Монополия без похмелья

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Монополия без похмелья

Карл Булла в своих прогулках по городу с фотографическим аппаратом не пренебрегал и случайными сюжетами. Вот и здесь, на прилагаемом фото, художник-фотограф запечатлел, на первый взгляд, малоинтересное занятие — мойку бутылок, спиртоводочной посуды. Это действо происходило на вновь отстроенном казенном очистном винном складе № 4. Однако посещение этого подведомственного министерству финансов места вряд ли было случайным: наверное, Карла Буллу, одного из лучших фотографов столицы, пригласили сюда, чтобы он зафиксировал для истории первые достижения, связанные с введением в России винной монополии (в конце XIX века государство решило само заняться продажей крепких питий).

Винно-очистной склад на Обводном канале.

Нельзя сказать, что и до этого большого события, которое подчас сравнивали с освобождением крестьян от крепостной зависимости, казна пренебрегала денежными доходами, связанными с продажей питий. Еще при Иване Грозном появились «царевы кабаки», которые только и имели право торговать хлебным вином (водкой), хмельным медом и пивом. Частное корчемство было запрещено. В царевых кабаках назначенные от казны целовальники складывали пропитые «питухами» деньги в специальные ящики. Кабацкие головы опечатывали ящики, а затем вырученные таким образом суммы передавали в царский приказ.

Такой порядок существовал до 1765 года. Пришедшая к власти не совсем законным, революционным путем Екатерина II была заинтересована в том, чтобы привлечь на свою сторону возможно большее количество лиц, могущих быть опорой ее трона. Она стала за известную плату (откуп) разрешать частным лицам (чаще всего дворянского сословия) как «выкуры» (производство) алкогольных питий, так и их оптовую и розничную продажу. Манифестом 1765 года повелено было «почитать откупщиков на время их откупа поверенными служителями и дозволять им для того носить шпаги». Откупщикам предоставлялось право открывать питейные дома где и сколько угодно. В откуп сдавались как отдельные кабаки, так и целые уезды и даже губернии. Таким образом, казна поступилась значительной частью своих доходов в пользу посредников-откупщиков, имевших в виду в первую очередь свою выгоду.

Д.А. Гурьев, бывший министром финансов при Александре I, так отзывался о сложившейся тогда откупной системе: «Содержатели откупов, умножая свои прибытки за счет народа и казны и мало-помалу соединяя в небольшом числе рук великие капиталы, из сборников доходов превратились в распорядителей оных в свою пользу. Ведая одни настоящее количество сборов, они предписывали условия, на которых обещали уделять казне такую часть оных, какую желали… весьма в редких случаях открывая действительный доход, который получить было можно… Питейные сборы посредством откупа достигли такой степени неустройства, которые делают их более нетерпимыми».

Последующие руководители финансового ведомства империи также были не лучшего мнения о системе откупов, однако не спешили покончить с заведенным порядком: многие из представителей этой системы носили шпаги, предписанные им императрицей, и продолжали быть опорой трона. Откупа решились отменить только в эпоху реформ Александра II. С января 1863 года перестали отдавать винные сборы на откуп и была установлена новая, либеральная, акцизная система с введением свобод — как для производства спиртных напитков, так и для их продажи. Казна стала извлекать доход посредством обложения налогом выкуриваемого спирта (акциз), а с мест продажи алкоголя брала «питейный сбор». За всем этим процессом должно было надзирать правительство.

Но или чиновники, осуществлявшие этот надзор, были малочисленны и недостаточно зорки, или лица, находящиеся под надзором, были многоопытны и ловки, но при либеральных нововведениях социальные проблемы, связанные с продажей питий, еще более обострились. С.Ю. Витте, министр финансов при Александре III, констатировал: «Сила кабатчиков осталась не поколебленной; они продолжают спаивать, обирать и развращать народ всеми средствами; заманиванием, продажей в кредит и под залог самых необходимых вещей…» Армия кабатчиков к этому времени превысила 200 тысяч человек. Большинство кабаков были грязны, тесны, захмелевшие посетители вели себя непристойно. Напитки были изготовлены из плохо очищенного спирта, и их употребление сопровождали тяжелые похмелья.

