Организация и тактика его кавалерии

Организация и тактика его кавалерии

Когда Фридрих II Великий взошел на прусский трон (в 1740 г.), он получил армию, которая отличалась высоким уровнем дисциплины, была способна совершать быстрые и точные маневры на поле боя, но система обучения которой явно была ошибочной. Конники отличались высоким ростом, ездили на мощных лошадях, были прекрасно обучены стрельбе как спешившись, так и верхом на коне. Сама же конница оказалась тяжелой и совершенно неспособной к быстрым передвижениям. Фактически в то время кавалерия всех европейских государств представляла собой массу тяжеловесных конников, неспособных быстро перемещаться, идущих в атаку рысью и сражавшихся в основном посредством пистолетов и карабинов.

Перемешав во время своей первой битвы при Мольвице (1741) батальоны пехоты с кавалерией и добившись хороших результатов, Фридрих очень скоро увидел недостатки подобной системы сражения. По примеру шведского короля Карла XII, он начал реализацию широкой программы реформ своей кавалерии, которые вскоре превратили ее в самую эффективную из всех когда-либо существовавших.

Первая перемена касалась совершенного запрещения использования конниками огнестрельного оружия. Фридрих II требовал, чтобы кавалерия атаковала карьером, во весь опор, действуя холодным оружием. Он учил своих конников не обращать внимания на огонь вражеских подразделений, устремляться на них самым решительным образом и таким порядком, чтобы быстрая атака оказалась самой результативной. Для этого Фридрих максимально облегчил вооружение и снаряжение своих солдат, а также тщательно обучал своих солдат перемещаться быстро и сохраняя порядок на любой местности и почве.

Прежде всего прусский король стремился обучить свои кавалерийские части сохранять сомкнутый строй и верное направление, сохраняя порядок в ходе марша на значительные дистанции. Благодаря постоянным тренировкам к началу Семилетней войны прусская кавалерия могла совершать все свои маневры в идеальном порядке на полной скорости.

В своем панегирике, посвященном королю Пруссии, Гибер пишет: «Только в Пруссии офицеры и солдаты обладают уверенностью в лошади и смелостью в управлении ею, составляя как бы одно целое с ней и оживляя древнее сказание о кентаврах. Только там можно увидеть маневры 60–80 эскадронов числом в 130–140 конников каждый, составляющих фланг всей армии; только там можно видеть 8—10 тысяч всадников, производящих атаку на несколько сот сажен в совершенном порядке и после остановки начинающих подобную же атаку против внезапно появившегося на новом направлении противника. Во всех лагерях и на всех смотрах, какие проводил Фридрих, он придавал самое пристальное внимание именно этим атакам огромных масс кавалерии и именно такие действия ценил превыше всего».

Уже маршал Мориц Саксонский считал, что кавалерия должна быть способной атаковать на полной скорости на расстояние в 2 тысячи ярдов с сохранением сомкнутого строя. Понимая значение данного представления, Фридрих II использовал каждую возможность, чтобы приблизиться к отмеченному стандарту. Его старые генералы противодействовали его инновациям, однако Зейдлиц и Цитен поддерживали и соответствующим образом помогали своему королю. Когда подобный монарх и такие генералы кавалерии появляются в одной и той же армии, вовсе не удивительно, что на весь мир вскоре разнесется слава их конников, организованных, обученных и руководимых такими блестящими и энергичными лидерами. Из двадцати двух больших сражений, выигранных Фридрихом II, по крайней мере пятнадцать выиграно благодаря его кавалерии.

В то время конница достигла вершины своего развития. Все способствовало этому, требовался только гений, который бы открыл шлюзы и воспользовался накопленным опытом, позволив проявиться кавалерии во всей мощи. В течение почти пятидесяти лет как лошадь, так и пехотинцы во всех армиях полагались в основном на огнестрельное оружие. Пехота отставила пики, начала применять штык, оказавшийся хорошей защитой против кавалерии, атаковавшей рысью, но не справляющийся с стремительной атакой на полной скорости.

