Кадры решают все

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Кадры решают все

Екатерина Федоровна угасала с каждым днем. По моему ходатайству министр обороны дал согласие на мой перевод в Москву. Когда я ему докладывал по телефону ВЧ о семейном положении, он предупредил: «Я согласен, но имей в виду, в Москве армий нет, соглашайся на должность, которую предложат». Но прежде чем выехать в Москву, мы отправились в Тбилиси на партконференцию с членом ВС армии Алексеем Мефодьевичем Оверчуком. Ночевали в Кировабаде. Алексей знал о моем разговоре с министром и рядил-гадал, кто же будет назначен вместо меня на армию? У нас были добрые товарищеские отношения, и я ему сказал: «Пока кандидатура одна: начальник штаба армии генерал-майор В.К. Кирилюк».

Его предшественник Тихон Владимирович Давыдов убыл советником в арабскую страну, и несколько месяцев тому назад начальником штаба армии назначили Кирилюка. Алексей Мефодьевич сказал, что надо бы посоветоваться с членом ВС округа генерал-лейтенантом Аркадием Федоровичем Шелепиным. Я ему ответил: «Шелепин в курсе».

На партийной конференции находился представитель от Главного управления кадров министерства обороны генерал-майор М.Ф. Кузнецов. Мы с ним были в президиуме, и он мне сказал. «Уполномочен генерал-полковником И.Н. Шкадовым переговорить с вами по поводу вашего обращения к министру обороны. И.Н. Шкадов предлагает вам должность начальника Первого управления в Главном управлении кадров».

Я расспросил Кузнецова о функциональных обязанностях этого управления, но свое согласие давать не торопился. Одно дело – командовать и совершенно другое дело – подбирать, расставлять офицерские кадры на весьма высокие должности.

Примерно через месяц поступил приказ министра обороны о моем назначении, а также об утверждении на должность командующего 4-й армией генерал-майора В.К. Кирилюка.

С прилетом в Москву поехал в госпиталь. Екатерина Федоровна обрадовалась: скоро я заберу ее из госпиталя. Жизнь наладится. В Подмосковье прекрасный климат.

Дочь училась на третьем курсе, предстояло перевести ее в один из мединститутов в Москву. Проблемы… Проблемы…

Обратился к заместителю министра обороны генералу армии С.Л. Соколову, у него в резерве была квартира. Одну проблему решил. Оставалось слетать в Симферополь и перевести Елену во Второй московский медицинский институт.

Приехала родственница Екатерины Федоровны из Боровичей, помогла оборудовать квартиру. Жена приободрилась, повеселела, кое-что делала даже по дому.

Я улетел в командировку в Забайкалье, затем на Дальний Восток, потом выехал в Группу советских войск в Германии. Когда вернулся, Екатерина Федоровна недомогала, по-прежнему не хотела ложиться в госпиталь. И только в октябре согласилась.

Новый, 1975 год мы с Леной встречали вдвоем. Нарядили елку, каждый день вечером ездили в госпиталь. Екатерина Федоровна как-то сказала: «Старый Новый год встретим вместе». 13 января мы поехали к ней. Она успокаивала доченьку, пыталась улыбаться, и мы окрыленные вернулись домой.

Приехали, минут через тридцать звонок. Я беру трубку: «Говорит старшая медицинская сестра. Екатерина Федоровна умерла».

Она лежала в постели еще не остывшая, с поседевшими от облучения волосами, на щеках от высокой температуры еще теплился румянец. Не скрывая слез, мы с доченькой долго стояли молча. Кому что скажешь?

Очередной удар судьбы. У русских людей помогать в горе – черта самая необыкновенная, добрая. Когда мы возвратились на Мосфильмовскую, выяснилось, что к нам уже приехали Фаина и Владимир Никитины, А.Г. Крысов и многие другие товарищи из Главного управления кадров. Распределили, кто чем будет заниматься. Один давал телеграммы родственникам, кто-то занялся гробом, оградой.

Прилетели знакомые из Крыма, из Киева, а из Сибири прилетела моя мать Мария Федосеевна, сестры и брат. Из Боровичей приехала мать Кати Татьяна Андреевна. Впервые две матери встретились, Татьяне Андреевне было уже за восемьдесят, а моей матери шел 71-й год. Прилетел из Мурманска Игорь. Ритуальный зал в госпитале казался мрачным заточением, а дорога на Востряковское кладбище уж очень короткой. О свежести могилы две недели напоминали незамерзшие цветы, была такая мягкая зима.

