Коба

Коба

В этом же возрасте Сталин прочел книгу Казбеги «Отцеубийца», которая его потрясла. Главный герой романа, Коба, посвятил всю свою жизнь борьбе против русских захватчиков.

Иванов Я. Еще одна загадка Сталина // Независим. газета. 1996. 21 дек.

Уроженец гор и страстный грузинский патриот, Казбеги сочинял будоражащие воображение рассказы о борьбе горских племен Кавказа с вторгшимися на их землю русскими войсками. Это были, по существу, выдуманные истории, очень похожие на схватки белых с индейцами, изложенные с позиций индейцев. <…>

В романе любовь, интриги и приключения переплетались с подлинными историческими событиями, имевшими место в 1845 г., когда отряды горцев, руководимые имамом Шамилем, вступили в бой с экспедиционным корпусом русских, возглавлявшимся наместником царя на Кавказе графом Воронцовым. Книга рассказывает о Иаго и Нуну, молодой крестьянской паре, постоянно разлучаемой судьбою, и об их верном друге по имени Коба, который изо всех сил пытается им помочь, полагаясь главным образом на свою храбрость, находчивость, ясный ум и способность выйти с честью из любой ситуации. Иаго заключен в тюрьму, а Нуну похищена в результате козней деревенского предателя Гирголы, который сотрудничает с русскими. Стремясь помешать увезти Нуну, Коба убивает одного из похитителей и становится разбойником, а затем устраивает дерзкий побег Иаго. Оба молодых человека живут в горах подобно Робин Гуду, водят дружбу с крестьянами, сражаются с казаками и захватывают несколько русских офицеров, которых доставляют Шамилю. И в тот момент, когда они уже готовы освободить Нуну и присоединиться к Шамилю, их постигает неудача. Попав в западню, расставленную Гирголой и его людьми, они бьются с во много раз превосходящими силами противника. Иаго убит, Нуну умирает после ложного обвинения в убийстве собственного отца, и только Кобе удается спастись. В эпилоге звучит выстрел мщения Кобы, и смертельно раненный Гиргола признается во всех своих злодеяниях.

Такер Р. С. 82–83

Коба стал для Coco Богом, взамен утраченного. Он стал для него смыслом жизни.

Иванов Я. Независим. газета. 1996. 21 дек.

…Идеалом и предметом мечтаний Coco являлся Коба... Он хотел бы стать вторым Кобой, борцом и героем, знаменитым, как этот последний. В нем Коба должен был воскреснуть. С этого момента Coco начал именовать себя Кобой и настаивать, чтобы мы именовали его только так. Лицо Coco сияло от гордости и радости, когда мы звали его Кобой.

Иремашвили И. С. 12

Учитывая важную роль символического образа Кобы в жизни интересующей нас личности, стоит, пожалуй, подробнее остановиться на том, что в этом образе с самого начала привлекало Coco. Коба из «Отцеубийцы» — вовсе не сложная и тонкая натура, а довольно прямолинейный идеализированный тип героя, постоянно встречающегося в романах подобного жанра, — сильный, молчаливый, бесстрашный рыцарь, доблестный в бою, меткий стрелок, ловкий и изобретательный в трудных ситуациях. Подобные качества, конечно же, должны были понравиться любому задиристому подростку, желающему вообразить себя в роли героя. Но в истории, рассказанной Казбеги, Коба обнаружил еще одно свойство, которое, несомненно, сделало его для Coco Джугашвили особенно привлекательным: он выступает как мститель.

Тема отмщения проходит красной нитью через весь роман. Так, обычай кровной мести кавказских горцев многократно упоминается с одобрением. В романе простые люди Грузии горят желанием отомстить высокомерным русским завоевателям, которые захватили страну, ограбили и унизили ее народ. Сам Шамиль — «железный человек», храбрый военачальник, обожаемый своими сторонниками, — предстает как руководитель народного движения мстителей, который «олицетворял собой гнев народный». Иаго и Коба страстно желают отомстить не только непосредственным угнетателям (Гирголе и исправнику), но одновременно и русским властям, поддерживающим таких негодяев. И они видят в служении Шамилю ниспосланную небом возможность принять участие в коллективном акте отмщения. Таким образом, роман «Отцеубийца» не только дал Сосо идеализированный образ героя в роли мстителя, но и убедил его в том, что свершившийся акт — триумф отмщения — достойное дело, которому можно посвятить жизнь.

