ЮВЕЛИРНОЕ РЕМЕСЛО И ПРЕДМЕТЫ УКРАШЕНИЯ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ЮВЕЛИРНОЕ РЕМЕСЛО И ПРЕДМЕТЫ УКРАШЕНИЯ

Челночок тебе скую я,

Накую колец хороших,

И на грудь скую я крестик,

Головной убор прекрасный.

(18: 233–236)

Высокий уровень художественного ремесла обеспечивал и качественное, и количественное разнообразие изделий. Помимо продукции местного производства распространялись предметы, изготовленные в Новгороде. Некоторые вещи поступали в результате многоплановых и разносторонних контактов. Остатки кузниц, в которых изготовляли медно-бронзовую нить для спиралей, украшавших женскую одежду, обнаружены на Карельском перешейке и у Куркийоки. Отдельные операции по обработке металла, не требующие применения горна, производились в жилых помещениях. Свидетельством работы с цветным металлом являются тигли, в которых плавили металл, и льячки, которыми его разливали в формы.

Металлообрабатывающие инструменты разнообразны, но немногочисленны. Ювелирная наковальня с удлиненным рогом и отверстием на противоположной стороне, найденная в хозяйственном комплексе Ховинсаари, аналогична новгородской. Считается, что такая наковальня наиболее удобна и универсальна в ювелирном производстве.1 Она служила опорой при свободной ковке или чеканке. Железные инструменты для волочения, протяжки бронзовой проволоки, литейный ковш, молоточки, с помощью которых производилась выковка ювелирных предметов, зубила (ими обрабатывались кусочки металла, а маленькими даже наносился орнамент), бородки для пробивания отверстий, бронзовые пинцеты с плоскими губами для захвата мелких предметов при их обработке и изгибания проволоки при филигранных работах являлись принадлежностью мастера-ювелира. Сюда же относятся небольшие бронзовые весы для взвешивания отдельных компонентов при составлении сплавов из цветных металлов.

Медно-литейное дело в древнекарельских землях развивалось в русле лучших новгородских традиций. Для изготовления-предметов украшения использовались сложные, аналогичные новгородским сплавы. Так, например, вещи X–XII вв. в основном сделаны из сплава меди с цинком. В XIII–XIV вв. растет доля продукции из «чистой» меди, свинцово-оловянистой и оловянистой бронзы.2 Золотых предметов нет. Золото входило лишь как составная часть в некоторые сплавы. Ювелирные изделия несут большой объем информации, что нельзя сказать о кузнечных, повторяющих по форме и технологии вещи древнерусских центров, с которыми были связаны ремесленники-карелы. В ювелирных украшениях, в том, как их носили, проявлялись этнографические особенности. Кроме того, они сопутствовали определенному покрою одежды, что само по себе ставит и решает еще одну важную задачу — реконструкцию древнекарельского костюма.

Уникальными, свойственными только древнекарель-ской культуре, были серебряные и медные застежки, использовавшиеся для прикрепления к волосам головного платка. Финляндские исследователи назвали их сюкерё — «узел (волос)». Действительно, они похожи на узел волос, выполненный из тонких нитей. Носили такие застежки женщины, проживавшие в центральной части Карельского перешейка, где они, видимо, и изготовлялись. Лишь одна застежка обнаружена в эстонском кладе. Между тем та же техника плетения характерна для цепочек, которые в большом количестве встречались на памятниках Финляндии, Скандинавии, Прибалтики.

Шейные гривны в древнекарельском наборе украшений заметного места не занимали. Несколько серебряных экземпляров обнаружено в кладах, в погребениях их нет. В качестве украшений шеи чаще использовались ленты. Их носили и мужчины, и женщины. Они делались из узких берестяных полос и обертывались тканью. Сверху нашивались серебряные, иногда — позолоченные бляшки. В некоторых случаях применялись брокатные ленты, т. е. изделия из шелковой, затканной серебром или золотом материи. У мужчин к шейной ленте подвешивались крестообразные подвески.