Похоронили по-христиански, и поминки были, и девять дней отметили, и сороковины. Мы кашеварили с Еленой и плакали…

«В кадрах решают все!» – говорят военные. Мне всегда казалось, что офицеры продвигаются по службе благодаря своим способностям. Но в армии важно, где ты служишь. Одно дело – служить своему отечеству в Крыму, другое дело – в Забайкалье, в Группе войск в Германии или на Камчатке, в Подольске под Москвой или на Памире.

С прибытием в Главное управление кадров я представился генерал-полковнику И.Н. Шкадову. О нем я был наслышан, но лично мы знакомы не были.

Когда я уходил с полком с Кубы, он прибыл туда старшим военным советником, и многие, прибывшие с Кубы, говорили: пользовался большим авторитетом у Фиделя и Рауля Кастро.

Встретил меня Иван Николаевич кубинским приветствием: «Буэна диа, компаньеро!» Беседовали о кадрах. Иван Николаевич в качестве примера привел генерала армии И.Д. Черняховского. Он выступил на театре военных действий командиром танковой дивизии в звании полковника. Танковая дивизия сражалась в районе Лиепаи, отступая, вела арьергардные бои до Новгорода. Сохранила и танки, и личный состав, более того, закрепилась на выгодных рубежах. Вскоре Ивана Даниловича назначили командиром корпуса, затем командующим 60-й армией, а в 1944 году он уже командовал фронтом. Другой яркий пример: командующий Северным флотом контр-адмирал А.Г. Головко, в 35 лет он взвалил на себя груз ответственности за судьбу Родины.

Интересно проследить возраст командиров в годы войны. Полками командовали уже в 28 лет, а многие командующие армией не разменяли и четыре десятка. И каждый день нагрузки: моральные, физические, никакой поблажки на молодость. Вчерашние десятиклассники, выпускники ремесленных училищ занимались конструированием новейших видов вооружения. Не зря американские корреспонденты писали, что русский сержант Михаил Калашников вооружил весь мир. Устинов потом признался, что, к своему стыду, он впервые узнал, что изобретатель АК-47 и в зените славы всего-навсего был капитаном. К сожалению, новое поколение нынче выбирает не Родину, а пепси. Нет, никогда не носил Михаил Тимофеевич костюма-тройки, и первое, о чем подумали заокеанские знаменитые оружейники, познакомившись с легендарным конструктором АК-47: «Надо бы скинуться на костюм для этого русского. Уж больно простенькая у него одежонка, не тянет на знаменитость».

В юности Михаил Тимофеевич писал стихи, он даже признался: «Я бы стал поэтом, если бы не война». Пронзительные строки я нашел в исповедальной книге Михаила Калашникова[23]:

«Иногда мне хочется крикнуть, да так, чтобы меня услышали многие-многие мальчишки в нашем Отечестве: «Дорогие мои, хорошие! Не завидуйте тем, кому богатые родители купили дорогую игрушку! Поднимите запыленную железяку у себя под ногами, оботрите ее, помаракуйте, поколдуйте над ней. Подумайте, что можно из нее сотворить. Согрейте ее своими ладошками, дыханием своим, сопением – уж она-то ответит вам благодарностью!»

И действительно, еще рановато нам говорить: «Прощай, оружие!» Суперсовременными стервятниками «Стелсами» ощерилось воинство НАТО на сербов, на славянское братство. Так и порывается душа прокричать: «Поднимайте, русские мальчишки, будущие гении, железки под ногами. Самое время мараковать и дерзать. Вороги уже стоят на пороге нашего общеславянского дома. Не зарывайте свой талант в дурман наркоты». Как же нам должно быть стыдно, что Москва превратилась в мировую столицу американского джаза, зато песни славян подвергнуты остракизму.

Нет, не была молодость помехой и для Льва Кошкина, больше известного в академических кругах как теоретик философско-технологического направления в науке – «роторные линии». Работал Лев Николаевич в столице подмосковных оружейников, городе Климовске. Многие местные конструкторы вспоминают, как Леву Кошкина, молодого наладчика, вдруг «засекретили», да так, что какое-то время подмосковные электрички проходили мимо станции с поэтическим названием Весенняя. Никто даже не догадывался, что здесь разрабатываются технологии третьего тысячелетия. Лишь лимузины членов политбюро, которые частенько челночили от древних стен Кремля в Климовск и обратно, в Министерство обороны, напоминали о том, что кто-то приезжал посоветоваться с Кошкиным, с его коллегой Виктором Максимовичем Сабельниковым.