Такер Р. С. 83–84

Что же на самом деле означало имя Коба?

Как бы мы ни трактовали это слово, какие бы версии ни принимали за подлинные, — как ни странно, — мы приходим всегда к выводу, что этот псевдоним имел для молодого Джугашвили — символический смысл. И весьма глубоко символический.

Так, если исходить из того, что Коба (Кобе, Кова, Кобь) взято из церковно-славянского языка, то оно означает — волховство, предзнаменование, авгура, волхва, предсказателя, что весьма близко к предыдущему сталинскому псевдониму К. Като, но в более широком, и более обобщенном смысле.

Если же исходить из того, что это слово — грузинское и означает имя, то Коба — это грузинский эквивалент имени персидского царя Кобадеса, сыгравшего большую роль в раннесредневековой истории Грузии.

Царь Коба — покорил Восточную Грузию, при нем была перенесена столица Грузии из Мцхета, в Тбилиси (конец V века), где она и сохраняется в течение 1500 лет неизменно.

Но Коба не просто царь из династии Сассанидов, он — по отзыву византийского историка Феофана — великий волшебник. Обязанный в свое время своим престолом магам из раннекоммунистической секты, проповедовавшей равный раздел всех имуществ, Коба приблизил сектантов к управлению, чем вызвал ужас у высших классов, решившихся составить против Кобы заговор и свергших его с престола. Но посаженного в тюрьму царя-коммуниста освободила преданная ему женщина, и он вновь вернул себе трон. Эти подробности биографии царя Кобы кое в чем (коммунистические идеалы, тюрьма, помощь женщины в побеге, триумфальное возвращение на трон) совпадали с фактами биографии Сталина. Более того, они продолжали совпадать и тогда, когда Сталин расстался с этим псевдонимом, ибо в 1904—1907 гг. Сталин не мог, конечно, предвидеть 1936—1938 гг., но он знал, что его двойник царь Коба в 529 г. (за два года до смерти) зверски расправился со всеми своими бывшими союзниками, — коммунистами-маздакитами.

Следует отметить, что некоторые иностранные биографы Сталина, а вслед за ним и подражающие им отечественные, опираясь на указания некоторых своих поверхностных грузинских информаторов, считают, что псевдоним Коба Сталин заимствовал, якобы от имени героя одного из романов грузинского классика А. Казбеги — «Отцеубийца», которого также звали Кобой, и который предстает в романе, как абрек-горец, ведущий борьбу за независимость своей родины. Однако следует иметь в виду, что у самого А. Казбеги — имя Коба — вторично, взято оно от Кобы-царя, после которого оно и приобрело распространение в Грузии.

Похлебкин В. С. 47–48

Иосиф увлекался еще и романтической поэмой классика грузинской литературы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Эта поэма произвела на него глубокое впечатление на всю жизнь. Не питавший склонности к живописи, Coco, тем не менее, прилежно срисовал портрет Шота Руставели, который очень понравился окружающим. В этой связи мемуарист рассказывает трогательную и, не исключено, достоверную историю. Хозяину книжного магазина, куда часто приходил Coco, так приглянулся нарисованный портрет, что он предложил юному автору продать его. Мальчик продавать отказался, а отдал «просто так» и получил в качестве ответного дара две книги.

Громов Е. С. Сталин. Власть и культура. М.: Республика, 1998. С. 16

Я видел ее [поэму «Витязь в тигровой шкуре»] у Сталина, когда был у него в последний раз. Он очень любит эту поэму, и ему нравится этот перевод.

Н. Бухарин.

Цит. по: Николаевский Б. Тайные страницы истории. Париж, 1964. С. 63

Следует отметить, что в первый год пребывания в семинарии Coco сочинил ряд поэм на грузинском языке, которые были напечатаны в тифлисской литературной газете «Иверия» в 1895 г.

Такер Р. С. 88

Он взялся редактировать подпольный рукописный журнал, выходивший два раза в месяц.

Яковлев Н. Н. С. 31

Сталин нигде и никогда не упоминал о своей страсти к поэзии. Однако он был настоящим поэтом, отмечен живым классиком грузинской литературы Ильей Чавчавадзе, который, увидев искру необыкновенного дарования, включил его стихи в школьные хрестоматии еще в 1895 году, когда Иосифу было шестнадцать лет.