Медлительные и неповоротливые конники, против которых Зейдлиц и Цитен вели быструю и подвижную кавалерию Фридриха II, не могли огнем своих пистолетов и карабинов противостоять атаковавшим на полной скорости прусским эскадронам. Разгоряченные быстрым движением, они буквально вонзались в ряды противника. Как справедливо заметил Варнери, «опыт убедил меня, причем более чем сотню раз, что эскадрон, полагающийся только на огнестрельное оружие, будет опрокинут эскадроном, атакующим его на полной скорости без единого выстрела».

Пехота, не приспособленная к новой тактике конницы, также поначалу бралась на испуг и терпела поражения. Если ее разбивали, устраивали кровавую бойню, то это оказывало серьезное воздействие на оставшуюся часть армии. Один или два успеха настолько поднимали дух кавалерии и настолько вгоняли в уныние пехоту, что во время каждого последующего боя конники более легко ломали ряды пехотинцев. Уверенность в успехе позволяла им атаковать более отважно, сокрушая все на своем пути. Здесь и кроется одна из причин удивительных и продолжительных успехов кавалерии под руководством Фридриха II Великого во время Семилетней войны.

Ни в какое другое время древней или современной истории, даже во времена войн Ганнибала и Александра, не отмечаются более блестящие победы, совершенные кавалерией, чем те, какие одержали конники Фридриха Великого во время его последних войн. Секрет их успеха лежит в тщательном обучении каждого конкретного солдата владению холодным оружием и совершению постоянных маневров массами. Не говоря уже о пламенной энергии, равно как и военном искусстве великих генералов, командовавших ею.

Во время первой битвы Фридриха II при Мольвице, когда его кавалерия еще продолжала оставаться неповоротливой, такой же, как была, когда он взошел на трон, императорская (австрийская) кавалерия, приобретшая некоторый опыт в сражениях против турок, напала на прусских конников, действуя холодным оружием, и нанесла им поражение. Возможно, случившееся произвело особое впечатление на Фридриха II и, весьма вероятно, привело к тому, что он провел множество перемен в своей тактике.

Фридрих II не только велел своей кавалерии атаковать, действуя холодным оружием, но требовал от своих офицеров всегда атаковать первыми, придерживаясь той точки зрения, что атака является единственным видом боя, соответствующим кавалерии. Из подготовленной им инструкции для своих конников мы можем увидеть, что он старался как можно выше поднять их воинский дух: «Если предстоит атака, то она должна быть произведена по указанным правилам, а именно: сначала большой рысью, а затем широким галопом, но всегда сомкнуто. Его величество уверен, что при соблюдении этого правила неприятельская конница будет всегда опрокинута». В записке к сказанному следует особое вдохновляющее дополнение: «N. B. Если окажется так, что какой-либо солдат не выполняет своих обязанностей или собирается пуститься в бегство, первый офицер или унтер-офицер, заметивший это, должен проткнуть его своим палашом». Из отрывка видно, что Фридрих II использовал все возможные средства, вплоть до самых суровых, поощряя свою кавалерию совершать великие подвиги.

Руководствуясь этой системой, легко представить, как быстро прусская кавалерия, собравшись и наступая стремительно, смогла обрести огромное превосходство над медленно наступавшими и неповоротливыми конниками других германских государств и над французскими конниками с их свободным и не достаточно сомкнутым построением. Тогда у французов было принято два вида атаки: атака рысью в сомкнутом строю, которую они называли en muraille, и атака на скорости (карьером) в разомкнутом строю (en fourageurs). Превосходство прусской конницы было столь велико, что прусские гусары и другая легкая кавалерия смело атаковали тяжелых австрийских кирасир и драгун, которых часто опрокидывали и обращали в бегство.

Кроме перемен общих принципов использования своей кавалерии Фридрих II провел много ценных улучшений в ее организации и тактическом построении. Его конница состояла из кирасир, драгун и гусар.

