Заричный В УПА: мифы и реалии
Заричный В
УПА: мифы и реалии
27 июля 1944 года войска 1-го Украинского фронта, преодолевая упорное сопротивление гитлеровцев, освободили город Львов. Поспешно оставляя город, немцы даже не успели вывезти секретные материалы полиции безопасности СД (служба безопасности). В результате передовые части советских войск захватили большое количество секретных документов, свидетельствующих о взаимоотношениях разведки фашистской Германии с руководителями ОУН в целом и УПА в частности. Эти материалы хранятся в государственных архивах Украины. В архивах есть и немало документов, добытых партизанскими отрядами на оккупированной фашистами территории, различных отчетов руководителей УПА-ОУН, свидетельств очевидцев и непосредственных участников событий тех лет.
Начало вооруженной сделки
Не успев сформировать и организовать УПА, ее руководство высшего и среднего звена по указке центрального провода ОУН немедленно начало налаживать контакты с представителями немецкой и венгерской армий, фашистской разведкой и предлагать им свои услуги, прежде всего в борьбе против наступающих советских войск. По-иному и быть не могло. Так, центральный провод ОУН и так называемый штаб УПА были сформированы «вождем» ОУН Бандерой под диктовку немецкой разведки практически из числа их агентуры. В них вошли агенты абвера и СД: С.Арсенич-Березовский, Я.Бусел, Д.Грицай, И.Гриньох, П.Кравчук, С.Ленкавский, О.Луцкий, О.Логуш, Д.Маевский, Я.Стецько, В.Чижевсний, Р.Шухевич и многие другие.
В первых числах августа 1943 года в Сарнах Ровенской области состоялось совещание представителей немецких властей и ОУН по вопросу совместных действий против советских партизан. В середине августа делегация ОУН с этой же целью выезжала в Берлин. В результате переговоров договорились, что ОУН — УПА обязывается охранять железную дорогу, мосты от налетов советских партизан, участвовать в борьбе с партизанским движением, выполнять и поддерживать мероприятия немецких оккупационных властей. В свою очередь, немцы обязались: оказывать всестороннюю помощь украинским националистам в обеспечении оружием банд, в случае победы Германии над Советским Союзом разрешить создать самостийную Украинскую державу» под протекторатом Германии.
Для переговоров с представителями венгерской армии назначили члена центрального провода ОУН Омеляна Логуша, известного в оуновском подполье под кличкой «Иванив», который выполнял в то время функции руководителя краевого провода ОУН «Пивдень» (Юг).
Прежде чем начать описание этих событий, хотелось бы привести текст одного интересного документа, датированного сентябрем 1943 года.
«…Секретно.
Приказ № 21.
Командирам и казакам УПА.
Комендантам и работникам подполья ОУН.
В связи с политической обстановкой и определенными настроениями, которые требуют от нас чрезвычайного чувства политической гибкости
Приказываю:
1. Прекратить какие-либо агрессивные действия против мадьяр на территории всего военного округа.
2. Договориться на местах с командованием мадьярских подразделений с целью предупреждения выступлений одной стороны против другой.
3. В отношении мадьяр быть приветливыми и предупредительными.
4. Ответственность за выполнение этого приказа возложить на командиров подразделений УПА и комендантов подполья ОУН.
Слава Украине!
Командир группы УПА «Эней».
9 октября 1943 г.».
А события развивались так. Во второй половине августа 1943 года около села Конюшки (Здолбуновский район Ровенской области) состоялась встреча руководителя отдела разведки так называемого штаба Южного военного округа УПА Андрея Дольницкого, известного в оуновском подполье по прозвищам «Голубенько» и «Немо», с офицерами венгерской армии, начальником дислоцированного неподалеку гарнизона ст.лейтенантом (фамилия неизвестна. — Авт.) и представителем подразделения, расквартированного в г. Дубно, капитаном Буричем. В ходе переговоров пришли к соглашению, что венгерские войска не будут проводить никаких боевых операций против отрядов УПА, дислоцированных на территории Дубновского и Костопольского районов Ровенской области. О беседе, которая состоялась с представителем венгерской армии, Дольницкий доложил своему непосредственному шефу. На основании этих договоренностей и был издан упомянутый приказ «Энея» — Петра Олийныка, который был командиром отряда УПА «Юг».
По распоряжению Евгений Голубенко направился с докладом к командующему УПА «Климу Савуру» — Дмитру Клячкивскому. Последний одобрил действия Голубенко-Дольницкого и предложил в дальнейшем контактировать с венгерской стороной. По решению главного штаба УПА для дальнейших переговоров с представителями венгерской армии назначили члена центрального провода ОУН Омеляна Логуша, который встретился с сотрудниками главного штаба соединений венгерской армии подполковником Кадани и майором Вецкенди.
В результате этой встречи был заключен такой договор.
«…1. Венгерское командование не будет вести никаких враждебных действий против УПА и украинского населения.
2. Подразделения УПА не будут проводить политических и вооруженных выступлений против венгерских гарнизонов на Украине…
5. Венгерское командование будет сообщать командованию УПА о деятельности советских партизанских подразделений или коммунистической разведки. Командование УПА будет информировать венгерские штабы обо всех известных ему передвижениях большевистских партизан.
6. Венгерские гарнизоны могут получать от хозяйственных подразделений УПА необходимое продовольствие. В свою очередь, они будут передавать для УПА соответствующее количество оружия, боеприпасов, а также другие технические и медицинские материалы.
7 Для успешного выполнения данного договора и установления необходимых взаимодействий командование венгерской армии на Украине и командование УПА обменяются соответствующими военными представителями.
