Танки РККА: мифы и реалии

Танки РККА: мифы и реалии

Леонид Левин

Клевать советских полководцев в России ныне модно. Удивительно, однако, откуда взялась у «мифологов» такая ненависть к выдающимся военачальникам? Ненависть к ним — более жгучая, нестерпимо яркая, дотла сжигающая — намного сильнее, чем к нацистским подонкам и предателям всех мастей.

Вот яркий образчик одного из мифов. Цитирую: «Остается предположить, что Жуков в середине 60-х годов не знал, сколько танков было в Красной Армии в 1941 году». Ну, автор, ну обличил, вывел на чистую воду! А все потому, что Жуков и все остальные считали, что танков у Гитлера летом 1941 года на линии противостояния двух держав было сконцентрировано в местах прорыва больше, чем у СССР. А «мифолог» считает иначе: у немцев — порядка 3500, у СССР — 24 000. Следовательно, Жукова следует объявить дураком. Вот так, коротко и бескомпромиссно!

Однако «мифологам» не стоит торопиться, обзывая всех и каждого. Любой нормальный человек, даже просто интересующийся военной историей, понимает, о чем идет речь в вызвавших их гнев записках маршала Георгия Жукова.

Адольф Гитлер сосредоточил свои 3500 лучших боеспособных танков — из общего числа в 12 тысяч — для нападения на СССР. 12 000 — по докладу начальника РУ Генерального штаба генерала Голикова; по другим оценкам, в том числе иностранных специалистов, общее число танков, имевшихся в Европе у Гитлера, с учетом захваченных трофеев составляло 16 000. Кстати, складывается впечатление, что некоторые «историки» получают количество танков у СССР (24 000) путем простенького удвоения количества немецких боевых машин.

24 000 советских танков — это примерно все машины, относящееся к бронетанковым и механизированным войскам Красной Армии, все произведенное за все предвоенные годы на всей территории СССР. В одну кучу свалены танки, танкетки, бронеавтомобили, бронированные тягачи «Комсомолец», созданные на основе американских «Кристи», и уже снятые с производства «лучшие танки мира» БТ-5 и БТ-7, старички Т-26 (были построены по английской лицензии шеститонных «Виккерс»), новые Т-34 и КВ. Все — в кучу.

Проверить это просто. После прихода Гитлера к власти производство бронетанковой техники в СССР начиная примерно с 1933 года начало резко расти, достигнув средней цифры порядка 3000 танков в год. Восемь лет по три тысячи — как раз и получается искомое число. Сам год «танкового скачка» — 1933-й — говорит о том, что приход Гитлера к власти в Германии вполне однозначно ассоциировался у Сталина с резким усилением военной угрозы. Достигнуть подобного показателя в танкостроении оказалось необходимо в мирное время, ибо именно с этого рубежа (не сотни, а тысячи машин в год) стартовало военное производство танков. Этот задел оказался жизненно важным для восполнения потерь в войне. Не будь отлаженного массового производственного опыта мирного времени, не окажись подготовленными кадры рабочих и инженеров, страна Советов уже к концу 1941 года осталась бы без танков.

Теперь давайте подумаем, могли ли участвовать в отражении немецкой агрессии танки, находящиеся на огромной по протяженности границе противостояния с Японией? А танки, стоящие на вооружении Уральского военного округа, Забайкальского, Среднеазиатского? Тем более что до 1936 года большинство военной техники шло именно на Восток, а не на Запад. Там, на Востоке, в те годы происходили вооруженные конфликты. А сколько танков было сожжено японцами в 1939-м на Халхин-Голе? Потери участвовавших в конфликте танковых бригад огромны. Можно вспомнить и потери, понесенные во время «зимней войны» с Финляндией. А сколько к тому же испорчено, «запорото», перевернуто, утоплено, сожжено на учениях? Сколько боевых машин было направлено в Испанию, в Китай?