Найдена одна иконка, носившаяся женщиной на шнурке. В центре ее — изображение Иисуса Христа. Над его головой нимб, в левой руке книга, правая — поднята для благословения, над правым плечом буквы 1С, над левым — ХС. Изделие похоже на шиферную иконку первой половины XIV в. из собрания Троице-Сергиевой лавры.

Бусы не только не были характерны для корелы, но и носились иначе: как правило, они входили в сложные нагрудные украшения. Полые, круглые с ушком использовались мужчинами в качестве пуговиц. Встречены лишь два ожерелья из бус, которые носились так, как должно, — на шее. Стеклянные бусы разнообразны: черные с белой спирально-волнистой инкрустацией, мозаичные, синие, коричневые, зеленоватые, золоченые бочонкообразные, — но количественно представлены мало. Чрезвычайно красивы серебряные филигранные бусы, орнаментированные узором в виде стилизованных листьев и различных фигур; бусы, украшенные зернью. Но чаще употреблялись скромные цилиндрические бусы из медных сплавов. У одних по внешней стороне — орнамент из спирально закрученного дрота, у других — из кружков, у третьих — посередине проходил металлический шнур.

Круглые, слегка выпуклые броши (они же фибулы, застежки) носились женщинами на груди у ворота рубашки между овально-выпуклыми фибулами. Иногда броши соединялись цепочкой, свисавшей с нижнего кольца, с цепедержателем под овально-выпуклой фибулой, расположенной на правом плече. Видимо, броши не были связаны с определенным покроем одежды и их следует рассматривать как декоративный элемент, потому что в ряде случаев они заменялись различного вида застежками.

Круглые фибулы изготовлялись из серебряного листа. К нижней части припаивалась (в редких случаях приклепывалась) петля, чаще всего в виде стилизованной головы животного с продетым в нее кольцом, с которого свисала металлическая цепочка, иногда — шерстяной шнур. На внутренней стороне была игла для застегивания. Центральная сферическая часть покрывалась разнообразными, очень редко повторяющимися орнаментами. Контур рисунка резко выделялся на фоне покрытой гравировкой и пуансонным (пуансон — инструмент чеканщика для нанесения различных узоров на металлические изделия) орнаментом поверхности, благодаря чему достигались контрастность и художественный эффект. Для усиления впечатления, для выделения центрального узора применялись чернь и позолота. Искусство чернения принадлежит к древнейшим русским орнаментальным приемам. Суть его заключалась в следующем. Предварительно поверхность для чернения подготавливалась чеканкой и тиснением так, чтобы фон был несколько углублен относительно рисунка. Для лучшего сцепления черни с серебром он еще дополнительно процарапывался резцом. Затем специальной черневой массой (серебро, свинец, медь, сера и т. д.) покрывалась углубленная поверхность и изделие подвергалось плавлению, чернь плотно соединялась с серебром. Мастер убирал излишки сплава, подправлял узор, и в результате появлялся светлый рисунок на темном фоне.

В качестве центрального узора на древнекарельских застежках использовались крест с плавно закругленными линиями (в углах его помещались пальметты), асимметричные разводы виноградной лозы, изображения львов, листьев, розеток, узоры, напоминающие «древо жизни». Среди фибул есть уникальные. На оборотной стороне одной из них (из могильника Тууккала) — руническая надпись XII в. Перевод ее дается в двух вариантах: Э. Кивикоски на немецком языке — «Я всей душой с Ботви», К. А. Нордманом — на шведском — «Ботви является моим владельцем». Исследователи считают, что Ботви это женское имя, довольно часто встречавшееся на Готланде.

Круглое серебряное изделие из тиверского клада состояло из двух припаянных друг к другу пластин. Поначалу его принимали за центральную часть крышки серебряного сосуда восточной работы. Действительно, крышка с шаровидной рукояткой и шестью чеканными сердцевидными клеймами от серебряного кувшинчика XIII в. из Киликии, древней области юго-востока Малой Азии, напоминает тиверскую вещь, но последняя имеет такой же ободок, что и у прочих брошей, поэтому версия о крышке отпадает. Однако близость к постсасанидским предметам Ирана и, более того, восточное происхождение тиверского украшения несомненны.

