Грамота Лжедмитрия II воеводе Сандомирскому Юрию Мнишеку

Грамота Лжедмитрия II воеводе Сандомирскому Юрию Мнишеку

1608 г. 27 января. Дмитрий Иванович, Божиею милостию Царь Всея России, Великий Князь Московский, Дмитровский, Углицкий, Городецкий и проч., и проч., и проч., и иных многих Государств Татарских Орд, Московской Монархии подвластных, Государь и дедич.

Ясновельможному господину воеводе Сандомирскому, родителю нашему, желаем от Господа Бога доброго здравия.

Судьбы Всевышнего сокровенны и непостижимы разуму человеческому. Что с ними может случиться, то прежде век уже определен от святого Его величества. И ныне над Нами страшный суд по соизволению Его совершился, ибо как великое наказание определил Нам, за грехи ли предков Наших, или за Наши бесчисленные, допустив оставить наследное Наше Государство и скитаться по чужим землям в крайнем бедствии и печали. Так и неизреченное милосердие над Нами ныне благоволил показать, не помянув беззаконий Наших, поелику Нас от изменнических рук подданных наших, от несказанных и неслыханных опасностей сам он Всемогущий избавил. Он, наведший прежде на Нас скорбь изгнанием из областей Наших, по неисчерпаемому Своему благоугробию, возведя Нас паки на наследное Царство Наше, приводя в бессилие и слабость изменников Наших и поборая по Нас всегда великою силою ратных, к Нам приклоняющихся, людей разных народов, толико Нас утешил, что поистине Вас и всех приятелей Наших (о чем Мы наиболее крушимся) вскоре освободит и все скорби и беды в радость и веселие обратит. Ему единому навсегда да будет честь и слава! Объявляем также Вашей любви, что Его Величество Король пришел наш и вся Речь Пополитая Польская суть Нам прибежищем и хотят Нам оказать пособие к получению наследных Наших владений. Желаем притом, дабы Господь Бог даровал, как наискорее увидеть любовь Вашу и всех Наших приятелей в добром здравии. Дана во владениях Наших, в Орле, 27 ноября 1608 года.

Вашей любви всегда доброжелательный сын Дмитрий Царь». (Тушинский вор. Личность, окружение, время. С. 346–347.)

Содержание данной грамоты весьма туманно и неопределенно. Вполне вероятно, что Лжедмитрий II писал ее сам. Он не решился даже упомянуть имя Марины Мнишек, видимо, не зная, как она и ее отец воспримут его послание.

Удивляет и его странный титул. Настоящий царевич Дмитрий был только Углицким удельным князем. Ни Дмитровское, ни Городецкое княжества ему никогда не подчинялись. Первое перестало существовать в начале XIV в., второе — в XV в. В титуле московских государей на втором месте упоминалось Владимирское великое княжение. Поэтому напрашивается предположение, что титул Лжедмитрия II был придуман им самим и его сторонниками, поскольку у них не было прежних официальных грамот с полным царским титулом.

Ответные грамоты Юрия Мнишека Лжедмитрию II неизвестны. Но пленники, видимо, с радостью восприняли известие о том, что «Дмитрий», настоящий или мнимый, собирается вновь сесть на московский престол и намерен их освободить.

Из записей одного из спутников Марины Мнишек известно, что всю весну 1608 г. в Ярославль приходили самые нелепые слухи о борьбе «Дмитрия» с царем Василием. По одним данным Москва находилась в блокадном кольце, и первое деревянное укрепление уже было взято. По другим сведениям царь был смертельно болен, и его должен был заменить брат Дмитрий. Сообщалось даже то, что в войну вступил польский король Сигизмунд.

Наконец, в мае 1608 г. из Москвы прибыл гонец с известием о том, что пленникам следует переехать в столицу. Там уже велись переговоры с польскими послами об их возвращении на родину. Марина с родственниками быстро собрались в дорогу, надеясь на перемены своего положения в лучшую сторону. В Москве они поняли, что положение царя Василия очень тяжелое. К городу двигалось большое войско «царя Дмитрия», и остановить его было некому. В июне оно расположилось в ближайшем пригороде — в Тушино. Это было настолько близко, что Юрию Мнишеку удалось установить тайную связь с самозванцем. В начале августа он сообщил ему о готовящемся отъезде в Польшу.

В ответ получил грамоту такого содержания.

Грамота Лжедмитрия II к Юрию Мнишеку от 22 августа 1608 г.

«1608 г., 22 августа. Дмитрий Иванович, Божиею милостию Царь Всея России, Великий Князь Московский, Дмитровский, Углицкий, Городецкий и проч., и проч., и проч., и иных многих Государств Татарских Орд, Московской Монархии подвластных, Государь и дедич.

Ясновельможный господин воевода Сандомирский, милостивый государь наш отец! Желаем от Господа Бога доброго здравия.