Поэтому маршал Жуков и говорит лишь о танках, непосредственно расположенных в приграничных округах и способных противостоять нападению врага. А их на направлении танковых ударов немцев оказалось меньше, чем у врага, и рассредоточены они были по всей границе как танки поддержки пехоты без учета особенности немецкой стратегии «блицкрига». Поэтому танки в основном оказались равномерно распределены вдоль и в глубь государственной границы СССР, а не в местах главного удара противника. Это, кстати говоря, еще раз подтверждает оборонительный характер расположения войск — примерно так, как было в Первую мировую войну.

Последствия оказались тем более печальными, что основная группировка советских войск находилась не на Западном фронте, а на Юго-Западном, прикрывала не Белоруссию с ее болотами, а Украину с ее заводами и нивами, шахтами, рудниками и стадами. Именно прикрывала, а не готовилась к наступлению. Ибо в случае наступления на Германию путь до Берлина войскам генерала Павлова оказывался значительно короче, чем войскам генерала Кирпоноса. И военная игра, на которой Жуков «нанес удар» на Западе, доказывает, что нападения боялись, а не к нападению готовились.

Доверимся «третейскому судье» — очень объективному и точному английскому историку А. Кларку. По его, западным (а не советским) данным: «Против войск Павлова оказались сосредоточены 80 процентов немецких танков Гепнера, Гота, Гудериана». На севере наступали три танковые и две пехотные дивизии немцев.

600 танков на фронте в 25 миль! Им противостояла одна слабая 125-я стрелковая дивизия. В группе армий Бока в центре имелись две танковые группы под командованием Гота и Гудериана, состоящие из семи дивизий численностью 1500 танков! Против них стояла одна полная 128-я стрелковая дивизия, разрозненные полки четырех других дивизий и 22-я танковая, находившаяся в процессе реорганизации и неукомплектованная боевыми машинами и экипажами. Южнее против двух советских стрелковых дивизий наступали шесть пехотных немецких при поддержке 600 танков. Далее А. Кларк приводит выдержку из письма одного из свидетелей танкового прорыва. Вот что писал домой немецкий лейтенант: «…Русская оборона могла сравниться с рядом стеклянных теплиц».

Массу времени «мифологи» уделяют советским танкам! И начинают, как правило, с обличения. Оказывается, коммунисты выдумали сказочку, что советские танки были огнеопасными и «горели как спички».

О том, что танки Т-28, БТ-2, БТ-5 и БТ-7 (т. е. не дизельных модификаций) действительно горели от первых же попаданий, написано многократно в мемуарах выживших танкистов. Горели танки на Халхин-Голе, горели в Испании. И пользовались у советских танкистов примерно такой же репутацией, как полученные в ходе войны из Британии «валентайны», — их прозвали «братский крематорий на четверых», хотя и отмечали надежность двигателя и комфортное расположение экипажа.

На большинстве советских танков предвоенного периода стояли либо модифицированные авиационные двигатели М-17 (как правило, списанные с самолетов), либо автомобильные форсированные двигатели (ГАЗ). Так вот, легкие танки Т-26 и все танкетки с газовскими двигателями (Т-40Б, Т-60, Т-70, Т-80) загорались быстро. Еще хуже обстояло дело со скоростными БТ с авиационными двигателями. Никак не подходил авиационный двигатель для танка! И бензин высокооктановый, и испарения в замкнутом объеме многократно выше, чем на самолете. Довольно часто случалось, что на учениях танкисты при задраенных люках получали отравление парами бензина.

Что происходило при попадании снаряда, говорить не стоит — пары вспыхивали от малейшей искры.

Немцы на танки ставили специально сконструированные для танков майбаховские двигатели (Maybach NL-38 TR, HL-120 TRM и т. д.), при них были и противопожарные системы, тоже добротно сделанные. Потому и танки горели реже. Ставили, правда, иногда и дизельные двигатели (оснастили ими порядка 100 танков).

