к приверженцам различных сект и нетрадиционных религиозных течений, в которых отсутствовало строгое разделение на собственно духовенство и мирян.
В 1929 г. при проверке инструктором Рославльского уездного исполкома правильности лишения избирательных прав в Хиславичской волости, выяснилось, что одним из лишенных прав голоса оказался член общины секты субботников М. Михнин. В акте, составленном по результатам проверки, в связи с этим особо отмечалось: «Кроме имеющихся справок от сельсовета, послуживших к лишению избирательных прав служителя религиозного культа секты субботников гражданина деревни Пыковки Михнина Михаила и его жены Михниной Эрны, необходимо произвести дознание и по установлении, что он… действительно, является руководителем главной религиозной секты субботников — оставить в списках лишённых избирательного прав»[440].
Если выяснялось, что гражданин, требовавший восстановления в избирательных правах, хоть и состоял в религиозном объединении, но не занимал в нём руководящих постов и не был профессиональным священнослужителем, ему беспрепятственно возвращали права голоса. Так, в постановлении заседания Смоленской избирательной комиссии от 26 ноября 1926 г., посвященного утверждению списков лиц лишённых избирательных прав, говорилось в частности: «Из списка… исключить граждан Голгана, Левита, Хамма, Песина Нисона… так как резник не является служителем религиозного культа»[441].
Священникам и духовным лицам для восстановления в избирательных правах необходимо было доказать лояльность к политическому режиму и то что они в течение длительного времени занимаются «общественно-полезным трудом». Однако решающим фактором для получения прав голоса подобными лицами чаще всего становилось снятие с себя сана, которое расценивалось как фактическое отречение от веры и от «нетрудового прошлого».
2 февраля 1929 г. Смоленская губернская избирательная комиссия рассмотрела ходатайство о восстановлении в избирательных правах бывшего священника, «школьного работника Холмовской школы 1-ой ступени… Вяземского уезда» Е. А. Абрютина. В резолюции по данному делу говорилось: «Принимая во внимание, что гражданин Абрютин с 1917 г. — времени снятия им сана священника, занимается общественно-полезным трудом, состоя с ноября 1918 г. и до настоящего времени школьным работником (с 1917 г. по ноябрь месяц 1918 г. Абрютин был преподавателем гимназии), и, являясь с 1919 г. членом профсоюза — в избирательных правах восстановить»[442]. Во второй половине 1920-х гг., особенно после начала нового наступления на религию в 1929 г., власть постоянно призывала представителей духовенства, желавших получить права голоса, к отречению от своей прежней жизни и мировоззренческих устоев.