8. Для дальнейших политических контактов О.Логуш свяжет подполковника Падани с нашим политическим представителем…»[16]
Эти переговоры начались 25 декабря 1943 года в селе Дермань Мизоцкого района Ровенской области и продолжались на протяжении десяти дней. В этот период в селе Будераж Здолбу провод ОУН специально для венгров устроил вечер художественной самодеятельности и парад отрядов УПA, которые пребывали в этом районе. Переговоры закончились 3 января 1944 года заключением вышеуказанного договора, а также оговорена была возможность соглашений заключения договоров по политическим вопросам и совместным боевым действиям с венграми против наступающей Красной Армии.
Вскоре Логуш вместе с подполковником Падани и майором Вецкенди самолетом военно-воздушных сил Венгрии вылетели во Львов, где встретились с другими представителями центрального провода ОУН и обсудили принятые документы. Руководство ОУН приняло решение о необходимости закрепления достигнутого соглашения на более высоком уровне и достижения политических решений. С этой целью центральный провод ОУН из числа руководителей оуновского подполья создал делегацию в составе О.Логуша, Е.Вреньони, О.Луцкого и В.Мудрого. В январе — 1944 года делегация вместе с подполковником Падани вылетела венгерским самолетом в Будапешт, где провела ряд встреч с одним из руководителей генерального штаба вооруженных сил Венгрии полковником Шотани и другими офицерами высшего командования. Шотани заверил представителей ОУН, что регент Венгрии Хорти проинформирован о переговорах. Пришли к соглашению о совместных боевых действиях против СССР, причем венгерская сторона обещала предоставить возможность, в случае необходимости, эмиграции в Венгрию руководителям оуновского подполья на Украине.
Характерным примером взаимодействий ОУН-УПА с немецкими войсками является факт замены 13 января 1944 года немецкого гарнизона в Камене-Каширском Волынской области отрядами УПА Выбывший гарнизон оставил оуновцам в Камене-Каширском 300 винтовок, два ящика патронов, 65 комплектов обмундирования, 200 пар белья и другое снаряжение.
В марте 1944 года партизаны соединения А Ф. Федорова, которые дислоцировались тогда в южных районах Волынской области, отбивая вооруженное нападение одного из отрядов УПА, захватили документ, подтверждающий связь УПА с немцами. Вот его содержание:
«Друг Богдан. 3 марта 1944 г. я договорился с немецким капитаном Офштом, что мы построим мост для переправы немецких войск. Они дадут нам подкрепление — два батальона со всей техникой. Совместно с этими батальонами 18 марта с. г. мы очистим от красных партизан лес по обе стороны р. Стоход, дадим свободный проход в тыл Красной Армии отрядам УПА. На переговорах немцы устроили нам обед. Слава Украине!
Командир куреня «Орел». 5 марта 1944 г.»
Из документа видно, что он определяет условия тесного сотрудничества ОУН — УПА с немцами в Рава-Русском районе. Договор, заключенный 1 января 1944 года между руководителями банды Тарасом Магаресом и Семеном Руденко с одной стороны, и оберштурмфюрером СС Отто Рюкерихом и Унбелем — с другой, содержался в строжайшей тайне. Руководителями УПА было дано обязательство задерживать и передавать немецкой полиции безопасности советских разведчиков, заброшенных на оккупированную фашистами территорию, доставлять добытые советские секретные шифры, сообщать о дислокации советских и польских (на территории восточных районов Польши. — Авт.), партизанских отрядов и совместно с немецкими вооруженными силами и полицейскими подразделениями принимать меры по их уничтожению, передавать немецкой полиции дезертиров из дивизии СС «Галициен».
Сотрудничество УПА с немцами не было фактом какого-то местного одноразового порядка, а поощрялось сверху и получило распространение. Немецкие власти принимали соответствующие распоряжения и указания по своей линии.
Так, главнокомандующий полицией безопасности и СД по Украине Бреннер 12 февраля 1944 года ориентировал подчиненные ему разведорганы в западных областях Украины о том, что в связи с успешными переговорами с УПА в районе сел Деражне — Верба (Ровенская область. — Авт.), УПА обязалась забрасывать в советский тыл своих разведчиков, о результатах работы которых будет информирован отдел «I-ц» боевых групп при штабе немецких армий «Юг».
В связи с этим Бреннер приказал: разрешить агентам УПА с пропусками капитана Феликса свободное передвижение, запретить изымать оружие у боевиков УПА, а при встрече банд УПА с немецкими военными подразделениями пользоваться опознавательными знаками (раздвинутыми пальцами поднятой перед лицом кисти левой руки).
12 февраля 1944 года разведывательным отделом «l-ц» боевой группы Прюцмана при штабе немецких армий «Юг» был издан приказ, в котором отмечалось, что в результате начатых в районе села Деражне (Костопольский район) и успешно законченных в районе села Верба (Дубновский район) переговоров немецкого командования с украинскими националистами достигнуты договоренности о взаимном ненападении и вооруженной борьбе против Красной Армии. Бандам УПА-ОУН, в соответствии с этим договором, надлежало также осуществлять разведку в пользу немецкого командования.
9 февраля 1944 года в районе сел Башкивцы, Тыливка и Угорек Шумского района Тернопольской области передовые части Красной Армии ликвидировали в ходе боевого столкновения вооруженную группу ОУН, руководимую двумя немецкими офицерами. В этом же районе была частично ликвидирована банда ОУН численностью 60 человек, возглавляемая Панасюком. Установлено, что группу Панасюка перебросила немецкая разведка (абвер) через линию фронта на юг от г. Броды Львовской области. Во время ликвидации банд захвачена портативная немецкая радиостанция, значительное количество оружия немецкого производства. Среди убитых найдены трупы семерых немецких военнослужащих.