К сожалению, как мне кажется, Лев Николаевич родился на сто лет раньше, и многие его технологические идеи новоявленное племя демократов поспешило предать забвению после преждевременного его ухода из жизни. И вот уже в местной газете появилось объявление: «Центральное конструкторское бюро распродает новейшее оборудование. Цены доступные, на условиях самовывоза». Если перевести это никому ничего не говорящее объявление, наполненное трагическим смыслом, то можно прочитать: «Кошкинское ЦКБ пошло с молотка. Продается оборудование, уникальные станки, на которых, освещенные гением Льва Николаевича Кошкина, выпускались опытные образцы роторных технологий».

Да, незавидна судьба российских оружейников: в руинах ЦКБ Кошкина, института Сабельникова. Бывшие невыездные ученые, гордость советской науки – всеми забытые, вынуждены в электричках продавать себе на пропитание всегда и при всех временах благополучный «Московский комсомолец».

В чем-то судьба ученых перекликается с образом инженера Забелина в погодинской драме «Кремлевские куранты». Талантливый ученый стыдливо распродавал вещи на барахолке, чтобы выжить, пока его талант не был востребован председателем Совнаркома…

Современная армия предъявляет высокие требования к моральным качествам офицерского состава. Я заметил, что с переменой дислокации ракетного полка жизнь в каком-нибудь старинном городке как бы преображалась, интеллектуализировалась, наполнялась новым смыслом. Книжные магазины буквально опустошались. Офицеры ночь напролет выстаивали в очередях, чтобы утром заполучить подписку на А. Чехова, Ю. Бондарева, П. Проскурина, томик стихов Н. Рубцова. Районный центр приобретал значение академического городка, ибо уже с самого раннего утра ракетчики штурмовали почту, где проходила подписка на журналы «Наш современник», «Новый мир», «Молодую гвардию», «Книжное обозрение».

Вспоминаю, как до дыр зачитывали в середине 80-х годов «Лад» В. Белова, «Протопоп Аввакум» Дм. Жукова, «Генерал Брусилов» С. Семанова. Последняя книга числилась в списке раритетов, офицеры недоумевали, почему в толстых столичных журналах появлялась критика на отечестволюбивые произведения. Более искушенные конечно же догадывались, что в Кремле идет подковерная борьба, вот и обрушились критики на романы с державной тематикой.

Были в военных городках и свои Ромео и Джульетты. Проезжаю однажды мимо деревенской церквушки, народу тьма-тьмущая.

– По ком, – спрашиваю у богомольных старушек, – плачет колокол?

– Да военного отпевают. Родительское сердце чуткое, вот и приехала мать из самого далека по-человечески похоронить сына.

– Сколько лет от роду защитнику Отечества?

– Да совсем молоденький!

– А от чего умер?

– От любви! – выпалила старуха. – Приглянулась ему в нашей деревеньке красавица. Души не чаял. На мотоцикле возил в рощицу миловаться. Дело-то шло к свадьбе, да две родные тетушки-болтушки отговорили девчушку, дескать, он тебе не пара. Сама себе чинишь разлуку. Ты девица полеводческая, а он – ракетчик, большого ума. Ты что, со своими буряками переедешь к нему? Соседушка-тракторист тебя любит, вот и привечай парня. С ним самоварничай! Завяжись в один узелочек, слюбишься. Словом, вырвали из рук офицерика цветочек неземной красоты. Да, видно, были у него самые что ни на есть серьезные намерения. За год сгорел от тоски. А она, сердечная, как прознала про смерть офицерика, в этот же день и траванулась. Вот, смотрите, сейчас они впервые после разлуки встретятся. Видите, второй гроб в Божий храм заносят.

Поразительная история, чего только не случается, весьма ранима офицерская душа. И чтобы продолжить тему экивоков жизни, поведаю еще одну историю, тем более что в ней замешан генеральский чин, бывший офицер Генштаба, правда, спившийся, на то была причина – жена погибла с сыном в автокатастрофе.

Но вернемся к Ивану Николаевичу Шкадову, он часто говорил: «Надо уметь, как древнегреческий философ Сократ, с гордостью идальго отказываться от подарков и помощи, которые нам так часто предлагают». Он имел в виду случай, когда он работал в Центральной группе войск в 1974 году и ему попытались под видом сувенира вручить дорогой подарок, и как Иван Николаевич деликатно всех поставил на место. Тогда перед отлетом из-под крыла лайнера вдруг вышла группа женщин вручить букет цветов в дорогой вазе. Что делать? Отказаться от подарка – значит оскорбить дам. И он передал эту вазу с цветами адъютанту, чтобы унесли в самолет. Начальники потирали руки, мол, удачно «всучили».

