Глава XXXVI

Глава XXXVI

Вернувшись в Берлин, мы снова пробыли всю «Kieler Woche» в Киле, где я с воодушевлением проделала повторение всех прошлогодних увеселений и с радостью встретилась с тамошними нашими друзьями. Опять за нами трогательно ухаживал и старался веселить нас наш милый консул Дидерихсен. Во все свободные от придворных торжеств дни он устраивал очень красивые обеды и прогулки на своей паровой яхте «Forsteck». Его широкий размах и гостеприимство всегда меня поражали, он же сам пылал здоровьем и был всегда в веселом, чудном настроении.

Свой трехнедельный отпуск, прерванный вызовом на бьеркское свидание, мой муж решил докончить в полученном мною к свадьбе от моих родителей имении Пилямонт. Находился Пилямонт в двадцати верстах от Колноберже, и нас особенно соблазняло хотя бы кратковременное пребывание поблизости от моих родителей: папа должен был приехать туда на короткий срок, а мама и дети пробыть там все лето.

Зима 1909–1910 года прошла для меня еще веселее, чем предыдущая. Было много знакомых, много друзей, что делало общество более интересным и все приемы еще привлекательнее.

Новый год мы встретили, не рассказывая об этом графу Остен-Сакену, в ресторане. Известен забавный обычай проведения немцами «Sylvester Nacht». Это была ночь безудержного, буйного веселья, когда молодежь на улицах имела право делать для своего удовольствия, что ей угодно – прямо перед носом полиции, не смеющей, согласно традиции, останавливать веселящихся. Главной целью насмешек служили в то время мужчины, имевшие неосторожность появиться в эту ночь на улице в цилиндре. Цилиндрам была объявлена беспощадная война, и все они сразу продавливались ловким ударом палки, на что их обладатели не имели права даже обижаться. А дамы не имели права обижаться, если их поцелует первый попавшийся незнакомец. Сегодня – «Sylvester Nacht!» Хочешь не принимать участья в берлинских увеселениях, сиди дома!

Конечно, ни одна дама не рискнула бы пойти гулять в этот вечер, но некоторые из наших знакомых и мы решили все-таки посмотреть хоть одним глазком на традиционное немецкое веселье, и мы отправились в «Бристоль», где в компании поужинали, не увидав, увы, ничего особенного, кроме очень оживленных улиц и переполненного крайне элегантной и столь же корректной публикой ресторана.

Этой зимой большой бал во дворце был особенно интересен тем, что на нем присутствовала английская королевская чета. Эдуард VII с интересом разглядывал публику, оживленно разговаривал и казался очень довольным; королева, сестра императрицы Марии Федоровны, поразила нас всех своим моложавым видом. В начале бала они стояли рядом с Вильгельмом II и императрицей Викторией на возвышении; направо от монархов стояли все принцы и принцессы, а налево мы, дипломаты и их жены. Когда же кончились менуэты и гавоты и перешли в зал, где английский король и королева обходили тоже всех присутствующих, и мы все были им представлены.

На этот раз за императором Вильгельмом не следовал по пятам турецкий военный агент Энвер-бей – он находился в Турции, где принимал участие в перевороте, лишившим престола султана Абдул Гамида. Когда же он вернулся, то был принят императором Вильгельмом чуть ли не в тот же день, что возбудило большие толки. Повод к разговорам и пересудам давала уже тогда большая близость ко двору австрийских посла и военного агента.

Упоминая об австрийском после графе Согени, вспоминаю его жену. Граф Согени был «старшиной» дипломатического корпуса, и поэтому на его жене лежала обязанность представлять жен всех новоприбывших дипломатов во всех домах, где им полагалось официально бывать.

Церемония эта не могла ее утомлять, так как представление заключалось в том, что карточки новой дипломатической дамы рассылались вместе с ее карточкой. Развозили же эти карточки выездной лакей и кучер с пустой каретой! Несмотря на это, графиня всякому и каждому горько жаловалась на то, как ей надоели ее «обязанности».

Графиня Согени была очень туга на ухо, но не любила переспрашивать того, что она не слышит и этим подчеркивать свою глухоту, что давало повод к различным, иногда очень забавным, недоразумениям. Рассказывали про нее следующий анекдот.

Подходит к ней на одном вечере молодой человек и говорит:

– Madame, permettez moi de presenter mon ami a Mlle votre fille (Позвольте мне представить моего друга вашей дочери), – на что глухая старушка отвечает:

– Non, non, non – cela commence toujours bien et cela finit toujours mal (Нет, нет, нет – это всегда хорошо начинается и плохо кончается). – Что она этим хотела сказать и что поняла – так никогда никто и не узнал!

Весной проезжала через Берлин императрица Мария Федоровна, и мы все, члены посольства и их жены, представлялись ей на вокзале. Лишь я вошла в ее вагон, сразу вспомнила, как я, ребенком, завидовала мама, когда она ездила встречать императрицу с букетом в руках на Ковенский вокзал, и мне стало так весело от мысли, что я сама теперь такая же «взрослая дама», что на вопрос императрицы:

– Vous plaisez-vous a Berlin? (Как вам живется в Берлине?) – ответила: – Enormement, Madame! (Чудно!) – с таким убеждением, что императрица улыбнулась и сказала, что она видит, что я действительно очень счастлива.