Что же касается происхождения остальных подобных изделий, то местом производства можно назвать либо Швецию, либо Готланд, хотя последний предпочтительнее — орнаментация брошей аналогична изображениям на монетах Кнута Эриксона, чеканенных в Висбю.3 Именно на Готланде известны предшественники древнекарельских фибул. Но, с другой стороны, на этих украшениях определенно видно восточное, в самом широком смысле, влияние, сказавшееся на особенностях декора, технике гравировки и чернения. Как могло произойти, что в изделиях, изготовленных на Готланде, совместились западные и восточные элементы, а потом эти вещи заняли видное место в наряде древнекарельских женщин? Это очень сложный вопрос, поскольку он касается почтет неразработанной в настоящее время темы северного декоративно-прикладного искусства.

К названной категории украшений примыкают два схожих по форме предмета, которые первоначально носились как медальоны на шее, на шнурке, но, попав в древне-карельскую среду, были переделаны в фибулы. Один из них — серебряный с изображением Марии Оранты (Марии Молящейся) в центре. Нет сомнения, что он изготовлен как дешевое провинциальное подражание роскошным, уникальным изделиям, однако пришелся по вкусу и в более позднее время. Например, финляндские кустари делали подвески, в общих чертах идентичные древнекарельскому образцу, и для местного пользования, и для вывоза за границу.4

Тесным связям с Русью обязан своим появлением на Карельском перешейке и другой предмет — фибула с гравированным узором, получившим в литературе название «процветший крест». На наружном ободке расположено восемь выпуклостей, подражающих драгоценным камням, украшавшим изделия из богатых древнерусских кладов. Древнекарельский экземпляр, несмотря на внешнее сходство с ними, существенным образом отличается прежде всего отсутствием самих камней, функциональным назначением, особенностями декора, грубой техникой гравировки. Видимо, предмет создан новгородскими ремесленниками для внутреннего, провинциального рынка, в том числе и для жителей Корельской земли.

Крупные подковообразные, орнаментированные растительным узором фибулы давно названы в специальной литературе «карельскими», поскольку территория их распространения охватывала Северо-Западное Приладожье. Они употреблялись в женском костюме для прикрепления головного платка и наплечной накидки. Об истоках орнамента фибул высказывались разные точки зрения. Большинство финляндских исследователей полагали, что орнамент пришел с Готланда, где в художественных мастерских перемешались византийские и восточные стили. Наиболее плодотворные мысли в этом направлении высказаны Р. Страндбергом. Опираясь на сравнительный анализ готландского, шведского и новгородского орнаментов, он привел ряд серьезных доказательств в пользу своей точки зрения, согласно которой новгородские орнаменты оказали ощутимое влияние и на готландский, и на шведский художественные стили. Эти подковообразные фибулы не могли изготовляться на Готланде, поскольку там нет схожих вещей; следовательно, они сделаны в древнекарельских землях. Что же касается орнаментальных мотивов, то они, по убеждению Страндберга, были творчески восприняты у " новгородской художественной школы.5 Иначе и быть не могло — географические, социальные, политические и торговые условия способствовали ориентации древнекарельского искусства на Новгород. Но как бы ни обстояли дела в далеком прошлом, карельские подковообразные фибулы явились этнически определяющей чертой материальной культуры проживавшей в Юго-Восточной Финляндии и Северо-Западном Приладожье корелы.

Были в обиходе и другие фибулы, но они немногочисленны. В мужском костюме для застегивания верхней части одежды применялись отличные от женских подковообразные и кольцевидные застежки. Среди последних есть необычная серебряная фибула с изображением сцепленных рук, фибула с надписью «Ave Maria G. Т.»; по ободку третьей шел ряд готических букв (видимо, неправильно воспроизведена надпись «Ave Maria»). Еще одно изящное украшение — ажурная серебряная круглая фибула с орнаментом пальметта — имеет шведское происхождение.

