Кронштадтский мятеж и повседневная жизнь, 1921 год Из сводок Петроградского управления ВЧК и других документов

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Кронштадтский мятеж и повседневная жизнь, 1921 год

Из сводок Петроградского управления ВЧК и других документов

Вопреки утверждениям советской пропаганды, в первые годы Советской власти большевики отнюдь не пользовались всенародной поддержкой; и в крупных городах, и в сельской местности то и дело вспыхивали бунты и восстания, в 1918 году произошло и первое открытое столкновение между церковью и новой властью: собравшиеся на паперти Троицкого собора Александро-Невской лавры во главе с протоиереем Петром Скипетровым пытались остановить солдат, пришедших для реквизиции помещений и церковного имущества, а в августе того же года в Москве было совершено покушение на Ленина. В ответ был развязан так называемый «красный террор» – всего за одну ночь в Москве и Петрограде были убиты свыше 2000 противников нового политического режима.

О том, как относились к большевикам и к жизни при них в «колыбели трех революций», дают представление сводки Петроградского управления ВЧК, в которых цитируются дневниковые записи и разговоры петроградцев.

Дорогая Наташа, пиши мне или зови маму в Петроград. Отнятые наши вещи коммунистами продаются. Продали зеркало за 10 000 р. – не знаю мое, или туалетное, или трюмо. Делают из плюша с кресел сапоги. Где же, дорогая, та правда, что думали найти?..

В Петрограде хлеб сбавили, ничего не дают, обед – одно блюдо, и то никуда не годится. Народ ходит, как мертвые. Многие фабрики и заводы останавливаются из-за топлива. Трамвай ходит только до 11 ч., поезда останавливаются. Население тоже мерзнет, дров не дают, дома ломают усиленно. Что будет дальше, когда нечего ломать будет? Не знаю.

Наши товарищи о нас мало заботятся, везде нужны большие взятки или хорошее знакомство с доктором, а у нас ни того, ни другого нет и умирать раньше времени. Ездят, как на лошади, и изнемогаешь от непосильной работы и никому нет дела. Это равенство, мы получаем две тысячи и воспитательницы 1 тысячу, и нам ничего не выдают – ни сапог, ни платьев, одним словом, чтобы черти взяли бы поскорее таких товарищей кровососов, проклятых жидов. Измучили нас, крест получим только за эту свободу, крест и могилу и больше ничего.

У нас же мертвый город, и люди голодные мрачные, тени. У нас только часть коммунистов живет хорошо, к их услугам автомобили и лошади и все продовольствие, у них и светло [и] тепло, и свет и весело, но это только часть коммунистов.

Нашу здешнюю жизнь трудно описать, тут можно получать какие угодно места, но только тогда нужно перестать быть человеком, но стать таким, который бы не различал зла от добра, а стал бы действовать так, как только ему выгодно, а также выгодно тем господам, которых очень и очень много. По крайней мере, убив или же повесив двух-трех человек, а также просидев два-три года в тюрьме, можешь получить лучшее место, это будет для этого наивеселым свидетельством, и таких называют коммунистом. Если же ты хочешь быть простым рабочим, то ходи зимою босиком и без одежды, а работать днем и ночью семь дней подряд, а сверх того за воскресники и за субботники получают 1/2 ф. хлеба, если же нет лучшего, то и комиссаровские помои. У нас нет имений, ни управляющих, и у нас есть единое государственное хозяйство, здесь нужен только заведывающий совхоза, он же должен быть таким же, [как] описано выше.