В начале марта 1944 года сотня УПА, возглавляемая куренным по кличке «Макс», в местечке Пидкамень Бродовского района Львовской области вступила в контакт с одним из подразделений немецкой армии. Бандиты ограбили местный католический монастырь и по указанию коменданта СБ «Грозы», уроженца Бродовского района, повесили нескольких ксендзов. От командования дислоцированного в Пидкамене немецкого гарнизона курень УПА «Макса» получил: четыре станковых пулемета, 300 винтовок, 25 тысяч штук патронов, три ротных миномета с 55 минами к ним и несколько военных топографических карт. Факт сотрудничества УПА с немецкими военными и разведывательными органами, а также зверства по отношению к лицам польской национальности подтверждает письмо начальника полиции безопасности и СД в Кракове оберфюрера СС Биркампа.
15 марта 1944 года в письме за № 5034 Биркамп сообщал руководству Львовского подразделения полиции безопасности и СД о том, что в районе Пидкаменя Бродовского района немцы передали бандитам УПА оружие, боеприпасы и перевязочные материалы, а также рекомендовал относиться к УПА как к своим союзникам. В этом же документе отмечалось, что для переговоров с УПА выезжал майор Гибель — сотрудник отдела «l-ц» группы армий «Юг», дислоцировавшейся в городе Броды, содержалась информация об обстреле оуновцами из гранатометов польского монастыря, где прятались до 500 граждан польской национальности. Сравнив эти две информации, нетрудно догадаться: люди, которые скрывались в монастыре или костеле, если не все, то многие были убиты и ранены.
Командир разведывательной группы немецкого военного подразделения Лобау, который также принимал участие в этих переговорах, рапортовал, что руководитель группы УПА во время встречи с ним сделал такое заявление:
«Участники УПА встретили полное понимание со стороны вермахта и сожалеют, что с полицией безопасности еще не достигнуто единство. Планы УПА направлены не во вред немецким интересам;
УПА ни в коем случае не разрушала немецких коммуникаций и подвоз на Восток, хотя имела такую возможность;
УПА воюет не против немцев, а только против Красной Армии».
В неоднократных переговорах с УПА принимали участие адъютант командира 4-го полицейского полка лейтенант Зефарс, криминальный секретарь СД во Львове Штрейхер, окружной руководитель Рава-Русской полиции безопасности Хагер, капитан полиции безопасности Бухенвизер и другие. Криминальный комиссар полиции безопасности и СД Галиции Паппе имел возможность несколько раз встречаться с руководителем банды УПА, который передал 28 апреля 1944 года в распоряжение СД задержанного УПА советского парашютиста Константина Молчанова, уроженца Смоленской области, а также американскую мину новейшей конструкции для проведения технической, экспертизы и последующего использования для вооружения немецкой армии, данные о подпольной радиостанции польских патриотов, которые действовали во Львове. По условиям договоренности Молчанова после допроса в СД должны были вернуть в УПА и там, как их добычу, расстрелять.
Во время этих переговоров представитель УПА заверил Паппе, что они готовы передать в распоряжение немцев один батальон (сотню УПА. — Авт.) для заброски в тыл Красной Армии с целью срыва снабжения советского фронта, проведения террористических актов, для военной разведки в пользу вермахта. На этом же совещании по предложению руководителя Рава-Русской полиции безопасности Хагера представитель УПА обещал провести заготовку и поставку скота, зернофуража, продовольствия.
27 февраля 1944 года начальник полиций безопасности и СД Галиции доктор Витиска докладывал в Берлин штурмбанфюреру СС Элиху и в Краков оберфюреру СС Биркампу о том, что банды УПА избегают вооруженного столкновения с немцами. В тех случаях, когда немецкие военнослужащие захватывались УПА в плен, им предлагали занять руководящее положение в банде. При отказе задержанные освобождались и с пропусками УПА свободно возвращались в распоряжение немецких воинских частей.
8 апреля 1944 года Паппе беседовал с сотрудником разведывательной группы «l-ц» Прюцмана — штурмбанфюрером СС Шмитцем о переговорах, которые проводил последний с руководителем банды УПА. В составленной по этому вопросу справке Паппе привел слова Шмитца о том, что банды УПА использовались немцами в тылу Красной Армии с целью диверсии и разведки. На основании конкретных фактов Шмитц высказал уверенность в том, что банды УПА «честно стремятся всесторонне поддерживать немецкие интересы».
Генерал Хауфе предупреждает
Переговоры руководителей ОУН — УПА с офицерами подразделений немецкой армии о совместных боевых действиях против наступающих частей Красной Армии вызвали тревогу среди высшего командования вермахта. И это закономерно. Получая и анализируя информацию от руководителей районных и под районных звеньев ОУН, командование пришло к выводу о том, что значительное большинство населения западных областей Украины относится к ним враждебно. Немцы также знали, что часть рядовых участников и руководителей низшего звена ОУН — УПА взялись за оружие для борьбы с оккупантами. Все это сеяло недоверие немецкой армии к ОУН — УПА. С другой стороны, не было никаких официальных установок и разъяснений о продолжающихся переговорах как по линии вермахта, так и абвера. Немало армейских офицеров, которые были проинформированы о негласных контактах представителей абвера и СД с вожаками оуновского подполья, удивлялись: «А где же центральный провод ОУН и штаб УПА, какое их отношение к взаимным связям, которые создаются?»