Инициатором возрождения государственной винной монополии во вверенной ему Богом стране был император Александр III. Как он одел свою армию в одежды русского покроя, так и, следуя примеру первых русских царей, решил присвоить прибыли кабатчиков, значительно увеличив тем самым доходы казны. Одновременно предполагалось создать условия и для борьбы с народным пьянством. Трудились над претворением этого замысла в жизнь министр Витте и энергичный начальник Главного управления неокладных сборов и казенной продажи питий — прекраснейший, почтеннейший и выдающийся человек (по словам Витте) — Марков, бывший военный.

Государство лишь монополизировало саму продажу питий, производство же спирта осталось в частных руках. Однако владельцы винокуренных заводов — малых и больших — обязаны были всю свою продукцию сдавать в государственные винные склады. В разнарядке-плане указывались количество спирта, подлежащего изготовлению-сдаче, и цены, за него назначенные (достаточно высокие).

Вместе с тем для такого большого предприятия, каким была винная монополия, нужно было создать и соответствующую материальную базу. Так, по всему пространству империи в крупных городах стали строить казенные очистные винные склады. Строили их по типовым проектам с конца 1890-х годов в модном тогда стиле кирпичной архитектуры. Корпуса с неоштукатуренными снаружи красными стенами воздвигали быстро (как затем будут строить в годы пятилеток). Оснащены они были соответствующим оборудованием. На все это правительству с 1896 по 1902 год пришлось затратить громадную по тем временам сумму: 122 миллиона рублей — в пределах только европейской части России.

В эти склады и привозили из провинции выкуренный спирт. Здесь он очищался от вредных примесей, сивушных масел — ректифицировался. Винный спирт крепился до 91–95°. Из него затем делали водку (крепостью не ниже 40°), крепили виноградные вина… Заполненные казенным питием бутылки, во избежание всяких возможных подмен содержимого, опечатывали сургучом, и они были готовы для продажи. Продавали вино по казенной цене (достаточно умеренной) и только на вынос — тут же на складе или в казенных винных и доверенных частных лавках. В питейных заведениях (число их сократилось вдвое) разрешалось подавать только казенное питие и только в запечатанной посуде. Исключение делалось лишь для заведений трактирного промысла высшего типа (гостиниц и ресторанов). Здесь разрешалось подавать казенную водочку в традиционных красивых графинчиках и по вольной цене.

Большие первоначальные затраты на сооружение очистных винных складов быстро окупились. С введением винной монополии ежегодно в казну стало поступать от введенной казенной продажи питий 600–800 миллионов рублей (около одной трети от всех обыкновенных доходов). Были и другие достижения, о которых в то время писали: «Все с полным единодушием отзываются о благотворных результатах реформы, давшей народу здоровое вино и изменившее характер питейной отрасли. Сократилось число буйств, уменьшилось количество прогульных дней на заводах, фабриках и экономиях, лишились возможности беднейшие классы населения пропивать хлеб, одежду и домашнюю утварь». К числу главных достоинств монополии современник относил и другое, очень важное: «…благодаря отсутствию в казенном вине вредных примесей прекратилось тяжелое состояние похмелья».

Такие национальные достижения были продемонстрированы и на знаменитой парижской всемирной выставке 1900 года. Здесь общее внимание привлекал красивый, исполненный в готическом стиле русский «Павильон казенной продажи питий». Заинтересовался этими достижениями и президент Франции. Предполагая, что винную монополию можно ввести и в их стране, Фор определил к Витте своего представителя, с которым министр затем ездил по губерниям. Витте тогда усомнился, что сделанное в России при Александре III возможно повторить в республиканской Франции: «При парламентском режиме вообще, а при республиканском в особенности введение такой реформы почти немыслимо, так как она задевает столько интересов высших лиц и вообще лиц с достатком, что по нынешнему времени никакой парламент такой реформы не пропустит… при выборе депутатов в Палаты, можно сказать, первенствующую роль играют лица, содержащие кабак во всех его видах».

Вновь обращаясь к фотографии, с которой начался наш рассказ, можно добавить, что казенный очистной винный склад, в один из цехов которого заглянул известный Карл Булла, находился тогда по адресу Обводный канал, 159. Опрятно и даже кокетливо на фотографии выглядят мойщицы, снабженные соответствующими техническими новшествами, облегчающими их труд. Начальство склада здесь тоже постаралось себя увековечить. Здание, в котором все это происходило, сохранилось. Оно уже числится под № 195 — на углу Обводного канала и улицы Циолковского. Ныне в нем разместился бизнес-центр «Циолковский». Тоже знамение, но уже нашего времени.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.