Получив известие на другой день удаления Вашего из Москвы, о дороге Вашей в Польшу, Мы весьма обрадовались, желая лучше слышать, что Вы в Польше на свободе, нежели здесь поблизости в полону находитесь, а также иметь с Вами скоро радостное и приятное свидание. Мы выслали было несколько людей для встречи Вашей любви, но изменники Наши — то подстерегли, что и помешало Нашему желанию и предприятию. Теперь же посылаем высокородных гг. Зборовского из Ритван и Стадницкого из Миргорода, полковников Наших, Нам усердных, желая, дабы любовь Ваша с пресветлейшею и любезнейшею Нашею супругою немедленно к Нам прибыли и не оставались бы в сие время в Польше, избегая презрения. Господ Бог скоро утешит печальных, что общий неприятель не будет радоваться. Госпожа воеводша, мать Наша, по милости Божией, в добром здравии; мы послали к ней господина Винарского уведомить обо всем. Повторяем еще любви Вашей желание Наше, дабы Вы, по свойству Вашему с Нами, употребили все способы, как наискорее с любезнейшею Нашею супругою к Нам приехать; за что Мы должную Нашу Вам воздадим благодарность. Вручаем, впрочем, любовь Вашу Господу Богу. Дана в лагере под столицею во владениях Наших, 22 августа 1608 года.

Вашей любви доброжелательный сын Дмитрий Царь».

(Тушинский вор. Личность, окружение, время. С. 347–348.)

В этой грамоте Лжедмитрий II уже упоминал Марину Мнишек как свою супругу и просил ее прибыть в его лагерь. При этом он намекал на то, что в Польше ее ждет презрение. Действительно, на родине жену самозванца могли ждать насмешки и пренебрежительное отношение польской знати.

Марина и Юрий хорошо это понимали. Поэтому, выехав из Москвы, они постоянно ждали гонцов из Тушино. Под Белой 16 августа (по старому стилю) на их обоз, охраняемый смоленцами, напали тушинцы во главе с полковником А. Зборовским. Мнишеков это нисколько не испугало, и они тут же согласились отправиться в ставку «царя Дмитрия».

По дороге Марина очень радовалась счастливой перемене в своей судьбе. У нее появлялся шанс вновь стать московской царицей, повелительницей бесчисленного количества подданных. Она уже мечтала о роскошных нарядах, дорогих украшениях, красивых безделушках и бесконечных пирах, балах, маскарадах. Но подъехавший к ее карете незнакомый шляхтич вернул ее к суровой действительности. Он сказал следующее: «Марина Юрьевна! Вы веселы и песенки распеваете. Конечно, вам бы следовало радоваться, если бы вы нашли в Тушино настоящего своего мужа, но вы найдете там совсем другого человека».

Слова незнакомца напугали Марину. Она тут же позвала отца и сообщила ему неприятную новость. Опытный политик Юрий Мнишек тут же приказал остановить коней и заявил, что не поедет дальше без объяснений и ответа на вопросы: к кому они едут и зачем? Люди из ближнего окружения Лжедмитрия сразу же поняли, в чем дело, и повезли Марину с отцом к П. Я. Сапеге для переговоров. Они заняли достаточно много времени, поскольку Юрий решил получить для себя и дочери максимальную выгоду из создавшейся ситуации.

В итоге договорились о том, что Юрий получит 300 000 рублей и вернется на родину Марина тайно венчается с новым самозванцем, поскольку перед Богом она хотела быть честной. После этого она останется в Тушино и будет исполнять обязанности жены «царя». При этом у нее должны быть отдельные палаты, свой двор, значительное количество слуг и приличная сумма на обиход.

Торжественный въезд Марины Мнишек в Тушинский лагерь состоялся 5 сентября 1608 г. Ее сопровождали 100 гусаров, 100 казаков и 200 пехотинцев в красной одежде. Все они были из отряда П. Я. Сапеги, с которым Лжедмитрий заранее договорился об этом.

Выстроившееся как на параде воинство было разочаровано холодностью встречи своего государя с женой, которую он долго не видел. Марина и второй самозванец оказались плохими актерами и не смогли достоверно изобразить радость при виде друг друга. Несомненно, что оба были разочарованы внешностью своей второй половины и пришли в глубокое уныние от того, что им предстоит изображать любящих супругов на публике. Но желание достичь вершины власти оказалось выше всего остального. Поэтому Лжедмитрий и Марина договорились не нарушать установленных «правил игры».

Выиграл от всей этой ситуации только хитроумный Юрий Мнишек. В октябре он получил сразу две жалованных грамоты от Лжедмитрия. В первой ему гарантировалось получение 300 000 руб. после воцарения самозванца в Москве. Вторая была выдана на владение следующими городами: Черниговым, Смоленском, Брянском, Стародубом, Путивлем, Курском, Новгородом-Северским, Рыльском, Карачевым, Почепом, Трубчевском, Комарском, Рославлью и Моравском. (Бутурлин Д. История Смутного времени в России в начале XVII в. Т. 2. СПб., 1841. Приложение X. С. 72.)

Эти пожалования говорят о том, что самозванец был готов отдать своим мнимым родственникам все что угодно. Тем более что ни денег, ни городов в реальности у него не было. На бумаге же он был рад написать все, о чем его просили. Можно предположить, что он не рассчитывал на успех и понимал, что все его щедрые дары останутся фикцией. Но Юрий Мнишек на всякий случай хотел иметь важную бумажку, чтобы потом ее предъявить мнимому зятю. Возможно, он не считал вторую самозванческую авантюру абсолютно безнадежной.

Источники и литература

Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное время. М., 1907; Тушинский вор. Личность, окружение, время. М., 2001; Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995; Есипов В. Г. Тушинский вор. Т. 1–2. М., 1863; Тюменцев И. О. Смута в России в начале XVII столетия. Движение Лжедмитрия II. Волгоград, 1999.