Красиков С. С. 98

Благодаря литературному покровительству Ильи Чавчавадзе, некоторые из его стихов и были опубликованы в его солидном литературно-художественном журнале, любимом грузинской интеллигенцией. Это уже была какая-то заявка о себе, своем мироощущении. В 1901 г. составитель пособия по грузинской словесности М. Келенджеридзе в числе лучших образцов грузинской классической литературы привел одно из этих стихотворений, подписанное «Сосело». В 1907 г. в «Грузинской хрестоматии или сборнике лучших образцов грузинской словесности» было приведено стихотворение И. В. Джугашвили, посвященное Р. Эристави.

Яковлев Н. Н. С. 36

— Сталин писал стихи, — говорю я Молотову. — Я перевел несколько его стихотворений. Вот одно из них. Почитаю вам в своем переводе:

Он бродил от дома к дому,

словно демон отрешенный,

и в задумчивом напеве

правду вещую берег.

Многим разум осенила

эта песня золотая,

и оттаивали люди,

благодарствуя певца.

Но очнулись, пошатнулись,

переполнились испугом,

чашу, ядом налитую,

приподняли над землей

и сказали: — Пей, проклятый,

неразбавленную участь,

не хотим небесной правды,

легче нам земная ложь.

Это было в 1896 году написано. Ему не было еще семнадцать лет.

— Сталин писал стихи до семнадцати лет. Это, когда все пишут стихи — так полагается. Хорошие писал, — говорит Молотов.

Чуев Ф. С. 314

В 1949 году, к 70-летию вождя, по инициативе Л. П. Берия будет предпринята попытка втайне от Сталина издать его стихи в подарочном оформлении на русском языке. Под строжайшим секретом к их переводам будут привлечены такие поэты, как Борис Пастернак и Арсений Тарковский. Однако в самый разгар работы пришло указание переводы стихов приостановить. Исходило оно от кого-то свыше всесильного Л. П. Берия.

Почему автор стихов не захотел пропагандировать себя как поэта, когда всячески способствовал пропаганде поэтического творчества Карла Маркса и Мао Цзэдуна? Неведомо. Его же поэтическая деятельность, продолжалась всего четыре года. Поиск прижизненных публикаций поэта Иосифа Джугашвили по объективным причинам ограничен. До нас дошла лишь малая толика их.

Красиков С. С. 98

* * *

Шел он от дома к дому,

В двери чужие стучал.

В голос пандури влюбленный,

Тихо псалмы напевал.

В молитве его и песне,

Как солнечный луч чиста,

Звучала мелодия чести,

Божественная мечта.

Сердца, обращенные в камень,

Будил вдохновенный напев,

Надежды и веры пламень

Вздымался выше дерев.

Но люди, забывшие правду,

Хранящие в душах тьму,

Вместо вина отраву

Налили в бокал ему.

Сказали:

Иди обратно.

Отраву испей до дна.

Молитва твоя чужда нам.

И правда твоя не нужна.

* * *

Когда луна из Зазеркалья

Расплещет свет на сонный мир

И голубою тенью дальней

Подсветит блещущий эфир,

Когда за рощей безмятежной

Расплещет звуки соловей

И саламури голос нежный

Разбудит песнь в груди моей,

Когда тоской воспоминанья

Родник в ущелье зазвенит,

Когда в тревожном ожиданье

Село в распадке замолчит,

Когда гонимый роком отрок

В беде увидит отчий край

И, разрывая тьмы волокна,

Увидит солнце невзначай,

Тогда тяжелый сумрак бездны

В больной рассеется груди

И белый ангел в поднебесье

Свободе славу протрубит,

Взойдет сиянье над планетой,

Как озаренная мечта,

И воспарит душа поэта

В лучах, возвышенно-чиста.

ЛУНЕ

Плыви спокойно, величаво

Над беспокойною землей.

Развей серебряным сияньем

Тумана занавес густой.

Склонись, подобно человеку,

К земле, с улыбкою склонись.

Спой колыбельную Казбеку,

Чьи льды, искрясь, стремятся ввысь.

Но только знай, кто был обидой

Низвержен и повергнут в прах,

Сравниться думает с Мтацминдой,

Свет веры возродив в умах.

