Глава 7. РОССИЯ В ПЕРИОД СМУТЫ

Глава 7. РОССИЯ В ПЕРИОД СМУТЫ

§ 1. Великий голод и начало Смуты

Относительное спокойствие в Русском государстве длилось недолго. Уже в 1601 г. проявились признаки серьезного кризиса во всех областях жизни страны.

Все началось со страшного голода, который обрушился на центральные уезды России в 1601 г. Тем летом шли нескончаемые дожди, и посевы либо вымокли, либо недозрели. В августе ударили ранние морозы. Это окончательно погубило урожай. Зерно прошлых лет, находившееся в амбарах крестьян и посадских людей, быстро подошло к концу. Непогода нанесла ущерб и другим сельскохозяйственным культурам.

Уже осенью продуктов питания стало катастрофически не хватать. Цены на хлеб резко возросли, простой народ не мог его купить. Зато богатые люди — князья, бояре, купцы, духовенство, обладавшие большими запасами хлеба в своих житницах, стремились нажиться на стихийном бедствии, взвинчивали цены. Особенно злодействовали спекулянты и перекупщики. Они скупали хлеб в дальних, благополучных уездах и втридорога продавали там, где его не хватало.

Современники тех событий рассказывали, что голод поразил прежде всего бедные слои народа. Лишившись нормальной пищи, люди стали есть кошек и собак, обдирали липовую кору, толкли её и варили, употребляли лебеду и даже сено. Появились случаи людоедства. Трупы умерших валялись на дорогах, их не успевали хоронить. Там, где голод, там и болезни: началась эпидемия холеры. Хозяева, не желая кормить холопов, выгоняли их на улицу, где большинство из них тоже погибало. Лишь в одной Москве от голода и болезней умерло около 120 тысяч человек.

В последующие два года картина повторилась. Снова проливные дожди погубили урожай. Всего за три года вымерла одна треть населения государства.

Правительство Годунова пыталось ослабить воздействие стихийного бедствия. Были введены твердые цены на хлеб, спекулянтов и перекупщиков нещадно наказывали. Борис приказал продавать из своих житниц хлеб по заниженным ценам; предпринимались даже раздачи денег народу. Однако все эти меры не касались крестьян. Годунов поддерживал лишь посадских людей, горожан, которые уже давно стояли за него горой. Кроме того, чиновники похищали часть выделенных народу денег, раздавали их своим родственникам, и в результате предпринятые царем меры мало помогали. Напротив, узнав о том, что в Москве можно спастись от напастей, масса людей хлынула в столицу. Беженцы заполнили все улицы. Они буквально штурмом брали казенные житницы, которые и так были уже опустошены. Голод не ослабевал.

В этих условиях Годунов издал два важных указа, которыми пытался облегчить положение народа. Так, 28 ноября 1601 г. он восстановил Юрьев день, позволив крестьянам вновь беспрепятственно уходить от своих хозяев. Но указ не распространялся на Московский уезд и государственные земли. Московское боярство, дворянство, духовенство, чьи владения в основном находились в центре, могли чувствовать себя спокойно. Зато провинциальное дворянство пришло в негодование. Оно стало терять крестьян, а Годунов — свою верную опору — дворянство.

Второй указ касался холопов. В августе 1603 г. правительство разрешило изгнанным из своих дворов и лишенным пропитания холопам выходить на свободу. Тысячи бездомных холопов объединились под Москвой в разбойничьи шайки, часть устремились в южные земли.

Отчаявшиеся люди силой оружия пытались добыть себе пропитание. Скоро грабежи, разбои охватили всю страну. Шайки вооруженных разбойников перекрывали дороги, грабили купеческие караваны, нападали на обозы с хлебом. Одновременно крестьяне отказывались платить налоги государству, подати и оброки феодальным собственникам. В больших количествах они уходили на свободные земли южных и юго-западных окраин государства, на Дон и Днепр, вливались в число донских и запорожских казаков. В городах оголодавшая беднота начала нападать на хоромы богатых людей, грабить хлебные амбары. Опасно стало даже в Москве. В 1601–1602 гг. Борис Годунов создал специальные дворянские отряды для охраны московских улиц от грабителей и «зажигателей». Во главе этих отрядов встали видные члены Боярской думы. И все же Москва вскоре практически была отрезана от остальной страны, «лихие» люди периодически перерезали Смоленскую, Тверскую, Рязанскую дороги. Так постепенно низы народа начинали действовать наравне с грабительскими, разбойничьими шайками.

Верховную власть, и в первую очередь нового царя, эти слои рассматривали как источник всех своих бед.

Особенную силу приобрел в 1603 г. повстанческий отряд под руководством Хлопко Косолапа, который блокировал несколько дорог, ведущих в Москву. Вскоре отряд Хлопко объединился с другими в подобие настоящего войска. Повстанцы-холопы, крестьяне, посадские громили боярские и дворянские имения, захватывали имущество богатых людей.

Усмирять их Годунов послал воеводу А. Ф. Басманова с «многою ратью», и под Москвой разгорелось настоящее сражение. Каратели разгромили отряды Хлопко, сам он, израненный, попал в плен и тут же был казнен. Но и царская рать потерпела жестокий урон, а воевода Басманов пал в бою. Остатки повстанцев бежали на юго-западные окраины страны, полные злобы и жажды мщения. Таким образом, «великий голод» обострил ещё больше все народные беды и подвел людей к черте, за которой уже были борьба, кровь, смерть. Страна стала все больше раскалываться на противоборствующие лагери.