Овально-выпуклые фибулы носились женщинами на предплечьях и скрепляли два полотнища платья. От них свисали сложные гарнитуры украшений, о которых речь пойдет ниже. Овально-выпуклые фибулы в силу частой встречаемости несут важную хронологическую и этническую информацию. Этим украшениям, за некоторым исключением, свойственны одинаковые форма и размеры, но орнаментация их различна: узор из кружков, звериный орнамент, растительный акантовый (акант — род травянистых растений), в виде плетенки. Самыми распространенными были застежки с изображением клешней рака: 83 обнаружены в пределах этнической древнекарельской территории, а также в Финляндии, Новгороде, Изборске, Орешке иуд. Мишкино в бассейне р. Невы.

Одни фибулы начали входить в употребление в XII в., другие — прочно датируются XIII–XIV вв. Но вот что интересно: ареал фибул убедительно очерчивает район обитания древних карел. Присутствие типичных для корелы предметов за пределами этнической территории говорит как о пребывании некоторых ее представителей в отдаленных местах, так и о широких торговых связях.

В нагрудных украшениях между овально-выпуклыми фибулами и цепедержателями располагались пронизки, своей формой напоминающие букву «Ф». Через них пропускался шнур, один конец которого привязывался к верхнему украшению, другой — к нижнему. Иногда между «Ф»-образной пронизкой и цепедержателем помещались металлические цилиндрические бусины. К ушкам подвешивались миниатюрные украшения треугольной, ромбовидной, сердцевидной формы, в виде бубенчиков, лапок водоплавающих птиц. Пронизки характерны для древнекарельской культуры главным образом центральной части Карельского перешейка. На северном побережье Ладоги, и в частности на городище Паасо, они неизвестны. По этим предметам совершенно неожиданно (потому, что на других образцах материальной культуры это направление не выявлено) устанавливаются связи между древними карелами и пермью вычегодской. Такие же изделия встречены в Западной Финляндии, где они оставлены проникшей туда частью населения с северо-западных берегов Ладоги.

Неповторимое своеобразие материальной культуре корелы придают серебряные и медные цепедержатели: спиралевидные и ажурные крестообразной формы. Их назначение ясно из названия — держать цепи нагрудных украшений. Спиралевидные представлены изделиями простой формы и с более усложненной орнаментацией. Первые обнаруживают значительное сходство с бронзовыми спиральными держателями начала XI в., найденными в Финляндии, а те в свою очередь восходят еще к более ранним типам. Изделия с усложненным декором, напротив, можно считать типичным древнекарельским изобретением. Отдельные экземпляры встречены на островах Готланд и Сааремаа, на Ижорском плато, у Костромы, в Орешке и Новгороде.

Ажурные цепедержатели за пределами территории древних карел почти неизвестны (собраны лишь в разрушенном погребении у д. Мишкино, уже упоминавшемся в связи с находками других этнических вещей корелы), что позволяет считать их истинно предметами украшения корелы.

Цепи из серебра, бронзы, железа — обычные ювелирные изделия, носимые женщинами на груди. Они соединяли нагрудные украшения, от которых спускались дополнительные цепочки с висевшими на одном конце копоуш-кой, на другом — ножом и т. д. Нагрудные цепи состояли из одинарных, двойных, тройных колечек различной толщины и диаметра. Фантазия мастеров-ювелиров привела к созданию цепей из бронзовых пластин, костыльков с ушками, крупных железных восьмеркообразных звеньев. У древних карел, проживавших на Карельском перешейке, использовались железные цепи (за одним исключением), в могильниках Саво — и те и другие.

Копоушки одновременно использовались в гигиенических целях — для чистки ушей — и служили украшением женского древнекарельского костюма. Такие изделия обычны для финно-угорских народов, заселявших обширные территории. Западнее Корельской земли они неизвестны. Отдельные находки в Финляндии свидетельствуют о проникновении туда какой-то части корелы. Копоушки крепились железной цепочкой к правой части нагрудного гарнитура (овально-выпуклая фибула — Ф-образная про-низка — цепедержатель) и спускались ниже пояса. Делались из серебра, медных сплавов и железа. Единственное изделие из кости имело два неидентичных изображения: на одной стороне — акантовый узор, на другой — человеческая фигура во весь рост.