Только и слышишь один разговор, что скоро сшибут большевиков... а большевики все держутся да держутся. У нас тоже деньги обесценены. Да теперь так-то и не обращаешь внимания на деньги, тем более все у нас даром. Трамваи даром, а они почти не ходят, нет топлива, лекарство даром – а их нет в аптеках. Газеты даром – а их нет, так как бумаги нет, все то даром, чего нет. Бани тоже даром, с 1 февраля все зрелища даром, а ходить в них нельзя – страшная холодина, 3 градуса ниже нуля. Здорово. Где им, большевикам, справиться самим без помощи иностранцев. Они даже с топливом не могут справиться. Выдали топливные карточки на ноябрь и декабрь – и что же [вы] думаете, выдали дрова, – черта с два, так люди сидят и буквально мерзнут. Я слышал вчера от одних, что они не спали всю ночь, от холода. Безобразие, все молчат. В цирке вышли два клоуна, один обвешался всем, всем, и колбасами и дровами и хлебом, а другой и спрашивает у того клоуна, который всем обвешался: что же ты молчишь и ничего не говоришь. Да что мне говорить, когда у меня все есть, а вот что они молчат, указывает клоун на публику, ведь у них ничего нет, а они молчат. За это их выслали.

Васю застрелили, шли они с вечеринки, и он выругался, а шли два еврея комиссара, и один выстрелил в него, пуля попала в живот, и он через несколько часов умер.

На Сенной площади все можно достать: сахар 15 тыс. ф., хлеб 750 р. ф., мясо 3000 р., белые булки 1/4 ф. 1500 р., картошка 600 р. ф. и сверх того тифозные вши 250 р. Да это факт. Мой помощник пришел сегодня и говорит: сейчас на Сенной один мужик продавал тифозную вошь, купить с той целью, чтобы заболеть тифом и получить отпуск. Вот житье наше.

Сормовский и Балтийский заводы забастовали и их послали на принудительные работы, недовольство общее, все ругают власть. Здесь ходит новый анекдот: Ленин [и] Троцкий пошли к хиромантке узнать, чем кончится их правление. Хиромантка спросила их, а какой у вас знак в звезде, они сказали – молот-серп, она заставила Ленина написать «молот серп», а Троцкого прочитать по-еврейски, т. е. обратно, получается «престолом». Их звезда окончится престолом. Не правда ли, очень странное совпадение. По евангелию переворот должен быть в 1921 г., если народ покается, тогда на престол сядет Михаил, великий князь, а если не покается, то верующие люди говорят Божьим престолом, и явится Архангел Михаил, и протрубит страшный суд.

Даже Невский и тот пришел в ужас. Дома большие, дворцы, банки бывшие все взяты и помещаются там учреждения или солдаты и все приводят в негодность и потом переезжают в другое, в другом тоже и так без конца. Имущество все уничтожается, увозится и это теперь стало уже обычным явлением. Да, худо жить, всегда находиться под страхом и трепетом, жаловаться совсем некогда и некому. Кажется, преступления никакого не сделали.

Настроение в Петрограде самое бунтарское, заводы закрываются. Хлеба нет, ожидают крупных забастовок, уж не выпускают сегодня в командировки. Поезда останавливаются, послезавтра, т. е. в понедельник начну хлопотать пропуск. Завтра все закрыто, на всякий случай пришли мне телеграмму, если затрет, придется три дня хлопотать, если не больше, так что думаю 17-го сесть на поезд. Очень расстроена слухами о положении перемен, говорят, прямо крах и грозят погромами и переменами, ну и саботажники...

После поражения Германии в Первой мировой войне фронт отодвинулся от города, но вскоре над Петроградом нависла угроза с северо-запада – из Финляндии, где при поддержке бывшего русского офицера, а ныне регента Финляндии К. Г. Маннергейма формировалась Северо-Западная армия генерала Н. Н. Юденича. В мае 1919 года Юденич начал наступление на Петроград, но был отброшен от города и закрепился на Нарвско-Гдовском плацдарме, откуда в сентябре того же года предпринял новое наступление. Армия Юденича сумела захватить Лугу, Гатчину, Красное Село, Царское Село и Павловск и к середине октября вышла к Пулковским высотам, однако Юденичу не удалось перерезать Николаевскую железную дорогу, что позволило большевикам перебросить подкрепления под Петроград. В итоге 21 октября наступление было остановлено, а на следующий день Красная Армия прорвала оборонительные порядки отрядов Юденича.

Прифронтовая обстановка способствовала разгулу мародерства и бандитизма на городских улицах. С преступниками более или менее успешно боролись петроградские чекисты, как сообщал в своем отчете начальник оперативного отдела Л. Хосроев.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.