Но Иван Николаевич об этом случае с возмущением рассказал на собрании офицеров. А вазу? Вазу он вручил генерал-полковнику Петру Тимофеевичу Лукашину, провожая на пенсию с должности первого заместителя начальника Главного управления кадров.

В первой же поездке в Забайкалье и на Дальний Восток я убедился: не было справедливости в прохождении службы офицерами. На Дальнем Востоке, начиная от командующего до прапорщика, служили безвыездно по 25–30 лет. Ротация офицерских кадров исключительно внутри округа, с Приморья на Чукотку, из Амурской области на Сахалин или Курильские острова. В то время как Московский, Киевский и другие западные округа осуществляли замену офицеров в группы войск в Германии, Венгрии, Чехословакии, Польше. И дело не в климатических условиях, а в разнице денежного довольствия, льготах. Некоторые офицеры по несколько заходов служили за границей.

Это порождало торгашество и практику подношений «сувениров». Направлялись солдаты и в гражданские организации зарабатывать марки, кроны, форинты. Это делалось цинично под лозунгом «интернациональных связей, укрепления дружбы», на самом же деле для обогащения командиров.

Как же исправить ситуацию? Ключ к решению проблемы искали долго. Акцент сделали на улучшении условий прохождения службы у себя дома, на повышении окладов и строительстве благоустроенных квартир. Но полной справедливости в этом вопросе мы так и не добились. Да и как добиться, если корабли и подлодки базировались и за Полярным кругом, и на Дальнем Востоке, нет тебе никакой замены.

Главное управление кадров, где решались эти вопросы, состояло из пяти управлений и нескольких самостоятельных отделов. Начальником 2-го управления был Герой Советского Союза генерал-лейтенант Георгий Никитович Ковтунов, 3-е управление возглавлял Алексей Семенович Трофимов, 4-м руководил Герой Советского Союза генерал-лейтенант Андреев Николай Родионович, 5-е управление званий и наград возглавлял Николай Константинович Бобков, его сменил генерал-лейтенант Олег Сергеевич Куприянов.

Офицеры «пятерки» накануне 30-летия Победы в Великой Отечественной войне работали сутками, несколько сот тысяч писем пришли с просьбой ответить: «Где похоронен папа, дядя, брат, не награжден ли он и чем награжден?»

Не всегда удавалось ответить адресату. В начальный период войны, когда войска попадали в окружение, документы, как правило, уничтожались. Лично мне, например, было интересно узнать, при каких обстоятельствах погибли мои братья. Илья Язов сражался в Крыму, но дивизия из Крыма не вышла. Значит, брат погиб? А где похоронен? Неизвестно. Второй брат Николай Язов пал на поле боя в 1944 году, он освобождал Украину.

Министр обороны A.A. Гречко метал молнии, если на вакантную должность командира дивизии, командира корпуса или командующего армией приносили для доклада справку на одного кандидата. Обычно он спрашивал: «Вы что, уже решили за меня?» Когда же приносили три-четыре справки, министр обращал внимание даже на мелочи.

И.Н. Шкадов ввел в практику составлять перспективные планы, куда вносились кандидаты для замещения вакантных должностей от командира дивизии и выше. Офицеры-направленцы выезжали в войска на все дивизионные, армейские, фронтовые учения, чтобы на месте познакомиться с кандидатами на вышестоящие должности.

При выезде в войска со мной обычно ехал направленец на округ. На Дальний Восток – полковник В.Г. Крылов, в Среднеазиатский – полковник В.А. Васильев, в ГСВГ – полковник М.А. Бакутин.

Очередные учения под названием «Березина» министр обороны проводил в Белорусском военном округе. Войсками Белорусского ВО командовал генерал армии М.М. Зайцев, который хорошо знал свои полигоны, свои войска, умело маневрировал ими. На этих учениях он показал довольно много тактических новинок и приемов в использовании вертолетной авиации. В ходе учений я познакомился с командиром 24-й Самаро-Ульяновской дивизии генерал-майором К.А. Кочетовым и командиром 120-й гвардейской дивизии генерал-майором Н.М. Ахуновым, в последующем нам пришлось вместе служить.

