Оперативная группа

Оперативная группа

Шепетовку походным порядком проходила 213-я механизированная дивизия, направлявшаяся в 5-ю армию генерала Потапова. Командир дивизии полковник Осьминский не имел связи ни со штабом армии, ни со штабом фронта. И месторасположение штаба армии Потапова ему не было известно. Генерал Лукин подчинил дивизию себе и поставил ей задачу оборонять Шепетовку.

Все это время Лукин безуспешно пытался связаться с командующим фронтом Кирпоносом. Наконец с большим трудом удалось через управление железной дороги в Киеве установить связь с заместителем командующего фронтом генерал-лейтенантом Яковлевым, который со штабом тыла находился в Киеве. Лукин доложил обстановку:

— Последний эшелон вместе с членом военного совета Лобачевым убыл двадцать восьмого июня. Не отменен ли приказ о передислокации войск армии на Западный фронт?

— Приказ не отменен, — ответил Яковлев. — Но пойми, Михаил Федорович, Шепетовку надо держать.

— Да, я понимаю обстановку, Всеволод Федорович, и принимаю все меры, чтобы остановить врага. Но слишком мало сил. Если бы со мной были сейчас мои забайкальцы…

— Я попытаюсь доложить Кирпоносу о твоем положении. Примем меры. Держи пока связь со мной.

А между тем обстановка в Шепетовке вроде бы начинала стабилизироваться. Налицо две дивизии, танковый полк и четыре подвижных отряда. Кроме того, командиры импровизированного штаба, направленные Лукиным встречать отходящие части на дорогах севернее Шепетовки, докладывали, что уже собрано около двух полков пехоты и до трех дивизионов артиллерии.

Так была сформирована группа войск, правда собранная, как говорится, с бору по сосенке, но это были уже полнокровные войсковые части. И теперь в сводках штаба фронта и в Ставке эти войска стали именоваться «оперативной группой генерала Лукина».

После короткой передышки противник ввел свежие силы и снова перешел в наступление. Он нащупал разрыв между группой войск Лукина и 36-м стрелковым корпусом восточнее Дубно и ринулся в эту брешь. Бои за Острог не прекращались ни днем ни ночью. Старинный украинский город уже несколько раз переходил из рук в руки. Истекающие кровью, измотанные до предела части Лукина снова и снова контратаковали противника. Но разрыв с правым соседом все увеличивался.

О тяжелом положении на шепетовском направлении стало известно в штабе Юго-Западного фронта. Генерал Кирпонос попытался было задержать танки Клейста силами 8-го мехкорпуса генерала Рябышева. Но Рябышев сам оказался в крайне тяжелом положении: значительная часть корпуса уже сражалась в окружении в районе Дубно. Реально Кирпонос мог рассчитывать только на 5-ю армию генерала Потапова и на оперативную группу Лукина.

А из Москвы в штаб Кирпоноса шла телеграмма за телеграммой. Начальник Генерального штаба генерал Жуков требовал: «В связи с нарушением границы Венгрией организовать тщательное наблюдение и разведку в сторону Мукачево. Особенно нарком настаивает на закрытии разрыва на участке Луцк, Станиславчик, чтобы изолировать прорвавшуюся мотомеханизированную группировку противника. Одновременно нужно добить ее в районе Острог, Дубно, Ровно. Для этого танковые части Лукина в полном составе бросить в направлениях на Здолбунов и Мизочь».

Ставка требовала от штаба Юго-Западного фронта главное внимание уделить развитию событий на шепетовском направлении, где действовала группа Лукина. Озабоченность Ставки положением в районе Острог, Дубно, Ровно была понятна и реальна. Нереальными были требования Жукова бросить танковые части Лукина «в полном составе». Ведь по приказу Ставки танковые части 5-го механизированного корпуса и 57-й отдельной танковой дивизии были уже переброшены на Западный фронт. В распоряжении Лукина оставался лишь один танковый полк — 114-й.

А между тем танковые дивизии Клейста продолжали изо дня в день усиливаться на шепетовском направлении. Их поддерживали пехотные дивизии 6-й полевой армии немцев.

Весьма ощутимыми были наши потери. Мало осталось артиллерии, танков. Но особенно велики были потери в командном составе. За пять-шесть дней боев выбыли из строя почти все командиры рот, три четверти командиров батальонов, пять командиров полков, один командир дивизии. Еще хуже обстояло дело с младшими командирами — сержантами. Их укомплектовывали из рядового состава.

Учитывая, что противник подбрасывает на шепетовском направлении все новые и новые части, а оперативная группа тает с каждым днем, Лукин докладывал в штаб фронта, что ни доблесть, ни отвага, ни самопожертвование войск не смогут дальше удерживать Шепетовский узел, если не будет дано сильное подкрепление.

Наконец было получено сообщение, что из Днепропетровска прибывает 7-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора Добросердова, который принимал командование шепетовским боевым участком. Этот корпус должен был упрочить положение на стыке 5-й и 6-й армий.

Штаб 7-го стрелкового корпуса прибыл на станцию Шепетовка в первых числах июля. Лукин ознакомил командира корпуса с обстановкой, дал характеристики командирам и комиссарам соединений и частей, входивших в оперативную группу.

Наконец-то выпала свободная минута написать домой. 3 июля он отправил в Москву первое письмо с фронта:

«Дорогие Надюша и Юлечка! Сердце обливается кровью за свой народ. Армия наша дерется героически. Принимаем все меры. У нас ни у кого нет ни малейшего сомнения, что фашизм будет разбит. Не так уж он силен и страшен, как это многим кажется. Нам надо, чтобы наш тыл не был панически настроен. Временные неудачи — это еще не значит поражение. Мы все твердо уверены в успехе, верьте и вы в тылу. Вас я очень, очень люблю, в эти слова вложено все. Прощайте, мои милые, дорогие, вернее, до свидания. Крепко вас целую».

Настроение Лукина было неопределенное. С одной стороны, он радовался, что наконец-то уезжает в свою родную армию. С другой — ему было жаль расставаться с бойцами и командирами 109-й дивизии, танкистами 114-го полка. Он просил генерала Добросердова при первой же возможности вывести эти части из боя и отправить к нему в 16-ю армию на Западный фронт. Добросердов обещал. Но оба генерала понимали, что и дальше под Шепетовкой легче не будет.

Да и 213-я дивизия, другие сформированные Лукиным части оперативной группы стали для него родными. С ними он принял не один бой, под его командованием пролили они свою кровь. Утешало командарма лишь то, что все сражавшиеся под его началом тысячи людей теперь уже были другими. Он научил их стойко сражаться и верить в победу. Им предстояло еще отходить, отступать и наступать, перед ними только начинались нескончаемо длинные и многотрудные дороги войны. Но люди уже были готовы к этим дорогам, ко всем трудностям.