Лжедмитрий I. Именно в эти годы правительство Годунова столкнулось ещё с одной непредвиденной и, как оказалось, страшной опасностью — появлением человека, который объявил себя спасшимся от убийц царевичем Дмитрием, сыном Ивана Грозного. Он заявлял о своих правах на русский престол и призывал к расправе над Годуновым и его сторонниками, обещал России справедливое правление.

Кто же был этот человек? Большинство ученых сходится на том, что под именем царевича Дмитрия действовал 20-летний обедневший галицкий дворянин Григорий Отрепьев. Он появился в качестве слуги в доме одного из бояр Романовых. После падения рода Романовых, боясь наказания, Отрепьев постригся в монахи, жил по монастырям, позднее оказался в московском Чудовом монастыре и даже одно время служил при дворе патриарха переписчиком книг. Тот выделял Отрепьева за красивый почерк и сметливость. Но уже в это время Отрепьев начал внушать окружающим мысль о своем необычном происхождении и великом предначертании. Испугавшись подозрительного монаха, патриарх отослал его прочь. А в 1602 г. Отрепьев бежал в Литву, затем побывал в имениях ряда польских и литовских магнатов и наконец осел в имении богатейшего польского вельможи князя Адама Вишневецкого. Там-то он и объявил себя царевичем Дмитрием.

Один из русских историков заметил, что «испечен» был Лжедмитрий в Польше, но «замешан» из московского теста. Действительно, все следы появления самозванца вели в дом Романовых, к видным московским дьякам. Именно в этой среде появилась мысль противопоставить самозванца Годунову и свергнуть ненавистного знати и дьякам царя. Так смута, начавшаяся в 1601 г. во время голода, усилилась благодаря самозванцу.

Григорий Отрепьев был одаренным, пылким, с авантюристическими наклонностями, невероятным честолюбием и в свои двадцать с небольшим лет неплохо образованным. Такой человек мог появиться именно тогда, когда Русское государство стало разваливаться на части: его подрывала борьба низов и верхов общества, противоречия и ненависть в высших слоях. Недаром он нашел убежище в Польше, где давно вынашивались планы сокрушения России.

Вскоре самозванец оказался при дворе сандомирского воеводы Юрия Мнишека, который, используя Лжедмитрия, хотел поправить свои материальные дела. Там «царевич» влюбился в 16-летнюю дочь воеводы Марину и обручился с ней. Марина, несмотря на молодость, обладала огромным честолюбием, была фанатичной католичкой. Она мечтала стать русской царицей и помочь католикам продвинуть свои интересы в России. Эти настроения подогревали в ней католическое духовенство, Орден иезуитов. Папский посол в Польше обратил Лжедмитрия в католичество, но тайно, чтобы русские православные люди не отвернулись от «царевича».

Лжедмитрий побывал в Запорожской Сечи, и казаки, ненавидевшие Московию, с восторгом приняли его и обещали помощь. Там и начала формироваться армия самозванца. Туда же к нему пришли послы с Дона, обещавшие поддержку донских казаков. Лжедмитрий повсюду рассылал свои воззвания, они находили благодатный отклик среди окраинного казачества, беглых холопов и крестьян. В народе все шире распространялся слух, что Дмитрий Иванович и есть тот самый справедливый и добрый царь, который всегда был мечтой народа. «Царевич» не скупился на обещания. Польскому королю в случае захвата власти он обязался передать Чернигово-Северские земли и сокровища царской казны. Мнишекам посулил Новгород и Псков, поддержавшим его польским магнатам поклялся возместить их затраты на содержание наемников.

В октябре 1604 г. войско Лжедмитрия форсировало Днепр и появилось в русских землях. С ним шло около 2000 наемников. Король поостерегся отдать в распоряжение самозванца свое войско. Шли с Лжедмитрием также запорожские казаки. Однако при первом же столкновении с правительственными войсками Лжедмитрий потерпел неудачу. Он был разбит под Новгородом-Северским. Наемники оставили его; бежал в Польшу и Юрий Мнишек. Казалось, что авантюра самозванца была обречена на провал с самого начала. Однако его разбитое войско быстро восстановилось. С каждым днем оно увеличивалось, как катящийся с горы снежный ком. К Лжедмитрию подошли донские казаки, крестьяне, холопы, на его сторону переходили стрельцы и дворянские отряды.

Вскоре численность войска Лжедмитрия достигла 15 тысяч человек. Южные города сдавались самозванцу без боя. Казаки, посадские люди и стрельцы приводили к нему связанных воевод. Весь юг и юго-запад страны были охвачены народным движением.

В январе наступил перелом. Под селом Добрыничи близ г. Севска Лжедмитрий снова был разбит царским войском, но воеводы, которые принадлежали к знати и ненавидели Годунова, действовали нерешительно. Лжедмитрий снова спасся и собрал новое войско. А вскоре почти все города юга и юго-запада признали власть самозванца.

Под Кромами решилась судьба Бориса Годунова. Правительственное войско тщетно пыталось взять город, перешедший на сторону мятежников. В царском войске началось брожение, увеличилось число перебежчиков. Годунов получал со всех сторон неутешительные вести. Они угнетали его. Здоровье окончательно пошатнулось, а 13 апреля 1605 г. во время обеда Борис рухнул навзничь, горлом пошла кровь. Это был уже второй апоплексический удар. Распространились слухи, что царь покончил с собой.

Москва начала присягать его сыну царевичу Федору Борисовичу. А под Кромами воеводы со всем войском перешли на сторону Лжедмитрия. Часть царской армии бежала на север. Правительственная военная машина рухнула. Теперь дорога на Москву для самозванца была открыта.

