Состояние экономики на украинских землях в годы Первой мировой войны

Состояние экономики на украинских землях в годы Первой мировой войны

Вследствие военных действий значительно обострилась социально-экономическая ситуация на украинских землях. В частности, около 61 % трудоспособных мужчин из сельской местности были мобилизованы на фронт, вследствие чего в 1916 г. посевные площади в Украине уменьшились на 1,9 млн десятин сравнительно с 1913 г., а валовой сбор сельскохозяйственной продукции соответственно на 200 млн пудов (на 27 %). Война наиболее чувствительно ударила по малообеспеченным слоям села: к началу 1917 г. из 3980 тыс. крестьянских хозяйств 640 тыс. не имели посевов, 1 млн 400 тыс. — коней, 1 млн 142 тыс. — коров[241].

Противоречивой и проблематичной была ситуация в промышленности. С одной стороны, значительно расширилось государственное влияние, а ряд предприятий получили выгодные военные заказы, что позволило им значительно нарастить объемы продукции. Но вместе с тем война привела к нарушению упроченных внутренних и внешних торговых связей, диспропорций в товарном обмене, а также между военным и гражданским производством (последнее обеспечивало повседневные потребности простых людей), к увеличению хронических транспортных и финансовых проблем. Вследствие этого на протяжении 1914–1916 гг. в Украине закрылись больше 1400 предприятий, было задуто 26 доменных печей. Экономика западноукраинских земель была фактически полностью разрушена вследствие беспрерывного пребывания здесь линии фронта[242].

Огромное количество беженцев и изгнанников из прифронтовых регионов усилило и без того значительный разлад на железных дорогах, вызванный отступлением царских войск на широком фронте летом 1915 г. и эвакуацией из прифронтовых губерний промышленного оборудования, административных учреждений, учебных и культурных заведений и т. п.

По данным Главного управления железных дорог, беженцы и эвакуированные грузы заняли от 100 до 115 тыс. вагонов. В конце 1915 г. железнодорожная станция Харькова, например, была полностью заставлена галицийскими узколинейными вагонами с оборудованием эвакуированных предприятий.

Кроме этого, из Правобережной Украины вывозились хлебные и сахарные запасы, крупный рогатый скот и другие продовольственные грузы. Для эвакуации из этого региона только селекционных станций и сортовых свекольных семян необходимо было отдать под погрузку 1500 товарных вагонов. По признаниям высших членов правительства, эвакуация в огромном объеме промышленной и сельскохозяйственной продукции окончательно запутала работу железнодорожной сети. На протяжении нескольких месяцев грузовой оборот находился в хаотичном состоянии. Тысячи впопыхах эвакуированных вагонов с грузами, которые часто не имели документальных удостоверений, месяцами путешествовали с одной магистрали на другую. Вследствие закрытия прямых направлений железнодорожного движения вагоны отправлялись окружными путями, что приводило к чрезмерному пробегу перевозочных средств.

Отрицательную роль в ходе эвакуации сыграло и то, что вся железнодорожная сеть была рассчитана на наступательные действия царской армии. Ради этого она была спроектирована и построена таким образом, что, приближаясь к западной границе, пропускная способность железнодорожных магистралей возрастала. Когда же огромные эвакуационные волны ринулись в обратном направлении, то столкнулись на линиях Петроград-Харьков-Севастополь с пропускной способностью железнодорожных магистралей втрое меньшей, чем в пограничной полосе. На железнодорожных станциях повсюду создавались заторы[243].

По мнению большинства исследователей, именно усиление транспортного кризиса (а не нехватка минерального топлива или еще какого-то сырья) в годы войны привели к экономическому упадку. В общем, горняки выполняли поставленные перед ними задачи и обеспечили необходимые для работы промышленности (особенно для железнодорожного транспорта, морского флота, предприятий, которые выполняли военные заказы) объемы угля. После потери Домбровского угольного бассейна удельный вес донецкого топлива в общеимперской выработке возрос до 86 %. Однако беспорядок на транспортных магистралях заострил топливный кризис в экономике. Если в мае было вывезено 121 млн пудов минерального топлива из Донецкого бассейна, то в сентябре и октябре — соответственно 73,6 и 79,1 млн пудов. Поскольку добыча угля и антрацита держалась на уровне приблизительно 130 млн пудов, а в октябре поднялась даже до 148 млн пудов, то на рудниках стали накапливаться запасы минерального топлива. На 1 ноября 1915 г. они достигли 115 млн пудов. Уголь не выдерживал продолжительного хранения в огромных буртах и загорался.

