Возвращение в отчий дом
Возвращение в отчий дом
Современный исследователь Русского Севера Н. М. Теребихин отмечает, что практически всегда основание монастыря на севере Руси было связано с определенными духовными задачами, способствующими христианизации края. Место для будущей обители выбиралось особенно тщательно, зачастую этому способствовали чудесные промыслительные события. «История монастырского строительства показывает, — пишет Н. М. Теребихин, — что святые подвижники стремились не просто к уединению, но устрояли свои отшельнические скиты и кельи в самом центре сакральной географии языческого мира, там, где располагались (...) святилища и могильники. Наложение христианской системы координат на языческую топографию (...) порождало новую систему сакральных ценностей, приводило к переосмыслению семантики древних культов».
Самые известные монастыри Северной Фиваиды находятся на месте бывших языческих святилищ наших предков — Валаамский, Коневецкий и Соловецкий. Древние предания Валаама и Коневца донесли до нас память о древних капищах на святых островах. На острове Дивном Валаамского архипелага сохранилось загадочное каменное кольцо диаметром около 100 метров. Кольцо находится в чаще елового леса. В середине XIX века в центре кольца был установлен крест. На Соловках об этом красноречиво свидетельствуют лабиринты и могильники. Патриарх Никон, будучи постриженником Соловецкого Анзерского скита, знал о лабиринтах и каменных насыпях. Знал и не призывал к разрушению как капищ язычников. А ведь Никон, будучи архиепископом в Новгороде, уничтожил палицы Перуна, которые хранились в храме святых Бориса и Глеба семьсот лет до него. Никон-патриарх объявил войну даже шатровым русским церквям, совершенно справедливо усматривая в этом чисто национальном стиле продолжение дохристианских архитектурных традиций русского народа. И при такой нетерпимости к языческому прошлому он не трогал лабиринты, даже не ставил вопрос об их разрушении. Удивительно!
Отгадка, возможно, вот в чем Н. М. Теребихин замечает, что «монастырское освоение Севера, в отличие от чисто миссионерского движения, характеризовалось более высоким уровнем богословской рефлексии, стремлением к осознанному воплощению в пространстве «обращаемых» земель образов Обетованной земли». Символическая программа крестного монастыря патриарха Никона на острове Кий в Белом море, задуманного в комплексе с Валдайским Иверским и Воскресенским Ново-Иерусалимским монастырями самим патриархом и царем Алексеем Михайловичем, воплотила одну из составляющих символик Рая, образа Обетованной Земли на далеком северном острове.
Со времен архиепископа новгородского Василия Калики смотрели русские люди на север как на место потерянного земного рая, впрочем, сохраняя в этом предании и смутные воспоминания об утерянной прародине. До сих пор не получила достаточно внятного объяснения тяга русского монашества на Север. Обычно говорится о поисках пустыни, места уединенного и безлюдного, для молитвенного молчания удобного. Однако уединение в XV веке можно было найти и в пределах нынешней Московской области. Ведь и сейчас при необходимой осторожности можно жить в полном уединении в пределах Лосиного острова, московского лесопарка, даже в границах Кольцевой автодороги. А пятьсот лет назад легко было навсегда уйти от мира, просто перейдя за Волгу к Керженцу, как это делали староверы в XVII веке и позднее. Можно было уходить к Уралу.
Но нет, святые подвижники стремятся именно на Север. И ведь не безлюдно было там. Рядом со святыми иноками еще при их жизни складываются не только монашеские общины, но и слободы крестьян. Патриарх Никон повелел высечь для себя гробницу и установить ее в соборе Воскресенского монастыря в Новом Иерусалиме, из камня, найденного на Белом море. Только ли любовь патриарха к Северу побудила его к принятию столь загадочного решения, потребовавшего и больших трудов по обработке камня, равно как и по его перевозке в Москву.