§ 2. Триумф и трагедия Лжедмитрия

Однако Отрепьев медлил с маршем на Москву. Для того были причины: перешедшие на его сторону правительственные войска ненадежны, особенно после того, как среди них разнесся слух, что царевич-то неподлинный. Кроме того, Москва присягнула Федору Годунову, и семейство Годуновых готовилось к обороне. Опасался Лжедмитрий и прямых столкновений с войсками, преданными старой власти, ведь до сих пор он проиграл все сражения, и его успехи были связаны не с военными победами, а с восстанием народа, добровольной сдачей городов.

Теперь его поддержали все заокские города, близкие к Москве. Двигаясь на север, Лжедмитрий держал свое войско обособленно от сопровождавших его бывших правительственных войск и дворянских отрядов. Польская охрана тщательно оберегала его. По 100 человек ночью стояли подле шатра самозванца.

Одновременно он продолжал повсеместно свою агитацию, рассылал повсюду «прелестные грамоты». В них он обличал Годуновых, обещал всем то, чего хотели в России: боярам — прежнюю честь, дворянам — милости и отдых от службы, торговым людям — льготы и облегчение от податей, всему народу — милости, покой, «тишину» и благоденствие. Измученные голодом и разорением люди с восторгом внимали этим посулам.

Направил он своих гонцов и в Москву. Среди них был предок А. С. Пушкина Гаврила Пушкин. Вдвоем с товарищем они при поддержке казачьего отряда подошли к самому городу, а потом проникли на Красную площадь. Стрельцы, которых послали для их поимки, разошлись по домам. Там, на Лобном месте, рядом с Кремлем, 1 июня 1605 г. Пушкин прочитал собравшейся толпе милостивую грамоту Лжедмитрия. Население тут же взялось за оружие. Народ бросился в Кремль. Дворцовая стража разбежалась, и Москва оказалась в руках восставших, которыми умело руководили люди самозванца.

Годуновы бежали из Кремля и попрятались кто где мог. Толпа ворвалась в опустевший дворец и разгромила его, а затем начала крушить и грабить «храмины» богатых людей, в первую очередь дома семейства Годуновых и близких к ним бояр и дьяков. Захвачены были все винные погреба, люди разбивали бочки и черпали вино: кто шапкой, кто башмаком, кто ладонью. Как писал один современник, «вина опилися многие люди и померли».

В это время подошедший уже к Серпухову Лжедмитрий требовал от своих сподвижников расправы над Годуновыми и их покровителем — патриархом Иовом. Восставшие нашли его, притащили в Успенский собор Кремля, содрали с него патриаршьи одежды и знаки отличия и бросили, плачущего, в повозку, которая увезла Иова в один из дальних монастырей.

Вскоре стрельцы нашли и Федора Годунова с матерью и сестрой, и доставили на их старое московское подворье. Туда же явились посланцы самозванца князья Голицын и Мосальский. Здесь по их приказу стрельцы бросились на Годуновых. Царицу быстро задушили веревками. Федор же отчаянно сопротивлялся, но покончили и с ним. Сестру оставили в живых. Позже её постригли в монахини и отправили в Кирилло-Белозерский монастырь. Выйдя на крыльцо, бояре объявили народу, что царь и царица-мать со страху отравились.

Другие члены царской семьи также были обнаружены и затем высланы. Династия Годуновых прекратила свое существование.

Лжедмитрий торжественно въехал в Москву 20 июня 1605 г. Столица встретила его колокольным звоном.

В тот же день Василий Шуйский, отказавшись от своих прошлых показаний, заявил, что в 1591 г. был убит не царевич, а другой мальчик, царевич же спасся. Через некоторое время Лжедмитрий выехал на встречу с матерью Марией Нагой — монахиней Марфой. Бывшая жена Ивана Грозного признала в Лжедмитрий своего сына.

Теперь дерзкому и изворотливому самозванцу надлежало выполнять свои обещания как перед верхами общества, так и перед средними и низшими его слоями, которые сообща поддержали его. Однако все это оказалось делом совершенно невыполнимым.

И все же Лжедмитрий попытался совершить невозможное, показав большое политическое чутье, ум, находчивость и смелость.

Прежде всего он урегулировал отношения с Боярской думой, подтвердив её полномочия и обещав боярам сохранить их вотчины. Вернул в Москву многих опальных при Годунове бояр и дьяков и в первую очередь оставшихся в живых Романовых. Филарету Романову он предложил скинуть монашескую рясу и вновь войти в Боярскую думу, а когда тот отказался вернуться в мир, удостоил его сана митрополита. В Москву вернулся и маленький Михаил Романов с матерью. Там он встретился с отцом, которого не видел пять лет.

И все же видное московское боярство во главе с В. И. Шуйским в отношении нового царя было настроено враждебно. Он помог им устранить ненавистного Годунова, и теперь они стремились избавиться от самозванца-чужака и взять власть в свои руки.

С первых же дней бояре тайно стали настраивать народ против Лжедмитрия, обличать его за связь с поляками — врагами Русского государства. Это было тем более легко, что поляки, прибывшие с Лжедмитрием, вели себя в Москве нагло, оскорбляли москвичей, заходили в церкви с оружием, обижали женщин.

Вскоре стало известно о заговоре Шуйского против Лжедмитрия. Двое заговорщиков были казнены. Шуйского тоже вывели на плаху. Палач занес над его головой топор, но в это мгновение появился гонец из Кремля с грамотой о помиловании. Шуйского услали из Москвы, но вскоре простили и разрешили вернуться обратно. Боярство готовилось к новой борьбе.

Лжедмитрий стремился завоевать поддержку и доверие духовенства. Он подтвердил ему все старые льготы и привилегии. Однако отцы церкви с подозрением относились к связям нового царя с поляками-католиками.