Кирасирский полк делился на пять эскадронов, эскадрон – на две роты по 70 конников в каждой. Обыкновенно конники строились в три шеренги, причем третья шеренга служила для пополнения разрывов в первых двух при движении в атаку. Сохранение трехшереножного строя на галопе представляло большие затруднения; особенно плохо приходилось второй шеренге, сжатой между двумя другими. Таким образом, построение в две шеренги вскоре стало насущной необходимостью для обеспечения мобильности кавалерии. Во второй половине Семилетней войны оно было принято как во Франции, так и в Пруссии.

Во время операций на поле боя Фридрих II велел, чтобы во время атаки кавалерия строилась в две линии, первая с очень небольшими интервалами между эскадронами, вторая – с более широкими, примерно равными длине фронта эскадрона.

Вторая линия служила резервом, через интервалы которого могла отступить первая линия, в то же время вторая линия следила за флангами, чтобы встретить фланговое движение противника, если таковое начиналось. Прусский монарх относился к фланговым атакам с предпочтением и считал, что его конники должны атаковать врага таким образом везде, где только возможно, поскольку почти всегда фланговая атака приводит к успеху. В то же время, если при остановке или на марше произойдет внезапная атака со стороны фланга врага, его всадники смогут всегда ее отразить.

Обучая свою кавалерию в мирное время, Фридрих II часто практиковал атаки сомкнутым строем без всяких интервалов, справедливо полагая, что, обучаясь таким образом, его конники легче совершат маневры перед врагом, когда построятся с небольшими интервалами в пять или шесть шагов между эскадронами. Сами эскадроны делились на два дивизиона в двадцать четыре шеренги каждый, куда входили два взвода по двенадцати шеренг каждый, и каждый взвод делился на два отделения по шесть шеренг.

Как показывает само обозначение кирасиров, они носили кирасы. В каждом кирасирском полку было 37 офицеров, 70 унтер-офицеров и 12 трубачей. Большинство драгунских полков имели такую же численность и организацию, как и кирасирские. Тем не менее один полк драгун насчитывал три эскадрона, два других по десять эскадронов, однако в данном случае речь идет об исключении.

Гусарские полки имели по десять эскадронов в каждом, однако сами эскадроны не были многочисленными. В каждом гусарском полку насчитывалось 1440 конников при 51 офицере и 110 унтер-офицерах. Мы видим, что количество старших и младших командиров было большим, чем в австрийской армии.

Хотя Фридрих II запрещал своим конникам использовать огнестрельное оружие, когда они находились в сомкнутом строю, он прекрасно понимал его роль для отдельных подразделений своей кавалерии, особенно при действиях разъездов, разведки, в ходе беспокоящих противника действий, караульной службы и др. Чтобы воины умели пользоваться огнестрельным оружием, они упражнялись в стрельбе, учились быстро его заряжать и тщательно прицеливаться.

Поскольку прусская кавалерия постоянно использовалась для несения караульной службы, разъездов и разведывательной службы всякого рода, действуя в виде небольших групп, а нередко и в одиночку, например как конные часовые, в нее набирали людей, которым можно было безоговорочно доверять.

Практически каждый день они имели возможность дезертировать, им постоянно приходилось арестовывать шпионов и дезертиров. Поэтому конники отбирались из сыновей мелких землевладельцев и крестьян. Родители считались ответственными за солдата и лошадь в случае дезертирства.

Все отмеченные позиции показывают, как тщательно Фридрих II рассматривал каждую мелочь, как он беспокоился о том, чтобы создать прекрасную кавалерию. Впоследствии он был хорошо вознагражден в этом отношении за свои усилия, ибо именно своей кавалерии Фридрих обязан практически всеми своими крупными победами.