Поэтому армейское командование действовало по-своему и со свойственной военному времени твердостью и однозначностью.
Принимая во внимание зги обстоятельства, на основании наличия обобщенной информации, командующий 13-м армейским корпусом генерал пехоты Хауфе 29 января 1944 года издал секретный приказ № 293/44 «Отношение к силам националистической — украинской повстанческой армии — УПА (националистических украинских банд)». Приведем выдержку из основных положений этого документа:
«…Давно выяснено, что действия УПА против немцев имеют незначительные масштабы, немецкие солдаты, попадавшие в руки УПА, в большинстве своем отправлялись назад в свою часть. У них отбирают только оружие и меняют обмундирование на гражданскую одежду… Националистические украинские банды ищут контакты с военными. Имеют место договоренности местного характера. Они будут продолжать борьбу против советских банд (имеются в виду советские партизаны. — Авт.) и регулярных красных войск… Все материалы разведки о советских бандах и регулярных красных войсках УПА будут сообщаться нам, а также будут передаваться захваченные военнопленные для допросов.
В своем отношении к УПА в дальнейшем корпус будет руководствоваться такими положениями:
А. В целом:
Силы УПА борются за свободную Украину и верят в достижение этой цели… В настоящее время они хотят вести переговоры с нами, поскольку рассматривают русских как опасных врагов в данный момент. Из-за неблагонадежности УПА совместные действия с ней в перспективе не являются для нас необходимостью. Что касается надежности существующих соглашений местного значения, то в принципе у нас о них нет никаких сомнений.
Б. В частности:
1. Переговоры с отрядами УПА, которые ищут с нами связей, следует вести только через офицеров, имеющих опыт борьбы с бандами.
2. Как можно больше использовать УПА с военной целью:
а) в плане недопустимости их борьбы против немцев;
б) в плане борьбы против Красной Армии, советских и польских банд. Для выполнения поставленных нами боевых заданий в распоряжение УПА могут быть доставлены в небольших количествах боеприпасы;
в) выдача немецких солдат, которые находятся в руках УПА, а также солдат армий, которые воюют на стороне Германии;
г) получение от УПА данных разведки о Красной Армии, участников советских и польских банд для допроса.
3. Если будет невозможно прийти к выгодному соглашению с УПА или ее представителями в переговорах и они будут не согласны с пунктом 2 данного положения, то мы будем бороться против УПА и уничтожим ее…»
Нет необходимости комментировать приказ Хауфе. Однако на некоторых моментах следует остановиться. Хауфе с определенной мерой недоверия относится к ОУН — УПА. Его позиция по этому вопросу значительно отличалась от замыслов абвера и СД. Это, наверное, объясняется тем, что он не был ознакомлен с тонкостями взаимоотношений между немецкими разведорганами, с членами центрального провода ОУН и штабом УПА. Так мог появиться третий пункт приказа Хауфе, и его нельзя рассматривать как отказ немцев от сотрудничества с ОУН — УПА и поворот к вооруженной с ними борьбе. Именно они стремились как можно больше воспользоваться возможностями УПА в борьбе против Красной Армии и советских партизан. А категоричность этого пункта приказа свидетельствует прежде всего о моральных принципах и расовых амбициях, характерных для Германии в период фашизма: «Кто с нами не согласен, должен быть уничтожен!»
15 февраля 1944 года Хауфе подписывает очередной тайный приказ № 531/44 «Взаимоотношение с националистическими украинскими бандами», где, в частности, говорится:
«…2. Соглашение, достигнутое с УПА в конце января 1944 года в районе с. Постийне (33 км на северо-запад от Ровно), было согласовано также в районе г. Кременца, сел Верба, Козин и Березци (Костопольский район Ровенской области. — Авт.).
Части, подчиненные штабу (13-му корпусу. — Авт.), ознакомлены с этим соглашением. Штаб просит поставить об этом в известность войска верхнего района, находящиеся в подчинении штаба 4-й танковой армии (XIII корпус входил в состав 4-й армии вермахта. — Авт.).
Представитель УПА во время переговоров указал на злоупотребления немецких войск, иногда даже с применением оружия, во время изъятия у населения скота и продовольствия, что осложняет переговоры… Представителям УПА сказано, что реквизиция скота и продуктов питания уже проводится без применения силы оружия с немецкой стороны и при участии сельских старост.
3. Задание УПА — борьба с советскими бандами. При продвижении вперед Красной Армии — нарушение подвоза и уничтожение тыловых служб и коммуникаций. Борьба против немецких подразделений может иметь место в случае, если последние будут проводить реквизицию с применением силы оружия…»
Копии этих приказов Хауфе выслал руководителю немецкого разведоргана во Львове Витиске и заместителю командующего 4-й танковой армией. Тем самым Хауфе проинформировал их о взаимоотношениях с руководителями местных звеньев УПА-ОУН, которые сложились на участке его корпуса, «а также предупреждал командование армии и львовское подразделение разведорганов о настроениях среди оуновцев и об их отношении к Германии.
На основании полученных от Хауфе данных заместитель командующего 4-й армии генерал-лейтенант (фамилия неразборчива. — Авт.), 24 февраля 1944 года издал приказ № 394 544, по которому командирам частей, находящихся в подчинении 4-й армии, надлежало:
«…1. Положить в основу, как и раньше, беспощадную борьбу против банд всякого рода.