Лжедмитрий попытался освободиться от польских и казацких отрядов, которые чувствовали себя в Москве победителями и дискредитировали царя. Он заплатил полякам хорошие деньги за службу и предложил вернуться на родину, однако те продолжали оставаться в Москве, кутили, задирали москвичей. Вскоре московское население выступило против насилия со стороны поляков. Дело кончилось побоищем. Лжедмитрий приказал арестовать поляков — зачинщиков беспорядков, но потом тайно отпустил их.

Казаков он также рассчитал и отправил восвояси, чем вызвал их большое неудовольствие. Все холопы, крестьяне, посадские люди были уволены из войска. Так закончила свое существование народная армия самозванца.

Зато новый царь щедро одарил дворян, жалованье им было удвоено. Он раздал им огромные суммы денег, наделил новыми земельными участками, населенными крестьянами. Как и предшествовавшие правители, Лжедмитрий старался опереться на дворян и тем самым укрепить свою власть. Трудным был для нового царя выбор политики в отношении холопов и крестьян. Лжедмитрий пошел на компромисс. Он отпустил на волю всех холопов, которые попали в кабалу в голодные годы. Освободил от налогов жителей некоторых областей на юго-западе страны, оказавших ему наибольшую поддержку и пострадавших от карателей Годунова. Специальным указом новый царь оставил на свободе тех крестьян, которые бежали от своих господ в голодные годы. И это было, конечно, необычным явлением для страны. Но в то же время он оставил в силе «урочные годы», т. е. сыск беглых крестьян, и даже несколько увеличил их сроки. Тем самым он сохранил незыблемым крепостное право. Больше всего Лжедмитрий боялся затронуть интересы феодального класса. Зато продолжал популярную при Годунове борьбу со взяточничеством и под страхом смертной казни запретил чиновникам брать взятки. Упорядочил новый царь и сбор налогов. Он разрешил представителям крестьянских общин самим доставлять собранные налоги в казну. Тем самым Лжедмитрий нанес удар по привычке приказных людей прикарманивать часть налоговых средств. Все эти нововведения были разумными и назревшими, и простой народ одобрял их.

Но особенно поразителен был поворот его в отношениях с Польшей. Здесь с первых же дней правления он показал себя приверженцем российских интересов и защитником православия. Он отказался предоставить обещанные земли польскому королю, урезал плату за помощь польским наемникам и магнатам. Повел разговор о необходимости вернуть России западнорусские земли, захваченные Речью Посполитой. Польский король был вне себя от бешенства. К тому же Лжедмитрий отказал католикам в постройке храмов на территории России.

Тем не менее, опасаясь заговора со стороны бояр, он постоянно держал около себя польских и других иноземных телохранителей. Его близкими советниками были поляки, которым он был обязан и иными своими успехами. Это постоянно раздражало русское население. Лжедмитрий вовсе не вязался с привычными представлениями о недоступном, далеком от народа самодержце. И некоторые введенные им меры говорили о нем как о человеке вполне европейских обычаев и нравов, что было удивительно и непривычно для отгороженной от Европы России, упорно державшейся за старину. Он впервые в истории страны разрешил русским купцам свободный, без дозволения правительства, выезд за границу, провозгласил свободу всех религий. Не видя большой разницы между католиками и православными, он любил говорить: «Все они христиане» — и был в этом, конечно, прав.

Лжедмитрий ежедневно бывал в Боярской думе, деятельно участвовал в её работе, поражал своей способностью быстро, без проволочек решать сложные вопросы. Дважды в неделю царь лично принимал челобитья (жалобы), и каждый мог объясниться с ним по своим делам. Часто без охраны он прогуливался по московским улицам, заходил в ремесленные мастерские, лавки купцов, беседовал с людьми.

Будучи сторонником просвещения, царь ратовал за то, чтобы дать народу образование, а бояр уговаривал побывать за границей и посылать туда своих детей для обучения. Большое внимание он уделял созданию новой армии, сам учил ратных людей брать крепости приступом, причем лично участвовал в маневрах, метко стрелял из пушек.

В отличие от прежних царей Лжедмитрий свободно вел себя за обедом, беседовал, слушал музыку и, что уж вовсе поражало ревнителей старины, не молился перед трапезой, не мыл руки после еды и не ложился почивать, а отправлялся по своим делам.

В начале XVII в. Россия была ещё абсолютно не готова к такой ломке обычаев и нравов, а потому бояре, духовенство да и простой народ встречали новизну с недоверием и удивлением.

Особенно эти чувства усилились, когда в Москве появилась невеста царя Марина Мнишек в сопровождении двух тысяч польских шляхтичей. И хотя свадьба проходила по русскому православному обряду, Марина отказалась принять причастие из рук православного священника. Отвергла она и предложенное ей платье. Сопровождавшие её польские паны и охрана считали в Москве себя хозяевами, грабили горожан, оскорбляли женщин, заходили с оружием и собаками в церкви. Постоянная связь с поляками, определенная зависимость от польских советников стали той слабостью, которая в конце концов погубила Лжедмитрия.

В городе закипала ненависть против Марины, поляков.

Всем этим и решили воспользоваться бояре, организовавшие против Лжедмитрия очередной заговор, который внешне был направлен не против царя, а против его польских друзей. Князья Шуйский и Голицын вовлекли в него верных им дворян, часть горожан, возмущенных насилиями со стороны поляков.

Но заговорщики не рассчитывали, что большинство народа выступит против самозванца, который, несмотря ни на что, был популярен среди простых людей. Коварный Шуйский пошел на обман. Заговорщики решили ворваться в Кремль с криком: «Поляки бьют государя!», а потом окружить Лжедмитрия будто бы для защиты и убить его. Самозванца несколько раз предупреждали о назревающем заговоре, но он, будучи уверенным в любви к нему народа, проявил беспечность и не принял мер предосторожности.