Север, без всякого сомнения, был для русского монашества той священной землей предков, с которой они связывали и надежду на воплощение новой Обетованной Земли. Здесь, на Севере, издревле таинственно зрело то, что мы в священном трепетном восторге выражаем кратко и емко — Святая Русь. Отсюда, с Русского Севера, с общеарийской прародины индоевропейцы разнесли по свету архетип почитания священных островов блаженных, земного рая. Особенно это проявилось в мифологии кельтов. Здесь и таинственный остров Авалон, и загадочная островная прародина кельтов Туле. Об этом острове писал в IV веке до Р.Х. греческий мореплаватель Пифей. Оттуда, с островов священного Севера, выводили кельты и друидическую сокровенную традицию. Поиск святых островов привел ирландских монахов первыми в холодную Исландию задолго до викингов. И опять же с этой древней сакральной традицией мы можем связывать появление наших самых священных обителей монашеского подвига на островах нашего Севера, на Валааме, на острове Коневец в Ладоге, на острове посреди Валдайского озера, на Соловках, на острове Кий посреди Белого моря, наконец, и самая знаменитая обитель патриарха Никона Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь, о чудо, специально делается островным!
Поставленный в глубокой излучине реки Истры, с которой искусственным рвом соединена была речка Золотушка, монастырь оказывался полностью окружен водной стихией. Более того, даже небольшой скит Никона рядом с монастырем был тоже поставлен на маленьком острове. Все это поразительно соответствует одному из видений Апокалипсиса, когда Иоанн Богослов видит среди моря праведников, поющих несмолкаемую песнь Богу! Уж не в земной ли проекции рая на Севере? Но это лишь смелое предположение.
Таинственная «Голубиная книга», апокрифическое сказание северорусского народа, содержит в себе древнейшее духовное наследие древних арьев, переосмысленное после принятия христианства все в том же мифологическом ключе, но с использованием христианского символического языка, предельно ясно освещает древнюю традицию почитания северной островной прародины — священной земли.
«Почему ж Окиян море всем морям мати?
Обкинуло то море вокруг земли всю,
Во нем Окияне во море пуп морской;
С-под восточной со сторонушки Выставала из моря церковь соборная
Со двенадцатью престоламы,
Святу Климанту, папы Римскому,
Святу Петру Александрийскому;
Потому жь Окиян море всем морям мати».
Пуп моря, на котором стоит церковь Климента, тождествен пупу моря, на котором лежит древняя священная реликвия славян; Алатырь-камень, описанный в «Голубиной книге». Очевидно, что изначальным в северо-русской традиции является представление о некоем сакральном центре на острове, где находится чудесный Алатырь-камень и пребывает высшее божество. Эти же представления сделали из святилища на острове Рюген, посвященного Святовиду, сакральный центр языческого славянства, и не только западного, но и северного, вспомним остров Буян наших сказок. «Голубиная книга» — яркое свидетельство того, что архетип священного камня в центре вселенной, на острове, донесен исторической памятью народа из глубин седой древности и красноречиво свидетельствует об устойчивом мифологизированном образе прародины арийцев.
В святоотеческих комментариях с образом Севера связывается представление о пределах обитания дьявола, Сатаны, который с помощью подвластных ему языческих народов, живущих в северных землях, вредит народу Божию. Такое же представление было и у древних иранцев, которые помещали на Севере страну злого Ангра-Манью, противника доброго Ахура Мазды. Жутким холодом изгнал Ангра-Манью древних арьев с прародины и сам воцарился там. В Библии Вавилон рассматривался как северный город, ставший противником духовного Иерусалима.
В то же время толкования Священного Писания указывают на Север как на место, где должен воссиять свет Христовой веры. Евфимий Зигабен в Толковой Псалтири пишет: «Те народы, которые прежде были членами дьявола и которыми дьявол обладал, те самые после сделались горами Сиона, то есть сделались высотами и оградами Христианской Церкви (...) но что я говорю, что народы сделались оградами Церкви, они сами собственно сделались городом Христовым, так как из народов составилась Христова Церковь».
Не удивительно ли, что свет Истины воссиял и на Севере, воистину преобразовав горы Гиперборейские в Сионские высоты, а народ, живущий на этих горах, по воле Господа стал народом-Церковью, последним оплотом Веры Православной. Согласно древнему пророчеству, Вавилон должен стать равным Иерусалиму по благочестию. Святой Афанасий Великий еще в IV веке писал, объясняя псаломское выражение: «Ребрами северовыми был прежде и Павел, от которого возгорелись все бедствия на земле, но ныне стал он горами Сионскими, имея в себе глаголющего Христа (...) сие слово показывает, что Сион — язычники, приявшие Евангельское слово».