2. Если в отдельных районах большие или малые группы украинского националистического движения объявят о своей борьбе на стороне немецкого вермахта против русских регулярных частей или советских банд, то из этого следует извлечь пользу для своих войск. В частности, таким образом настроенные украинские соединения необходимо использовать для проведения разведки, а особенно против советских банд».
Копия этого приказа была отправлена руководителю полиции безопасности и СД в Галиции штурмбанфюреру Витиске, который на основании собранных львовской службой безопасности данных и материалов от частей и соединений немецкой армии, действующих на территории западных областей Украины, направил руководству главного управления имперской безопасности в Берлине и филиалу немецкой разведки в Кракове доклад о первых итогах переговоров с руководителями ОУН и о взаимодействии с бандами УПА в борьбе против советских войск и партизанских отрядов. Однако об этом скажем ниже.
ОУН меняет тактику
Переговоры руководителей разных звеньев УПА-ОУН с представителями немецких воинских формирований и разведорганами получили широкое распространение и вызвали естественную тревогу оккупационных властей. В связи с чем шеф Львовского подразделения СД Витиска приказал центральному проводу ОУН принять экстренные меры для упорядочения и ограничения подобных контактов. В одном из документов Витиска писал так:….Потребовать от Герасимовского дать немедленно распоряжение УПА с какими-либо немецкими инстанциями…»
Окрик хозяина вызвал шок и у самих оуновцев. Во-первых, такое хаотическое состояние, когда руководители низовых и средних звеньев УПА-ОУН пытались самостоятельно налаживать контакты и заключать разного рода соглашения с немецкими вооруженными силами и тем самым зарабатывать авторитет у оккупантов, а по возможности урвать «лакомый кусочек», не могло не беспокоить «вождей» ОУН-УПА, так как это приводило к потере авторитета перед хозяевами и контроля над подчиненными звеньями.
Во-вторых, в УПА начались протесты против переговоров с фашистами со стороны тех, кого втянули в эти вооруженные формирования под фальшивыми лозунгами «борьбы с вермахтом». Немало рядовых участников УПА поняли, что руководители оуновских банд вместо борьбы против гитлеровских оккупантов стремятся использовать их на стороне Германии против наступающих советских войск и мирного населения. Это обстоятельство, а также приближение линии фронта вызвали недовольство и массовое бегство рядовых участников из УПА, способствовали распаду этих формирований. В связи с этим штурмбанфюрер Витиска 16 марта 1944 года докладывал в Берлин:
….Сложная политическая обстановка привела к значительному сокращению количества участников банд, их распаду и прекращению деятельности:
— большие потери банд в боях с советскими партизанами;
— попытки обязательного передвижения банд УПА за линию советского фронта для организации борьбы с тыловыми подразделениями Красной Армии и создания препятствий для обеспечения фронта…»
И, в-третьих, широко известное сотрудничество, тем более вооруженное, руководителей УПА-ОУН с гитлеровцами, мягко говоря, не обещала им ничего хорошего. Исходя из этого, они приняли меры, чтобы взять под строгий контроль все контакты с гитлеровцами и поставить заслон влиянию распада на рядовую массу участников УПА-ОУН.
В связи с этим бандеровский центральный провод ОУН от имени его политической и военной референтуры срочно подготовил официальное обращение к полиции безопасности и СД с предложением об установлении контакта и проведении переговоров в связи с «совместным сотрудничеством в борьбе с большевизмом». Предложение ОУН представители немецкой разведки одобрили, и 5 марта 1944 года в Тернополе состоялась первая встреча представителя центрального провода ОУН, который назвался Герасимовским, и гауптштурмфюрера СС Паппе.
Обращает на себя внимание интересное обстоятельство. Криминальный комиссар Паппе в своем отчете о переговорах с представителями ОУН отмечает, что этот «представитель назвался Герасимовским». Однако достоверно известно, что Герасимовский с 1943 года был членом центрального провода ОУН, о чем знал Паппе, в агентуре у которого он находился. Это свидетельствует о том, что немецкая разведка даже в своих внутренних делах старательно скрывала фамилию Герасимовского, поскольку ему отводилась важная роль в контроле за деятельностью центрального провода ОУН и использовании УПА в интересах Германии.
Герасимовский и Паппе постоянно проживали во Львове. Зачем же им понадобилось устраивать встречу в Тернополе? Дело в том, что вблизи Тернополя проходила линия фронта, и Герасимовский давно выполнял задания фашистов по переброске агентуры из числа оуновцев в тыл советских войск, сбору разведывательной информации и вовлечению в УПА западноукраинской молодежи.
Кто же этот Герасимовский? Почему руководитель немецкого разведоргана Витиска обращался к нему, как к своему подчиненному? Почему фашисты так старательно скрывали его настоящую фамилию?
Принимая во внимание, что его фамилия и в дальнейшем будет фигурировать, целесообразно более детально остановиться на этой личности.
Каин в сутане
Под кличкой Герасимовский скрывался униатский священник Гриньох. В оуновском подполье он был известен под кличками, «Данилов», «Всеволод», «Диброва», «Коваленко», «Костецкий», «Орлов» и др. Родился Иван Гриньох в 1907 года в с. Павлив на Львовщине в семье крупного землевладельца. Обучаясь в гимназии, проявил себя больше как светский шалопай, а не как сын благопристойного отца. Поэтому отец, чтобы укротить неугомонного сына и вывести его в люди, стал подыскивать подходы к святоюрским вельможам. Когда Иван закончил гимназию, пошел, конечно, с соответствующими дарами, с челобитной к князю униатской церкви для получения места в духовной семинарии для чада. И митрополит Шептицкий смилостивился над Михаилом Гриньохом. Так отрок божий Иван Гриньох стал на путь служения Всевышнему. Его духовным наставником и учителем был тогдашний ректор семинарии епископ Иван Бучко,[17] одновременно он же и помощник Шептицкого, и генеральный викарий Львовской епархии.