Под утро 17 мая 1606 г. в Москве тревожно загудел набат. Горожане бросились громить дворы, где размещались поляки. Одновременно отряд в 200 вооруженных дворян во главе с боярами-заговорщиками проник в Кремль. Заговорщики ворвались в покои царя. Услышав шум, Лжедмитрий вышел к ним с мечом в руках, но после короткой схватки вынужден был отступить в свою спальню. Он пытался спастись, выпрыгнув из окна. Но при этом вывихнул ногу и разбил грудь. Когда он попал в руки заговорщиков, его тут же зарубили мечами.

Три дня тело Лжедмитрия лежало для всеобщего обозрения на Красной площади. Потом труп сожгли, пепел зарядили в пушку и выстрелили в ту сторону, откуда пришёл самозванец. Марину Мнишек и её отца арестовали и выслали в Ярославль.

§ 3. Кризис государства и общества в России

Смута в России набирала силу. Взволновались все слои общества. Страна бурлила. Старые обиды выплеснулись наружу. Главным двигателем смуты стал народ, широкие слои простых людей. Они стали играть решающую роль во многих важных событиях в стране. Однако народ не имел опыта политической борьбы, верил тем искушенным политикам, которые где обманом, где посулами вели его за собой. Так случилось и после переворота 17 мая и убийства Лжедмитрия.

Москвичи ещё не поняли, что за их спиной заговорщики свергли ненавистного боярам самозванца, а России уже навязали нового царя. Им стал князь Василий Шуйский (1552–1612).

Пятидесятилетний, низенький, подслеповатый, умный и пронырливый, он страстно мечтал о троне с тех самых пор, как пресеклась царская династия Рюриковичей. Он сам был Рюриковичем и считал, что имеет больше прав на царство, чем Годунов.

Его непривлекательный облик виден особенно ясно в истории с царевичем Дмитрием. В 1591 г. он удостоверил, что царевич зарезал себя сам. Во время захвата Москвы самозванцем заявил, что Дмитрий спасся. Теперь же князь утверждал, будто мальчика в 1591 г. убили по наущению Годунова.

Уже через три дня после убийства самозванца московский люд собрался на Красной площади, чтобы решить судьбу управления страной. Раздались голоса, что во главе государства следует поставить выбранного заново патриарха. Другие ратовали за передачу власти Боярской думе, но в толпе активно работали и люди Шуйского. Они-то и выкрикнули его имя как будущего царя. И тут же сторонники Шуйского подхватили этот клич. Так была решена судьба царской короны. Вскоре патриархом всея Руси Шуйский определил казанского митрополита Гермогена, страстного ревнителя православия, жесткого и неукротимого человека, ненавистника самозванца и католиков.

С трудностями, через кровь и борьбу Россия постепенно уходила от самодержавной-наследственной монархии и переходила, как Польша, Швеция и ряд других стран, к системе выборности (которую держала в своих руках аристократия) верховной власти. Об этом и мечтало московское боярство. То же подтвердила и специальная крестоцеловальная запись, которую сделал после своего «избрания» Василий Шуйский. «Целую крест на том, — обещал он в этом документе, — что мне ни над кем не делать ничего дурного без собору».

Гражданская война. Приход к власти боярского царя не только не прекратил смуту в Русском государстве, но, напротив, ещё более усилил её.

Широкие народные массы, значительная часть дворян, а также соратники Лжедмитрия вовсе не желали признавать власть Василия Шуйского, не хотели отдавать завоеванного.

Уже через несколько дней в стране появился слух, что царь спасся, что он до поры до времени укрывается в надежном месте, но придет время, и он снова пойдет на Москву.

Центром антибоярских настроений стал южный город Путивль, где воеводой стал сторонник и друг Лжедмитрия князь Шаховской. В поддержку Путивля выступили Рязань, Елец и другие города. А в Польше объявился дворянин Молчанов, один из убийц Федора Годунова и близкий друг самозванца, который стал выдавать себя за спасшегося царя Дмитрия.

Вскоре мощное восстание охватило всю южную и юго-западную часть России, где люди ещё не забыли свобод, добытых вместе с царем Дмитрием. Кроме того, за последние два года огромные массы населения — крестьяне, посадские люди, по существу, вышли из повиновения властям, почувствовали свободу и вседозволенность, перестали подчиняться кому-либо, утверждали это сладкое право силой оружия. Они больше не хотели жить по указке княжеско-боярской Москвы. По сути, в 1606 г. в России началась гражданская война, когда одна часть общества — низы и средние слои (дворянство и посадские люди) — выступила против другой. Смыслом и целью всякой гражданской войны является захват власти. Так произошло и в России начала XVII в. Страна раскололась на части. Возникли два центра борьбы — Путивль и Москва. Во многих уездах России появилось свое управление, выбранное местным населением. Государственная система управления начала разваливаться.

К русскому населению в Среднем Поволжье, по рекам Оке и Клязьме примкнули местные нерусские народы — марийцы, мордва, чуваши, татары. К осени под Ельцом сформировалась большая повстанческая армия, на сторону которой перешли и ратные люди, посланные сюда Шуйским. Во главе этой армии, состоящей в основном из дворян южных уездов России, встали дворяне Истома Пашков, Прокопий Ляпунов и Григорий Сунбулов.

В Путивле формируется другая армия. В нее в основном вошли казаки, беглые холопы, крестьяне — все те, кто участвовал в первом походе Лжедмитрия на Москву. Но, как и в первом походе, здесь была представлена и высшая знать, и дворяне, служившие ранее Лжедмитрию и порвавшие с Шуйским. Возглавил же эту армию не боярин, не дворянин, а простой бывалый человек, опытный воин Иван Болотников.