К. А. Щедрина совершенно справедливо полагает, что акт переноса князем Андреем Боголюбским столицы из Киева в северный Владимир необходимо рассматривать в общем контексте иного восприятия Севера у русских как новой Земли Обетованной для нового церковного народа. И подобно ветхозаветному Ковчегу Завета в новый стольный град переносится святыня — икона Богородицы, написанная святым евангелистом Лукой, названная впоследствии Владимирской.
По-особому запечатлелась и идея лабиринта в древней русской церковной архитектуре, в особенности опять же на Севере. В лестничных башнях древних соборов спиралевидная лестница поднимается к куполу. В Георгиевском соборе Юрьева монастыря в Новгороде спираль лестницы приводит в подкупольное пространство башни с сохранившимися фресками XII века. Изначально под куполом была фреска Христа. Таким образом, спираль-лабиринт лестницы воистину приводил верующего к Солнцу Истины, к самому Христу и Богу нашему. Спускаясь вниз по этой же лестнице, мы оказываемся перед фреской Страшного суда. Иными словами, повторяя путь древних инициаций, мы символически спускаемся в царство мертвых, которые восстанут при втором и славном пришествии Спасителя. Точно такие же спиралевидные лестницы башен древних соборов Руси можно видеть и в Софии Киевской, и в храме Антониева монастыря Великого Новеграда.
Мы с вами в конце нашего путешествия. И туг возникает законный вопрос: а зачем нам понадобилось столь тщательно разбирать замысловатые рисунки лабиринтов исторических дорог северного человечества древности? Дело в том, что в последние лет этак 100 исторический официоз, где вольно, а где и сознательно лишал нас Отечества, лишал реального чувства родной почвы под ногами в буквальном смысле. Огромные пространства Восточной Европы кабинетные умники заселяли всеми, кем хотелось. Север единогласно отдавали угро-финнам. Центральную Россию тоже поначалу заселили ими же. Но затем, ввиду многочисленных противоречий и нестыковок в области антропологии и археологии для Нечерноземья были выведены в научных инкубаторах «восточные балты». Юг России безропотно отдавался столь же гипотетичным северным иранцам, Запад же отдали северным иллирийцам и фракийцам.
Куда же девать славян? Долго не думая, остепененные умники буквально втиснули их между всеми перечисленными этносами в Припятские болота, где и до сих пор невозможно существовать крупному этническому массиву. Более того, автор этих строк видел в конце 80-х в Риге, в Домском соборе, карту, где затертые между германцами и «великими» балтами славяне ютились у истоков Вислы. Щедрая рука вечно комплексующего латыша отвела славянам площадь величиной с волость!
Хотелось бы спросить у дегенеративных потомков тех, кто пас свиней немецким баронам и пел по вечерам монотонные песни ни о чем, как это так забитые и всеми зажатые славяне вдруг оттеснили всех и в VI веке заняли половину Европы, не посчитавшись с амбициями балтийских дикарей?! Может быть, живя в той же климатической зоне и в том же этнокормящем ландшафте, что и балты, германцы и кельты, славяне открыли секрет быстрого воспроизводства людских потерь путем клонирования? Не очень достоверно. В реальности наш климат был суровее, чем у всех наших соседей. Этногенетического взрыва у славян не было. Излишков продовольствия, впрочем, тоже не наблюдалось. Так как же эти хитрецы оттеснили всех и вся? Может быть, повышенной военной агрессивностью? Но в этом славянам решительно отказывают все соседи. Воинская доблесть у славян — это нонсенс для иностранных исследователей. И это утверждают представители тех этносов, которым мы давали, даем и будем всегда давать на орехи. Не умеющие воевать с нами мечом, пигмеи от цивилизации открыли против нас боевые действия на бумаге своими, заостренными на ложь и клевету, перьями. И, увы, здесь им сопутствует удача.