Блистай во тьме зимой и летом,

Лучами ясными играй,

Зеркальным блеском, мягким светом

Родную землю озаряй.

Я полечу к тебе навстречу,

Ладони к свету протяну,

И сердце птицей затрепещет,

Встречая светлую луну.

* * *

Поэту, певцу крестьянского труда,

князю Рафаэлу Эристави.

Когда бедой крестьянской доли

Ты, князь, унижен был до слез,

Немало ужаса и боли

Тебе увидеть довелось.

Когда ты ликовал и плакал

Над судьбами своей страны,

Твои псалмы под звуки арфы

Сошли с небесной вышины.

Когда, мечтою вдохновленный,

Заветных струн коснулся ты

И, словно юноша влюбленный,

Стране отдал свои мечты,

С тех пор с народом воедино,

Ты связан узами любви,

И сердце честного грузина

В твоей колотится груди.

Земля тебя за труд упорный

Должна наградой увенчать...

Уже пустило семя корни.

Жизнь будет всходы пожинать

Народ в веках тебя прославит,

Как прославляет этот стих.

Сынов, подобных Эристави,

Родная Грузия взрастит.

* * *

Приуныл сосед Ниника.

Сломлен старостью седой.

Голова его поникла.

Стал беспомощным герой.

Лишь вчера он был удалым,

Вел друзей в поля гуртом,

Проходил по полю шквалом,

Сноп ложился за снопом.

По жнивью шагал упрямо,

Утирая пот с лица.

Удалого сердца пламя

Озаряло молодца.

А теперь не ходят ноги.

Злая старость не щадит.

Не печалится убогий.

Внукам сказки говорит.

И, когда с долины ветер

Станет песни приносить,

Озаряется дед светом,

Опираясь на костыль.

Проклиная боль и старость,

Поднимается старик

И, детишкам улыбаясь,

Загорается на миг.

И. Джугашвили.

Цит. по: Красиков С. С. 98–101

* * *

Когда луна своим сияньем

Вдруг озаряет мир земной

И свет ее над дальней гранью

Играет бледной синевой,

Когда над рощею в лазури

Рокочут трели соловья

И нежный голос саламури

Звучит свободно, не таясь,

Когда, утихнув на мгновенье,

Вновь зазвенят в горах ключи

И ветра нежным дуновеньем

Разбужен темный лес в ночи,

Когда, кромешной тьмой томимый,

Вновь попадет в свой скорбный край,

Когда кромешной тьмой томимый,

Увидит солнце невзначай, —

Тогда гнетущей душу тучи

Развеют сумрачный покров,

Надежда голосом могучим

Мне сердце пробуждает вновь,

Стремится ввысь душа поэта,

И сердце бьется неспроста:

Я знаю, что надежда эта

Благословенна и чиста!

УТРО

Раскрылся розовый бутон,

Прильнул к фиалке голубой,

И, легким ветром пробужден,

Склонился ландыш над травой.

Пел жаворонок в синеве,

Взлетая выше облаков,

И сладкозвучный соловей

Пел детям песню из кустов:

«Цвети, о Грузия моя!

Пусть мир царит в родном краю!

А вы учебою, друзья,

Прославьте Родину свою!»

И. Джугашвили.

Цит. по: Мудрость вождей. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. С. 182–183

Я убеждена в том, что духовная семинария, где он провел в общей сложности более десяти (sic!) лет, оказала большое влияние на формирование его характера и на всю его дальнейшую жизнь. Она развила и усилила его врожденные свойства. Религиозного чувства у него никогда не было. У молодого человека, который ни минуты не верил в духовное, не верил в Бога, бесконечные молитвы и навязанная дисциплина могли привести только к противоположному результату... Семинарский опыт внушил ему, что люди нетерпимы и грубы, что духовные пастыри обманывают свою паству, для того чтобы крепче держать ее в руках, что они занимаются интригами, лгут и что у них очень много других пороков, но очень мало достоинств...

Аллилуева С. С. 150

Меня сделало марксистом мое социальное положение... но прежде всего, жесткая нетерпимость и иезуитская дисциплина, так беспощадно давившая на меня в семинарии.

Из интервью Сталина Э. Людвигу.