Прежде он был боевым слугой князя Телетевского. Потом бежал на юг к казакам, сражался с крымскими татарами, попал в плен. Оттуда Болотникова продали в Турцию, и некоторое время он был подневольным гребцом на галерах. Во время морского сражения его освободили итальянцы — так Болотников оказался в Европе. Побывал в Венеции, а потом через Германию и Польшу направился домой. В Польше узнал о событиях в России и сразу же встал на сторону «истинного царя Дмитрия». Но, увы, самозванец был уже мертв. Однако слух о его чудесном спасении катился по всему югу России, достиг он и польской границы. Именно здесь Болотников встретился с Молчановым, который выдавал себя за спасшегося царя, и тот дал ему письмо в Путивль. Там князь Дмитрий Шаховской назначил Болотникова командиром большого повстанческого отряда, который скоро вырос в настоящую армию. Болотников всюду называл себя воеводой царя Дмитрия Ивановича.

От Путивля армия Болотникова двинулась на Москву. По пути повстанческий воевода одержал ряд блестящих побед над царскими войсками. Современники восхищались его полководческим дарованием.

Вскоре Болотников был уже под Москвой. Сюда же подошли и дворянские отряды из-под Ельца, разметавшие по пути высланные против них царские войска. Здесь обе рати объединились, но между народным войском и его вождем Иваном Болотниковым и дворянскими отрядами и их предводителями не было согласия. Их объединял лишь лозунг царя Дмитрия, но отдельные слои этого движения мечтали каждый о своем. И конечно, их интересы расходились. Бояре и князья стремились вернуть себе имения и привилегии, полученные от самозванца, дворяне жаждали новых поместных земель и увеличения жалованья, крестьяне и холопы хотели воли, посадский люд — облегчения от повинностей и налогов.

В октябре 1606 г. объединенная рать расположилась рядом с Москвой, в селе Коломенском. Но Пашков и Ляпунов не хотели подчиняться «холопу» Болотникову и держали свои отряды особняком. Началась осада Москвы. Простой народ столицы готов был поддержать Болотникова, но богатые посадские люди опасались расправ. Они требовали показать им «царя», но его в лагере повстанцев не было, и это ослабляло их позиции.

В этот решающий для боярско-дворянской России час правительство Шуйского мобилизовало все силы; из многих северных городов к Москве подходят стрелецкие полки. Но исход дела решило не военное противодействие, а измена дворян. Они вступили с Шуйским в тайные переговоры. Во время битвы за Москву 2 декабря сначала на сторону царя перешли рязанские дворяне во главе с Ляпуновым, а потом отряды Пашкова. Фронт был открыт, и царские войска начали теснить повстанцев. Многие из них погибли на поле боя, других пленили и казнили здесь же на месте. Болотников отступил, огородился лагерем и три дня ещё держался в осаде, пока царская артиллерия не подожгла его укрепления. Но потом он вынужден был уйти в Калугу. Часть его войска бежала в Тулу.

Однако борьба на этом не закончилась.

Со всех сторон и к повстанцам подходят новые силы. В Туле с отрядом в несколько тысяч казаков, холопов, крестьян появился ещё один самозванец, назвавшийся Петром, сыном царя Федора Ивановича. Самозванство становится модой. Простой народ выдумывал себе героев и с упоением шел за ними, порой на верную гибель.

«Петр» объединяет свои силы с войском Болотникова, и они одерживают ряд побед под Тулой и Калугой. При этом самозванец и его соратники отличаются особой жестокостью по отношению к пленным воинам царя и богатым людям. Но инициатива начинает постепенно переходить к правительственным войскам, тем более что царь Дмитрий так и не появляется. А это сеет смятение и неуверенность в лагере повстанцев.

В мае 1607 г. повстанческое войско все же нанесло поражение армии Шуйского неподалеку от Тулы. Причем командовал повстанцами князь Телетевский, сподвижник Лжедмитрия, враг Шуйского и бывший хозяин Болотникова, а довершил разгром царского войска подошедший на помощь сам Болотников. Но князь не захотел объединять свои силы с бывшим слугой. Победители промедлили и не развили успех. Момент был упущен. Каждый из них самостоятельно вернулся в Тулу.

Там и окружила повстанцев стотысячная армия Шуйского. Царь сам прибыл под Тулу для руководства осадой. Незадолго до этого он издал ряд указов, которые, с одной стороны, содействовали расколу среди повстанцев, особенно между холопами и крестьянами, а с другой — привлекли на его сторону дворян. Он приказал давать свободу холопам, которые покинут лагерь повстанцев, и запретил превращать свободных людей в холопов без их согласия. В то же время правительство продлило срок сыска беглых крестьян с 5 до 15 лет. Крепостной режим ужесточался, что было на руку дворянам.

Четыре месяца обороняли повстанцы каменный кремль Тулы. Совершали вылазки, наносили правительственным войскам большой урон. Наконец царские воеводы пошли на жестокий шаг: плотиной они перекрыли местную реку Упу, вода хлынула в город и затопила запасы продовольствия и порох. В городе начался голод. Повстанцы зароптали, и тогда их вожди пошли на переговоры с Шуйским. За сдачу города царь обещал им жизнь, рядовых же воинов поклялся отпустить на свободу. Ворота города открылись. Болотников подошел к шатру царя и, как подобает воеводе, положил к его ногам свою саблю. Это был рыцарский жест народного вождя.

Но царь не ответил на это благородство. И Болотников, и Лжепетр были схвачены. Лжепетра вскоре повесили, а Болотникова отослали на север. Шуйский опасался открыто нарушить данное ему обещание. Но через полгода содержания под стражей, когда повстанческие страсти поутихли, Болотникова ослепили, а потом утопили в проруби.