Проверка танков в боевых условиях Монголии, Испании, Финляндии заставила Сталина в авральном порядке перевооружать танковые войска с БТ-7 и Т-26, созданных по американскому и английскому проектам (БТ — по подобию «Кристи», Т-26 — «Виккерса»), на Т-34 и КВ оригинальных отечественных конструкций.

Все источники в один голос утверждают: слабы оказались предвоенные советские танки. Порочна была сама их концепция. Тонкая противопульная броня пробивалась всеми видами немецкого противотанкового оружия. Артиллерийское вооружение было недостаточно ни для поддержки пехоты, ни для борьбы с танками противника.

Немцы же, начиная войну, именно на известные им типы русских танков и ориентировались. В существование новых русских машин они поверили слишком поздно, когда массово столкнулись с Т-34 и КВ. Хотя за пару недель до войны Сталин лично разрешил поездку в Сибирь на военные заводы немецкому военному атташе (видимо, попытался таким образом припугнуть господина Гитлера, заставить его отказаться от нападения).

Но и подобная «экскурсия» не пошла впрок. Генерал Гальдер в своих дневниках с удивлением отмечает появление на русском фронте новых отличных танков Т-34, КВ-1 и КВ-2. Гитлер в августе 1941-го заявил своему ближнему окружению, что если бы он ранее догадывался о количестве и качестве русских танков, то никогда не начал бы поход на Восток. Все предвоенное вооружение немцев прекрасно справлялось с броней устаревших советских танков, а вот Т-34 и КВ оказались неприятнейшим сюрпризом, с которым пришлось считаться.

Но надо признать, что и против новых советских танков немцы очень быстро нашли «противоядие» в виде прекрасной 88-мм зенитной пушки и подкалиберных снарядов с вольфрамовыми кернами для противотанковых орудий меньшего калибра. Кстати, по просьбе Сталина английская и американская разведки очень оперативно выявили источники и перекрыли все пути снабжения Германии вольфрамом.

Т-26, БТ-5 и БТ-7 к весне 1942 года практически исчезли из состава танковых войск РККА на советско-германском фронте, точно так же, как с немецкой стороны пропали трофейные французские танки, чешские T-38(t) и немецкие Т-II. А вот основные немецкие танки июня 1941 года T-III и T-IV, успешно проходя модернизацию, так и оставались в строю танковых войск до самого конца войны. По количеству Т-III и T-IV во много раз превосходили и «тигры», и «пантеры», и «фердинанды», а их конструкция, запас прочности и надежности по всем параметрам превосходили конструкции предвоенных советских танков.

Следовательно, ни особого качественного, ни семикратного количественного преимущества в танковых войсках на границе Сталин перед Гитлером в 1941 году не имел, но существовал некий потенциальный и со временем реализованный запас прочности страны в целом.

«Мифологи» акцентируют внимание на том, что перед войной СССР имел пять типов танков с дизельными двигателями (БТ-7М, Т-34, КВ-1, КВ-2, Т-50), но не уточняют, сколько таких танков реально имелось на границе.

БТ-7М. Сколько успели выпустить БТ-7М, если начали выпуск в конце 1939 года, а после финской кампании 1940 года вообще прекратили производство БТ-7? В воспоминаниях и мемуарах танкистов БТ-7М упоминается крайне редко.

Т-50 — вообще танк мифический, в Отечественной войне не воевавший и в серии не выпускавшийся. Опытные экземпляры испытывали боем на «зимней» финской войне. Один или два танка оказались захвачены финнами и демонстрируются в музее.

КВ-2 выпускался очень малой серией и после финской кампании его производство остановлено. Мощные 152-мм бетонобойные снаряды КВ-2 остались от прорыва линии Маннергейма. За неимением бронебойных их использовали против танков противника на Южном и Юго-Западном фронтах.