Среди других улучшений в прусской кавалерии, как полагают, именно Фридрих ввел систему развертывания колонн движением эскадронов и взводов вполоборота направо и налево, прямо на свое место. Прежде голова колонны заезжала направо или налево и шла в новом направлении, пока вся колонна не вытягивалась за ней, а затем все части заезжали одновременно во фронт. Подобные частые повороты и движение флангом к врагу не устраивали короля. Он захотел сделать перестроение более простым и коротким по времени.

Когда Фридрих II предложил новую тактику некоторым из своих старых офицеров, те заявили, что такое никогда не делали и даже не думали об этом. «Тогда подумайте, – заявил король, – и сделайте». Они ответили, что многие переломают конечности, прежде чем смогут осуществить этот маневр. «Это означает, – добавил король, – что именно так мы добьемся победы». Эксперимент начался, сначала небольшими частями, затем массовым образом, и прекрасно завершился. В деталях его представляет граф Альгаротти в своих «Военных и политических письмах». Из них отчетливо следует, как энергично Фридрих II проводил свои реформы, действуя вопреки традициям и предубеждениям, существовавшим в армии в его время.

Кирасиры, то есть тяжелая кавалерия, обычно составляли первую линию, гусары ставились на флангах и в резерве, обычно они использовались во второстепенных военных операциях. Драгуны занимали среднее место между гусарами и кирасирами и действовали вместе и с теми и с другими. Отметим, что Фридрих II применял свою кавалерию для выполнения различных обязанностей, в частности, кирасир часто использовал как легкую конницу, гусар нередко заставлял действовать в сомкнутых эскадронах на поле боя, как будто они являлись тяжелой кавалерией.

Принятая Фридрихом II тактика действий его кавалерии, использование их большими массами, запрет стрелять подвергали их более, чем когда-либо, воздействию огня вражеских артиллерии и пехоты. Желая помочь своей коннице, Фридрих II сформировал подразделения конной артиллерии, которая могла двигаться за своей кавалерией, устраиваться вместе с ней лагерем, сражаться вместе с ней в бою и с помощью своего огня пробивать путь атакующей коннице.

Благодаря отмеченному изобретению, оказавшемуся поразительным проявлением гения Фридриха II, кавалерия, не теряя своей подвижности, приобрела новые и значительные средства нападения и защиты. Фридрих II придавал батареи конной артиллерии, даже гусарам и иной легкой коннице.

Один из кавалерийских офицеров Фридриха II, генерал-майор Варнери, оставил превосходные работы по военному делу, его Remarques sur le cavalerie («Заметки о кавалерии») являются лучшей работой его времени, посвященной организации и тактике конницы, интересны они и тем, что передают мысли одного из лучших военачальников прусской кавалерии по данному предмету, поскольку обычно признают, что Варнери основывается на опыте Зейдлица, под чьим началом он служил и с которым находился в тесных дружеских отношениях. Определенную ценность представляют и другие его работы, хотя они не так интересны.

Его Remarques sur le militaire et la marine des Turcs et des Russes («Заметки об армии и флоте турок и русских») содержат большое количество ценной информации по поводу военных сил этих стран в его эпоху. Остальные его работы также посвящены военным вопросам. Хотя его труд Campagnes de Frederic II Roi de Prusse de 1756–1762 («Кампании прусского короля Фридриха II 1756 и 1762 годов») подвергался весьма серьезной критике, все-таки он содержит большое количество интересных подробностей.

Варнери явно восхищался Зейдлицем и всегда называл его «этот великий человек», говоря, что невозможно довести кавалерию до большей степени совершенства, чем это сделал Зейдлиц. Рассуждая о своем полке конницы, Варнери писал, что он является образцом для кавалерии всего мира.

Заметим, что Фридриху II необычайно повезло в его выборе военачальников, его кавалерийские генералы Зейдлиц и Цитен оказались людьми необычайных способностей. Энергия и решительность первого отчетливо проявилась еще в то время, когда он был совсем юным офицером. Он также является великолепной иллюстрацией того духа, который воодушевлял командующего кавалерией.