Цит. по: Сталин И. В. Сочинения: В 13 т. М., 1946—1952. Т. 13. С. 113

От юношеских лет у него осталась разве стремительная походка, Иосиф не ходил, а почти бежал. Товарищи прозвали его «геза» (идущий прямо). Эту привычку И. В. Сталин сохранил почти до смерти.

Яковлев Н. Н. С. 31

Огромные личные жертвы матери и государственные стипендии позволили Иосифу проучиться в духовной семинарии до 19 лет. Стипендию, давшую возможность продолжить образование в семинарии, он смог получить благодаря замечательным успехам в горийском церковном училище, при окончании которого он был отмечен похвальным листом.

Ноймайр А. С. 333

Что до повседневной жизни, то Серго Орджоникидзе, близко знавший Иосифа в эти годы, много лет спустя напомнил мнение товарищей о нем: «Коба не понимает шуток. Странный грузин — не понимает шуток. Отвечает кулаками на самые невинные замечания».

Яковлев Н. Н. С. 31

У молодого Джугашвили начали проявляться скрытность и угрюмая отчужденность, характерные для него в более поздние годы.

Такер Р. С. 67

Людвиг. Что Вас толкнуло на оппозиционность? Быть может, плохое обращение со стороны родителей?

Сталин. Нет. Мои родители были необразованные люди, но обращались они со мной совсем не плохо. Другое дело православная духовная семинария, где я учился тогда. Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма, как действительно революционного учения.

Людвиг. Но разве Вы не признаете положительных качеств иезуитов?

Сталин. Да, у них есть систематичность, настойчивость в работе для осуществления дурных целей. Но основной их метод — это слежка, шпионаж, залезание в душу, издевательство, — что может быть в этом положительного? Например, слежка в пансионате: в 9 часов звонок к чаю, уходим в столовую, а когда возвращаемся к себе и комнаты, оказывается, что уже за это время обыскали и перепотрошили все наши вещевые ящики... Что может быть в этом положительного?

Сталин И. Т. 13. С. 113–114

Когда однажды инспектор семинарии монах Димитрий после обыска зашел к товарищу Сталину, товарищ Сталин сидел, читая книгу и как бы не замечая вошедшего. Монах спросил его:

— Разве ты не видишь, кто перед тобой?

Товарищ Сталин встал, протер глаза и сказал:

— Ничего, кроме темного пятна, не вижу.

Ярославский Е. О товарище Сталине. М., 1939. С. 10–11

Как-то вечером Джугашвили и Иремашвили тайком выскользнули из семинарии и отправились в дом рабочего главных тифлисских железнодорожных мастерских на собрание социал-демократической организации железнодорожников. Совершивший побег революционер, в черной рубашке с красным галстуком, с запавшими горящими голубыми глазами на худом бледном лице, несколько часов безраздельно владел их вниманием, рассказывая о страданиях политических заключенных в суровых сибирских краях.

Такер Р. С. 89

Людвиг: Когда я был у Масарика, то он мне заявил, что осознал себя социалистом уже с 6-летнего возраста. Что и когда сделало Вас социалистом?

Сталин: Я не могу утверждать, что у меня уже с 6 лет была тяга к социализму. И даже не с 10 или с 12 лет. В революционное движение я вступил с 15-летнего возраста, когда связался с подпольными группами русских марксистов, проживавших тогда в Закавказье. Эти группы имели на меня большое влияние и привили вкус к подпольной марксистской литературе.

Сталин И. Т. 13. С. 113

В ноябре 1896 года появилась первая запись о том, что Джугашвили читает запрещенные книги, вскоре другая.

Грей Я. С. 27

Иремашвили рассказывает: «Тайно, на занятиях, на молитве и во время богослужения, мы читали «свои» книги. Библия лежала открытой на столе, а на коленях мы держали Дарвина, Маркса, Плеханова и Ленина». Вначале, вспоминает Иремашвили, он и Coco, читали много грузинской литературы. Одним из любимых произведений была грузинская эпическая поэма XII века «Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели, в которой трое друзей-витязей вызволяют прекрасную девушку из заточения в крепости и таким образом спасают от принудительного замужества».