Т-34. С уже произведенными Т-34 немцы массово столкнулись, только углубившись в советскую территорию. Генерал Гальдер впервые упоминает о новых русских танках, пока еще вскользь, только в записях от 25 июня. Немецкий генерал Ф. Меллентин сдвигает дату тесного знакомства с Т-34 еще дальше. В книге «Бронированный кулак вермахта» он пишет: «…Эти танки не использовались в больших количествах до тех пор, пока наши передовые части не стали приближаться к Москве; здесь Т-34 сыграли большую роль в спасении русской столицы». Значит, в приграничных районах таких танков немцы не встречали, а если и встречали, то крайне редко.

Отбросим слабенький дизельный БТ-7, мифический Т-50, малосерийный КВ-2. Остаются только два типа танков: средний — Т-34, тяжелый — КВ-1. До начала войны КВ было произведено 636 машин, Т-34 — 1225. В сумме получается внушительное число. Не тысячи, но все-таки уже сотни. Этими сотнями «мифологи» потрясают перед ошарашенным читателем.

Но танк, произведенный в Харькове на заводе Малышева 21 июня 1941 года, никак не мог принять участие в отражении внезапного нападения в Белоруссии. Равно как и танки, произведенные месяцем ранее. Известно, что на 1 января 1941 года было произведено только 115 Т-34 и 243 танка КВ. Следовательно, Жуков прав, и неукомплектованность моторизованных и танковых частей техникой и вооружением к началу войны достигала 50–60 процентов.

Новые, произведенные еще в мирных условиях танки требовалось обкатать, вооружить, снабдить боеприпасами и самое главное — укомплектовать обученным, слаженным, тренированным экипажем. Не все произведенные танки посылались в приграничные округа. Ими комплектовались внутренние округа, сибирские, различные учебные центры и танковые училища. Иначе откуда бы они взялись в ноябре — декабре под Москвой вместе с сибирскими дивизиями, когда Харьков был сдан, а Ленинград блокирован?

По льду Ладожского озера успели переправить их всего несколько штук. Поэтому верны утверждения добросовестных историков о том, что в приграничных округах немецкому вторжению в основном противостояли устаревшие танки и что общее число советских танков в местах основных направлений наступления противника было меньше, чем немецких.

Небольшое замечание, касающееся сравнительных характеристик танков. Если сравнить немецкие машины Т-I и T-II с нашими Т-26, Т-40, Т-60, Т-70, то получается следующая картина. Очень многие Т-26 были танками пулеметными, равно как и T-I. Существенное различие состояло в том, что многие советские Т-26 были двухбашенные, а немецкие Т-I — однобашенные, но также с двумя пулеметами. Часто в бою одна башня мешала вести огонь другой, тогда как наличие двух спаренных пулеметов, наоборот, давало возможность концентрации огня. По весу советские танки превосходили, а по скорости уступали Т-I (28 км/час и 40 км/час соответственно), хотя бронирование и у тех и у других было практически одинаково слабое. Силуэт был выше у Т-26, что явно говорит не в пользу последнего.

Вся серия танкеток Т-40 — Т-80 уступает немецким Т-II по весу (около 7 т и около 10 т соответственно) и по скорости (45 км/час и 55 км/час). По вооружению T-II превосходят Т-38 и Т-40 и равны Т-60 (у немецких танков — 20-мм пушка и пулемет, у советских — 12,7-мм и 7,62-мм пулеметы). По бронированию немецкие танки также превосходили советские (35–20 мм против 6–13 мм). Кстати, у немцев выпускались и амфибийные танки T-II со скоростью движения по воде 10 км/час. Это к заявлению «мифологов», что амфибийные танки имелись только в Красной Армии. Именно немецкие плавающие танки форсировали Буг в первый день войны.

Средние танки — это танки весом более 20 тонн. Поэтому БТ-1, БТ-2, БТ-5 и БТ-7 всех модификаций из этой категории легко выпадают (вес не дотягивает — 14 тонн). Да, по основным параметрам они лучше легких немецких Т-I и Т-II. Но это всего лишь легкие танки. Средние же немецкие танки T-III и T-IV превосходят БТ-5 и БТ-7 по всем параметрам, кроме скорости. Но в условиях передвижения вне дорог, т. е. в боевых условиях, это преимущество теряется.