Транспортный кризис грозил полной остановкой металлургических предприятий. С конца 1916 г. из-за нехватки угля все чаще стали приостанавливать работу отдельные заводские подразделения, а то и целые предприятия. На трех металлургических заводах прокатные и мартеновские отделения работали вполовину отпущенных мощностей, а на девяти — полностью остановились[244].

1915 год, учитывая эвакуационные мероприятия царского правительства, стал чрезвычайно неблагоприятным и для скотоводства Правобережной Украины. Поскольку существовала угроза оккупации ее территории, земства вели интенсивную закупку скота для нужд армии, а также переправляли его через Днепр в Харьковщину и дальше в губернии Великороссии. Лишь в организованных формах из этого региона эвакуировано около 1 млн голов крупного рогатого скота. И без этого разрушенные войной крестьянские хозяйства теряли под угрозой реквизиции скот, получая за него от заготовителей минимальную плату. В общем, по данным Министерства земледелия, уменьшение поголовья скота в губерниях Правобережной Украины достигло в конце 1915 г. 25 %, а в отдельных местностях — до 50 %.

Так, согласно сельскохозяйственной переписи 1916 года в Балтском уезде Подольской губернии, по пропорциональному методу подсчета, количество волов оказалось вдвое меньше, чем в Киевской губернии, и вчетверо меньше сравнительно с Полтавской губернией.

Наибольшие потери в этом регионе понесло скотоводство Волыни. До конца 1915 г. губернским земством и интендантскими заготовителями было закуплено у населения по меньшей мере 100 тыс. волов, коров и быков, а эвакуационными комиссиями — еще около 70 тыс. Вообще губерния потеряла к декабрю 1915 г. 450 тыс. голов крупного рогатого скота, или около 54 % всего взрослого поголовья. Причем потери волов достигли 85 %, быков — 73 %, коров — 47,5 %. По свидетельству уполномоченного по закупке продовольствия для армии в Волынской губернии Дроздова, на 1916 г. в губернии все еще оставалось 900 тыс. голов крупного рогатого скота. В сравнении с довоенным временем Волынь потеряла 400 тыс. голов скота, или 31 %.

Материалы Особого совещания по продовольствию констатируют значительное уменьшение поголовья свиней в губерниях Правобережной Украины. Затяжное отступление российских войск под давлением армий Центральных государств весной и летом 1915 г. сопровождалось паникой, которая усиливалась тем, что стада свиней невозможно было перегнать на далекие расстояния. Этим в полной мере воспользовались спекулянты, которые скупали домашних животных по низким ценам. Даже в Херсонской губернии, где не было непосредственной угрозы оккупации, ловкие дельцы имели на этой операции 120–130 тыс. рублей прибыли ежемесячно. В Киевской губернии количество свиней сократилось на протяжении 1915–1916 гг. на 58,5 %. Аналогичная ситуация сложилась в Подольской, Волынской и даже Черниговской губерниях, хотя последняя и располагалась на Левобережной Украине. В Подольской губернии старшая вековая группа свиней уменьшилась за два года войны почти на 482 тыс. голов, или на 80,1 %, средняя — на 52,7 %, младшая — на 10,7 %. Война и вызванные ею правительственные эвакуационные мероприятия причинили большой урон всем животноводческим областям Украины. Численность лошадиного поголовья уменьшилась в 1916 г. сравнительно с довоенным периодом с 6022 тыс. до 5477,2 тыс. голов[245].

Таким образом, Первая мировая война продемонстрировала хроническое отставание России в экономическом и политическом, а главное — в социальном развитии. Немодернизированные общество и власть в России заставляли ее вести войну экстенсивными методами, со значительными потерями людей. В этом и состояла главная причина неготовности Российской империи к войне.

Война стала логическим завершением противоречивых процессов «длинного» (в историческом измерении) XIX столетия и вместе с тем в значительной мере определила основные векторы развития мира на протяжении следующих десятилетий.

Великая война с впечатляющей силой обнаружила кризис мировоззрения и тех ценностей, которые были определяющими в предыдущем столетии, разбила позитивистскую веру людей в будущее, прогресс, мудрость и целесообразность тех форм общества, которые существовали до войны. И вдобавок ко всему Версальская система породила целый ряд новых противоречий и разногласий, послужила причиной появления мощных реваншистских течений и настроений в побежденных государствах. Война 1914–1918 гг. не стала войной, которая, как надеялись ее участники, покончила бы со всеми войнами, а стала предвестником новой войны, еще более ужасной и разрушительной, заложила фундамент для начала Второй мировой войны.