Но борьба повстанцев с правительством продолжалась ещё долго. Не сразу успокоились российские города и села.

Эта победа досталась России дорогой ценой. Страна разваливалась, в её дела стали вмешиваться соседи. Дворянство, поддержавшее Шуйского в критический момент противостояния Болотникову, мечтало о сокрушении власти княжеско-боярской аристократии. Вся борьба была ещё впереди.

Это вскоре подтвердило и появление на западных границах России летом 1607 г. нового самозванца. По всем данным, это был бродячий учитель. Он был похож на Лжедмитрия I, и польские шляхтичи вместе с Молчановым уговорили его взять на себя имя царя Дмитрия.

На этот раз польский король принял ещё более деятельное участие в очередной авантюре. В случае Лжедмитрия I он только не мешал магнатам снарядить и вооружить самозванца, сейчас же призывал шляхтичей поддержать новый поход на Москву. Главной ударной силой войска Лжедмитрия II стали польские наемники во главе с видными воеводами. Здесь же появились запорожские и донские казаки. Примкнула к Лжедмитрию II и часть бывших болотниковцев. К весне 1608 г. его рать насчитывала до 30 тысяч человек. Русские люди вновь мечтали обрести в лице Лжедмитрия II «доброго царя». Поэтому многие южные и западные города России присягнули самозванцу. Однако центр, север и северо-восток страны с городами Нижний Новгород, Ярославль, Кострома, Коломна, Казань, Смоленск остались верны Шуйскому.

1 мая 1608 г. рать Лжедмитрия II нанесла поражение царскому войску под городом Волховом, и вскоре самозванец был уже под Москвой. Но взять сходу хорошо укрепленный город сил не хватило. Он остановился лагерем под Москвой в селе Тушино. С тех пор второй самозванец вошел в русскую историю под именем «тушинского вора». Он создал свои органы управления — Боярскую думу, приказы. Патриархом он сделал ростовского митрополита Филарета Романова.

Так в России появились два царя, два правительства, две столицы. Смута достигла апогея. В поисках материальных благ, в первую очередь земель, наград, привилегий, чинов, бояре и дворяне часто перебегали из Москвы в Тушино и обратно. Многие так и не определились до конца, кому же они будут служить. Их называли за это «перелетами». Нравственность этих людей падала все ниже. Для них уже не существовало таких понятий, как честь, Родина.

Сторонники Лжедмитрия II для укрепления его авторитета привезли в Тушино Марину Мнишек, которая была отпущена Шуйским вместе с отцом обратно в Польшу. В Тушинском лагере под нажимом поляков и за огромные деньги Марина признала в Лжедмитрии II своего убитого мужа. Она тайно обвенчалась с самозванцем. Девятнадцатилетняя авантюристка по-прежнему мечтала о русской короне.

Однако никакие меры не могли поддержать популярность Лжедмитрия II. В отличие от своего предшественника тушинский царь оказался человеком мелким и бесталанным, он не смог поддерживать в своем огромном войске дисциплину, предавался пьяным оргиям. А в это время польские отряды стали расползаться по стране, захватывать города и села, грабить людей. Особенно злодействовали поляки из отрядов под командой шляхтича Лисовского. Их в народе стали называть «лисовчики».

Но Лжедмитрии II уже был неспособен обуздать своих польских друзей. Осенью поляки напали на богатый Троице-Сергиев монастырь — русскую православную святыню. Монахи и укрывшиеся за стенами монастыря посадские люди и крестьяне более года держали оборону.

С каждым днем народ все яснее понимал, что рать «доброго царя» стала превращаться в войско захватчиков русской земли, в грабителей и убийц.

Многие русские попутчики самозванца стали покидать его, лагерь начал распадаться. Города выгоняли из своих стен представителей тушинского царя, затворяли перед его отрядами свои ворота, отказывались везти в Тушино собранные налоги. Все чаще города Севера и Поволжья начали обмениваться грамотами, в которых клялись постоять за православную веру и «польским и литовским людям не сдаться».

Борьба против тушинцев приобретает характер национального патриотического сопротивления иноземным захватчикам. Так постепенно гражданская война перерастает в национально-освободительное движение, хотя по-прежнему значительная часть народа продолжает выступать и против московского правительства Шуйского.

Иностранное вмешательство в русскую смуту. И все же у Шуйского недоставало сил покончить с «тушинским вором». Для спасения своей власти и сохранения государства московский царь заключил договор о помощи между Россией и Швецией, которая находилась в состоянии войны с Польшей.

Переговоры со шведами в Новгороде в 1608 г. возглавил племянник царя молодой талантливый полководец Михаил Васильевич Скопин-Шуйский.

Шведы обещали дать ему в помощь пятитысячный корпус во главе с опытным военачальником Якобом Делагарди. В ответ Шуйский обещал шведам отдать город Корелу с округой и отказаться от прав на Ливонию. Шведы обязались не разорять освобождаемые русские земли и с уважением относиться к православию и храмам. Поначалу договор строго соблюдался. Весной 1609 г. союзное войско, двигаясь от Новгорода, начало успешное наступление на тушинцев. Они были выбиты из многих захваченных городов. Вскоре Скопин-Шуйский нанес поражение польским отрядам и освободил Троице-Сергиев монастырь от осады. Однако во время продвижения по русской земле шведы, не получив от Шуйского денег на содержание войска, начали вопреки договору разорять и грабить русскую территорию. Теперь население вынуждено было обороняться не только от поляков, но и от шведов. Это ещё более сплотило народ против иноземцев, хозяйничавших на русской земле, вызвало патриотические настроения.