Такер Р. С. 88

В 9 вечера в столовой инспектором была усмотрена группа воспитанников, столпившихся вокруг воспитанника Джугашвили, что-то читавшего им. При приближении инспектора Джугашвили старался скрыть записку и только при настойчивом требовании решился обнаружить свою запись. Оказалось, что Джугашвили читал посторонние, не одобренные начальством семинарии книги, составлял особые заметки по поводу прочитанных им статей.

Из книги записей проступков учащихся Тифлисской семинарии за 1898—1999 гг.

Цит. по: Яковлев Н. Н. С. 123

Очень интересны записи в «Кондуитном журнале» духовной семинарии:

«Джугашвили, оказалось, имеет абонементный листок из «Дешевой библиотеки», книгами которой он пользуется. Сегодня я конфисковал у него соч. В. Гюго «Труженики моря», где нашел и названный лист.

Пом. инсп. С. Мураховский».

Надпись на донесении:

«Наказать продолжительным карцером. Мною был уже предупрежден по поводу посторонней книги — «Девяносто третий год» В. Гюго.

Инспектор семинарии иеромонах Гермоген». (Запись в ноябре 1896 г.).

«В 11 ч. в. мною отобрана у Джугашвили Иосифа книга «Литературное развитие народных рас» Летурно, взятая им из «Дешевой библиотеки», в книге оказался и абонементный листок. Читал названную книгу Джугашвили на церковной лестнице. В чтении книг из «Дешевой библиотеки» названный ученик замечается уже в 13 раз. Книга представлена мною о. (отцу. — Е. Г.) Инспектору.

Пом. инспектора С. Мураховский».

Надпись на донесении:

«По распоряжению о. Ректора, — продолжительный карцер и строгое предупреждение». (Запись в марте 1897 г.)

«Джугашвили Иосиф (V, I) во время совершения членами инспекции обыска у некоторых учеников V класса несколько раз пускался в объяснения с членами инспекции, выражая в своих заявлениях недовольство производящимися время от времени обысками среди учащихся, и заявил при этом, что-де ни в одной семинарии подобных обысков не производится. — Ученик Джугашвили вообще непочтителен и груб в обращении с начальствующими лицами, систематически не кланяется одному из преподавателей (С. А. Мураховскому), как последний неоднократно уже заявлял инспекции.

Пом. инспектора А. Ржавенский».

Надпись на донесении:

«Сделан был выговор. Посажен в карцер, по распоряжению о. Ректора, на 5 часов. И. Д. (иеромонах Димитрий)». (Запись 16 декабря 1898 г.)

Яковлев Н. Н. С. 26

В переводе Иосиф прочитал Бальзака, Гюго и Теккерея, чья «Ярмарка тщеславия» произвела на него глубокое впечатление. Читал он книги по истории, экономике и биологии. Среди них: «Происхождение человека» Дарвина; «Сущность христианства» Фейербаха; «Этика» Спинозы; «Химия» Менделеева... Это была довольно смелая программа для молодого семинариста. Он ничего не забывал из прочитанного. Годы спустя Сталин цитировал и ссылался на многие из этих книг.

Грей Я. С. 26

Сосо прочел много произведений художественной литературы, среди них «Отцы и дети» Тургенева. Под влиянием этой книги Сосо поставил вопрос, насколько можно верить авторитету известных лиц, должны ли мы без критики принимать взгляды того или другого ученого. По этому вопросу среди нас велись большие споры.

Неизвестный свидетель ранних революционных лет Сталина.

РЦХИНДИ. Ф. 558, оп. 4, д. 665, л. 194

Он был праведник и сам считал себя непогрешимым. Никто ни разу не видел, чтобы взор его увлажнили слезы. Вершина добродетели, недоступная и леденящая. Он был справедлив и страшен в своей справедливости. Для священника в революции нет середины. Превратности революции могут привлечь к себе священника лишь из самых низких либо из самых высоких побуждений; он или гнусен или велик. Симурдэн был велик, но это величие замкнулось в себе, ютилось в недосягаемых кручах, в негостеприимно мертвенных сферах: величие, окруженное безднами. Иные горные вершины бывают так зловеще чисты…

Отрывок из романа В. Гюго «93-й год», который по мнению некоторых биографов утвердил семинариста И. Джугашвили в революционном выборе.