Установленные в семинарии строгие порядки и нравы прививали идеи национализма, ненависть к стране Советов, послушание и покорность отцам униатской церкви, воспитывали достойных слуг католицизма. Один из выпускников семинарии говорил: «В семинарии господствовали иезуитские порядки — подслушивание, доносы. Главное, к чему стремились отцы-наставники — это сделать из нас верных слуг католической церкви, посеять в наших душах лютую ненависть к Советской власти, к советскому народу. Немало воспитанников этого заведения стали добровольцами дивизии СС «Галициен», ряд преподавателей-профессоров — военными капелланами, другие пошли в оуновские банды.
Проявив послушание и покорность, Иван Гриньох после окончания семинарии был направлен Шептицким в Австрию для углубленного изучения Закона Божьего. Периодически наведываясь в Берлин, он познакомился с Е.Коновальцем, А.Мельником и другими функционерами ОУН, которые вовлекли его для работы в свою пользу на территории Западной Украины. Тогда же он попал в поле зрения немецкой разведки, однако представители абвера ограничились тем, что поручалось Гриньоху по линии провода ОУН, имея возможность в любое время через руководителей берлинского оуновского центра включить его в активную шпионскую работу на пользу Германии.
В 1932 году Иван Гриньох возвратился во Львов, доложил его святейшеству об успешном окончании и 11 сентября получил назначение настоятеля церкви Рождества Христова в городе Галич Станиславского воеводства. При этом Шептицкий не забыл произнести слова: «Ступай, сын мой, верой и правдой служи нашей Церкви. Господь милостивый, увидит твои старания и послушность, ниспошлет радости и блага». Одновременно он получил в пользование земельный участок около 30 гектаров.
Исполняя духовные обязанности, Гриньох с первых дней пребывания в Галиче начал активную националистическую деятельность, создал организацию «Пласт», вовлекал в нее молодежь. А такая возможность у него была, потому что он обучал 425 детей Закону Божьему. Свою оуновскую деятельность постоянно согласовывал и координировал с Бандерой — руководителем так называемой краевой экзекутивы ОУН, вскоре переименованной в главную, а затем — центральный провод ОУН, О своих церковных и мирских делах периодически докладывал митрополиту Шептицкому и получал от него соответствующие указания.
В мире запахло порохом. Руководители ОУН всех рангов с нетерпением ждали немецко-польской войны, надеясь за многолетнюю и верную службу фашизму получить из рук фюрера независимость западноукраинских земель, провозгласить на них «самостийную соборную Украину» и занять соответствующие посты. С началом военных действий Германии против Польши отец Гриньох оставляет свой приход в Галиче и выезжает во Львов, чтобы не опоздать к дележу портфелей будущей «самостийной державы».
Сообщение о том, что Красная Армия перешла Збруч с миссией воссоединения западноукраинских земель в единую Украинскую ССР, вожаки ОУН восприняли как гром среди ясного неба. Пропали все надежды и иллюзии. Преданные немецкому фашизму, они сразу подались на территорию оккупированной Польши. Сбежал с ними и Иван Гриньох. Добравшись в Краков, разыскал там бывших сподвижников по оуновской деятельности и включился в активную националистическую работу. Вскоре его связали с представителем абвера и он начал выполнять задания немецкой разведки по подбору и заброске на советскую территорию шпионов и диверсантов. Чтобы скрыть от окружающих свою связь с немецкой разведкой, он выдавал себя за священника краковской церкви Честного Креста, где периодически отправлял богослужение. Так продолжалось до весны 1941 года.
Чтобы воссоздать обстановку, которая сложилась в то время в Кракове, и представить подлинные взаимоотношения между оуновцами, с одной стороны, немецкой разведкой, и вермахтом — с другой, достаточно привести отрывки из показаний очевидцев и непосредственных участников тех событий.
Бывший военный референт краевого провода ОУН Иван Михалинюк, известный в оуновском подполье по прозвищу «Крицяный»:
«…Вспоминаю 1939 год, когда в Кракове собралось немало украинских националистов, которые сбежали из Западной Украины или прибыли из Германии и других стран. Была создана целая сеть различных украинских бюро, комитетов и лагерей, где находились украинцы. Во главе этих институций находились известные руководители ОУН: Иосип Бойдуннык, Роман Сушко, Владимир Кубийович и многие другие немецкие слуги, которые имели непосредственный контакт с представителями немецкой военной разведки «Абвершталле-Краков» полковником Бизанцем и майором фон Табруком. По их заданию Сушко, Кубийович, Бойдуннык подбирали соответствующих членов ОУН и, обработав их националистической пропагандой, направляли на ул. Вескую, 26, на конспиративную квартиру «Абвершталле». Отсюда различными путями члены ОУН, уже как немецкие агенты, отправлялись на Украину с целью ведения шпионской и диверсионной работы, а также подготовки кадров, которые с началом войны выступили бы против Советской власти. Таким образом, украинские националисты принимали непосредственное участие в подготовке немцами нападения на Советский Союз».