По бронированию T-III (от 14,5 мм — днище до 90 мм — лобовая броня) и T-IV (20 мм — 90 мм) сильнее всех типов и модификаций серии танков БТ (10 мм — 22 мм). По вооружению (37-мм или 50-мм пушки на T-III и 75-мм пушки на T-IV) немецкие танки превосходили БТ, что они не раз доказали во время танковых дуэлей. Танковые прицелы и электрооборудование немецких танков также оказались несравненно лучше советских аналогов.

Конечно, T-III и T-IV 1941 года не стоит сравнивать с Т-34 и КВ. Тут уже немецкие машины действительно были слабее, но, повторим, современных советских танков на линии противостояния летом 1941 года оказалось мало, экипажи находились в процессе обучения, опыта применения практически не имелось. Секретная техника зачастую пребывала в хранилищах, под замком, в ожидании прибытия обученного личного состава.

Стоит также отметить, что в ходе войны T-III и T-IV неоднократно успешно модернизировались немцами и успешно противостояли танкам союзников аж до 1945 года. То есть не настолько плоха оказалась заложенная в них конструкторская мысль. А вот Т-26, БТ всех модификаций, все танкетки РККА, начавшие войну в 1941-м, при первой же возможности снимались с производства. Они испытаний войной не выдержали.

Из средних танков Красная Армия, кроме Т-34, имела в 1941 году только Т-28. Этот танк показал полную несостоятельность и был снят с производства. При появлении на поле боя эти монстры представляли легчайшую цель для финских, не говоря уже о немецких, наводчиков практически всех противотанковых средств. По вооружению Т-28 превосходил T-III, но проигрывал T-IV (очень слабая короткоствольная 76-мм пушка), по бронированию (20 мм — 80 мм) слегка превосходил T-III, но уступал T-IV. Уступал он им и по скорости (37 км/час).

Были в Красной Армии и еще «парадно-показательные» монстры — тяжелые танки Т-35. Об их боевых качествах долго говорить не стоит. Упомянем бронирование — 10–30 мм, скорость — 30 км/час, три башни с 76-, 45- и 37-мм пушками. Всего имелась аж 61 штука, и практически все они базировались под Москвой. Кроме парадов, они участвовали только в контрнаступлении под Москвой в декабре 1941 года, где показали полную свою несостоятельность.

Немецкая армия, кроме Т-I, T-II, Т-III и T-IV, имела на вооружении вполне приличные трофейные французские легкие, средние и тяжелые танки. Немцы использовали легкие танки R-35 с чешской 47-мм противотанковой пушкой и Н-35 с 37-мм пушкой, вполне сопоставимые с Т-III и T-IV. Н-35 оказались настолько неплохими танками, что и после окончания войны использовались в армии обороны Израиля. Средние танки SOMUA S-35 и S-40, вооруженные 47-мм пушками и имевшие 56-мм бронирование корпуса со скоростью 37 км/час и весом 20 тонн, использовались на русском фронте под маркой PzKpfw 35С (или 40C) 739(f). Такие танки, например, участвовали в штурме Брестской крепости. Всего немцами было захвачено около 500 французских средних танков этих модификаций. Тяжелые танки Char В1 весом 32 тонны и вооруженные 75-мм и 47-мм пушками с бронированием 60 мм по всему корпусу использовались под названием PzKpfw В1(f). Таких танков вермахтом было захвачено порядка 400. Использовались они на Восточном фронте, в частности в виде огнеметных танков.