Нас уже удалось убедить в том, что живем мы не на своей земле, а на земле мифических восточных балтов и угро-финнов. Нас лишили родной земли, которую мы заселяли от начала, а не как временные квартиранты без прописки. Мы как бы историческое недоразумение. В условиях тотальной информационной войны у нас даже почву выбивают из-под ног. И кто, скажите мне, встанет сейчас, да еще из зомбированной телепузиками молодежи, грудью на защиту неродной земли, взятой на время в долг у чуди да мери? Никто. Нет идеальной мотивации. Нет идеалов. Их предметность и иерархия подвержены насильственной девальвации теми, у кого нет святыни в сердце, нет души, нет жизни. «Не умирай за Родину, ее у тебя больше нет. Но у тебя есть выбор: умереть от алкоголя или от наркотиков». Вот новая иерархия ценностных определений, которыми нас как соборного субъекта исторического процесса спроваживают в гроб вместе и порознь.
Размывание национального самосознания этноса начинается с размывания совершенно конкретного понятия неразрывной духовной и физической связи с родной почвой, куда мы вросли корнями и где эти корни настойчиво перегрызают паразиты, отнимающие нашу историю, наших предков, оставляя нас сиротами на жестоком ветру глобализации с Запада, отнимая у нас волю к сражению за святыни, которых нам не оставляют.
Путешествие по лабиринтам — это наше возвращение в украденный отчий дом, к корням, к предкам, к самым истокам нашей исторической жизни. Это священная инициация новых русских поколений, где новое качество личность получает через таинство обретения Родины первопредков. Лабиринты Русского Севера — это зримая связь с незримым, священная тайна сверхличной жизни этноса в его соборном единстве поколений, идущих во времени из прошлого в будущее.
Если дать себе волю в метафорических изысках, то мы можем считать лабиринты важными точками исторического процесса становления нашего народа, отмеченными на реке времен вихревыми концентрическими кольцами замысловатой каменной кладки. Символами неразрывной связи всех русских поколений, населявших наш, и только наш, Русский Север являются не только кресты каменной кладки на языческом святилище Большого Заяцкого острова, не только поклонные кресты, имевшие в основании каменные могилы-холмы некрещеных предков, но и все святые обители Северной Фиваиды, славно и благолепно венчавшие собой долгую историческую жизнь этого северного края земли, которому Господь от начала судил стать Святой Русью.
Итак, мы совершили путь во времени по лабиринту сначала вниз, в глубь тысячелетий к исходной точке, от которой и началась историческая жизнь всех арийских народов, в том числе и народа святорусского, к горе Меру, что сияла некогда священной белизной посреди Гипербореи. А далее мы совершили восхождение по спиральной лестнице православных храмов вверх, под купол, освященный Крестом Искупительной Жертвы, проделав одновременно и инициатический путь предков к обожествляемому солнцу, и поднявшись вослед прадедам к Солнцу Истины, вере Православной, в чьих благодатных лучах высвечивается истинный смысл всего того, что наши пращуры лишь предугадывали в лучах ласкового солнца Севера. Мы воочию убедились, что древние лабиринты стали той символической лестницей для нас, по которой мы совершили духовное восхождение от самых наших корней, сокровенно сокрытых в древней Гиперборее, нашей прародине, до горних высот Христовой веры, за которыми в небе уже угадывается облик Руси Небесной, священного прообраза земной Святой Руси.
Отечество наше земное имеет для нас несомненную нетленную ценность, потому как всеми своими незримыми для нас нитями исторической судьбы связано с Отечеством Небесным, со своим духовным первообразом, который высвечивают для нас лучи Истинной веры. В конце 2000 года, в телепередаче «Вы — очевидец» был показан удивительный сюжет. Любительская камера зафиксировала в небе над Соловками чудесную и потрясающую картину. Облака и просветы голубого небосклона составляют удивительно точный образ Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря с хорошо узнаваемыми храмами и башнями. На небе над Соловками как бы явлена икона — зримое воплощение первообраза того монастыря, которому Господь судил от века возникнуть на этой священной земле в XV столетии. Сокровенный путь по таинственным лабиринтам помог нам обрести национальные корни у самых истоков вечно свежих и благодатных ключей, питающих могучее дерево, имя которому — Русский народ!