Жена члена главного провода ОУН Юлия Луцкая, которая выполняла в 1939–1941 годах задания Бандеры и других руководителей ОУН, свидетельствует:
«Осенью 1939 года руководители ОУН приняли решение об организации подрывной деятельности против Советской власти. С целью сохранения своих кадров провод ОУН начиная с осени 1939 года стягивает националистические силы на территорию генерал-губернаторства. В конце 1939 года я, пребывая на Волыни, получила указание нелегально добраться в Краков, где наладила связь с руководством ОУН Украинские националисты издавна были агентурой Германии. Поэтому нисколько не удивляет тот факт, что немцы дали пристанище в 1939 году украинским националистам, содержали ОУН за свой счет, вооружали и поощряли оуновцев к борьбе против советского государства… ОУН считала немцев своими союзниками в борьбе против Советской власти, и все мы мечтали заполучить из рун немцев «самостийную Украину». Поэтому в довоенное время и в начале войны ОУН стремилась всеми методами доказать свою преданность немцам, помогать им в борьбе против СССР. ОУН гордилась сотрудничеством с немцами, которые, по мнению националистов, были способны разгромить СССР, на что все мы надеялись.
В 1940 году в Кракове Бандера вел переговоры с представителями немецких военных кругов. В результате было достигнуто соглашение об активной помощи немцам. Однако следует отметить, что и дальше ОУН поддерживала контакты только с вермахтом, а не с правительственными кругами, что свидетельствует о том, что немцы не придавали серьезного значения ОУН. Только военные службы временно стремились использовать организацию для борьбы против Советского Союза».
Как свидетельствуют дальнейшие события, вплоть до капитуляции Германии оуновцы были послушными исполнителями воли фашистов.
В марте 1941 года Бандера, получив указание от шефа абвера Канариса и прикрываясь решением главного провода ОУН, создает мобилизационный отдел формирования батальона СС «Нахтигаль», который слыл среди оуновцев легионом имени Е. Коновальца.
Отдел возглавили М.Лебедь и О.Луцний — члены главного провода ОУН. Совместно с сотрудниками абвера «они начали формировать батальон, в который отбирали наиболее подготовленных участников ОУН. Их отправляли на учебу в Бранденбург, где под руководством немецких инструкторов они овладевали техникой стрельбы из различных видов оружия, подрывным делом, основными навыками рукопашного боя, приемами ведения разведывательно-подрывной деятельности. Вскоре батальон насчитывал около тысячи человек и состоял из четырех рот. Непосредственно руководили формированием немецкие офицеры — Альбрехт Харцнер, «полномочный представитель абвера» Теодор Оберлендер и правая руна Бандеры Р.Шухевич. Командирами рот и взводов стали приближенные к Бандере участники ОУН Василь Сидор, Александр Луцний, Юрий Ломатынский, Иван Панькив и др.
Оставался открытым вопрос о капеллане батальона, хотя Бандера свой выбор сделал. В этой роли он хотел видеть Ивана Гриньоха, которого хорошо знал по совместной националистической работе. Но для этого необходимо было хотя бы формальное согласие Шелтицкого. Используя нелегальные каналы через советско-немецкую границу, Бандера обратился и митрополиту с просьбой о назначении пастырем батальона униатского священника. Как и следовало бы ожидать, Шептицкий назначил Гриньоха. Такое решение владыки совпало с интересами абвера и главного оуновского провода.
18 июня 1941 года «Нахтигаль» был направлен к советско-немецкой границе в район города Радомно, где капеллан Гриньох привел личный состав к присяге на верность служению Германии и ее фюреру. Естественно, не обошлось без молитвы в честь «вождя» ОУН и будущей «соборности» Украины. Так Гриньох со словами молитвы и веры в Бога готовил свою паству к кровавым злодеяниям на украинской земле.
На рассвете 30 июня 1941 года фашистские войска ворвались во Львов. В первых рядах оккупантов были нахтигалевцы, возглавляемые Оберлендером, Шухевичем, капелланом Гриньохом. Они направились к Святоюрскому собору, чтобы отдать дань уважения князю униатской церкви и получить его благословение на уничтожение мирных граждан. Касаясь этого вопроса, националистическая газетенка в Дрогобыче «Вильне слово» 16 июля 1941 года писала:
«Около трех часов утра в понедельник 30 июня вошли в город первые патрули немецких армий. Это были украинцы из батальону под командованием Романа Шухевича. Они представились митрополиту Андрею Шептицкому. Выслушав доклад Гриньоха, глава униатской церкви благословил нахтигалевцев и будущее «правительство» Стецька.
Вскоре на специальной коляске из пенат вывезли митрополита Шептицкого, за ним последовали Иосип Слипый, Иван Гриньох, Микита Будка и другие. Неподалеку — Шухевич и капитан Ганс Кох, сотрудник абвера, который поддерживал по заданию Канариса контакты с руководителями ОУН и иерархами униатской церкви. Во дворе Святоюрского собора митрополит провел богослужение в честь «непобедимой немецкой армии и ее главного вождя Адольфа Гитлера».
— Радуемся освобождению земли нашей от безбожного большевизма, — говорил Шептицкий, обращаясь к душегубам из «Нахтигаля». — От изболевшегося сердца приветствуем освободительницу нашу немецкую армию и ее вождя Адольфа Гитлера. Искренне просим Всевышнего о победе немецкого оружия над большевизмом… Благословляю вас, сыны мои, на священную борьбу во имя правды Божьей. В ваших руках судьба народа вашего и наше будущее. Начинайте с Богом!»