Цит. по: Гюго В. 93-й год. М.: Худ. лит., 1988

Чем-то вроде игры в тайное сопротивление и способа выразить свой протест стало для него увлечение книгами, чтение которых официально не одобрялось или вовсе было запрещено. В семинарию контрабандой проносили не только произведения русских классиков, но и политические издания, обладавшие определенной подрывной силой, например, книги об эволюционной теории Дарвина или «Капитал» Маркса. Овладев этими, казавшимися ему научными, основами, он взялся за организацию социалистического кружка, в который вошли несколько его однокашников, в том числе и уже ранее цитированный нами Иремашвили.

Ноймайр А. С. 335

По словам Иремашвили, во время дискуссий среди молодых социалистов в семинарии Coco имел привычку упорно настаивать на собственной правоте и безжалостно критиковать другие взгляды. В результате группа раскололась на тех, кто, уступая давлению, согласился стать послушным последователем Джугашвили, и тех, кто мыслил более независимо и не желал уступать деспотическим методам Coco.

Такер Р. С. 87–88

Длительное богословское образование привело также к тому, что он усвоил определенные схемы мышления, которые позднее придали стилю и аргументации его литературных трудов столь характерный догматизм и идущее от катехизиса жесткое разделение всего на абсолютные черно-белые категории… Адам Улам называл литературный стиль Сталина «декламаторским полным повторений и литургических созвучий», что выразилось также и в его манере речи с «типичной схемой повторяющихся вопросов и ответов».

Ноймайр А. С. 334

В годы обучения в семинарии, по некоторым данным, духовником Иосифа Джугашвили был настоятель Новоафонского монастыря, находившегося под особым покровительством царствующего дома (в память об Александре II, его строителе). Простому семинаристу этим была оказана большая честь. Это тем более интересно, что духовником семинаристов обычно назначался настоятель местного (в данном случае тифлисского) храма. Почему же Джугашвили попал к новоафонскому? Не потому ли что он собирался принять постриг и вступить в этот монастырь? Или его незримые покровители готовили его к какому-то иному, невиданному послушанию?

Яковлев Н. Н. С. 37

На пятом курсе нелегальная деятельность Иосифа, в которой немалую роль сыграл его идол Ладо (Кецховели), была расценена начальством как «подстрекательство к беспорядкам», и он был «по неизвестным причинам» исключен из семинарии. Каковы в действительности были эти причины, узнать теперь уже, скорее всего, не удастся.

Ноймайр А. С. 336–337

В 1899-м исключен из семинарии по одним сведениям — за революционную деятельность, по другим — за неявку на экзамен.

Фельштинский Ю. С. 3

«Вышиблен из православной духовной семинарии за пропаганду Марксизма».

Из анкеты Сталина 1931 г.

Я забрала его домой из-за болезни. Когда он поступил в семинарию, он был здоровым мальчиком. Перенапряжение и чрезмерная работа ослабили его здоровье, и доктора сказали мне, что у него может развиться туберкулез. Поэтому я забрала его. Он не хотел оставлять учебу. Но я забрала его. Он был моим единственным сыном.

Из интервью матери Сталина американскому журналисту Г. Кникербокеру.

Цит. по: Фельштинский Ю. Вожди в законе. С. 223

Екатерина прибавляет, что сын ее не хотел покидать семинарию и что она «взяла» его против его воли. Это звучит маловероятно. Плохое здоровье могло вызвать временный перерыв в занятиях, но не полный разрыв со школой, не отказ матери от столь заманчивой карьеры для сына. В 1899 г. Иосифу было уже двадцать лет, он не отличался податливостью, и вряд ли мать легко могла распоряжаться его судьбой. Наконец, по выходе из семинарии Иосиф вовсе не вернулся в Гори, под крыло матери, что было бы наиболее естественно в случае болезни, а остался в Тифлисе без занятия и без средств. Старуха Кеке чего-то не договорила журналистам.

Троцкий Л. С. 44

Иремашвили пишет, что «Иосиф покинул семинарию, унося с собой горькую и жестокую ненависть к школьному начальству, буржуазии и вообще ко всему, что служило для него воплощением царского режима».

Ноймайр А. С. 337

C полгода он перебивался, давая частные уроки, а 28 декабря 1899 г. поступает наблюдателем-метеорологом в Тифлисскую физическую лабораторию.

Яковлев Н. Н. С. 43

Данный текст является ознакомительным фрагментом.