В повседневной текучке дел не представляется возможность быстро оценить командирские качества офицера. И только на учениях, когда моментально меняется обстановка и командиру приходится принимать решение, вот в эти минуты и проявляются его характер, волевые качества, смекалка.

Поучительным для нас был разбор, сделанный министром обороны Андреем Антоновичем Гречко. К сожалению, это была его «лебединая песня». 26 апреля, приехав в Главное управление кадров пораньше, я обратил внимание, что машина И.Н. Шкадова уже стояла у подъезда во внутреннем дворике. Зашел в кабинет, звонок. Звонил начальник ГУКа. Поздоровавшись, Иван Николаевич сказал: «Зайдите ко мне». После короткого приветствия генерал армии сказал: «Умер Гречко». Две-три минуты сидели молча, затем Иван Николаевич попросил поднять материалы похорон Р.Я. Малиновского и заняться подготовкой соответствующих документов. Комиссию по организации похорон согласовали с Генеральным штабом и административным отделом ЦК КПСС. Определили также и состав комиссии по вскрытию сейфа на даче и в кабинете министра, где, как предполагалось, могли быть секретные документы.

ЦК КПСС и Совет Министров СССР постановили:

1. Для организации похорон члена политбюро ЦК КПСС, министра обороны СССР Маршала Советского Союза Андрея Антоновича Гречко образовать правительственную комиссию в составе Д.Ф. Устинова (председатель), В.В. Гришина, И.В. Капитонова, Л.В. Смирнова, И.И. Якубовского, В.Т. Куликова, С.Л. Соколова, А.А. Епишева, М.П. Георгадзе.

2. Похоронить A.A. Гречко на Красной площади, у Кремлевской стены.

В день смерти A.A. Гречко в последний путь провожали и первого заместителя начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР, начальника штаба Объединенных вооруженных сил государств – участников Варшавского договора генерала армии Сергея Матвеевича Штеменко, скончавшегося 23 апреля после тяжелой продолжительной болезни. A.A. Гречко подписал некролог, а когда прощались в Краснознаменном зале Центрального дома Советской армии имени М.В. Фрунзе, где был установлен гроб с телом С.М. Штеменко, все уже знали, что и министр обороны ушел из жизни.

Дом союзов. На фронтоне здания – портрет в траурном обрамлении. 28 апреля, Москва, воины Советской армии и флота прощались с министром обороны Маршалом Советского Союза A.A. Гречко.

В 13 часов 29 апреля 1976 года на центральную трибуну Мавзолея поднимаются руководители партии и правительства. Траурный митинг открывает председатель правительственной комиссии, член политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС Д.Ф. Устинов.

Я стоял на трибуне рядом с Г.Н. Ковтуновым и, помнится, ему сказал: «Министром обороны будет Дмитрий Федорович Устинов». Он возразил: «Нет, или маршал Якубовский, или генерал армии В.Г. Куликов». Затем Д.Ф. Устинов объявил: «Слово предоставляется И.И. Якубовскому».

«Ну, что я тебе говорил», – пробасил Георгий Никитович.

Но уже вечером 29 апреля были объявлены Указ Президиума Верховного Совета СССР о назначении тов. Д.Ф. Устинова министром обороны СССР и второй указ о присвоении тов. Д.Ф. Устинову воинского звания генерал армии.

30 апреля рано утром мы в ГУКе подготовили первый приказ нового министра обороны о его вступлении в должность. Иван Николаевич приказал мне самому ехать на доклад. Помощники министра посмотрели проект приказа и сказали, что мы сами доложим. Я понял, кое-что меняется. Начальники все чаще стали засиживаться на работе, Д.Ф. Устинов работал допоздна. Некоторые документы рассматривал в 24 часа, а то и позже.

Ко всем мероприятиям Дмитрий Федорович готовился обстоятельно, чувствовалась сталинская закалка военных лет. Будучи наркомом вооружения, он сутками не покидал рабочее место.

В октябре генерал И.Н. Шкадов предложил мне ехать на Дальний Восток первым заместителем командующего войсками Дальневосточного военного округа к генералу армии Ивану Моисеевичу Третьяку. 2 ноября вместе с командующим он был в Москве на подведении итогов боевой подготовки за 1976 год. Мы вылетели в Хабаровск.

Провожала меня со скромным багажом одна доченька. 7 ноября я уже командовал парадом, его принимал генерал армии И.М. Третьяк.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.