«КУЛЬТ ЛИЧНОСТИ ТАНКА»

«КУЛЬТ ЛИЧНОСТИ ТАНКА»

В СССР в послевоенные годы сформировался настоящий культ танка. Указом Президиума Верховного Совета от 11 июля 1946 года был установлен праздник — День танкиста (во второе воскресенье сентября). И уже через два месяца, 8 сентября 1946 года, по Красной площади прошла в полном составе 4-я гвардейская танковая Кантемировская дивизия под командованием генерал-лейтенанта Панова, таким образом впервые отметив новый праздник.

«Сделайте нам красиво»: кантемировцы на марше

Более часа шли по Москве сотни боевых машин, демонстрируя советским гражданам и всему миру мощь Советской Армии.

Ни один военный парад, еще с довоенных времен, не обходился безучастия бронированных машин. Вплоть до первого появления стратегических и других ракет на ноябрьском параде 1957 года именно танки были главным номером праздничного шоу. Им отводилась роль главного символа советской военной мощи — свой народ и весь мир должны были знать: «Броня крепка и танки наши быстры».

Парадные колонны на Красной площади

Буквально в каждом городе, а то и в селе от Праги и Берлина до Владивостока на постаменты возносились танки как символы побед Советской Армии в годы войны. Танковые генералы занимали ведущие позиции в руководстве Министерства обороны. Даже много позже, в 70-е годы, при создании героической биографии Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева выяснилось, что и он принадлежал к клану танкистов, окончив еще до войны танковую школу в Забайкалье.

Танкистское прошлое Брежнева, наверное, во многом определило его взгляды на военное строительство. Не случайно именно при нем танковая мощь СССР нарастала наибольшими темпами, заставляя трепетать весь мир.

В своих «Воспоминаниях» Брежнев так вспоминал свою воинскую службу: «Осваивали мы тогда средние танки Т-26, БТ-5, по нынешним временам, конечна, слабые. Но тогда они представлялись нам грозным оружием… танки стояли в траншеях, прикрытые сверху лишь брезентом». Политрук танковой роты за время службы, по-видимому, даже не узнал, что танки, о которых он рассказывает, относились к классу легких. А может, виноваты писатели, сочинявшие за него мемуары и не удосужившиеся узнать, что за танки имелись когда-то в Песчанке, близ Читы.

В честь «танкиста-генсека» после его смерти назвали читинскую 49-ю учебную танковую дивизию, благо, что один из ее танковых полков находился в поселке Песчанка, где когда-то постигал танкистские премудрости Брежнев. Среди солдат дивизии еще долго ходили легенды о посещении Леонидом Ильичом танкового полка в Песчанке, накануне которого весь личный состав учебки мыл щетками с мылом асфальт и красил зеленой краской пожелтевшие листья и траву, создавая парадные декорации для торжественного визита.

В солдатской казарме срочно поставили кровать, на которой якобы когда-то спал Брежнев. Этому визиту гоже нашлось место в мемуарах: «Недавно, во время поездки в Сибирь и на Дальний Восток, пришлось побывать в Песчанке.

Брежнев в дивизии имени себя

Это уже совсем не тот поселок, хотя и сегодня в нем размещена учебная воинская часть. Есть музей воинской славы, где я увидел мой портрет в танкистском шлеме прежних лет». Портрет стал главным экспонатом музея и демонстрировался экскурсантам в первую очередь.

Отношение сослуживцев великого танкиста к его героическому прошлому было не очень уважительным. Автору в свое время довелось провести полгода в батальоне связи «брежневской» дивизии, где основным видом учебной деятельности были хозяйственные работы. Тогда же случилось происшествие, о котором долго говорили во всех частях учебки. Курсант-танкист Вова Чапкин, чей папа был начальником физподготовки Забайкальского военного округа и который пристроил сыночка служить поближе к дому, после очередной самоволки, пьяный до потери пульса, завалился на кровать Брежнева, дабы отдохнуть от тягот и лишений воинской службы, где и был обнаружен командиром полка. Пришлось Вове сменить почетную кровать на деревянные нары дивизионной гауптвахты, получив десять суток ареста, согласно дисциплинарному уставу вооруженных сил.

В конце 80-х годов в связи с очередными колебаниями генеральной линии дивизия лишилась имени Брежнева и стала безымянной. Уже в Российской армии ей отдали знамя, наименование и награды 100-й гвардейской мотострелковой дивизии, а вскоре дали новое имя — генерала Руссиянова, командира 1-й гвардейской стрелковой дивизии.