И нахгигалевцы с благословением князя униатской церкви начали… расстреливать, убивать, мучить мирных граждан, выбрасывать грудных детей на тротуар с верхних этажей домов. О злодеяниях бойцов из «Нахтигаля» 30 июня 1941 года и в последующие дни написано немало. Напомним только, что в первые дни оккупации оуновцы вместе с фашистами уничтожили более 3 тысяч львовян, в том числе 70 ученых с мировым именем. Среди замученных и расстрелянных оуновцами — почетный член многих академий наук мира Казимир Бартель, известный писатель Тадеуш Бой-Желинский, 80-летний академии Соловий, профессор Ян Грек, ректор университета, профессор судебной медицины Владимир Сарадзский, стоматолог, академик Антоний Цешинский, профессор-хирург Тадеуш Островский, доктор юридических наук Роман Лонгшамо де Бере с тремя сыновьями, профессор математики Владимир Стожик и многие другие.
Знал ли митрополит, какие кровавые оргии готовили нахтигалевцы? Знал, на что благословил приспешников Гиммлера и Канариса? Знал) Об этом ему постоянно докладывал Иван Гриньох. Однако владыка униатской церкви не принял никаких мер, чтобы прекратить кровавую бойню. Даже тогда, когда жена академика Цешинского, лично знакомая с митрополитом, попросила последнего проявить содействие в освобождении мужа, Шептицкий цинично ответил, что он «не вмешивается в мирские дела».
А чем занимался в это время отец Гриньох, кроме докладов митрополиту о продолжающихся во Львове кровавых событиях? Неужели он не был причастен к этой трагедии? Он постоянно встречался с нахтигалевцами и вдохновлял их божьим словом на зверства. Как человек, хорошо знающий Львов, с большим кругом знакомств в среде униатской церкви, он постоянно сновал по городу по заданию своего шефа из абвера Ганса Коха, который прибыл во Львов вместе с «Нахтигаль» и первые недели оккупации постоянно проживал в пенатах митрополита, что давало ему возможность получать широкую информацию о положении в западных областях Украины. Кох не вмешивался в чинимые зверства, он занимался сбором разведывательных данных, которые благоприятствовали успешному продвижению немецких войск на фронте, подбором агентуры для заброски в тыл Красной Армии. И в этом получал неоценимую помощь от капеллана Гриньоха.
В октябре 1941 года батальоны «Нахтигаль» и «Роланд» абвер отозвал в Германию. Их разместили во Франкфурте-на-Одере, затем переформировали в один карательный полицейский «шуцманшафтбатальон-201», дополнительно обучили его личный состав и в марте 1942 года направили в Белоруссию для борьбы с партизанским движением. Капеллана Гриньоха, который имел в то время чин капитана немецкой армии, отозвали в распоряжение ведомства Розенберга, а его место занял другой униатский священник — Василь Лаба, рекомендованный Шептицким. Пребывая в ведомстве Розенберга, Гриньох проводил фашистскую пропаганду среди советских военнопленных, выискивал лиц, которых могли бы. использовать немецкие спецслужбы в разведывательно-диверсионной деятельности против Советского Союза.
В конце лета 1942 года Гриньох снова прибыл во Львов как представитель главного провода ОУН с заданием немецкой разведки, где он значился под прозвищем «Пристер», контролировать деятельность оуновских звеньев на территории западных областей Украины. Член главного провода Микола Лебедь находился в это время во Львове, не без ведома своих шефов из абвера начал формировать будущую УПА, чтобы создать видимость прикрытия своих действий от немецких властей, в конце 1943 года он перенес свой штаб в село Романив на Львовщине, который находился там до июня 1944 года, то есть до эвакуации немецкой оккупационной администрации. В штабе Лебедя в этот период работали Иван Гриньох и Левко Шанкивский. Весной и летом 1944 года Гриньох как представитель южного штаба УПА был командирован в немецкий разведорган «Абверкоманда-202» и занимался комплектованием из числа оуновцев и забрасыванием в тыл Красной Армии диверсионно-разведывательных групп. Во время отступления немцев из Львова сбежал с ними в Краков, а затем в Германию.
По окончании войны Гриньох объявился в Мюнхене, где вошел в состав 34 ОУН (заграничные части ОУН. — Авт.), наладил связь с американской разведкой. Как агент ЦРУ, он ездил по городам Западной Германии, Италии, Франции, где выступал с антисоветскими проповедями перед верующими, выискивал среди эмифантов нужных американской разведке лиц. В начале 1946 года Гриньох вместе с Романом Ильницким приехал во Франкфурт-на-Майне, встретился с офицерами американской разведки и английскими представителями оккупационной администрации, а также со спецслужбами этих стран, отрекомендовавшись как руководитель «заграничного представительства» якобы существующей на Украине «украинской главной освободительной рады». Они предложили разведкам свои услуги по добыче шпионской информации о Советском Союзе, на что получили согласие от представителя американских спецслужб.
Бывший агент американской военной разведки и западногерманской разведки Иван Вергун в мае 1955 года рассказал: «Мне известно, что в 1948 году сотрудником геленовской (западногерманской. — Авт.) разведки был завербован священник греко-католической церкви Иван Гриньох с целью подрывной деятельности против Советского Союза и Польши. В частности, Гриньох занимался подбором из числа оуновцев и забрасыванием агентуры на территорию названных стран. Я лично знал в лицо нескольких агентов, которых он забрасывал на Украину и в Польшу».
Летом 1950 года сотрудник американской разведки Блек, под руководством которого действовал Гриньох, предложил ему перейти на работу в разведшколу. До 1953 года он занимается подбором агентов из числа лиц украинской национальности, их подготовкой и засылкой на территорию Украины с заданиями американской разведки.
Таков послужной список агента нескольких разведок, униатского священника Ивана Гриньоха.
Однако вернемся к событиям начала 1944 года.
«Являются немецкими сообщниками и их агентами»