Приведем отрывок из книги Idees Pratiques sur la Cavalerie («Практические идеи по поводу кавалерии») графа Рошфора: «Зейдлиц, которому Фридрих II во многом обязан своими успехами, являлся настолько искусным и решительным кавалеристом, что не мог даже подумать о том, что офицер кавалерии может быть захвачен в плен, если под ним не убьют лошадь».

Однажды он высказал это мнение, когда еще сопровождал короля в качестве капитана его гвардии. Фридрих, от которого ничто не ускользало, был поражен его замечанием и захотел подвергнуть его испытанию. Такой случай вскоре представился.

Эскорту велели перейти через мост, король остановился в середине его, повернулся к Зейдлицу, которого окружили спереди и сзади, и сказал ему:

«Вы осмелились заявить, что офицер кавалерии никогда не должен сдаваться в плен, это представление, без сомнения, храброго офицера, тем не менее встречаются случаи, когда невозможно сдаться, не уронив своей чести. Предположим, например, что мы являемся врагами и вас удерживают силой. Тогда что вы сделаете?

Быстрый в решениях Зейдлиц вонзил шпоры в коня и вместе с лошадью бросился в поток, а затем целым и невредимым вернулся в свиту короля и стал рядом с ним. Затем отдал честь и сказал: «Ваше величество, вот мой ответ».

Зейдлиц точно чувствовал, когда следует проявлять отвагу, даже безрассудство и когда полагалось быть осторожным. Ни один человек еще не соединял так осмотрительность и тщательность суждений с неудержимой энергией и порывистостью.

Мальчишкой он отличался своим безрассудным и авантюрным нравом. В 7 лет он на полной скорости проскочил между лопастями ветряной мельницы. В 23 года был майором, уже отличившимся в нескольких битвах. В тридцать два сделался полковником, командовавшим полком кирасир. В тридцать пять был произведен в генерал-лейтенанты и назначен командующим конницей.

Свою самую блестящую победу Зейдлиц одержал в битве при Росбахе в 1757 году, когда одержал самую решительную победу только со своими конниками. Его нападение на Готу, когда вместе с 1500 конниками он захватил город, защищаемый сильным отрядом пехоты и артиллерией, стал следующим эпизодом, где проявились его характер и способности.

Цитен также считался одним из самых любимых генералов кавалерии Фридриха II, соединявшим в себе, как писал его биограф, «мудрость с храбростью, презрение к опасности с решительностью, упорством, ловкостью и присутствием духа, активностью и самым совершенным разумным командованием. Он задумывал свои планы с постепенностью надвигающейся грозы и выполнял их с быстротой молнии».

Некоторое время Цитен являлся полковником и командиром полка прославленных гусар «с мертвой головой». Он служил в течение семидесяти лет и умер на восемьдесят шестом году жизни. Быстрота его решений была удивительной.

Однажды он заявил королю: «Как только я вижу врага, мои распоряжения уже готовы». Именно быстрота принятия решений стала залогом его величайшего успеха как генерала конницы.

В описании кампаний и сражений Фридриха II постоянно мелькает имя Цитена и всегда о нем отзываются с похвалой. Что же касается некоторых его сражений, то его имя покрыто славой.

Во времена Фридриха II Великого произошли существенные перемены в методике обучения отдельных конников, тщательной подготовке каждого еще до того, как их сводили в подразделения. Именно Фридрих II первым уделил главное внимание обучению каждого кавалериста умению управлять лошадью и владению оружием.

Нам известно, что и во времена рыцарства юношей обучали и тренировали с 14 лет, особое внимание уделяя езде на лошади, использованию копья, меча, булавы и секиры, возможно, рыцари были так же искусны в использовании оружия и верховой езде, как и всадники времен прусской монархии. Но рыцарей тренировали исключительно для одиночного боя, а не для действий в строю [64]. Фридрих II же сделал огромный шаг вперед, сделав индивидуальное обучение основой для маневрирования и действий в составе подразделения и большой массы конников.