Выходит, «мифологи», мягко говоря, заблуждаются, а их оппоненты правы, утверждая, что и к моменту нападения на СССР гитлеровцы имели на вооружении тяжелые танки. И действительно, по совокупному количеству тяжелых и средних танков приграничные войска СССР уступали немецким, несомненно, потенциально превосходя их по качеству за счет начала производства Т-34 и КВ. Но, к сожалению, качественное превосходство за недостатком времени не переросло в количественное.

Огромное количество трофейной бронированной техники немцы использовали как базу для производства вполне приличных самоходных орудий, в том числе противотанковых. Кроме того, в немецкой армии имелось множество гусеничных, полугусеничных, колесных бронированных машин с пушечным и пулеметным вооружением для поддержки и транспортировки пехоты на поле боя. Идя в бой вместе с танками, они создавали у обороняющихся впечатление массированного бронетанкового наступления.

В тактическом, боевом плане легкие танки БТ-7 потерпели фиаско скорее всего потому, что их пытались противопоставлять в бою средним немецким танкам Т-III, Т-IV и трофейным танкам, которым они проигрывали по всем основным параметрам, кроме скорости. Об этом говорят результаты крупных танковых сражений начального периода войны.

Не секрет также, что подготовка советских танкистов очень долгое время значительно уступала подготовке немецких. Предвоенные наставления танковых войск РККА давали явное предпочтение стрельбе «с ходу», что, учитывая отсутствие стабилизаторов стрельбы, значительно снижало действенность огня. Немцы, обладая лучшими прицелами и электрической аппаратурой наводки, стреляли, как правило, или с места, или с короткой остановки. В среднем жизнь немецкого танка включала в себя семь и более сражений, а жизнь советского, увы, только три. В основном — из-за слабой подготовки экипажей.

Характерный пример исключения из этого правила представляет 4-я танковая бригада полковника Катукова, сформированная из курсантов и командиров Харьковского танкового училища, то есть из подготовленных профессионалов. Она наводила на немцев панический страх. Два раза бригада выскальзывала из немецкого окружения. Возле Тулы Катуков нанес сильный удар по 4-й танковой дивизии немцев, понесшей большие потери. «Это был первый случай, когда огромное преимущество Т-34 перед нашими танками стало очевидным», — признал позже генерал Гудериан. «От быстрого наступления на Тулу, которое мы планировали, — написал он, — пришлось отказаться».

Катуков, действуя из засады, нанес 4-й танковой дивизии немцев такое поражение, что она практически перестала существовать. Вот что пишет немецкий очевидец: «Русские танки так проворны, на близких расстояниях они вскарабкиваются по склону или преодолевают болото быстрее, чем вы провернете башню. И сквозь шум и грохот вы все время слышите лязг снарядов по броне. Когда они попадают в наш [немецкий] танк, часто слышишь оглушительный взрыв и рев горящего топлива, слишком громкий, благодарение Богу, чтобы можно было расслышать предсмертные крики экипажа» (цитируется по книге А. Кларка «План Барбаросса»).

Решающим фактором успехов бригады Катукова стал, во-первых, профессионализм и отличная подготовка как отдельных экипажей, состоявших из курсантов, прошедших хорошую подготовку именно на Т-34, так и командного состава из преподавателей училища. Во-вторых, то, что Катуков избрал не предписанный уставами и наставлениями способ действий — фронтальное наступление и малоэффективную, хоть и эффектную, стрельбу с ходу, а тактически новый прием — нападение из засад, стрельбу с места, своевременный выход из боя для сохранения материальной части и личного состава.

Историки, оппонирующие «истерическим мифологам», совершенно правы, говоря о неготовности к боевым действиям огромного числа танков из числа находившихся в приграничных округах, о разобранных двигателях и трансмиссиях, о снятых гусеницах и орудиях. Кроме всего прочего, на замедлении темпов ремонта и обслуживания бронетехники сказалось и то, что большая часть образцов танкового парка оказалась снята с производства и выпуск комплектующих к ним был прекращен.

Таковы факты. Все они свидетельствуют против мифа о «советском танковом превосходстве» летом 1941 года.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.