В Сент-Джеймсском и Букингемском дворцах

В Сент-Джеймсском и Букингемском дворцах

В июне 1952 года я был назначен послом СССР в Англии. Сталин вызвал меня и на сей раз в Кремль для разговора. Он подчеркнул значение этого поста и особо отметил:

– Англия получила возможность и после войны играть в международных делах немалую роль. А в каком направлении пойдут усилия опытной и изощренной английской дипломатии, еще не до конца ясно.

Как обычно, он ходил по кабинету, а я стоял. Затем подошел близко и сказал, продолжая свою мысль:

– Нам нужны люди, которые помогали бы улавливать ее ходы.

Сказано коротко, но ясно. Это была основная директива. Моя работа в Лондоне велась в период, когда обстановка в мире продолжала оставаться сложной. Ответственность за такое положение дел на международной арене ложилась, несомненно, и на английские руководящие круги. Это накладывало свой негативный отпечаток на состояние советско-английских отношений. В целом не составляло больших усилий понять, что по мере того, как отдалялись, тускнели события Второй мировой войны, все больше покрывалось дымкой все доброе, что имелось в этих отношениях. Правда, временами в них наблюдались проблески, в частности в вопросах экономических и торговых связей, но, пожалуй, не больше.

Верительные грамоты я вручал королеве Елизавете II, хотя это было еще до ее коронации. Прежде мне приходилось встречаться и с ее отцом, королем Георгом VI. Первая такая встреча произошла в Сент-Джеймсском дворце, когда король давал обед в честь делегаций на I сессии Генеральной Ассамблеи ООН, которая состоялась в самом начале 1946 года в Лондоне. Встав из-за стола, уставленного довольно массивной золотой посудой, все гости прошли в просторную гостиную. По пути в нее я оказался, видимо не случайно, рядом с королем. Вдруг слышу его предложение:

– Давайте перейдем на середину гостиной, чтобы чуть-чуть поговорить.

По собственной инициативе английский суверен стал мне горячо доказывать необходимость ни в коем случае не терять связей между Советским Союзом и Англией, установившихся в ходе антигитлеровской борьбы. Я, разумеется, полностью поддержал эту мысль и соответственно со своей стороны подчеркнул:

– Главное – это взаимное желание развивать отношения между нашими странами.

Беседа привлекла внимание присутствовавших, но ни у кого не вызвала удивления. Ведь обе страны были в войне союзниками. Не скрою, разговор с королем оставил у меня хорошее впечатление. Я, разумеется, поделился впечатлением о беседе с другими советскими делегатами.

Второй раз моя встреча с королем и его супругой Елизаветой произошла на приеме в честь делегаций на той же сессии ООН. Помню, с какой учтивостью отнеслись они к советским представителям, включая дипломатов из УССР и БССР. На небольшом удалении от короля и его супруги стояли также, принимая гостей, теперешняя королева Елизавета II и ее сестра Маргарита. Разговор с обеими принцессами состоялся краткий, светский, но весьма дружественный.

Кстати, культ коронованных особ в Англии – явление типичное, англичане не забывают и вдовствующих королев. После кончины Георга VI – а это произошло в 1952 году – его супруга, мать нынешней королевы Елизаветы II, остается объектом внимания широкой публики до настоящего времени. Вдовствующая королева Елизавета, как известно, здравствует и ныне, когда царствует ее дочь. Елизавета-старшая – обаятельная, большой культуры женщина. Вдова Георга VI часто появляется на различных культурных мероприятиях и форумах. Ей воздаются почести, соответствующие ее положению.

Когда я уже стал послом в Англии, она пригласила меня с супругой в знаменитый концертный зал британской столицы Ковент-Гарден на концерт выдающегося итальянского певца Беньямино Джильи. И раньше мне доводилось слушать пение этого феномена итальянской вокальной культуры. Его прекрасный тенор покорял многотысячную аудиторию. Слушая его, так и хотелось сравнить этот голос с безбрежным океаном, если бы это казалось уместным. Говорят, он считался «вторым Карузо». Наверное, это сравнение справедливо.

Королева-мать восхищалась пением Джильи.

– Прекрасное исполнение, великий певец, – говорила она.

Мы тогда не знали, что тот концерт в жизни замечательного артиста будет последним. Он стал его «лебединой песней». Вскоре Джильи скончался.

После концерта, выражая свои восторги по поводу выступления, вдовствующая королева сочла возможным заметить:

– Хочу сказать о своих добрых чувствах к советскому народу, к его стойкости в годы войны.

В ответ я сказал:

– Нечто схожее с тем, что вы сказали сейчас, мне говорил и ваш покойный супруг в 1946 году, когда мы с ним беседовали в Сент-Джеймсском дворце.

Еще в те дни, когда я только в первый раз приехал в Англию, принцесса Елизавета произвела на всех советских дипломатов хорошее впечатление своей серьезностью и обходительностью. Запомнился ряд ее хотя и беглых, но интересных высказываний о русской литературе, нашем искусстве, о народе страны, перед мужеством которого англичане преклоняются.

Такое же впечатление о королеве Елизавете я вынес и после беседы с ней, которая имела место при вручении мною в 1952 году верительных грамот. Помимо того качества, о котором я упомянул выше и что мне бросилось в глаза при встрече с наследной принцессой, запомнилось и то, что она здраво рассуждала по вопросам, касающимся отношений между Советским Союзом и Англией.

Церемония проходила в приемном зале Букингемского дворца. Это – необычайно длинный и, как мне показалось, непропорционально узкий зал. Между собой мы, советские представители, отмечая добротную отделку его интерьера, говорили, что если бы этот зал был на несколько метров шире и с гораздо более высоким потолком, то по размеру, пожалуй, он не уступал бы Георгиевскому залу в Московском Кремле. Что же касается цветовой гаммы и убранства интерьера, то зал Букингемского дворца в целом довольно мрачный, в соответствии с общим англосаксонским стилем. В нем не хватает светлых тонов. Взгляд так и ищет большой камин, какие обычно видишь в средневековых замках Англии. В подобных каминах когда-то жарили на вертеле быков и баранов. Но такого камина здесь нет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.