Немногочисленные шумящие подвески носились на длинной цепочке, спускающейся от нагрудного украшения до пояса, в одних случаях с правой стороны, в других — с левой. Такое расположение характерно для финно-угорских народов, использовавших их в качестве оберегов. Создается впечатление, что шумящие подвески не производились древними карелами: качественно они разнообразны, а представлены одним-двумя образцами. Такое могло произойти, если изделия где-то покупались. Это подтверждает уже давно высказанную мысль, что некоторые украшения, и в частности шумящие, изготовлялись в Новгороде, откуда расходились в разных направлениях и йседали на инородных территориях.

Ножи — наиболее распространенные и универсальные предметы. Среди них есть боевые, бытовые и ножи с медными орнаментированными рукоятями в ножнах. Последние, нарядные, искусно украшенные, принадлежали обычно женщинам. Их прикрепляли к нагрудным цепочкам, свисавшим чуть ниже пояса с правой или левой стороны. Мужчины же, как правило, пользовались обыкновенными, простыми ножами, имевшими чисто практическое назначение. У женщин, разумеется, ножи исполняли, кроме того, и декоративную функцию. Ей были подчинены и форма изделия, и материал, идущий на рукояти и ножны, и сам орнамент. Лезвие таких ножей занимало меньше половины всей длины и для каких-то серьезных операций было малопригодным, зато сама рукоять в форме усеченного конуса, слабо расширяющегося кверху, украшалась орнаментом в виде плетенки.

На территории летописной корелы ножи с орнаментированными рукоятями встречены и в могильниках, и на поселениях. Отдельные предметы известны в Северной Швеции, на Ижорском плато, в городах Копорье, Орешек и Новгород. Несмотря на такую широкую распространенность, изделия являются индикатором древнекарель-ской этнической принадлежности, независимо от того где они производились и куда попали в результате сложных торгово-культурно-экономических связей. К ним, как и к шумящим подвескам, в равной степени приложимо объяснение о производстве их в Новгороде по заказу корелы. Не исключается изготовление на месте, ведь все-таки рукояти отличались друг от друга некоторыми деталями.

Ножи хранились в кожаных ножнах, украшенных орнаментированными бронзовыми пластинками. Древне-карельские ножны, хорошо задуманные и прекрасно выполненные, производили парадное впечатление. Длина их достигала 13–20 см (средние размеры 14–16 см). Среди ножен есть ажурные, в виде сплошных оковок, украшенных растительным орнаментом и прочерченными линиями, выполненными гравировкой. И хотя используются одни и те же мотивы, одни и те же детали орнамента, композиционное строение декора различно. У ножен помимо боковых пластинок есть еще и перехваты; максимальное число их — семь, но чаще — четыре-пять, однако от длины ножен количество перехватов не зависело. Боковые пластинки и перехваты покрывались растительным узором, выпуклостями, прочерченными линиями. Устье ножен, кроме того, подчеркивалось металлическим «кружевом».

Перстни из серебра и медных сплавов носились и мужчинами, и женщинами. Интересны фигурно-срединные печатные медные перстни. На печатках помещались гравированные изображения крылатого коня, схематические фигуры людей. На одном серебряном изделии на фигурном щитке в овальной, а затем прямоугольной рамке изображена мужская фигура с прямым предметом в правой руке и треугольным — в левой. Без сомнения, по многим деталям этот рисунок схож с изображением популярного на Руси воина — св. Феодора — на печатях новгородских князей XII–XIII вв., где он показан во весь рост с копьем в правой руке и щитом — в левой.6 Видно мужчине было лестно носить перстень с таким же, что и на печатях новгородских князей, изображением.

Для украшения женской одежды широко применялись спиральки, скрученные из медной проволоки различного сечения и диаметра. Эта традиция характерна как для ранних, так и для поздних этапов развития древнека-рельской культуры и распространялась на северо-западных берегах Ладожского озера, а также в Юго-Восточной Финляндии (в районе Саво).

Среди предметов из цветных металлов есть единичные изделия, но мы не останавливаемся на них, поскольку не они определяют суть древнекарельской культуры. Подробно рассмотрены лишь те украшения, которые составили специфические особенности древнекарельской одежды и" способствовали ее реконструкции.