Появление в России шведов в качестве союзников осложнило отношения с Польшей. Теперь король разорвал прежний мир с Россией и начал открытые военные действия. Осенью польские войска осадили Смоленск. Если бы Смоленск пал, дорога на Москву была бы открыта. Но город во главе с воеводой Михаилом Борисовичем Шейным защищался отчаянно.

Теперь поляки больше не нуждались в Лжедмитрии II. Они стали откровенно пренебрегать им, оскорблять своего недавнего кумира. А с севера надвигалась объединенная русско-шведская рать. В этих условиях тушинский царь; переодевшись в крестьянскую одежду, на обычных санях тайно бежал в Калугу, где у него было немало сторонников. Скоро за ним последовала и Марина Мнишек.

Пик Смуты. Теперь в России появилось не два, а три центра власти: Москва, Тушино и Калуга. Однако русские тушинцы больше не хотели иметь ничего общего с Лжедмитрием II, который полностью был под контролем, с одной стороны, польских искателей наживы, а с другой — бывших сподвижников первого самозванца и казаков. Их лидеры, в первую очередь князья, бояре, тушинский патриарх Филарет Романов, ищут выход в том, чтобы противопоставить непопулярному царю Василию Шуйскому какую-либо другую фигуру, которая могла бы вновь объединить страну. Так появляется идея о приглашении на русский трон сына польского короля, юного Владислава.

Возникновение такого предложения, направленного тушинцами под Смоленск польскому королю, стало продолжением старой боярской линии ещё со времен Годунова на то, чтобы ограничить в стране самодержавную власть монарха и, по существу, передать власть Боярской думе. Но опасность этого предложения для России состояла в том, что за спиной королевича Владислава стоял его отец Сигизмунд III, который поставил себе целью завоевание России. Тушинцы, зная это, в проекте соглашения ограничили власть Владислава целым рядом условий, которые бы исключали давление на Россию со стороны Польши. И одним из таких условий стало обращение Владислава из католичества в православие, обещание во всех делах советоваться с боярами и сохранять «старину», т. е. прежние порядки и традиции.

А в это время к Москве двигалось совместное войско Скопина-Шуйского и шведов. Польские отряды в нескольких боях были разбиты, и вскоре Скопин-Шуйский вступил в Москву. За всю свою военную карьеру он не проиграл ни одного сражения. Его, 24-летнего воеводу, встречали толпы людей. Торжества сменяли одно другое. Популярность молодого полководца росла день ото дня. О нем уже заговорили как о будущем царе после бездетного и старого Шуйского. Это приводило всю семью Шуйских в ярость.

Неожиданно во время одного из пиров Скопин-Шуйский занемог и через несколько дней скончался. Молва приписала царю и его родственникам отравление народного любимца. Теперь непопулярность царя ещё более возросла. Кроме того, становилось ясно, что московское правительство не только не способно принести успокоение стране, но и втянуло в русскую Смуту шведов, а также оказалось в состоянии войны с Польшей.

Окончательно правительство Шуйского дискредитировало себя после того, как брат царя Дмитрий Шуйский, отправленный на выручку Смоленска, проиграл полякам битву под селом Клушиным. После этого шведский корпус ушел на север. Москва практически лишилась защиты. В это время Лжедмитрий II снова вышел из Калуги, подчинив себе многие южные города.

Самозванец встал около села Коломенского, где когда-то раскинул свой лагерь Болотников. Москва снова оказалась в осаде. В этот критический момент, московское боярство совместно с тушинским организовало заговор против Шуйского. В него были вовлечены посадские люди, стрельцы. 17 июля 1610 г. Шуйский был схвачен и лишен престола. Туг же его насильно постригли в монахи. Позднее он вместе с братьями был выдан полякам и через два года погиб в плену.

Во главе переворота стояли видные московские бояре Ф. И. Мстиславский, В. В. Голицын и другие члены Боярской думы. Всего их было семь человек, поэтому новое правительство было в народе названо «семибоярщиной».

Чего же добивалась «семибоярщина»? Прежде всего передачи власти в стране Боярской думе, коллективному аристократическому органу.

Итак, вновь боярство претендовало на то, чтобы, как в Польше и Швеции, как было прежде на Руси в Новгороде, осуществлять руководство страной и не допустить больше самодержавного деспотизма. Если бы Россия пошла по этому пути, то, вероятно, более в российской истории не было бы самодержавной деспотичной власти монарха, которая уже принесла стране столько горя, унижения человеческой личности, задавила все признаки свободы. В тех условиях это был несомненный шаг вперед по пути цивилизационного развития страны, хотя само боярство и отличалось эгоизмом и корыстолюбием.

Во-вторых, «семибоярщина», выступив против самозванца, стремилась восстановить порядок в стране, расшатанный восстаниями низов, — эти восстания зачастую сопровождались откровенными грабежами и вседозволенностью.

В-третьих, боярство стремилось покончить с войной против Польши. Московские бояре вместе с тушинцами вновь предложили русский престол королевичу Владиславу при условии, что он перейдет в православие, женится на православной, очистит русскую землю от польских отрядов. Король должен будет уйти от Смоленска. В случае реализации этого плана бояре прекращали в своей среде борьбу за престол, получали зависимого от себя царя, устанавливали с Польшей мирные и союзные отношения. Патриарх Гермоген поддержал эти предложения.

Переговоры по этому поводу начались с гетманом Станиславом Жолкевским, чье войско из-под Смоленска подошло к Москве. Одновременно московских жителей стали приводить к присяге в пользу Владислава. А вскоре московское посольство во главе с Филаретом Романовым и князем Голицыным выехало под Смоленск к королю.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.