После Дрезденского перемирия 1745 года огромное внимание уделялось конному мастерству кавалеристов. В каждом полку устроили школу верховой езды с манежем, назначили берейтора и инструкторов по верховой езде, именно они и проводили постоянное обучение людей и лошадей. Солдат учили каждой детали верховой езды, а также искусству владения оружием на коне и фехтованию.

Благодаря принятым мерам каждый конкретный всадник обрел личную уверенность в своих собственных возможностях не только по управлению своей лошадью, но и в умении действовать оружием. Фактически никому из солдат не разрешалось выходить на полевые маневры до тех пор, пока он не проходил полный курс обучения и крепко не сидел в седле.

Результатом такого обучения как лошадей, так и людей и стала способность прусской конницы маневрировать большими массами с такой замечательной быстротой. Они смогли, как уже замечалось, исполнять все маневры на поле боя на галопе в неизменном совершенном порядке.

Зейдлиц и Цитен уделяли особое внимание обучению кавалеристов. После того как солдат проходил курс обучения в школе верховой езды на манеже, его начинали учить езде на пересеченной местности, затем маневрированию в составе подразделения на любой местности на всех аллюрах. Зейдлиц привык упражняться со своим полком на полной скорости на необычайно пересеченной местности, отчего его люди нередко падали и разбивались, иногда до смерти.

Когда Фридрих II однажды указал ему на то, что на его занятиях происходит слишком много несчастных случаев, Зейдлиц спокойно ответил: «Если ваше величество будет сожалеть по поводу нескольких сломанных шей, то у вас никогда не будет тех отважных кавалеристов, которые вам так нужны на поле сражения». Этот рассказ является поразительным примером той атмосферы, в какой обучались и тренировались солдаты Фридриха II Великого.

Как уже упоминалось, на ровной местности кавалерия наступала сомкнутым строем. Так поступил Зейдлиц при Цорндорфе в 1758 году, атакуя сразу 70 эскадронами, что само по себе показывает высочайший уровень обученности его солдат маневрированию. Именно в маневренной мощи заключалась главная сила прусских конников. Заметим, что интервалы между эскадронами менялись, явно завися от особенностей местности и тактики противника.

В случае необходимости кавалерия обычно отступала эскадронами, обучалась сплачиваться вместо того, чтобы отступать в тыл. После атаки конница собиралась, чтобы избежать необдуманного и неорганизованного преследования и побуждать командующего продолжать наступательные действия, направленные на победу, противостоя атаке резервов врага, продолжая сохранять шансы на успех. Или разворачиваясь для удара во фланг или тыл любого корпуса войск противника, используя преимущество сомкнутого строя.

Система обучения была одинакова во всех родах прусской кавалерии. Кирасиры обучались точно так же, как и гусары: быстроте, упорядоченным маневрам, атакам в сомкнутом или разомкнутом строю. Эти приемы считались обязательными для тех и других. Все конники обучались также преодолевать канавы, перепрыгивать через изгороди, пересекать углубленные дороги, проходить селения и дефиле, прочесывать леса, производить разведку, то есть фактически все, что могло происходить на войне.

Легко представить силу кавалерии, прошедшей такое обучение, когда та оказывалась на поле сражения под началом деятельного и энергичного командующего, полагавшегося на холодное оружие и ближний бой. Доверяя холодному оружию, такие конники вскоре стали с презрением относиться к применению огнестрельного оружия, хотя его мог использовать противник. Рассмотрев особенности приготовлений Фридриха II к войне, читая о необычайной заботе, которую тот проявлял в отношении своих войск, мы вовсе не удивляемся его замечательным успехам, поскольку он действительно справедливо завоевал свою славу.

Познакомившись с переменами, проведенными Фридрихом II в военном искусстве, особенно связанными с организацией, вооружением и тактикой его кавалерии, было бы полезно проследить, как его конники проявляли себя на поле боя. Поэтому теперь мы обратимся к самым блестящим победам его конников, которые содержат бесценные уроки и для кавалерийских офицеров последующего времени.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.